Тридцать три несчастья

ЭПИЛОГ

- Хейли, если у тебя есть еще хоть какие-то вещи, нам придется их сжечь, - я бухнулась на пол рядом с ней, чувствуя, как огнем горит каждый мускул.

- Это последние, - простонала Хейли. – Мы Пушинку привезли?

- Она на заднем дворе гоняет белок. Когда мы надумаем разбить сад, у нас с ними не будет никаких проблем.

Мистер и миссис Хили не были в особом восторге, когда мы захотели разорвать договор аренды на квартиру Хейли. Срок действия моего договора давно истек, потому что я жила там чуть ли не вечность. Миссис Хили не стала требовать неустойку, когда мы предложили жильца на замену – Марвина, который недавно стал менеджером в салоне Rampart.

Мы с Хейли купили дом в двух кварталах от Кален и Тодда и провели последние две недели, приводя его в порядок и переезжая. Все случилось в мгновение ока. Катализатором перемен стал один жаркий вечер, когда Хейли сожгла наш ужин, а я испортила одну из ее блузок во время стирки. Это была наша первая ссора…

- Ну почему? – воскликнула Хейли и дрожащими руками протянула мне то, что осталось от ее любимой шелковой блузки. – Ну почему, скажи мне, ты засунула ее стираться вместе с полотенцами?!

- Потому что ты засунула ее в корзину вместе с полотенцами! – я захлопнула крышкой сковороду с бывшим феттучини альфредо, чтобы приглушить горелый запах. – Я же просила тебя присмотреть за ним! Если бы ты не так сильно была занята тем, что ругала меня, мы могли бы поесть еды, а не расплавленной лавы!

- Да ты что, целый галлон отбеливателя вылила на эти полотенца? – Хейли метнула испорченную блузку в мусорку. – Если бы я тебя так сильно не любила, я бы придушила тебя на этом самом месте!

Мы обе замерли и уставились друг на друга.

- Ты серьезно?

- Да, я хочу тебя придушить, - губы Хейли дрогнули в улыбке.

- Я тоже люблю тебя, Хейли. Всем сердцем люблю.

На следующий день мы начали подыскивать дом.

- Я хочу в душ и спать, - Хейли села ровнее и посмотрела на меня. – Или можем пропустить купание и улечься прямо здесь на полу.

Визг шин и звук автомобильного сигнала мгновенно поднял нас на ноги. Я знаю, о чем мы обе подумали – Пушинка сбежала с заднего двора и выскочила на улицу. Хейли распахнула входную дверь, я понеслась за ней по пятам и чуть не наткнулась на нее, когда она встала, как вкопанная. Из заднего окна машины Кален высунулась мамина голова.

- Кален рожает!

Тодд подпалил шины, когда задним ходом вылетел с нашей подъездной дороги, оставив нас в недоумении стоять в облаке выхлопных газов.

- Он свернул не в ту сторону, - сказала Хейли, возвращаясь со мной в дом.

- Прожил здесь всю жизнь, между прочим, - я отыскала ключи от машины и вытащила туфли. – Я так понимаю, сон временно отменяется.

Хейли заметалась по дому, притащила Пушинку и включила ей фильм. Меньше, чем через десять минут мы уже были в пути, что по зрелом размышлении оказалось глупостью. Мы могли раз десять принять душ и поспать до трех утра, потому что именно это время Брианна Пейдж Кавана избрала для своего появления на свет.

Пока мама ссорилась с папой насчет того, кто будет держать ребенка, а Тодд и Хейли дремали на стульях, пытаясь при этом сидеть ровно, я присела на кровать и взяла Кален за руку.

- Она – самое прекрасное, что я когда-либо видела, - сказала я и вытерла глаза.

Кален устало улыбнулась мне.

- Она прекрасна. На ручках десять пальчиков и на ножках тоже.

Кален посмотрела на папу, который победил в споре и теперь сидел на стуле, обнимая свою внучку.

- Он плачет. Он же никогда не плачет.

Я еще долго смотрела, как Кален то погружается в сон, то всплывает. Она приоткрывала глаза, смотрела на ребенка, улыбалась и задремывала. Ее волосы растрепались, макияж размазался от слез, и при этом она была красива, как никогда. Моя старшая сестра стала мамой.

В предрассветные часы, когда мы с Хейли возвращались в наш новый дом, мы решили создать нашу собственную семью. На следующий день мы отправились в клинику и пошли прямиком туда, где были малыши.

Мы с Хейли разделились и пошли по рядам, глядя на всех, кто плакал и просил их забрать. Я готова была взять их оптом и наполнить ими наш двор и дом, но мы заранее договорились – только одного. Я остановилась около одной конуры, из которой никто не рвался и не выцарапывался наружу. На табличке было написано «кобель, 2 месяца». Я наклонилась и заглянула внутрь. Там, у задней стенки сидел самый несчастный щенок, которого я когда-либо видела. Он скорчился у стены, как будто знал, что ни один ребенок не выберет его, когда кругом полно более симпатичных, маленьких и пушистых конкурентов.

Я прижала руку к сетке, и он робко подошел, обнюхал мою руку и лизнул ее. Наши глаза встретились, и я все поняла.

- Он рычит? – Хейли подошла и встала позади меня.

- Нет, он боится, - я показала на маленькую табличку сверху на дверце. Там было написано, что его сбила машина, и он потерял часть верхней губы. – И он прекрасен.

- Можно нам получше посмотреть на вот этого? – спросила Хейли у дежурной.

Женщина понимающе улыбнулась, открыла клетку и вытащила его. Его коричневые лапки переходили в черные ноги, и они были небольшими. Я смотрела, как его карие глаза оглядывают Хейли, а она дает ему руку, чтобы он ее обнюхал. Его хвост задел связку ключей на поясе у дежурной, когда он лизнул тыльную сторону ладони Хейли.

-Он меньше, чем должен быть, – сказала дежурная. – У него было серьезное истощение, когда его привезли сюда.

Я подняла глаза и увидела, что Хейли смотрит на меня. Она кивнула.

- Мы его берем, - сказала я.

- И как мы его назовем? – спросила Хейли, когда наш малыш ехал рядом с ней на заднем сиденье.

- Тридцать три несчастья, а если коротко, то 33.

КОНЕЦ