Тринадцатая

Глава 3.

Уильям

— Они в своих комнатах, сэр.

Я поднимаю голову, глядя на Джорджа, стоящего в дверях. Он широкоплеч, его руки скрещены на груди, он в полной готовности. Видя некоторую властность во взгляде его серых глаз, ещё раз уверяюсь, что принял правильное решение, выбрав его для этой работы. Он предан, ему можно доверять, и он подчиняется каждой моей команде.

— Очень хорошо, Джордж, — говорю я, мой голос звучит негромко.

Я поднимаю глаза к камерам, полностью сосредотачиваясь на экранах, где девушки разглядывают свои новые комнаты, впервые открывая для себя новую жизнь. Сейчас они напуганы, но скоро перестанут бояться. Они узнают, почему здесь. Поймут, почему я выбрал их. Примут то, что они особенные.

Уже скоро они все поймут.

— Которую из девушек вы потребуете первой?

Все еще не отвожу взгляд от экранов и фокусируюсь на миниатюрной блондинке, которая, как мне показалось, отличается от остальных.

Ее поры не источают страх, как у всех остальных. Она сильная и стойкая.

Подходит.

Она ничего не помнит. Я убедился в этом.

Я поворачиваюсь к Джорджу.

— Тринадцатую.

***

Тринадцатая

Предоставленная нашей группе комната очень просторная. Она не такая, как я полагала. В моем воображении вставало видение мрачного пространства без окон, никакого свежего воздуха, и захудалые кровати. Но эта комната открытая и довольно прохладная. Очень простенькая, без картин или фотографий на кремовых стенах. Ковер бледно-голубой, в отличном состоянии. Простые кровати с белыми простынями и голубыми одеялами, сложенными в изножьях. В комнате все выглядит славно: в то же время просто и со вкусом. Уверена, на это есть своя причина, только я пока не знаю какая.

Охранник запихивает нашу группу в это пространство и блокирует дверь. Я прохожу дальше, чувствуя, как ноги погружаются в этот шикарный ковер. Инстинктивно бросаю свой взгляд на окна, но вижу, что они зарешечены. Приступ боли разрывает грудь, и я чувствую, как ускользает частичка надежды, когда здравомыслие подтверждает, что окно никак не обеспечило бы спасение. Я ступаю дальше и замечаю большую ванную комнату, в крайнем левом углу комнаты. В ней широкая ванна, большой стеклянный душ и двойной туалетный столик. Я останавливаю свой взгляд на зеркале, и внезапное желание взглянуть на себя становится непреодолимым. Я должна знать, кто я. Я должна вспомнить.

— Каждая из вас должна выбрать себе кровать, — говорит охранник, и я поворачиваюсь лицом к нему. — Вам разрешено принимать душ только один раз в день, пока вам не будет велено делать это чаще. Вам запрещается использовать ванную без разрешения. У вас будут только обыкновенное мыло для умывания. Получить такие приятные мелочи, как шампунь или кондиционер, можно только заработав.

Он замолчал ради должного эффекта.

— Ваша одежда в шкафах; вам разрешается носить только один комплект в день. После восьми вечера не должно быть никакого шума, а тот, кто ослушается, окажется спящим в темной, душной кладовке.

Я смотрю на охранника, пытаясь вникнуть во все, что он говорит. Хотя все это, по большому счету, не имеет для меня смысла. Мы в рабстве, хоть они и обеспечивают нас всякими приятными штуками, чтобы мы чувствовали себя комфортно и стабильно. Нам было сказано, что если мы ведем себя прилежно — нас буду поощрять, если плохо — соответственно, наоборот. Ничего из этого не представляло для меня огромной важности, и чем больше я слушала, тем сложнее становилось для моего затуманенного рассудка что-то воспринять.

Я увидела около нас другого охранника. Он моложе, чем наш, у него длинные рыжие волосы, заколотые около шеи. Он просто огромный, и у него глаза зеленого цвета, как изумруды. Он выглядит более снисходительным, но все же удостоил нас только быстрым взглядом, когда нагнулся, чтобы прошептать что-то нашему охраннику. Они кивнули друг другу и стали тихо переговариваться между собой, а я усиленно пыталась понять, что они обсуждают, но разобрать так и не смогла. Тот охранник вскоре ушел, а наш повернулся к нам с жестким выражением на лице.

— Тринадцатая, ты первая в душ. Мастер требует твоего присутствия.

Смотря на свои руки, не верю, что он действительно назвал меня. Хотя я знаю, кто я, но когда замечаю большую, черную, жирную 13 на моей руке, мой желудок сжимается, и я чувствую, как желчь подступает к горлу.

Почему он выбрал меня первой? Я сделала, что-то не так? Неужели он собирается отослать меня, так же как и Шестую? Этого не достаточно?

Возможно, я ужасно не красива. Мой мозг пульсирует, и я зажмуриваю глаза, стараясь вспомнить, как выгляжу. Но в памяти только темнота. Там ничего нет.

Охранник ступает вперед, но не бьет меня.

— У тебя считанные секунды, чтобы пойти в душ, Тринадцатая.

Я поднимаю голову и знаю, что мои глаза расширены и встревожены.

Другие девочки уставились на меня с беспокойством и сочувствием в пристальных взглядах. Тем не менее, также видно облегчение, как будто они рады, что это не они. Я медленно ступаю к ванной, чувствую, как сердце отбивает ритм моих шагов. Я иду прямо к зеркалу, и мои пальцы сжимаются вокруг раковины. Взгляни. Вот кто ты есть.

Я медленно поднимаю голову и смотрю на себя в зеркало. Пара небесно-голубых глаз смотрит на меня. Но в глазах пустота. Девушка, у которой ничего не осталось, кроме глубоких шрамов. Длинные волосы струятся вниз по моим плечам. Они светло-русые, но так же есть и темные пряди, что придает им полосатый вид. Нос крошечный и прямой, а губы полные. Я поднимаю пальцы и трогаю свою кожу. Она мягкая и имеет розовый оттенок. Я немного похожа на куклу, которой предназначено сидеть на полке. Даже стоя не могу видеть всю себя в зеркале, потому что у меня слишком маленький рост. Поднимаясь на цыпочки, пытаюсь рассмотреть больше. При том, что я пытаюсь рассмотреть себя, я все еще не достаточно высока. Предполагаю, что рост у меня не больше пяти футов. Я могу видеть маленькую грудь, крошечную задницу и маленький живот, впрочем, как вся я.

— Снимай свою одежду и иди в душ, — рявкает голос позади меня.

Я оборачиваюсь, обхватывая грудь, хотя все еще в одежде, и уставилась на охранника, который стоит со мной в ванной комнате, сердито скрестив руки на груди. По его глазам видно, что он крайне ответственный, слово относится к своей работе слишком серьезно.

— Я-я-я буду, но вы должны уйти, - говорю я, заикаясь, самым решительным голосом, на который способна.

Его брови приподнимаются, как будто я удивила его. Он делает шаг, на его лице выражение гнева:

— Ты думаешь, мы не знаем, что девушки могут сделать в душе одни? Здесь есть инструменты, которые могут быть использованы при нападении. Также там есть вещи, которые могут навредить человеческому телу. Мы не будем рисковать, оставляя тебя в одиночестве. Теперь сними свою одежду и иди в душ.

По моей коже побежали мурашки. Он хочет, чтобы я принимала душ... перед ним? Моя голова трясется из стороны в сторону, в то время как я делаю несколько шагов назад. Нет, я не буду снимать одежду и принимать душ, пока он искоса смотрит на меня. Его лицо застывает, а я по прежнему качаю головой снова и снова, давая ему свой четкий ответ по этому вопросу. Его рука набрасывается и хватает мою, что приводит к резкой боли, которая выстреливает в моем теле.

Я вдыхаю.

— Ты сделаешь так, как тебе сказано.

Я извиваюсь:

— Отпусти меня, — умоляю я.

Он высоко поднимает руку, широко расставляя пальцы, и бьет меня по лицу так сильно, что моя голова откидывается на бок. Теплый металлический вкус крови наполняет мой рот, когда один из зубов пронзает губу. Я вскрикиваю, чувствуя, как ноги начинают трястись, и собираюсь перед следующим ударом. Он следует быстро, и громкий хлопок разносится по комнате, а затем следует мой сдавленный крик. Он наклоняется и с треском разрывает мою майку. Следом идут мои брюки. Я остаюсь в одних трусиках, а он открывает дверь душа, заталкивает меня туда и открывает кран.

Горячая вода, с ревом несущаяся из него, обжигает мою кожу.

Мой крик заполняет комнату, пока я пытаюсь сфокусироваться и найти холодный кран. Это занимает несколько секунд, и все это время моя кожа горит. Слезы смешиваются с водой, а всхлипы тонут в шуме душа. Я наклоняюсь, поднимаю кусок мыла, и быстро провожу им по телу. Я не смотрю на своего охранника, но я знаю, что он все еще стоит и смотрит на меня. Я заканчиваю и выхожу, вытираясь колючим полотенцем.

Охранник швыряет мне какую-то одежду. Он не собирается уходить, а я не могу надеть вещи на мокрое белье. Я зажимаю полотенце подбородком и отчаянно стараюсь сохранить равновесие и удержать его, пока снимаю мокрые вещи и надеваю новые. Я проглатываю слезы, вешая полотенце на держатель и проводя расческой по влажным запутанным волосам. Затем я поворачиваюсь к охраннику, и он защелкивает наручники на моих запястьях.

— Пришло время встретиться с хозяином.