Триумф любви

Глава 11

— Его светлость еще не вернулись.

— Не вернулись? — воскликнула герцогиня. — Его не было и прошлой ночью, когда я посылала за ним. Теперь он снова где-то пропадает, а ведь нам через двадцать минут надо уезжать в церковь.

Тина в это время смотрелась в зеркало. Служанки герцогини тем временем поправляли складки ее наряда. Услышав слова леди Хертингфорд, Тина резко обернулась.

— Его светлость не ночевал дома? — спросила она.

Горничная, которая узнала об этом от лакея, который, в свою очередь, услышал это от дворецкого, сказала:

— Нет, миледи, то есть мисс. Мистер Джарвис сказал, что кровать его светлости всю ночь была пуста.

Тина заметила оговорку горничной — «миледи». Через час она будет иметь полное право на то, чтобы к ней обращались именно так. Она станет леди Уэлтон, но лорда Винчингема, как ей показалось, на венчании может не оказаться.

Она не видела графа с той ночи, когда он поцеловал ее. Тина понимала, что он боится, боится своих чувств, опасается ее любви, не смеет взглянуть в глаза той силе, которая безжалостно разлучит их навсегда.

Вечером, когда Тина поняла, что ей необходимо увидеть его, услышать его голос, пусть даже грубый и равнодушный, она пошла в библиотеку. Но комната оказалась пуста. На столе лежал ее брачный контракт, заверенный всеми необходимыми печатями и подписями. Документ дожидался Грейчерча, который должен прийти в библиотеку и забрать его.

Тина увидела свое имя и имя сэра Маркуса Уэлтона, а в самом низу обнаружила подпись лорда Винчингема.

В комнате все напоминало о нем. На столе стоял недопитый бокал бренди, но его самого не было. Потом Тина заметила, что дверь в сад открыта, и подумала, что он, наверное, по своему обыкновению вышел прогуляться и подышать свежим воздухом. Ей так хотелось его увидеть, что, забыв обо всем, она прошла в сад с мощеными дорожками и струящимся фонтаном.

Но лорда Винчингема там не было, и тогда Тина направилась по одной из дорожек в дальнюю часть сада, где находилась не видная за кустами чугунная калитка, которая вела в конюшни. Она тоже была открыта, и Тина поняла, что граф только что прошел через нее.

Она заглянула в темный коридор, который шел вдоль кирпичной стены конюшни, но никого там не увидела. По этому коридору редко кто ходил, поскольку там всегда было темно и сыро. По этой причине Тина не решилась зайти туда, тем более что она была в атласных туфельках. Она подумала, что лорд Винчингем должен вернуться с минуты на минуту, и решила подождать его в беседке.

Тина думала о том, как прекрасна была бы их жизнь, если бы они были вместе. У них бы были дети. Они могли бы разводить лошадей, собак. Как и любая влюбленная женщина, она была уверена в том, что смогла бы сделать его счастливым, и он бы больше никогда не пожелал той праздной холостяцкой жизни, которая привязывала его к Лондону и тем женщинам, которые заполняли часы его досуга.

— Я люблю его, — сказала Тина, обращаясь к купидону, украшавшему фонтан. — Я люблю его! — сообщила она птицам, весело щебетавшим в кустах.

Тина не знала, сколько времени она просидела в беседке, как вдруг заметила, что уже темнеет, а лорд Винчингем так и не вернулся. Только тогда она поняла, что он вообще не придет.

Тина медленно направилась к дому. Она подумала, что граф, наверное, развлекается сейчас в обществе какой-нибудь женщины из числа тех, что обычно ублажали его до ее приезда, и с нетерпением ждет ее свадьбы, чтобы вернуть себе прежнюю жизнь богатого холостяка, который может бросать деньги на ветер и получать от жизни все, что захочет.

Теперь же, спустя день, Тине показалось странным, что лорд Винчингем отсутствовал целую ночь. Наверное, он понял, что не вынесет еще одну ночь в одном доме с ней. Наверное, он понял, что его чувство к ней не позволит ему сопровождать ее в церковь.

Тина была готова расплакаться от одиночества, от того, что она не увидит больше своего любимого.

— Мы должны найти его светлость, — немного позже сказала она герцогине. — Прошу вас, пошлите лакеев во все клубы, во все места, где он только может быть. Может быть, он каким-то образом забыл время, на которое назначена свадьба?

— Я не могу этого сделать! — отрезала герцогиня.

Тина с удивлением взглянула на нее, и леди Хертингфорд добавила:

— Это непременно вызовет скандал. Если мой внук не появится в церкви в назначенный час, я скажу всем, что он плохо себя чувствует. Я не позволю, чтобы он явился на свадьбу после ночи, проведенной в обществе какой-нибудь распутницы, или в нетрезвом виде. В таком случае он станет посмешищем всего Лондона.

— Да, конечно, вы правы, — поспешно согласилась с ней Тина. — Я об этом как-то не подумала.

— Пришлите ко мне его слугу, — скомандовала герцогиня служанке.

Девушка почтительно поклонилась, и уже через несколько секунд в дверь постучал Джарвис.

— Входи, Джарвис, — сказала герцогиня. — Я слышала, что твой хозяин сегодня не ночевал дома. Что все это значит?

— Для него это дело обычное, ваша светлость, — извиняющимся тоном произнес слуга. — Но время идет, и его светлости уже пора одеваться.

— Да, пора, — согласилась герцогиня. — Но я всегда считала, что на свадьбы опаздывают только невесты, да и те редко заставляют женихов ждать у алтаря более пятнадцати минут. Подготовь все к приезду моего внука и скажи конюху, что ему придется изо всех сил гнать лошадей, когда лорд Винчингем все-таки появится.

— Хорошо, ваша светлость, — сказал Джарвис. — Все уже готово.

— Я этого не понимаю, — нахмурилась герцогиня и хлопнула в ладоши. — Слушайте меня, Невеста одета, все подготовлено к свадьбе. Чего же мы ждем? Оставь нас, Джарвис, и скажи дворецкому, чтобы принес мне бокал вина.

— Сию минуту, ваша светлость.

Служанки сделали реверанс и удалились, закрыв за собой дверь. Герцогиня хмуро посмотрела на Тину.

— Расскажи мне, что случилось! — скомандовала она.

— Что… случилось? О чем вы, ваша светлость? — переспросила Тина.

— Да, милая. Я не совсем слепа, чтобы не заметить очевидного. Он объяснился тебе?

— Я., не понимаю… о чем вы… говорите, — робко произнесла Тина.

— Расскажи мне правду, — настаивала герцогиня. — Сейчас не время лгать или притворяться. Мой внук любит тебя. Я видела это в его глазах всю последнюю неделю. Он и раньше тебя любил, только сам не понимал этого. Так что же все-таки произошло между вами?

— Я не могу вам этого рассказать, — ответила Тина. — Это не моя тайна.

— Мне просто хочется понять, что происходит в этом доме, и мне не нужны уклончивые ответы. Лэмптон разболтал уже всему Лондону, что скоро получит чек на сто тысяч фунтов. Ты притворяешься богатой наследницей, хотя я прекрасно знаю, что ты бедна как церковная мышь. Что-то здесь не сходится.

Тина в отчаянии прижала руки к щекам.

— Так вы уже все знаете?

— Конечно, знаю, — ответила герцогиня. — Я надеялась, всем сердцем надеялась, что вы будете вместе, но, как я вижу, сильно ошибалась. Мой мальчик куда-то скрылся, а я была о нем лучшего мнения.

Герцогиня говорила жестоко и беспощадно, и это заставило Тину заступиться за лорда Винчингема.

— Неужели вы ничего не понимаете? — сказала она. — Он в отчаянии. Если он выплатит долг Лэмптону, то его кредиторы тотчас начнут ломиться к нему в дом, требуя немедленно оплатить счета. Они уже приходили и угрожали мистеру Грейчерчу. Лорд Винчингем должен тысячи, многие тысячи фунтов… Единственным выходом для нас обоих было найти мне богатого мужа.

— Отлично, ты нашла такого, — прервала ее герцогиня. — А мой внук — видит Бог, в нем течет не моя кровь, — струсил и не решается взглянуть правде в глаза. Вот уж не ожидала такого от Винчингема! — С этими словами она посмотрела на часы. — Ладно, вставай, нам нужно отправляться в церковь!

— Я не… могу… Я не… поеду без… него! — в отчаянии произнесла Тина.

— У тебя нет выбора. Я надеялась, я верила, что в последний момент он обязательно что-нибудь придумает, но, видимо, я ошибалась.

— Я люблю его, — с замиранием сердца прошептала Тина.

Герцогиня уже хотела сказать что-нибудь колкое, но, взглянув на Тину, прикусила язык. Она встала, подошла к двери и открыла ее.

— Грейчерч! — позвала она секретаря.

— Да, миледи! Слушаю вас! — послышался его голос.

— Возьмите экипаж, поезжайте в церковь и сообщите сэру Маркусу, но так, чтобы слышали все, что его светлость болеет и что я буду посаженой матерью мисс Тины.

— Слушаюсь, мадам, — коротко ответил мистер Грейчерч и поспешил выполнять ее поручение.

Герцогиня повернулась к Тине.

— Иди ко мне, девочка, — мягко сказала она. — Ты сама выбрала этот путь, и ты должна пройти его до конца, пройти так, как полагается уважающей себя женщине, с высоко поднятой головой. Вот что я тебе скажу, моя дорогая: очень часто гордость поддерживает человека, когда не хватает никакой смелости выдержать испытание.

— Это единственное, что у меня осталось, — тихо согласилась Тина, гордо подняв голову и вытерев слезы. Затем она медленно спустилась по лестнице в сопровождении герцогини.

У двери ее встретил Грейчерч, который еще не уехал. В руках он держал большой конверт с красной печатью.

— Грейчерч, почему вы еще здесь? — в недоумении спросила герцогиня.

— Прошу прощения, ваша светлость, — извинился секретарь, — но только что от сэра Маркуса Уэлтона пришло это письмо. Его светлость говорил мне о нем. Этот конверт очень важен. Мне надо положить его в надежное место, прежде чем отправиться в церковь.

— Отдайте его мне, — скомандовала ему герцогиня, — и поспешите к сэру Маркусу.

Мистер Грейчерч замялся, но, поскольку оспаривать решение леди Хертингфорд было бесполезно, протянул ей конверт, развернулся и направился к экипажу, что ждал его у тротуара.

Герцогиня повертела пакет в руках и сказала:

— Неплохая сделка, моя дорогая. Насколько я понимаю, это те деньги, которых так ждет Лэмптон.

— Да, это они, — ответила Тина.

— Тогда я сама ему их передам, когда мы вернемся сюда.

Она позвала одну из служанок и шепотом, чтобы не услышали лакеи, велела положить деньги туда, где хранятся ее драгоценности.

— И ни на секунду не покидай спальню, пока я не вернусь, — заключила герцогиня. — Понятно?

— Слушаюсь, ваша светлость, — послушно ответила служанка.

Леди Хертингфорд села в карету, а лакеи помогли Тине не помять тяжелый шлейф платья, осторожно придерживая его. Абдул устроился рядом с конюхом и зажмурил глаза, предвкушая удовольствие от тортов, пирогов и желе, которые будут на свадебном приеме.

Карета уже подъезжала к церкви, как Тина почувствовала, что все ее тело будто онемело. Ей хотелось разрыдаться, потерять сознание, но ей казалось, будто тяжелые цепи приковали ее к сиденью и у нее нет сил ни на какие чувства.

Они ехали молча. Герцогине нечего было добавить к тем напутствиям, которые она уже дала Тине.

Карета несла их по Беркли-сквер, по Бротон-стрит, через Бонд-стрит, мимо роскошных магазинов прямо к церкви Святого Георгия.

У входа собралась огромная толпа. Казалось, что все кому не лень пришли посмотреть на эту свадьбу. Тина вышла из кареты, и присутствовавшие замерли от восторга.

Тина оглянулась по сторонам. Даже в этот последний момент мог появиться лорд Винчингем, чтобы спасти ее. Еще не поздно. Карета отъехала за угол церкви. Кучер, погоняя лошадей, проклинал толпу, которая загораживала дорогу. Герцогиня подала Тине руку, затянутую в кружевную перчатку. Невеста взяла ее, и обе женщины направились через огромные ворота в церковь.

Тина видела, как сотни взглядов пытаются рассмотреть ее лицо. Возможно, они не понимают, почему ее сопровождает герцогиня, а не лорд Винчингем, подумала она. Наверное, не все слышали слова мистера Грейчерча.

Тина опустила глаза. Шаг, другой, третий… И вот она уже идет по красному ковру. В глубине души все еще теплится надежда на то, что граф не подведет ее.

Они остановились. Тина почувствовала, что кто-то подошел к ней, и, даже не глядя, поняла, кто это. Началась церемония венчания.

Прекрасные слова священника девушка пропускала мимо ушей. Ей не хотелось слышать их. Наконец прозвучал вопрос:

— Кристина Мэри Александра, согласна ли ты взять этого человека в законные мужья?

В этот момент она поняла, что уже слишком поздно, и холодный кинжал безнадежности вонзился в ее сердце. Она услышала, как чей-то робкий, тихий и запинающийся голос ответил: «Согласна», и только потом поняла, что это ее собственный голос. Потом раздались слова сэра Маркуса, произнесенные самоуверенным тоном победителя:

— В горе и в радости, в богатстве и в бедности, пока смерть не разлучит нас.

«Тогда мне лучше умереть!» — чуть не произнесла вслух Тина, собрав все свои силы, чтобы не упасть в обморок.

Когда брак был скреплен подписями, сэр Маркус взял ее под руку, и они направились по центральному проходу к выходу. Теперь только Тина осознала весь ужас своего положения.

Ей вспомнилось чувство омерзения, охватившее ее в те минуты, когда он обнимал ее в карете по дороге на Беркли-сквер. В его глазах Тина увидела огонь желания, который пугал ее больше всего на свете.

— Осталось совсем немного времени, моя дорогая, — произнес сэр Маркус искаженным страстью голосом, — и мы останемся наедине. Помни, ведь я твой муж.

— Мое платье… моя шаль… вы… вы порвете их, сэр. Нам нельзя… нельзя быть растрепанными… на приеме.

Это была отчаянная попытка оказавшейся в неволе птички выиграть хоть немного времени. Торжествующая улыбка сэра Маркуса напоминала гримасу палача, который знает, что, как бы ни билась его жертва, спастись ей все равно не удастся.

На Беркли-сквер они стояли битый час, принимая поздравления и по сто раз выслушивая пожелания «добра и счастья». Тина разрезала свадебный торт, и кто-то вместо лорда Винчингема предложил традиционный тост:

— За жениха и невесту!

Когда прием подошел к концу, герцогиня сказала Тине, что ей следует переодеться, и она с радостью направилась в свою комнату, услышав слова сэра Маркуса:

— Не задерживайся, дорогая. Я твой нетерпеливый поклонник!

Тина стояла в своей спальне и, закрыв глаза, ждала, пока служанки разденут ее. Чувство оцепенения уже оставило ее, но ему на смену пришло предчувствие чего-то мрачного и необъяснимый страх, от которого у нее задрожали руки, а сердце было готово в любую секунду выскочить из груди.

Отныне она замужем. Она стала леди Уэлтон. Служанки обращались к ней «миледи». Она знала, что если откроет глаза, то увидит у себя на пальце обручальное кольцо.

— Миледи были восхитительной невестой! — откуда-то издалека доносился голос служанки герцогини, почтительно сделавшей ей комплимент. Тина ничего не ответила.

Через несколько минут сама герцогиня вошла в комнату, и Тина повернулась к ней. В глазах ее было отчаяние.

— Карета ждет! — сообщила герцогиня. Тина знала, что она нарочно не сказала: «Твой муж ждет тебя».

— Я готова, — ответила Тина.

Она поняла, что мешкать не имеет уже никакого смысла. Незачем оттягивать момент ее позора. Она взяла свои перчатки и маленький ридикюль, который подходил к ее атласному платью. Сама того не желая, Тина посмотрелась в зеркало. Ее шикарная шляпка была украшена нежно-голубыми перьями. На изящной шее Тины сверкали бриллианты, а корсаж ее платья украшали изящные прозрачные кружева. Ей стало интересно, почему она выглядит такой молодой, а чувствует себя такой старой и сгорбленной под тяжестью страха перед тем, что ей предстоит пережить.

Тина повернулась к герцогине и, едва сдерживая рыдания, сказала:

— Когда он… вернется… передайте ему… что я была… смелой… и что мне… мне его не хватало. — Герцогиня кивнула, и Тина поняла, что она тоже чуть не плачет. Тина обняла ее и добавила: — Вы были так добры ко мне, миледи, так добры!

— Если бы я только могла тебе помочь! — неожиданно расчувствовалась герцогиня.

— Нет, мне уже никто не поможет. Гордость, как вы сказали, — единственное, что у меня осталось.

— Спасибо, — сказала она служанкам. Затем она вышла из комнаты и спустилась по лестнице к своему жениху.

Тина попрощалась с гостями, которые обсыпали ее лепестками роз и рисом, и вскоре вместе с сэром Маркусом она уже ехала в направлении Гросвенор-сквер.

— Что скажете, леди Уэлтон?

Сэр Маркус облокотился на спинку дивана, и Тина почувствовала облегчение от того, что он пока еще не делает попыток обнять ее. Однако страх все еще не отпускал ее, и она отчаянно пыталась сдержать охватившую ее дрожь.

— Вы ничего не хотите ответить мне? — неожиданно произнес сэр Маркус. — Это, наверное, от усталости? Или вам просто сложно выразить словами ваше счастье?

— Боюсь, что я немного устала, — ответила Тина.

— Тогда мы ляжем спать пораньше, когда приедем в мой дом в Ньюмаркете, — весело сказал сэр Маркус и протянул ей руку. — Не надо меня бояться, Тина. Мы же теперь муж и жена. Я вас не съем.

Он засмеялся, потом медленно, но настойчиво обнял ее.

— Ты так красива, а страх в твоих глазах просто сводит меня с ума. Нам ехать еще очень долго, так давай же не будем терять времени.

Тина попыталась отодвинуться дальше в угол кареты, но от этого было мало толку. Сэр Маркус еще крепче сжал ее в объятиях, а затем взял за подбородок и поцеловал. Тина увидела в его глазах страсть собственника и победителя. Она готова была провалиться сквозь землю, лишь бы избежать его поцелуев.

Но сэр Маркус оказался таким сильным! Тина знала, что все попытки сопротивляться ему обречены на провал. Она чувствовала, как он едва ли не с жестокостью насильника прижимает ее к себе. От чувства полной безысходности ее охватила дрожь.

Неожиданно раздался чей-то пронзительный крик. Лошади резко остановились, едва не перевернув карету.

Сэр Маркус отпустил Тину, и оба удивленно посмотрели в окно. Дверь в карету распахнулась, и Тина увидела незнакомца в маске и в треуголке, опущенной почти до самых глаз. В руке у него была сабля. Прежде чем Тина успела вскрикнуть от страха, незнакомец с силой вонзил клинок прямо в грудь сэру Маркусу.

— Ты ответишь за это, негодяй! Я еще доберусь до тебя! — успел произнести тот, но потом у него изо рта ручьем хлынула кровь. Человек в маске вынул саблю и еще несколько раз проткнул ею сэра Маркуса. В следующее мгновение его бездыханное тело рухнуло на пол кареты.

Тина в ужасе закричала. Она попыталась встать, но в этот момент открылась другая дверь, и два человека быстро надели ей на голову темный колпак и рывком вытащили ее из кареты. Затем ей ловко связали руки. Она пыталась кричать, но от страха не смогла вымолвить ни слова. К тому же она задыхалась в пыльной маске, которую на нее надели, и постоянно кашляла.

Чьи-то крепкие руки подняли ее и бросили на пол какой-то повозки, которая тотчас же тронулась.

— Садитесь! Быстро! — командовал чей-то голос, и, хотя Тина почти потеряла сознание, она поняла, что это был голос Клода, Клода Винчингема.

Лежа на полу повозки, Тина пыталась понять, что происходит и что может случиться в скором времени.

Неужели Клод убил сэра Маркуса? Но зачем? У них с собой не было ничего ценного, весь багаж был отправлен со слугами, которые поехали впереди.

Наверное, Клод совсем сошел с ума. Когда он стрелял в лорда Винчингема, у него хотя бы были на это причины, но сейчас он убил сэра Маркуса просто так, только для того, чтобы похитить его невесту.

Лошади неслись во весь опор, и в повозке Тину так сильно кидало из стороны в сторону, что ей казалось, что все ее тело будет в синяках. Под плотной и пыльной маской было нечем дышать, и девушка подумала, что может в любой момент потерять сознание.

Вскоре Тина действительно потеряла сознание и очнулась только тогда, когда ее осторожно понесли куда-то наверх по узкой лестнице. Затем она снова услышала голос Клода:

— Теперь осторожно. Занесите ее вон туда и опустите на пол. Я сам ее развяжу. Держите ваши деньги. Если ваш табор находится неподалеку, то переберитесь поскорее в соседнее графство. Никто ничего не заподозрит.

Подручные Клода молча удалились, и Тина почувствовала, как чьи-то пальцы начали развязывать веревки у нее на руках. Потом с нее сняли маску, и она увидела перед собой Клода Винчингема.

От испуга Тина не могла вымолвить ни слова. Она молча принялась растирать руки в тех местах, где их только что связывала веревка. Клод пристально смотрел на нее.

— Я победил! — торжествующим тоном произнес он.

У Тины все еще кружилась голова, все ее тело нещадно болело. Она с трудом приняла сидячее положение.

— Ты сумасшедший! — наконец произнесла она. — Что тебе даст смерть сэра Маркуса?

— Тебя, — спокойно и уверенно ответил Клод.

— Меня? — переспросила Тина, вставая на ноги.

Она находилась в какой-то крошечной комнате. У одной стены стояла кровать, а у другой — стол и два стула. Крыша в комнате была застекленной, через нее проникал солнечный свет.

Тина неожиданно чувствовала такую слабость, что сначала даже не могла говорить, ожидая, пока кровь снова прильет к ее рукам. Потом она взглянула Клоду прямо в глаза, в которых увидела настоящее безумие. В его взгляде было что-то дикое и пугающее.

— Да, тебя, — повторил он.

— Но зачем?

— Из-за твоих денег, — просто сказал Клод. — Я же говорил тебе, что мне нужны деньги, и вот я их получил.

— Мои деньги?

Тина почувствовала, что в следующее мгновение разразится истерическим смехом. Сэра Маркуса убили из-за ее денег! Она взяла себя в руки, чувствуя, что Клода лучше сейчас не злить.

— Клод, послушай, — тихо начала она, — ты ошибся. Мне надо было раньше все тебе рассказать, но это была не моя тайна. Никакая я не наследница. У меня совсем нет денег, ни гроша. Когда я только приехала в Лондон, никто обо мне ничего не знал, и герцогиня подумала, что я дочь одного богача, который приходился ей дальним родственником. Мой отец был солдатом, и у нас никогда не было денег. Лорд Винчингем представил меня обществу как наследницу огромного состояния, чтобы я могла найти себе богатого мужа.

К удивлению Тины, Клод запрокинул голову и разразился диким, исступленным смехом настоящего безумца.

— Бедная! Неплохо сказано — бедная!

Тику не на шутку перепугало поведение Клода, но она решила, что обязательно должна ему все объяснить.

— Но это правда, Клод, — продолжала она. — И тебе придется смириться с этим. У меня нет денег. Совсем.

Клод продолжал смеяться. Было похоже на то, что объяснения Тины сильно развеселили его.

— Бедная! — смог он наконец выговорить. — Бедная!

— Это правда, — настаивала Тина.

— Может, когда-то ты и была бедной, но только не сейчас, — поправил ее Клод. — О том, что твой отец ничего тебе не оставил, я узнал сразу после того, как сделал тебе предложение. Да, мне удалось узнать то, что знали лишь немногие. Я далеко не так глуп, как все думают. «Бедняк Клод!» — говорят люди. Но скоро все будут говорить: «Богач Клод»!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — воскликнула Тина.

— Всему свое время, дорогая, — улыбнулся ей Клод. — Пока что тебе нужно знать только одно: ты выйдешь за меня замуж, причем прямо сейчас. Я ухожу и скоро вернусь со священником. Он нас с тобой обвенчает.

— Но что это даст тебе? — воскликнула Тина, понимая, что безумец задумал это совершенно серьезно и спорить с ним бесполезно. — Клод, послушай меня. У меня действительно кет денег.

Клод скова рассмеялся.

— Прекрати! — не выдержав, крикнула Тина. — Перестань смеяться надо мной. Ты убил человека, — она не нашла в себе сил сказать «моего мужа», — и тебя будут искать. Ты никуда не сможешь деться. Клод, разве ты не понимаешь, что тебе грозит серьезная опасность? Если ты хочешь спастись, тебе нужно бежать, спрятаться где-нибудь.

— Никто меня не найдет, — спокойно парировал Клод. — А если даже и найдет, то я смогу откупиться деньгами жены, то есть твоими.

Тина глубоко вздохнула. Клод внушал ей ужас, но, с другой стороны, его навязчивая идея о мнимых деньгах выводила ее из себя.

— У меня нет денег, — медленно, как ребенку, повторила она.

— Если ты так думаешь, то я не стану раньше времени разубеждать тебя, — стоял на своем Клод. — Так мне будет даже легче. Сейчас мы поженимся, а потом отправимся на побережье. Я уже все подготовил. Тебе ни о чем не придется беспокоиться. Нас с тобой будет ждать корабль, который отвезет нас во Францию. Там мы будем жить в богатстве и купаться в роскоши. У меня наконец-то будет все, в чем я себе всегда отказывал.

Тина пожала плечами.

— Поступай как знаешь, но я не выйду за тебя замуж, — сказала она.

— Еще как выйдешь! — отозвался Клод.

С этими словами он достал из кармана длинный кинжал, какие люди привозят из Италии.

— Видишь это? — угрожающе произнес он, и Тина испуганно отпрянула к стене. — Если ты не выйдешь за меня замуж или поднимешь шум, то всю оставшуюся жизнь будешь вспоминать об этом кинжале, глядя на себя в зеркало. Я изрежу тебе щеки, рот, лоб — везде оставлю по шраму. Я бы мог, конечно, отрезать и твой прелестный носик, но кому ты тогда будешь нужна? Клод, конечно, не сможет от тебя отказаться, потому что у него будут все твои деньги, и поэтому то, как ты выглядишь, его волновать не будет. Ты будешь прекрасной женой Клода или уродливой женой Клода, ему безразлично.

Он снова рассмеялся, и Тина поняла, что переубедить сумасшедшего ей не удастся. Он явно сошел с ума. Оставалась одна надежда — дождаться его ухода и заслонить чем-нибудь дверь, чтобы он не смог войти в эту комнатку, и ждать какого-нибудь прохожего, который смог бы выручить ее из беды.

Как будто читая ее мысли, Клод произнес:

— Можешь кричать сколько тебе угодно. Ты хотя бы знаешь, где ты находишься?

— Нет, скажи мне.

— Я спрятал тебя в храме Афродиты в Винче, к которому никто никогда не подходит. А знаешь почему? Потому что здесь водятся привидения! Привидения, моя дорогая, а среди них и призрак по имени Клод!

Тина вдруг вспомнила, как из окна комнаты лорда Винчингема любовалась этим прекрасным храмом. Наверное, Клод здесь и скрывался все это время.

— А теперь позволь мне удалиться, — произнес он, пряча кинжал в карман. — Священник, которого я приведу, португалец и очень плохо говорит по-английски. Но если он откажется обвенчать нас из-за того, что ты ему скажешь, я обезображу тебе лицо, увезу во Францию и женюсь на тебе там.

Клод уже повернулся к выходу, когда Тина в отчаянии взяла его за руку и сказала:

— Послушай меня, Клод. Я клянусь тебе, что у меня нет денег. Поверь мне, все это был фарс, обман. Клянусь тебе, я говорю истинную правду.

В ответ прозвучал все тот же безумный смех. Отсмеявшись, Клод на какое-то время замолчал, а затем повернулся к ней.

— Если ты так думаешь, я спешу поздравить тебя. Ты вдова и наследница огромного состояния сэра Маркуса Уэлтона. Но обещаю тебе, что вдовой ты долго не останешься, потому что перед тобой стоит твой будущий муж — Клод Винчингем.

С этими словами безумец вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Потом Тина слышала, как, спустившись по узкой лестнице, он запер дверь внизу.

«Вдова сэра… Маркуса… Уэлтона…»

Тина прижала ладони к щекам. Конечно! Как же она сразу об этом не подумала? В отличие от нее Клод продумал все с проницательностью истинного безумца. Тина никак не могла поверить в то, что это происходит наяву. Выйти за Клода замуж или стать уродом на всю жизнь! Уехать с ним во Францию! Тина вскрикнула от ужаса, и перед ее мысленным взором пронеслась картина того, что произошло с ней за день: сабля, пронзившая сердце сэра Маркуса, поездка с колпаком на голове на полу повозки, разговор с безумцем, который хочет сделать ее своей женой. Она знала, что вряд ли кто-то услышит ее, но все равно закричала:

— Помогите! На помощь!