Наконец я заставила себя встать. На дрожащих ногах, совершенно не чувствуя коленей, я дошла до комнаты и положила руку на печать.
Это место раньше было лабораторией: старые котлы, бездонные тёмные шкафы, тени прошлого, пыль вот таким слоем. Всё казалось заброшенным, забытым временем, ненужным для неблагодарных потомков. Я прошла пару шагов, чувствуя, как за ногой тянется пыльная ткань, сброшенная со стола, и тихо спросила тихо:
— Вы где?
Я тут же огляделась, ожидая хоть какого-то ответа.
- Вы где? - повторила я, оглядывая стены и шкафы. - Они уже ушли.
Послышался шелест, а я обернулась, видя, как из-за шкафа выходит генерал в одной простыне. Простыня зацепилась за какой-то гвоздик и порвалась, обнажая красивые кубики пресса.
Я вздохнула с облегчением, чуть ли не смеясь: — “Фу ты, ну ты!”
И тут же почувствовала, как напряжение немного отступает, хотя внутри всё еще бушевала тревога, накатывая ледяными волнами на перепуганное сердце.
— Там есть выемка в стене, — произнес генерал тихо, — за шкафом. Если заглядывать, то она незаметная.
Его слова звучали как шепот тайны, а я проследила за его рукой и кивнула.
- Вы сами-то как? - с беспокойством спросил генерал.
Я, вся еще потрясенная, выдохнула.
— Ой, не говорите мне ничего.
Я сама не могла поверить, что всё это происходит со мной. Слабость охватила меня, ноги подкосились, и я едва не упала. Но в этот момент меня поддержали руки генерала, помогли дойти до кресла.
У меня не было сил даже сопротивляться и возражать. У меня не было сил даже поднять руку, что оттолкнуть его.- Пустите меня, - вяло сопротивлялась я, понимая, что у меня от внезапно накатившей слабости просто нет сил оттолкнуть его.
Генерал довел меня до кресла, усадив в него. Проваливаясь в мягкие подушки, я все еще не могла поверить, что все обошлось.
- Я понимаю, что вы пережили за эти два часа, - произнес генерал. Он зажал рану на боку и склонился надо мной.
Сейчас в его глазах я увидела не хладнокровного убийцу, а мужчину— галантного, уставшего, переживающего. Он тихо произнес:
- Я понимаю, что вы пережили за эти два часа.
Его голос стал мягким, почти утешительным.
- Я приношу свои извинения за все доставленные неудобства.
- А толку? - глухо прошептала я, ощущая всю глубину своей безвыходности
Я посмотрела в глаза генерала, полные сострадания и усталости. Мой дом казался теперь подозрительным — одинокая женщина, занавешенные зеркала. Я взглянула в окно — и поняла, что дом под наблюдением, наверняка оставили магический маячок или что-то подобное.
- Я сама ввязалась в это, - продолжила я мысль, откинувшись на спинку кресла. - Я сама приняла решение помочь вам. Поэтому ваши извинения не нужны. Это мое решение, поэтому неприятности тоже мои. Все, что есть.
Я чувствовала, как меня начало трясти. Еще бы! Такое пережить.
- Что вам грозит за укрывательство врага? - спросил генерал, тяжело опираясь на спинку кресла. Стоять ему было тяжело.
- Смерть, - глухо ответила я, а потом подняла глаза на его красивое лицо. - За любое укрывательство врага грозит смерть.
- Я постараюсь покинуть этот дом как можно быстрее, чтобы не подвергать вас опасности, - произнес генерал, сжимая спинку кресла. - Чтобы не обременять вас.
Эта мысль вдруг показалась мне такой заманчивой. Словно с души свалился огромный камень. Какая-то незримая легкость на секунду заставила меня вздохнуть полной грудью.
Наверное, так нельзя говорить, но я выдохнула и ответила.