Трудиться. Учиться. Влюбиться?..

ГЛАВА 12

На лекции я не пошла, решила отоспаться. И, попросив Лайн сообщить всем о подкосившей меня жуткой трудноизлечимой хвори, заперлась в комнате. Честно продрыхнув до обеда, встала, укусила завалявшееся на тумбочке печенье и поспешила в библиотеку, не забыв при этом захватить из чулана ведро, швабру и тряпок побольше. Уборщицы чулан никогда не запирали, справедливо полагая, что тащить оттуда нечего. Я утешила недовольно заворчавшую совесть тем, что кражу рабочего инвентаря и кражей-то назвать язык не поворачивается. Тем более для благого дела. И вообще, я же верну, ну честно-пречестно!

Совесть умолкла, зато активизировался здравый смысл. Он изощрялся в остроумии так и этак, смакуя мысль о том, что адепты могут спереть буквально все, что плохо лежит. Но вот покуситься на швабру взбрело в голову только мне. И теперь, видимо, чулан тоже станут запирать. Я заспорила с ним, намекая на то, что никто и не заметит. Но спор привел только к тому, что снова забухтела совесть. Тогда я сообщила им, что они оба до жути занудные и задолбали меня похлеще, чем лесной дятел — дерево. На этом все и успокоились, а я удовлетворилась тем, что последнее слово таки осталось за мной. И всерьез задумалась над тем, что у меня, надо полагать, даже не раздвоение, а целое растроение личности. Иначе как можно вести столь разнообразные диалоги фактически с самой собой? И еще мне подумалось о том, что слетевших с катушек магов, наверное содержат в каких-то специальных местах, а я имею все шансы в скором времени узнать, где именно. Потому что не в меру любопытная, сующая свой нос куда не просят ведьма-недоучка — это одно. А вот спятившая ведьма недоучка — это уже совсем другое.

В процессе уборки я в лицах пересказывала господину Мерсьеру события прошедшего вечера. Он был счастлив, как ребенок, и с убийственным простодушием заявил, что если бы поныне пребывал в своем теле, то обязательно предложил бы мне руку и сердце. Очень опечалился, узнав, что я уже замужем, и огорошил меня окончательно, пригласив на постоянное проживание в его библиотеке в посмертии. В качестве призрака то есть. Немного заикаясь и абсолютно не покривив душой, я вежливо отказалась. И шепнула духу, что такого предложения мне еще никто не делал, но после смерти я, пожалуй, предпочту наслаждаться покоем, а не следить за хулиганистыми адептами.

Работу я закончила поздним вечером. Кому рассказать сколько пыли, мышиного помета и прочей дряни я вымела из небольшой на вид комнатушки, — не поверят. Но трудилась я не зря: обитель господина Мерсьера блестела и светилась чистотой. Учитывая то, что это был мой первый опыт самостоятельной влажной уборки, — результат оказался выше всяких ожиданий. Моих так точно. Что там по этому поводу думал сам библиотекарь, для меня осталось загадкой. Так как сообщением о «разгроме вражеской армии бородачей» (как он сам это назвал) впечатлился сверх меры и на внешние раздражители в моем лице не реагировал. Таким образом, осчастливив духа дважды (я свято верила в то, что, узрев результаты моей пахоты, он таки осчастливится) и тем самым расплатившись за так и не использованные сведения, я с трудом распрямила затекшую спину и, кряхтя, потащилась к своей родной теплой кроватке. По дороге забросила в чулан опротивевший инвентарь и, только распрощавшись с ним, поняла: это была первая и последняя широкомасштабная уборка в моем исполнении. Уже забираясь в постель, подивилась: почему слугам платят столь мизерное жалованье? Да им же памятники отливать нужно! Хотя бы в бронзе.

Но так просто уснуть мне, конечно же, не удалось. В комнату впорхнула Лайн и, тыча мне в нос раскрытым конспектом, принялась трещать без умолку. Минут через пять такого тыканья я догадалась, что она от меня чего-то хочет.

— Ммммм? — поинтересовалась я.

— Хватит мычать! — заявила подруга. — Когда магичить будем?

— Кого магичить? — я смирилась с неизбежным и села. — Зачем?

— Ну я же тебе уже пять раз объяснила!

— Объясни в шестой.

— Я только что пробежалась по всей нашей группе — половина из них уже пытались создать Помощника! Чего мы ждем?!

— И как? Успешно? — вяло поинтересовалась я.

После истории с домовиками на новые подвиги пока что-то не тянуло.

— Нет. Я об этом и говорю! Давай, у тебя все получится, и мы их за пояс заткнем! Вот они там все обзавидуются, а?

— А давай это у тебя получится? А я пока посплю?

Полуэльфка надулась.

— У меня точно не получится! Я же пифия. Ну так когда?

— На четвертом курсе, — буркнула я с твердым намерением завалиться обратно.

— Летка, зараза, я сейчас тебя укушу!

Я зарычала.

— Скажи — когда, и я отстану!

— Завтра все! Завтра! Будь человеком, уйди!

— Ты чудо! — сообщила мне сумасшедшая пифия. — Кстати, я почти все вещи отстирала, представляешь? Полдня проторчала в прачечной, но это того стоило! Осталось только кое-где подштопать. Здорово, правда?

— Какая прелесть! Можно я посплю? Ты обещала отстать!

— Все-все, меня нет.

Подруга еще немного покопошилась, залегая в свою кровать, но вскоре действительно угомонилась.

А я вдруг посочувствовала Яну. Он целую практику с нами пережил! И не свихнулся. А потом еще и женился на мне, несчастный. Это ж какие нервы нужно иметь? Стальные, не иначе.

С этими мыслями и уснула.

А ночью мне приснился маг. Я орала на него и пыталась объяснить, что ужасно скучаю, а его носит леший знает где! И вообще, нельзя родную жену вот так бросать на растерзание бессовестным домовикам! И библиотекарю, который заставил меня сделать уборку! Ответа от нерадивого супруга я так и не дождалась — проснулась. А проснувшись, поняла, что всклокоченная со сна полуголая и очень злая пифия мутузит меня по голове подушкой и требует, чтобы я немедленно заткнулась и перестала оглашать коридоры Академии своими воплями. И что она хочет спать, а не выслушивать мои накопившиеся претензии к мужу. Я устыдилась, попросила перестать меня лупить и заснула окончательно.

На следующий день оживление Лайн не уменьшилось, а, напротив, став вдвое больше, передалось и мне. Так что идея создания Помощника уже не казалась такой уж бредовой. Да и, чего таить, я очень хотела узнать, что испытывает Ян при общении с Серым. Мы, подстегиваемые жаждой действия, ерзая от нетерпения и обсуждая шепотом все нюансы ритуала, кое-как отсидели все лекции. В женском туалете сцепились с обнаглевшими вампиршами. Получили за это от проходящего мимо и заслышавшего грохот и вопли Верховного и довольные (вампирши тоже по шее получили, причем основательно) поскакали к черному входу столовки для отлова подходящего материала. Кота то есть. Котов я обожала с детства и внедряться в другое животное отказывалась наотрез. Тем более где в считаные дни можно добыть мартышку, лисицу или волка, мы не знали. С собаками я не ладила. А коты… Коты — это коты, тут и добавить нечего. Главное, что они повсюду, и поймать их ничего ни стоит. Мои надежды обзавестись достойным Помощником пошли прахом, так как «милые пушистые котофеечки» на деле оказались откормленными сверх меры наглющими харями. Эти самые хари ни в грош не ставили даже ожесточенно закармливающую их повариху, не говоря уж о прочих двуногих, нагло шныряющих по «их территории». Немного приуныв, мы в конце концов решили, что в качестве эксперимента сойдут и эти чудовища. По крайней мере, если что-то пойдет не так, их не жалко. Выбрав из стаи недовольно заворчавших кошек самую тощую и покладистую, мы проворно утащили ее в свою комнату. Всю дорогу бедное животное, безжалостно извлеченное из привычной среды обитания, истошно вопило. А при более детальном изучении оказалось не кошкой, а котом невразумительного песочного цвета и с печально обреченными глазами-блюдцами. Мы с почетом водрузили его на стол. Но вусмерть перепуганный мерзавец все время норовил предаться паническому бегству и спрятаться от двух маньячек хотя бы под кроватью. Заклинание обездвиживания я если бы и знала, применять все равно не умела. Так что несчастного раз десять отлавливали, а на одиннадцатый накрепко примотали разнокалиберными ремешками к ножке кровати (веревки у нас не нашлось, хотя если бы были умнее, то позаботились бы об этом заранее). Во всей этой суматохе мы и не заметили, как сгустились сумерки, и полуэльфка побежала зажигать свечи, в то время как я ломала глаза над конспектом в полумраке комнаты, в сотый раз детально перечитывая «инструкцию» к ритуалу. В таинственном свете свечного пламени получившаяся картинка смахивала на сцену проведения кровавого жертвоприношения. Кот, видимо, так и решил, потому что заголосил вдвое громче, а его глаза подозрительно выкатились из орбит. Я пожалела животину и, дабы успокоить, сунула ему в рот лежалый кусок колбасы. Кот временно заткнулся, пережевывая подношение, и я поспешила выпихнуть пифию за дверь. Чтобы поскорее начать и кончить, пока я натурально не придушила этого разбойника хвостатого. И черт с ним, с Помощником!

Оставшись одна (судорожно заглатывающий колбасу кот не в счет), я улыбнулась, представив, как изгнанная в коридор подруга изнывает от любопытства, подслушивает, а может быть, даже подглядывает и протаптывает дорожку под дверью. Ритуал занимал много времени, но я была уверена, что полуэльфка не отлучится даже в туалет!

Итак, я еще немного помедлила и принялась с упоением колдовать.

— Как думаешь, получилось? — спросила Лайн, сверля присмиревшего кота испытующим взглядом.

Я, например, памятуя об испорченной колбасе, сейчас больше тревожилась о сохранности желудка безвинно пострадавшего котофея, нежели об успешности проведенного ритуала.

— Даже не знаю. По крайней мере, ничего нового не чувствую.

— Что, совсем?

Я старательно прислушалась к себе.

— Есть хочу.

— Ой, достала! Ты всегда хочешь!

Я виновато развела руками.

— Ладно, — смирилась полуэльфка, — давай тогда спать. Завтра… То есть уже сегодня рано вставать.

Я с сомнением потыкала пальцем в пушистое кошачье брюшко.

— Здесь его оставим?

— Вот еще! В коридор вынеси. Если получилось — ты в любой момент сможешь его позвать, а если нет — на кой он нам тогда нужен?

— И то верно, — согласилась я, выставляя прощально икнувшее четвероногое за дверь. Это ему, наверное, колбасой икается. Бедняга.

«Недоучка!» — ехидно сообщил мне здравый смысл за миг до того, как я погрузилась в сон.

Просыпалась я тяжело. Коварный Морфей опутывал сознание тончайшими сетями сновидений и, похоже, не собирался выпускать меня из своих крепких объятий. Я сладко зевнула и натянула одеяло до самого носа так, что снаружи остались одни глаза, тяжелые веки которых и не думали осчастливить меня своим открытием.

Как вставать-то не хочется! Проспать, что ли, первую лекцию?

«Что, дорогуша, вышла замуж и сразу сложила лапки? Ты для чего сюда поступала? Чтобы самостоятельной стать! А для этого нужно вложить в свою дурную голову хотя бы каплю знаний!»

Смысл, отвяжись. Забодал своими нравоучениями.

«Ну, в таком случае можешь прямо сейчас отчисляться, вить со своим ненаглядным уютное гнездышко и штамповать ему детей пачками! Для этого-то особого ума не надо…»

Знаешь, я тебя иногда ненавижу. Все осознала: встаю, умываюсь, грызу гранит. Удовлетворен?

«Вполне».

«Нет, ну вообще было бы неплохо поваляться еще хоть часочек. Ранние подъемы вредят здоровью!»

Совесть? Ты чего? Вы ж со смыслом всегда хором выступаете! По крайней мере, в плане учебы!

«А я и сейчас его полностью поддерживаю».

«А я вот протестую! Это насилие над личностью! Я спать хочу!»

А ты, собственно, кто? И почему я тебя слышу?

«Серьезно? Это все, что тебя волнует в данной ситуации? Я бы на твоем месте больше удивился появлению вот этих двоих, с которыми ты постоянно беседуешь. А где двое — там и трое, кому от этого хуже?»

— Поднимите мне веки, — простонала я, припомнив одну из шутливых сказочек-страшилок, кои мы с Карой и Марго десятками пересказывали на ночь, стараясь посильнее друг друга застращать.

«Хватит балбесничать! Включай мозги и соображай, кого это ты к нам подселила!» — так, ну это смысл возмущается. В своем репертуаре.

Соображать — твоя работа!

«Она еще и огрызается! Хамка!»

«Ты слишком строг! Подумай, какая сейчас у бедной девочки каша в голове!» — ага, ну это точно совесть.

«Да какое там „сейчас“! У нее вообще вместо мозгов каша! Манная, с комочками!»

Фу, гадость.

«Тебя не спросили! Думай!»

Вот сам и думай! У меня же голова набита манкой, куда уж мне, убогой.

«Убью!»

Да ну? Самоликвидируешься, что ли?

«Совесть, можно я ей обморок организую?»

А ты можешь?

«Деточка, ну конечно не может. Просто бесится. Ему, знаешь ли, не по нраву пришелся наш новый сосед».

Час от часу не легче. Совесть, пока я еще относительно в добром здравии, проясни ситуацию!

«Не смеши меня. О каком добром здравии может идти речь, если в твоей голове целых три голоса?»

Заткнись. Тебя я вообще не знаю.

«Смысл, я устала от этого балагана. Объясняй».

«Сама и объясняй! А я с этой дурой вообще больше не разговариваю!»

Сам дурак!

«Короче! Повелеваю всем сохранять спокойствие! Объяснять буду я!»

Не лезь не в свое дело, кем бы ты ни был! Смысл, я тупа и ничтожна. Снизойди до ответа!

«В том, что ты тупа, я не сомневаюсь. Докладываю: ты смогла отделить часть сознания. Но не своего, а кошачьего. И в другое тело эту часть переместить сподобилась — в свое же! Так что мы теперь с этим блохуном облезлым по твоей милости сожительствуем!»

«Сам ты блохун! И шерсть моя шикарна! Я моюсь чаще, чем ты!»

«Идиот, я вообще не моюсь. Я здравый смысл этой бестолочи».

Я еще немного послушала их препирательства. А потом села и заорала. Получилось громко. Тотчас ко мне подбежала перепуганная полуэльфка.

— Что случилось?

— Ааааааа!!! Помощник!

— О! Так тебе удалось? Поздравляю!

— Нет, нет! Все не так! — я поняла, что не могу усидеть на месте, поэтому подскочила и заметалась по комнате. — Я снова все испортила! И теперь часть кошачьего разума сидит в моей голове! И я не знаю, как его оттуда достать! Лайн, не молчи! В моей башке кот!!!

— Ты уверена? Может, тебе для начала надо успокоиться?

Кажется, она мне не поверила.

Я снова угнездилась на кровати.

— Как успокоиться, Лайн? Я даже думать не могу нормально, они же ни на секунду не затыкаются!

— Они? — пифия на всякий случай отодвинулась подальше.

— Да, есть еще здравый смысл и совесть. И они не в восторге от того, что их потеснил кот! Не смотри на меня так. Они всегда там были! И до появления этого прохвоста мы неплохо ладили!

«Великие боги, что ты несешь! — вздохнул здравый смысл. — Тебя же в дом сострадания сдадут без суда и следствия».

Неее, туда точно не сдадут. Он же для обычных помешанных.

«Помнится, не так давно ты размышляла о том, куда сдают спятивших магов».

— А… Ты уверена, что это не весеннее обострение?

«Ну вот, начинают сдавать».

Это же Лайн! Никуда она меня не сдаст!

— Уверена, — мрачно произнесла я. — Обострение началось бы раньше, сейчас уже почти лето.

— Почти лето! — передразнила подруга. — Начало травенца[2] ближе к середине весны, чем к началу лета!

— Лайн, ты серьезно? Думаешь, я спятила?

— Давно и неизлечимо, — улыбнулась подруга. — Лета, подурачились и хватит, я тебя поняла — проблема в Помощнике… или что там из него получилось… А давай Верховному тебя покажем?

— Ни за что! — снова заволновалась я. — Меня только-только перестали изучать как неведому зверушку, свалив этот процесс на Яна. Они же меня запросто препарируют! Не отдавай меня им, пожалуйста!

— Ну, какое-то здравомыслие определенно в тебе осталось, — удовлетворенно кивнула подруга. — Думаю, если ты не начнешь ловить мышей и линять, то можно спокойно подождать возвращения господина Роутэга.

Я опасливо подергала себя за волосы, проверяя, начала я линять или еще нет. Лысеть не хотелось особенно. В комнате на какое-то время повисло напряженное молчание. С потолка, медленно покачиваясь на паутинке, спустился упитанный паук. Вообще, они часто так делают, вводя меня своим появлением в панический ступор. Но сейчас, повинуясь порыву… Я перекатилась на спину и поддала по черному выпирающему брюшку когтистой лапкой… Э… Рукой… Или все-таки лапой?!

«Это не мои мысли! — вдруг дошло до меня. — Это инстинкты животного! Кота! Часть людского разума „очеловечивает“ зверя… А у меня-то все наоборот! Я, что же, теперь начну голосить в зимоборце[3] и метить углы?!»

Окончательно и бесповоротно офигевшая от такого маневра пифия и судорожно улепетывающий паук были мне наградой. И тут я поняла, что мне конец. Я не выживу.

— Н-да, подруга. Докатилась.

— Лайн, это не я! Это все он! Я не могу ждать приезда Яна! Надо что-то придумать!

«Я есть хочу!»

Отвали.

«Я. Хочу. Есть».

— Он хочет есть.

— Кто?

— Кот.

— Знаешь, вы чем-то похожи, — саркастически ухмыльнулась полуэльфка. — Может, ему еще и валерьяночки налить?

«А что, есть?»

Для тебя — нет.

— Лайн, думай, что говоришь! Я и в нормальном состоянии едва его выношу, а если он еще и налакается в стельку… Гад.

«Я обычный голодный кот! А все происходящее — твоя вина… Кстати, повариха бы меня уже покормила…»

— Вот и иди к ней! — рявкнула я в голос, накрыв голову подушкой.

«Не могу. Я, видишь ли, несколько не в своей тарелке. Если ты понимаешь, о чем я».

Да заткнешься ты когда-нибудь или нет?!

— Лайн, ты думаешь?

— Думаю. Но что-то ничего не придумывается.

— Думай быстрее, я, кажется, схожу с ума.

— Я пытаюсь! — рассердилась полуэльфка. — Могла бы тоже мозгами пораскинуть. А то устроила мне тут вселенский плач.

— Не могу! Здравый смысл объявил мне бойкот. Молчит как рыба, только дурой называет иногда.

— Не нужно посвящать меня во все нюансы своей шизофрении. Честно, я ничего не хочу знать обо всех обитателях твоего воспаленного мозга. Давай разбираться с котом! Он, по крайней мере, вполне реален.

— Ну так давай! Я жду конструктивных предложений!

— Да, с тобой каши не сваришь.

— Очень даже сваришь. У меня вместо мозгов манка с комочками, ты разве не знала?

— Догадывалась, — серьезно кивнула пифия. — Помолчи, пожалуйста, а то ты начинаешь меня пугать.

Пугать я и саму себя уже начинала. Поэтому покорно закрыла рот и принялась рассматривать одиноко кружащую под потолком муху.

— Значит так, — вволю надумавшись, изрекла подруга. — План такой. Сейчас мы идем на лекции. Временное помешательство — не повод для прогулов. Потом отлавливаем кота — пусть пока поживет у нас. Мало ли, вдруг пригодится для деактивации колдовства. Даже почти наверняка пригодится. Пока ждем возвращения Яна, проштудируем библиотеку сверху донизу, надеюсь, призрак твой позволит.

— Он не мой, но, думаю, позволит.

— Отлично, если повезет, еще и в архивах покопаемся. Надеюсь, прецеденты уже были и детально документировались. В конце концов, мы просто не можем оказаться единственными безмозглыми студентами за всю историю Академии. Ну как?

— Если не свихнусь окончательно, то нормально.

«Верните меня в мое тело, я есть хочу!»

Я застонала и закрыла лицо руками.

Следующие несколько недель обернулись для меня сущим кошмаром. Я натурально сходила с ума, сохраняя более-менее человеческий облик только на парах, на которые Лайн загоняла меня буквально пинками.

Кота мы, кстати, с трудом, но отловили. Поганый рыжик, едва завидев наши приближающиеся фигуры, признал в них своих мучителей и стремительно улепетнул на дерево. И уже оттуда принялся голосить на всю округу, взывая о помощи. Но мы не ведали пощады. На дерево полезла Лайн и безжалостно спихнула горлопана с насиженной ветки. Я попыталась его поймать, но этот самоубийца, извернувшись в воздухе, проехался когтями мне по лбу и почти удрал. В самый последний момент я успела зажать в руке кончик его пушистого хвоста. Пока полуэльфка слезала с дерева, я победно держала кота на вытянутой руке, другой стирая с лица выступившие капельки крови. Подойдя к нам, подруга без разговоров огрела животину промеж ушей и доходчиво объяснила, что еще один такой фортель — и пирожки в столовой будут действительно с кошатиной. Кот последний раз протяжно взмяучил (видимо, проклиная судьбу-злодейку, наславшую на него двух злобных фурий) и затих. В дальнейшем он вел себя весьма сносно. Жрал в меру, по углам не гадил, используя для этого дела специально поставленный ящичек с песком, и попыток к бегству не предпринимал. Хотя я бы на его месте сбежала.

В отместку за разукрашенное лицо я назвала котофея Василием. А доступная мне часть его разума еще несколько дней кряду истерила, убеждая меня в том, что имя Эдуард подходит ему больше и всех окрестных кошечек оно вполне устраивало. Я заявила, что мне глубоко наплевать на его манию величия, а беспородных котов Эдуардов свет еще не видывал и не увидит. И предложила назвать его вообще Акакием. Кот пришел в ужас и согласился на Ваську.

Библиотеку нам пришлось перевернуть сверху донизу. И за старания мы были вознаграждены. Подобные случаи действительно уже встречались. Препарировать, судя по записям, тогда никого не стали, но мозги прополоскали знатно. И я не пожалела о том, что сохранила все в тайне. Реальных выходов из сложившейся ситуации было два. Первый: адепт должен был самостоятельно провести ритуал по перемещению разума животного обратно в его же тело. Описание ритуала было приведено, и, в принципе, он не многим отличался от собственно создания Помощника. А вот примеров проведения его на практике не было вообще! И я очень хорошо понимала почему. Страх перед повторной неудачей (а тогда вообще непонятно, что будет твориться в голове!) лично для меня уничтожил бы всю концентрацию на корню. А именно на ней весь ритуал и строился. Так или иначе, я не пожелала становиться первопроходцем в этом деле и сразу ухватилась за второй способ как за единственно верный. Это было зелье. Рецепт приготовления был расписан подробно, так что можно было рискнуть. Внимательно, чтобы ничего не упустить, переписав все ингредиенты, мы горячо поблагодарили господина Мерсьера за терпеливое отношение к нам в течение последних недель и ушлепали в свою комнату. Взбодрившись чаем и укутавшись с головой каждая в свое одеяло, мы принялись ломать голову над тем, где же нам раздобыть столько экзотических конечностей, органов и травок. По всему выходило — в загашниках травников и алхимиков. Но это вам не «пучок сена» для отворотного зелья! Такие вещи, как перо птицы феникс, огонь-трава, собранная полевиком в полнолуние, или ноготь со среднего пальца левой ноги умертвия совсем уж без присмотра не валяются! А как нам все это добыть, не вылетев при этом с треском из Академии, — вопрос не из легких.

Так ни до чего и не додумавшись, мы загрустили.

А я вспомнила, что до возвращения Яна осталось около недели. Но мне, видимо, до этого светлого момента в здравом уме и трезвой памяти дожить не суждено.