Твоё личное Чистилище

Глава 38

Бутылка “Hennessy” поблескивала в темноте кабинета. Андрей сидел на кожаном диванчике рядом с изящным, низеньким столиком. На нем было спиртное и нехитрая закуска: сервелатная нарезка, хороший сыр и мандарины…

Вздохнув он выпил треть стакана залпом. Закусил полуфабрикатным мясом.

Послышались шаги, стук каблучков по напольному покрытию.

В приоткрытую дверь заглянул силуэт. Который через несколько мгновений принял облик Эльзы. Собранной, аккуратной, Эльзы. В темно — красном платье, с уложенными волосами и любимой темно-коричневой сумочке через плечо.

— Андрей? — Удивлённо произнесла она. — Что ты делаешь тут так поздно? У тебя же выходной, разве нет?

— Пью! — Ухмыляясь он отсалютовал стаканом.

Эльза застыла посреди кабинета, а потом усмехнувшись сложила руки на груди.

— Что с женой проблемы? Понятно, ребёнок это не игра в солдатики.

Затуманенный взгляд Андрея впился в неё. Она смеялась громко и очень звонко.

«Красивая… Но не моя. И уже не когда не будет моей… Если бы согласилась от мужа уйти тогда все бы по другому сложилось…» — Подумал мужчина с печалью, а сам спросил:

— А ты тут, что в час ночи? Где муж?

Улыбка не сходила с сочных губ бывшей любовницы. Она пожала плечами и аккуратно присела на рядом стоявший стул.

— Да так задержалась с документами. А муж объелся груш. — Эля опять засмеялась.

И Андрей на секунду. Всего секунду будто снова влюблённый мальчишка пускал слюни на этот смех и на его обладательницу. Совсем как раньше… Пьяно улыбался её шуткам и даже говорить ничего не хотелось.

— Выпьешь со мной? — Кивнул на стол.

— Нет. — Сдержанно покачала головой женщина. Затем тут же добавила:

— Но я могу посидеть с тобой…

— Ну не грусти, сладкая.

Герман залез на кровать и сел возле ног Полины. После скандала девушка сразу же прибежала к Герману. Ему пришлось долго купировать её истерику. Укатывать в плед, обнимать и напоминать, что ей нельзя волноваться. Ради ребёнка. Андрей же быстро собрался и уехал громко хлопнув напоследок входной дверью.

Герман долго отпаивал подругу горячий чаем с лимоном и мёдом на кухне, а Валентина Теодоровна у которой её сердобольное, жалостливое сердце болело за Полину как за родную дочь все время причитала, что, так и до беды недолго. «Андрей Викторович очень жестокий разве можно так над девочкой в положении издеваться?!» — Восклицала кухарка, заваривая, чай и одним глазком поглядывая на Полину в крепких объятьях. Её била мелкая, нервная дрожь.

В итоге не выдержав Герман увёл Адамову прочь от этих разговоров. От них она ещё больше мрачнела и хмурила брови. Попросил женщину лишь приготовить Полине куриный суп с вермишелью и Ритку принести его.

Валентина Теодоровна тут же заулыбалась и забегала по кухне в поиске продуктов «Сейчас, сейчас! Конечно горяченького поест, деточка всякого лучше станет, христовой…» тут же вытащила из морозилки упитанную куриную тушку, овощи, специи…

Герман отвёл девушку в её спальню. Сам не уходил. Решил остаться рядом. Разговаривал, шутил, рассказывал истории…

Потихоньку Полина начала оправляться.

— Что это? — Герман показал взглядом на игрушку. Жутко уродливого по его мнению ярко-розового пластмассового зайца на тумбочке у изголовья кровати.

Полина едва бросила короткий взгляд в указанную сторону.

— Это Андрей купил. Притащил несколько пакетов в прошлый раз. Там соли для ванны были с потрясающим запахом и невероятный чай. Тот самый “Липовый мед и Мята” помнишь?

— Ага.

— Это заяц-развивашка. У него на тельце много кнопочек, ну там сказки читать, папа-мама говорить, цвета называет всякие… — Бесцветным тоном пояснила она кривившемуся на игрушку парню.

— Фу. Но это в стиле Андрея. Приволочь жуткого игрушечного урода за место чего-то адекватного.

Полина нервно вздохнула натягивая плед до самого подбородка.

— Давай не будем о нем, ладно? — Попросила тихо.

— Конечно. Давай лучше ноги вытаскивай! — Весело велел Герман.

Полина засмеялась интересуясь зачем ему понадобились её ноги? На то, что Калинин просто ответил, что в последнее время заметил, что ноги у неё очень отекают и болят.

— Сейчас массаж делать будем! — Заявил он. И начал массировать её голые ступни.

И как начал массировать!

Полина просто таяла от прикосновений аккуратных ладоней и пальцев словно шарик пломбира под полящем июльским солнцем.

— Не ноют теперь? — Спросил заботливо после часового сеанса.

— Нет. — Довольно прошептала она. — Спасибо за чудесный массаж.

— Пожалуйста. — Кивнул Герман. — Ногам не щекотно?

— Что?

Не успела девушка недоумевающе на него уставиться как тут же захохотала и дернулась. Это Герман схватив её за пятку принялся её щекотать.

— Герман! Ах… Хахаха… Прекрати, щекотно! — Смеялась она истерично пытаясь вырвать ногу. — Х-хваааатит! Я сейчас умру!

Герман громко хохотал рядом с ней. Учитывая в каком она состоянии действовал он осторожно.

— Не умрёшь, Фея!

— Прааааавда у-у-умру! Не надо! Ахххахах… — Залевалась она.

Дверь отворилась, стукнулась о косяк. Громко топая в комнату вошла Валентина Теодоровна с большим подносом. Герман тут же убрал руки и поспешно вскочил с кровати. Полина медленно и осторожно села на постели подложив под поясницу специальную подушку. Поправила растрепанные волосы.

Женщина поставила посеребренный поднос со свежими ломтями белого хлеба, ложкой и чашкой дымящегося куриного супа на тумбу. Повернувшись к ребятам она погрозила Герману полным пальцем с тонким ободком серебра.

— Изводишь мне девочку? — Грозно проговорила она.

— Что вы! Я за неё голову любому снесу! Разве я мог, дорогая моя?! — Весело замахал руками парень.

— Смотри мне!

Кухарка снова погрозила ему пальцем и тут же перевела взгляд на Полину. Глаза её заметно потеплели и полные, красные губы растянулись в ласковой улыбке.

Полина тоже улыбнулась. Валентина Теодоровна пожелала девушке приятного, аппетита, а та в свою очередь поблагодарила за заботу, и спросила почему она поднимает подносы в комнаты. Женщина лишь засмеялась и добродушно отмахнулась:

— Мне не сложно, деточка. — Засмеялась она. — Ритка-то все со своим Валериком по кустам шушукает, разговоры разговаривают… — Светлые глаза многозначительно блеснули и Валентина Теодоровна усмехнулась. — Не дождаться козу-ягозу. Но оно и понятно дело молодое. Ничего страшного. Не переживайте. Закончит свои дела любовные явиться на кухню, всыплю ей по первое число! — Пообещала кухарка.

Неожиданно вспомнив про булочки в духовке женщина быстро убежала.

Полина с Германом засмеялись как только закрылась дверь.

Парень бросил взгляд на поднос с едой.

— Давай есть.

Взял поднос. Сел на кровать.

Полина улыбнулась.

«Я люблю тебя, спасибо тебе.» — Проскользнуло в её голове.

— Если только мы побудем есть вместе. — Улыбнулась девушка.

— Ладно.

— Ладно…

Андрей сонно сморщил нос и что-то забормотал. Эльза погладила его по волосам откидываясь на упругую кожаную спинку дивана. После слегка честно признаться слегка раздражающих женщину пьяных речей про: жену, брата, отца, несвободу мужчина уснул у Эльзы на коленях. Она быстро его успокоила.

«Пара сладких речей и ты, Андрей снова почти у моих ног.» — Самодовольно подумала она.

Раздалась трель мобильника. Звонил её телефон. Осторожно переложив его на диван Эльза заглушила его недовольные стоны и пустые бормотания нежным поцелуем в губы.

— Спи, любимый. Скоро мы будем вместе. — Прошептала она склонившись над обожаемым лицом.

Быстро выскользнув из кабинета она прижала смартфон к уху.

— Да. — Сказала она тихо опасливо озираясь на открытую дверь.

Но переживала она зря. Андрей видел десятый сон и нечего не мог слышать потому, что был тяжело пьян и не способен, даже просто шевелить языком.

— Помню-помню. — Говорила она нервно и отрывисто с собеседником по ту сторону линии.

— Все как мы договаривались. После дела оставшиеся деньги кину тебе на карту. Если трусишь, то я найду другого исполнителя! — Повысила она голос в тишине пустого офиса, но тут же опомнившись вновь заговорила тихо опасливо, поглядывая на кабинет, где спал Калинин — младший.

— Ну и все! Говорю же дело очень чистое. Почти ничего делать не надо. Завтра передам тебе пакет и адрес. Её имя Полина Анатольевна Адамова. Да та самая которая наследница. Успокойся! Чисто все! Да! Что?! Это грабёж! — Восклицает недовольно. Опять оглядывается и сквозь зубы соглашается.

— Хорошо! В два раза больше! Все давай. Завтра в десять. Не звони больше. Я напишу. До связи.