Твоё личное Чистилище

Глава 48

Герман поправляет плед. Полина спит сладко посапывая раскинув руки в стороны. Он улыбается и встаёт на ноги.

— Спокойной ночи, Фея. — Желает тихо.

Берет потрёпанный временем роман “Отцы и Дети” и безмолвно напевая выходит из комнаты аккуратно прикрыв за собой дверь.

Полина ворочается в постели не открывая глаз она хрипло зовет в тишину:

— Герман?

Но никто не отзывается. Спальня пуста.

Полина открывает глаза, садится на кровати и проводить ладонью по собственному лицу. В помещении очень темно. Она тянется, чтобы включить лампу на тумбочке. Комнату освещает слабый свет ночника. Взгляд девушки падает на кресло находящееся неподалеку от койки. Там лежат часы Германа. Он снял их потому, что от ремешка вдруг стало зудеть запястье и забыл забрать когда, уходил.

— Черт, Герман! Часы…

Полина встаёт, берет вещь парня и выходит в коридор.

— Растяпа… — Усмехаясь бормочет девушка себе под нос сжимая в руке часы. Она идёт в комнату к Герману в приподнятом настроении.

— У тебя совсем мозгов нет? Ты, что бл*ть творишь, Андрей!

Услышав злой голос Германа Полина замирает. Останавливается, прислушивается.

— Ты совсем о ней не думаешь? — Продолжает Герман несдержанно и отрывисто.

— Ик… Ты мне мозги будешь полоскать? Ик… Да кто ты такой? Мелкий засранец иди хоть раз денег сам заработай ИК… — Гаркнул Андрей.

По голосу он был сильно пьян. Он икал и еле ворочил языком. Полина осторожно выглянула из-за угла.

Герман стоял рядом с братом которого едва держали ноги. Андрей был нетрезвым, взъерошенным в помятом костюме без пиджака, в расстегнутой наполовину рубашке. Он шатался и нецензурно выражался.

— У вас с папенькой одни и те же речи я смотрю… — Усмехается Герман. Он с отвращением взирается на старшего брата сверху вниз.

— Полина только начала оправляться… Есть начала, спать без кошмаров… Ты ей нужен! Не мне, Андрей! Ей! Понимаешь?! — Рычит парень хватая Андрея за рукав.

Мужчина дергается с большим усилием вырывает конечность из захвата. Выплёвывает практически с ненавистью:

— Да мне нахрен не нужна твоя Полина! Это ты по ней слюни никак пускать не перестанешь! Вот и нянчись с ней сам…

Полина оседает на пол. Прижимается лопатками к холодной стенке. Подтягивает колени к груди и закрывает руками уши.

Она не хочет его слушать! Не хочет его видеть!

Жгучая обида застилает глаза, и привычный обжигающий шар поднимается в грудной клетке.

Андрей собственноручно забил последний гвоздь в гроб с их отношениями. Он разбил её, сломал её, оторвал ей крылья как пойманной в ловушку бабочке.

Всё было ложью…

Во взгляде Германа проскальзывает пренебрежение. Он смотрит на Андрея и удивляется неужели это его брат? Тот самый кем он так восхищался и любил в детстве?

В голове возникает образ улыбчивого, вежливого и смелого парня. Но он тут же растворяется, заменяется на образ в хлам пьяного мужчины. С горящим, злым взглядом, заплетающимся языком. В помятых вещах, без обуви, торчащими темными прядями и лицом в красной помаде. В отвратительной губной помаде было всё: подбородок, губы, щеки, лоб…

И ему настолько отвратителен этот образ мерзкого вытирающего об бедную девочку ноги мужчины, что Герман готов плеваться. Во рту непереносимая горечь от осознания, что того прошлого Андрея… Его больше нет. Перед ним жуткая копия отца. Копия тирана с королевскими замашками и бездушной пустотой внутри.

Герман будто дружески хлопает Андрея по плечу. В этот момент он осязаемо ощущает ту самую разницу. Раньше они были близки, они любили друг друга как умеют любить лишь гордые и упрямые сорванцы. Они были братьями защищающими друг дружку во что бы то ни стало. А сейчас… Закончилось. Ему было противно даже находится в рядом.

Рука налилась свинцом, сердце кольнуло раскаленной иглой. Но эта боль была слабой и больше для Германа ничего не означала. Губы растянулись в улыбке больше похожей на вымученную.

— Мне жаль, что ты умер брат.

Раннее утро радует. Правда птицы в саду не поют и солнце прячет свое тепло за хмурыми, серыми подушками облаков. Но Полине радостно. На душе спокойно. Она почему — то не переживает из-за Андрея. Девушка уже осознает, что с мужем им не по пути. И вчерашнее нетрезвое откровение мужчины не разбивает ей сердце. Нет, к сожалению он разбил его намного раньше, а теперь нечего. Небольшая рана и больше ничего. И скоро все её раны затянутся и душа Полины снова запоет.

Кухня погружена в сонную дремоту. Ритка читает журнал сидя на стульчике важно закинув ногу на ногу. Валентина Теодоровна пьёт горячий чай с печеньем.

— Добрый день! — Тихо произносит Полина. Пальцами она сминает подол шерстяного платья и останавливается на решительно посреди большой кухни.

Женщины тут же расплываются в улыбках. Они очень рады, что молодая хозяйка пришла к ним. Конечно ведь с момента возвращения из больницы девушка ещё не разу не спустилась и нормально с ними не заговорила.

— Полиночка, голубушка вы наша! Добрый — добрый! — Смеётся кухарка.

Не стесняясь она сминает Полину в крепких и тёплых объятьях. Девушка не была против. Наоборот она тоже обняла женщину. Сильные руки Валентины Теодоровны смутно напомнили руки любимой бабули. Ей так не хватает её здесь…

Рита же стесняется. Смущённо мнется и переступает с носка на носок покачиваясь. Полина сама протягивает к девчонке руки.

— Я тоже смущаюсь… — С улыбкой произносит.

Ритка слабо сжимает её спину. Эти объятья уже кажутся Адамовой по-настоящему родственными. Как будто у неё есть младшая сестра — красавица. Они долго так стоят. Валентина Теодоровна смотрит на эту картину с умалением.

Рита, даже тихонько плачет на плече девушки. Но Полина безмолвно гладит её по слегка кудрявой голове.

— У меня на кухне скоро плесень и грибы от твоей сырости пойдут! А ну прекращай реветь, дорогуша! — Командует кухарка и кривится. — Давайте лучше пирог к чаю приготовим. Клубничка и персики свежие, хорошие есть. Будете с нами готовить, Полина Анатольевна?

— Да. С удовольствием. — Кивает Полина и улыбается.

Духовка разогревается, Валентина Теодоровна катает тесто для будущего пирога скалкой, Ритка обирает клубнику, Полина режет сочные персики на дольки. С фруктов течёт душистый сок. Полина касается пальцами шеи. В голове проскальзывают воспоминания…

Горячие, загорелые фаланги касаются обнажённой кожи, играют с камешком кулона, ласкают вызывая табун приятных и взволнованных мурашек по спине.

«Как такая королева как ты может быть ничтожеством?»

Адамова невольно улыбается проводя пальцами по ключицам, нежно растирая. От мыслей неожиданно отвлекает громкая трель домашнего телефона из гостиной.

Проходит минута, две, три… Но никто к разрывающемуся аппарату никто не подходит.

— Опять курить ушла… — Возмущается Валентина Теодоровна — Вот пожалуюсь на разгильдяйку!

— Ничего, Валентина Теодоровна я пойду отвечу! — Успокаивающе говорит Полина и выходит из помещения.

Подходит. Снимает трубку. Весело щебечет:

— Алло! Дом Калининых. Слушаю вас.

— Здравствуйте. Можете позвать Полину к телефону? — На том конце приятный женский голос хрипотцой. Он кажется Адамовой знакомым.

— Здравствуйте. Это я слушаю вас. — Повторяет с нарастающей неловкостью.

Какое — то нехорошее предчувствие барабанит под рёбрами.

— Меня зовут Эля…