Твое противоядие

24 глава. Одиночество — это холод и список дел

Ральден выглядел спокойно, у меня не было ощущения, что нужно бежать и скрываться. Но Эндари крепче сжал мою руку и слегка закрыл меня плечом. Но я была бы не я, если бы не выглянула слегка.

— Давайте перекусим? — спросил его отец будничным тоном, будто мы просто встретились на семейные посиделки.

Эндари долго буравил отца взглядом, сжал зубы, но кивнул.

Мы засели в маленьком кафе, где между столиками цвели кусты роз, а официанты быстро бегали в оранжевой форме. Ну точно семейный ужин. Это было очень странно. Цветные скатерти, весело щебечущие люди вокруг, запах горячих лепешек с помидорами и сыром и мы, молчащие за столом.

Нам принесли напитки, отец Эндари сделал глоток и наконец-то начал говорить.

— Карос хочет ее видеть живой.

— Это не отменяет факта, что его величество лично хочет ее казнить. Да, ведь?

— Я не могу поручиться за безопасность Рейни там, но до точно.

— И что ты предлагаешь мне делать с этой информацией?

— Вас рано или поздно найдут, и попадет не только ей, но и тебе.

— Как нашел нас?

— По билетам пробил, что ты отправляешь в Дельвентию, а дальше по запаху. — Он по-звериному улыбнулся.

— Люрис ничего не говорил, что ты покинул страну.

— Люрис хороший шпион, но я знаю, как уходить от слежки. От твоей бы не ушел. Но ты здесь.

— Да, я здесь. И Рейни никуда не поедет. Ты ее не заберешь.

— Не собирался я ее забирать. Не переживай я и пальцем ее не трону.

— Неужели?

— Клянусь!

Ральден сделал какой-то знак руками, и Эндари слегка расслабился. Он увидел мой непонимающий взгляд и пояснил:

— Это семейная клятва. Он ее не нарушит.

— Жаль, что так все вышло, — сказал его отец. — Могу тебя понять, сын. Ты достойно защищаешь жену.

— У меня был хороший учитель, — отозвался Эндари с легкой усмешкой.

— Рейни, — начал Ральден. — Я тебя ни в чем не виню. И я понимаю, что твоей вины нет в убийстве Рафиуса, моего брата. Ты защищалась. Но королю ты нужна.

— Она никуда не поедет., - рыкнул Эндари.

— Я уже сказал, что не буду ее похищать, — раздраженно ответил отец. — Рейни, тебе нечего бояться от меня. И я рад, что у тебя достойный муж.

В воздухе витало что-то невысказанное, что-то вроде: «А достойна ли ты его». Я лишь слегка улыбнулась одними уголками и погладила Эндари по руке за столом, он был напряжен. И я знала, что он не расслабиться от моей ласки здесь и сейчас. Он будет напряжен до последнего. Но ничего не могла сделать с собой. Мой рука интуитивно накрывала его руку.

— Ты один приехал? — спросил Эндари.

— Да.

— Так ты приехал просто поговорить с нами?

— Хотел рассказать, как обстоят дела, — уклончиво ответил Ральден.

Я была так поглащена наблюдением за ними двумя, что перестала отражать, что происходит вокруг. И тем не менее, за мгновение до, я уловила движение официантки слева от себя. Но было поздно. Она споткнулась и выронила графин с лимонадом на стол, а на меня прилетела лепешка с сыром.

— Извините, пожалуйста, — пролепетала она. — Я сейчас все уберу. Обед за счет заведения, конечно же.

— Осторожнее надо быть, — рыкнул Ральден.

Эндари раздраженно посмотрел на девушку, а затем снял с меня помидорку, запутавшуюся в волосах.

Я бросила взгляд к зданию, где была кухня и туалет, а затем обеспокоенно посмотрела на мужа.

— Я отойду к зеркалу.

— Хорошо, — кивнул Эндари.

И пока я шла я ощущала его взгляд своей спиной. Не заберут же меня тут на глазах у всех посетителей и персонала? Хотя кто знает. Я не стала заходить в кабинку, встала около общих раковин и постаралась отчистить блузку и волосы. Кажется, одежда была безнадежно запачкана, надо будет выкинуть.

Я вышла на улицу спустя минуты четыре, и сердце стало бешено колотиться. Я не видела Эндари и Ральдена за столом. На ватных ногах я подошла к столику, и дрожащей рукой провела по нему. Я хотела выскочить на улицу, но меня за плечо тронула официант и трясущейся рукой передала конверт.

— Это вам.

— От кого? — требовательно спросила я.

— Я… вы поймете. — В ее глазах был страх и слезы.

Я не стала ее расспрашивать. Все и так было понятно. Я взяла конверт и выбежала на улицу, но ни моего мужа, ни отца не было нигде. Я развернула конверт.

«Дорогая Рейни!

Мне очень жаль, что так вышло. Но я знал, что мой сын тебя будет оберегать. И я уважаю его право. Я поклялся ему тебя не трогать. Но я ничего не говорил про него. Я возвращаю его в Карос. Он — достойный муж. Но достойная ли ты жена? У меня нет ответа на этот вопрос. Твоя жизнь — в твоих руках. Можешь спрятаться — я не выдам твоего месторасположения. Но в Каросе уже стали его подозревать, Фелор напел всем о его заботе о тебе.

Полагаю, ты знакома с ядом, отравившим твою коллегу. И знаешь, что является противоядием.

Один из бутыльков яда сохранился в личной коллекции короля.

Надеюсь мы друг друга поняли.

Ральден»

Судьба — злая шутница…

Я не знала, что мне делать. Кожа покрылась мурашками, а мне стало резко холодно. Я обхватила себя руками в надежде согреться. Но теплых и надежных рук Эндари не было рядом. Из-за меня.

Я хотела заплакать, хотела упасть. Но я не имела на этого права. Я сейчас одна и нужно быстро принимать решения. Составить список в голове.

Дойти до номера. Собрать вещи. Переодеться.

Пока так.

«Соберись, девочка!»

Я приказал ногам перестать быть ватными, а глазам мокрыми. Я поплачу потом, когда будет время. Сейчас нужно действовать.

Подумать легче, чем сделать. Когда я вошла в номер, то бросила тоскливый взгляд на кровать, которую застелила, и сегодня она будет расправлена лишь на половину. Посмотрела на бутылку лимонной настойки, в которой была еще половина. Мы не пили ради напиться. Мы выпили по стопке, медленно глотками, чтоб почувствовать весь вкус на языке, ощутить, как она горячит, согревает спускаясь по горлу. А затем подстегивает сохранить тепло поцелуями, не дать огню внутри погаснуть.

Портфеля Эндари не было, он носил его с собой все время. Как его Ральден так быстро унес? Я посмотрела листовку с отправлениями, последний ушел полчаса назад. Могла ли я успеть? Возможно. Был ли в этом смысл? Нет.

Я не смогла бы против Ральдена ничего сделать. Сложно обезоружить того, кого не могу убить. Не только потому, что вряд ли бы смогла. А потому, что не смогла бы серьезно вести бой. Я бы себе не простила, если бы вдруг убила отца Эндари. Все-таки, он его родной отец. Родная кровь.

Он был прав. Я могу отправиться дальше, собрать вещи, покинуть страну дальше на юг или запад, возможно пересечь океан. Но какой смысл? Если на моей совести будет смерть дорогого мне человека?

Решение было принято.

Как бы я не бежала от прошлого, оно меня настигало. И не стоит двоим губить свою жизнь. Достаточно одной, моей.

А потому я собрала вещи, проверила, когда ближайший рейс обратно в Нуринию и легла спать в ожидании ночного кошмара. Я уже знала, что мне будет сниться. И я была права.

Это был мост. Я одна стою, а в глубинах воды я видела золотистый отблеск. Не фонарей. И я готова была прыгнуть вслед и отдать спасательный жилет, чтоб один добрался до берега.

***

Утро было холодным. Для меня. Несмотря на солнце и южный климат, но холод ведь бодрит. А это то, что сейчас мне нужно.

Я проверила свои вещи, закрепила оружие, яд. Обвешала себя капсулами даже побольше. Нужно всегда быть на чеку, несмотря на то, что сказал Ральден.

Отец Эндари. Я хотела в глубине души верить, что он не причинит вреда своему сыну, что-то придумает. Но я не могла быть уверена в этом.

Билеты до Вайтенхолла почти все раскупили, и мне, по иронии Судьбы, пришлось купить на одну себя двухместную каюту. С двухместной кроватью. Нет, конечно, в моей квартире у меня тоже большая кровать, но… как-то по-другому на это смотришь, когда уже привыкла к тому, что ночью тебя обнимают, греют и целуют сквозь сон.

По мне пробежали мурашки тоскливой нежности. Но я тут же похлопала себя по щекам, включая рефлексы ассасина, заставляя тело забыть прежние реакции. Эндари тут нет, расслабляться нельзя.

Я выпила на ночь успокаивающей настойки, чтоб хотя бы чуть-чуть выспаться. Иначе я не сомкну глаз вообще. Я слегка дрожала под одеялом и не придумала ничего лучше, как тихонько напеть песню из сериала «Роза дикого моря», а затем «Всесжигающей любви». Сквозь дрему я начала путать слова, напевая куплет из одной, а припев из другой. Это стало моей успокаивающей молитвой и я, все-таки уснула.

Спускаясь с судна уже, я снова начала параноить, искать во всех окружающих любого опасного для меня человека, но лучше так, чем расслабиться.

Так, до Нуринии добралась. Мысленно галочку поставила. Что следующее? Имеет ли смысл ехать в Лерон? Или сразу в Карос? Я долго колебалась. Мне хотелось… попрощаться? Я зашла в магазин одноразовых номеров для телефона и набрала номер, который знаю наизусть.

И нет, это не Лоуренс. Это была Николетт.

— Алло, — раздалось в трубке.

— Это Рейни.

— Где ты? — в ее голосе заслышалось легкое волнение.

— В Вайтенхолле, поеду в Эрингтон. Будет возможность пересечься? Или может быть у Лоуренса?

Все-таки, он был моим другом и близким человеком. Хотелось их двоих увидеть последний раз.

— Когда?

— Сегодня вечером. У тебя задание или у него?

— Лоуренс вроде свободен, у меня да. Но попрошу Мэри забрать, раз такое дело.

— Хорошо.

Мы договорились о встрече, Николетт не спрашивала ни о чем по телефону. Зачем? Если мы увидимся. Я тяжело вздохнула, ощущая на душе даже не камень. Нет. Целую гору камней.

Эрингтон…

Я не хотела в детстве развиваться как специалист по ядам, я мечтала разбираться в специях, готовить вкусные блюда и открыть свое кафе. Прямо в Эрингтоне. Родители и дедушка были не против, меня мало обучали, с учетом того, что были дети старше меня. Да и я была мала для азов. Но кровь никуда не деть.

Когда я попала в гильдию, и Нитта предложила мне остаться с условием испытания. Она поставила передо мной три бутылька с бесцветной жидкостью, в двух были яды, в третьей укрепляющая настойка. И я должна была определить, что безопасно, а затем выпить.

Помню, как испугалась, но мужественно смотрела, нюхала жидкости. Нитта не сводила с меня темных глаз, следя за каждым моим движением. Как я определила, где яд, а где нет… Что-то было неправильное в двух чашках, я рассматривала жидкость и ее плотность, и все во мне вопило об опасности. Я опрокинула залпом чашку с горьковатым вкусом и ощутила, как полынь обожгла горло, но вместе с ним пришел аромат шалфея и мяты.

Нитта проверяла не только мой талант по крови, но и смелость и умение действовать в стрессовых ситуациях. Тряпки не нужны в ассасинах.

Потом уже она мне рассказала, что если бы я выпила яд, то она бы тут же мне вколола антидот, я бы выжила, но пошла бы своим путем. Но Судьба распорядилась иначе.

Я смотрела в ярко-синие глаза Николетт и Лоуренса, рассказывая свою историю, видя шок на их лицах. Они быстро нашли меня, и мы сидели в парке на скамейке, попивая гадкий кофе из бумажных стаканчиков.

Николетт как обычно выглядела потрясающе, красно-коричневые волосы были идеально прямыми и гладкими, спадали до поясницы, фиолетовая помада была на губах, которые сейчас кривились от тоски, а ее смоки-айс вот-вот мог растечься.

Они не знали мою тайну, но пришло время рассказать. Николетт погладила меня по руке и обняла. Лоуренс тоже обнял. И я осознала, как по-другому воспринимаю его сейчас. Просто как друга. И я никогда не испытывала таких чувств, как к Эндари. Больше детская привязанность была.

Я рассказала им про наши отношения, на губах Николетт блеснула горькая усмешка.

— Эх, было бы легче, если бы ты не влюбилась. Могла бы отправиться за океан и жить спокойно. Я уверена, что король забыл бы о тебе через лет пять.

— Не уверена. Вспомнил же спустя почти десять лет.

— Ты точно приняла решение? — спросил меня Лоуренс.

— Да. Поэтому я просто позвала вас попрощаться, — тихо ответила я.

В глазах Николетт стояли слезы, но она не плакала. Лоуренс тяжело вздохнул и еще раз обнял меня на прощание.

— Я рада, что мы знакомы, дождик, — сказала Николетт.

— Мое полное имя Нарианарис, — пожала плечами я. — Но я рада, что однажды я стала Рейни.

В ответ на это подруга слегка улыбнулась.

Мы простились в парке и пошли в разные стороны, не оглядываясь. Чтоб последним воспоминанием не были глаза, полные слез. Лучше пусть помнят меня как девушку с острыми иглами и шутками, спокойными карими глазами, которая плакала только из-за пустяков.

До поезда было еще три часа, и я решила, что еще одно место нужно посетить.

Башня Зурико.

Я поднялась с бешено колотящимся сердцем на крыльцо, огляделась. Окна были заколочены, а на двери висел замок. Но разве он проблема для ассасина? Один удар, и дверь открылась.

Я вошла в коридор, освящая себе дорогу фонарем. В углах была паутина, пол был пыльный, как и все остальное.

Когда-то на крыльце и в коридоре всегда горел свет, даже ночью, если клан Никас был в башне Зурико. Я поднялась на третий этаж и толкнула дверь, попав в свою комнату, в которой жила, когда мы тут останавливались.

Я села на маленькую кроватку, потом легла и даже не смогла вытянуть ноги. Есть вещи, из которых мы вырастаем, и как бы они не были дороги нашему сердцу, нужно их оставлять. Я перебрала свои детские книжки: сказка о зеленом олене и трех башмаках, история про принцессу Изольду и цветочную корону, рассказ о братьях-дураках и другие.

Кто-то говорит, что его детство пахнет молоком и печеньем, кто-то лекарствами, кто-то маминой стряпней. Я вспоминала свое детство. В нем была и мамина еда, и леденцы с мороженным от дедушки, и папа с кожаной курткой и ярким одеколоном. Но сейчас, сидя в своей маленькой комнате, я поняла, что мое детство с той злополучной ночи навсегда пахнет пылью. Заброшенным домом, в котором ты уже не будешь жить.

В глубине сердца я всегда помнила, кто я. И хотела сохранить свой род. Я хотела не дать себе умереть не только потому, что люблю эту жизнь со всеми ее сложностями, но и потому, что не хотела признавать, что королю Кароса удалось уничтожить мою семью. Я хотела, чтоб моя кровь жила, кровь моих предков. Но… есть вещи важнее этого. Важнее гордости.

Мнением меняется. Когда обувь становится мала, мы переобуваемся, так как в мозолях всю жизнь не проходишь.

Я вышла из башни и отправилась на вокзал. Это был ночной рейс, я села в поезд, осознавая, что утром буду в Каросе, и возможно все будет закончено.

В темном окне мелькали фонари, освещавшие железную дорогу, они появлялись и скрывались дальше, как будто убегали от меня. Но это лишь я двигалась вперед.