Ты больше не уйдешь!

Глава 13

— Что значит “застряли”? — Я ошалело вглядывалась во все окна кабины. Отсюда открывался потрясающий вид на ночной город. Небо чистое, звездное. Но ведь остались считаные минуты до Нового года! Мы успевали еще подняться, но теперь…

— Зря я дежурного отпустил. — Адам достал смартфон и набрал номер. Судя по тому, что он молча держал трубку возле уха, никто ему не отвечал. — Черт…

У меня проснулся телефон — звонила мама.

— Марточка, ты где?!

— Я застряла в кабине на канатной дороге.

— Что?! — оглушила она меня. — Что ты там делаешь?

— Я потом все объясню.

— Ужас! Как такое могло произойти? — запаниковала она. — Что же ты там сама будешь делать? Я сейчас прибегу и найду кого-то, чтобы тебя вызволили!

— Мам, мам, подожди, не переживай. Я не сама.

— А с кем ты? — уже настороженным тоном спросила она.

— С Адамом, — ответила я, смотря на него. Он не переставал кому-то звонить. — Так случилось, что мы вместе сели ехать.

— Это бесполезно, — вздохнул он и заблокировал смартфон.

— Он отпустил дежурных канатной дороги праздновать. Сейчас ни к кому не может дозвониться.

— Та даже если бы я дозвонился, ремонтники не приедут сию секунду.

— Мам, ты скажи всем, что со мной все в порядке. И хорошо там отпразднуйте. Мы тут как-нибудь справимся.

Она еще с минуту ворчала. Мне тоже хотелось встретить Новый год с семьей, а не этим! Слишком я, видимо, хотела его увидеть! Что теперь видеть буду только его!

— Пять минут осталось, — хмыкнул Адам, посматривая на свои наручные часы. — Надо было с собой хотя бы шампанское захватить.

Я упала на скамейку и прижала ладони к вискам. Ну что за безобразие? Почему мне так не везет? По Адаму заметно, что он тоже слегка в шоке.

— Тебе не холодно?

— Нет!

Знаю, что его куртка соблазнительно теплая. А сесть возле него, попросить ее распахнуть и запустить под нее руки было бы потрясающе.

Вспомнилась еще одна традиция на Эквадоре, о которой говорил с тоской Ростик. Все с началом нового года целуются, даже если не состоят в отношениях. Брат сказал, что целовать никого не будет, потому что скучает по своей Юне. Жаль, что все серьезные мероприятия нужно заказывать заранее, и уже она не смогла отправиться с нами на гору.

Надеюсь, Адам не интересовался традициями Эквадора.

— Так что ты делала внизу?

— Вспомнила, что забыла алмазы и возвращалась за ними в гостиницу, — солгала я и достала из кармана пять камней. Черные глаза с подозрительностью сощурились. Чувствовал, что лгу? Но забрал алмазы и положил их в кошелек. Прикосновение наших рук ударило током.

А мы ведь останемся тут вдвоем неизвестно насколько. Бежать некуда. Не выпрыгнешь же из кабинки — падать далеко. Меня пробрало обжигающей дрожью. Я сжала прохладные руки бедрами, закинув ногу на ногу, и уставилась в окно на ночной город.

— Какого цвета на тебе белье? — вдруг спросил Адам с ухмылкой. Мое лицо тотчас обдало жаром. Как же он не знает про традиции! И я, когда собиралась выходить из гостиницы, вспомнила, что в чемодане у меня лежит розовый комплект. Мы в Кито ехали на двое суток, поэтому я взяла с собой немного одежды. И перед выходом переодела черное белье на розовое с мыслью о том, что в новом году обрету свою любовь и забуду про Адама совсем.

— Зеленое! — выдала я. — А на тебе? Явно желтое.

— Представляешь меня в боксерах такого, знаешь, цыплячьего цвета?

— Не очень, — рассмеялась я.

Адам повернул запястье и бросил взгляд на часы.

— Минута осталась.

Яркая теплая волна эйфории поднималась в груди. Вот-вот это случится. Пусть в старом году останутся все тревоги и ненастья, а в новом ждет море радости и счастья. Я нашла глазами окно, с которого видно свет на горе. Там совсем скоро начнут вспыхивать салюты. Мне пришлось повернуться всем корпусом и вцепиться пальцами в спинку.

Наглые руки сграбастали меня за талию и потянули назад.

— Адам!

— Так лучше видно. — Он усадил меня к себе на колени и крепко обхватил руками, чтобы даже не рыпнулась. Волнительный трепет задрожал на каждом нерве. Мне сразу стало до одури жарко. Ненависть к нему обернулась против меня и зудела на коже.

Но я не хотела брыкаться. Пусть, может быть, в следующий раз. Не то еще расшатаем кабину, и она свалится вниз.

На горе взорвались салюты. Пучок искр взмывал в ночное небо и рассыпался разноцветными огнями. Я затаила дыхание, любуясь завораживающей красотой. Ощущение чего-то нового будто очищало все внутри меня. Детская беззаботность растворила напряжение в теле, сделала меня легкой.

— С Новым годом, малышка, — прошептал на ухо Адам. Я повернула к нему голову, и наши лица оказались опасно близко. Его горящий взгляд — вот моя ловушка.

— Да, с Новым годом, — коротко улыбнулась я, и уголки моих губ опустились. Не о Новом годе я думала. А о том, что может случиться прямо сейчас. Он не просто так усадил меня к себе на колени, не только ради того, чтобы мне удобнее смотреть салюты.

Они взрывались беспрестанно. Громыхали на весь город. Или это сердце мое так громко билось?

— Ты загадала желание?

В последнее время у меня только одна цель — избавиться от Адама. И сидя на его коленях, я наслаждалась моментом, не думая о будущем. Просто зная, что меня ждет что-то хорошее.

— Я как-то не успела. А ты?

— Я решил не загадывать желание. А сразу его исполнить.

Адам нагло впился в мои губы, и теперь салюты начали взрываться во мне.

Его поцелуй вкуснее шампанского и крепче алкоголя. Моя голова безнадежно захмелела. И по венам будто заструился карамельный сироп.

Что со мной происходит? Как же так? Я не хочу хмелеть, терять рассудок. Я хочу хладнокровно выполнить поручение Назара и больше не увидеться с Адамом.

Ведь он мерзавец. И даже эту патовую ситуацию обратил на свою пользу. Какой отличный повод меня полапать.

Я резко отвернула лицо, разрывая поцелуй, и изо всех сил уперлась ему в грудь.

— Хватит. Местную традицию соблюли — теперь отпусти.

— Кто сказал, что я тебя отпущу?

Невыносимый! И что ему ответить? Какой аргумент ввернуть? Его же ничего не остановит, даже поезд. Я перестала брыкаться, но продолжала решительно отворачивать лицо.

— Малышка? Если ты прекратишь ерепениться, я буду более нежным.

— Нет, не прекращу.

В его объятьях горячо, и мне, откровенно говоря, не хотелось выбираться из тепла на холодную скамейку. Но, похоже, придется задавить все желания на корню. Ибо я вляпаюсь сильнее.

— Послушай, вспомни, с чего все началось. Со страха. Ты испугалась. Ты еще не доверяла мне и не знала, что на меня можно положиться.

— Как можно доверять человеку, который таким низким способом подставил меня на работе, подкинув свою карточку?

— У тебя есть другие варианты, как можно было с тобой поговорить? — вскинул бровь Адам.

— Прямо-таки ты не мог забить на официантку, которая воротит от тебя нос?

— Не мог. Я увидел красивую девушку с интересным взглядом. Не пустым, как у большинства. Не глупым. В твоих глазах было упрямство, ясный ум. И я не ошибся. Ты не разорила кафе, которое я тебе подарил, а даже сделала его самым популярным в районе.

Раскрутить кафе куда проще, чем справиться с чувствами. Если бы я еще умела свои выдающиеся качества использовать против Адама. Рядом с ним совершаю ошибку за ошибкой. И, кажется, никогда не научусь.

Взгляд ему мой понравился. Как бы я ни злилась, это приятно слышать.

— В любом случае, я не стану доверять человеку, который занимается противозаконными делами.

— Я не бандит.

— Ну да. Ты контрабандист. Велика разница.

Адам хохотнул, обнажив белоснежные зубы. Вспомнилось, как мы сидели вот так на балконе после жаркого секса и болтали обо всем на свете. Не могли остановиться и уйти спать. Мне тогда было тепло на душе и казалось, что между нами уже что-то начинается, более серьезное, чем страсть.

— Я не везу в ящиках контрабанду, — вдруг признался Адам. — И это все, что я могу тебе сказать.

Всплыл вопрос: а что тогда там? Но я промолчала. Все равно не ответит.

— То, чем я занимаюсь, выше закона, малышка. И ты не должна в это лезть. Возможно, в будущем это так или иначе будет тебя касаться, но…

— Никакого будущего. С меня достаточно. — Я стала живо выкручиваться из его стальных объятий, но кабинка зашаталась и пришлось остепениться.

— Марта! — Адам крепче меня стиснул, до ломоты.

— Я не могу хотеть спокойной жизни без пиратов, полиции и этих чертовых ящиков?

— Как перебраться с балкона на балкон, так нестрашно было. Как долбануть меня электрошокером в машине, так нестрашно. А как пиратов — так боишься?

Меня аж передернуло от воспоминаний. Я тогда чуть с ума не сошла от страха.

— Ты пообещал, что подвезешь домой, а сам поехал в другую сторону! Откуда я знала, что тебе взбредет в голову, когда случайно почувствовала на тебе пистолет? Странные у тебя методы заполучить девушку.

— С тобой обычные методы не работают. — Адам сощурился. — Букет выбросила. Точно.

— Букет отправился в то место, где ему будет лучше.

— Как я и сказал. — Он своей мощной хваткой раздавит меня сейчас. Дышать уже трудно.

Мой смартфон в сумочке содрогался от вибраций. Наверно, звонили родители, слали смс с поздравлениями друзья и подруги.

— Мне нужно ответить.

— Не нужно.

— Не нужно смотреть на меня так.

— Как?

— Будто съесть меня хочешь.

— Да, хочу тебя.

— Адам…

— Наконец-то здесь нам никто не помешает.

— Помешает. Я.

— Знаешь, я даже ругаться с сотрудниками канатной дороги за поломку не стану.

Придерживая меня одной рукой за талию, Адам начал расстегивать на мне куртку.

— Здесь, в кабинке? Ты что, спятил? — Я попыталась отодрать его пальцы от бегунка, но не получилось. Он быстро расстегнул замок и просунул свою горячую ладонь сразу под мою тоненькую водолазку, обжигая кожу. Я невольно выгнулась. Внизу живота закручивалось в чувственный клубок возбуждение. Адам по-собственнически вжимал меня в себя, настойчивой лаской водил по спине до лопаток. Его губы припали к моей шее, и от его поцелуев мои колючки таяли, просто растворялись.

Да черт же его подери… Здравый рассудок не мог ни за что ухватиться, чтобы спасти меня. И он сдавался под напором. Тогда, когда ворвались пираты, я уже приняла поражение. И тут, стоило ему добраться до моего тела, я больше не могу себя заставить вырваться из его рук, хотя Адам меня уже почти не держал.

Я старалась сегодня не вспоминать то, что произошло в его каюте до пиратов. Но не думать о нем не могла. Я сама себя загоняла в клетку, постоянно беспокоясь об Адаме.

— Ты нарочно весь день пропадал.

— Неужели волновалась, где я? — прошептал он на ухо. — Я тоже скучал, малышка. И несмотря на то что мы здесь застряли, без шампанского, вдали от праздника, это самый лучший Новый год для меня.

Если начну заявлять, что не скучала, это будет звучать неубедительно. Потому что я млела от его слов. Будто быть со мной для него лучший новогодний подарок. Будто я самая желанная.

Я могла проворчать: “Для меня самый худший…”, но и это прозвучит неискренне. Искренность рвалась наружу тихими стонами, я топила их, прикусив губу. Адам опустил ниже воротник водолазки и мучил нежную кожу шеи своими сладкими поцелуями. Щетина колола, дыхание щекотало. Мои руки на его груди уже не отталкивали, а комкали ткань рубашки.

Жгучая дрожь прокатывалась по телу. Он чувствовал ее, он знал, насколько бурно все во мне откликается на него.

Он убрал руку с моей спины, расстегнул пуговицы рубашки и запустил мою кисть под ткань. Я неуверенно гладила атласную горячую кожу его мощной груди. Наши взгляды встретились, его глаза потемнели, я не могла оторваться от них, будто попала под гипноз. И меня окутывало диким притяжением.

Я сама приблизила свое лицо к Адаму — и он завладел моим ртом в яростном поцелуе. Его обе руки лихорадочно забрались под мою водолазку, поднимая ткань до самого верха. Щелкнула застежка на лифчике, грудь освободилась от тесноты. Не теряя ни секунды, Адам забрался под чашечки, смял налитую тяжестью грудь, потирая между пальцами сосок.

Стоны уже было невозможно сдержать. И отвечать на поцелуй невозможно. Я приоткрыла рот, едва касаясь его губ, и тихо постанывала.

В промежности пекло до боли от яркого желания. Плевать уже, где мы. На сотни метров вокруг ни единого человека.

Адам еще выше поднял край водолазки, до горла.

— Зеленое, значит? — ухмыльнулся он и задрал расстегнутый розовый лифчик, открывая своему взору мою обнаженную грудь. Хотел рассмотреть свою добычу? Он заставил меня прогнуться, склонился и втянул сосок губами, слегка зубами его прикусил.

Меня так взорвало от вихря наслаждения, что я не сразу обратила внимание на то, что творится с ширинкой на моих джинсах. Адам ловко ее расстегнул и забрался под влажные трусики. С его губ сорвалось взбудораженное ругательство. Да, я чертовски мокрая.

Его пальцы помнили, как довести меня до сумасшествия. Он знает все мои чувствительные места. Это страшно опасно для меня. Я уже не смогу его остановить, даже если бы захотела.

Не хочу. Хочу его. Где-то на задворках сознания здравый рассудок что-то кричал, но я его задвинула еще дальше.

— Помнишь, как ты быстро кончала от моих пальцев? — Он дразнил меня, не касаясь к клитору, размазывал по складочкам мои соки, заводил еще сильнее. По телу пробегали разряды тока.

— Помню, я все помню… — ответила я, ловя свое ускользающее дыхание. — Не дразни.

— Не дразнить? Я буду делать с тобой все, что захочу.

— Ты говорил, что будешь нежным.

— Я еще очень нежный, малышка.

Я прикусила губу, потому что хотелось выть. Адам изредка касался к клитору, будто случайно, водил пальцами к дырочке и слегка погружался в лоно.

Меня стало потряхивать. Я вцепилась в его руку. Как же остро в промежности все требовало настойчивой ласки. Быть нежным, ну да. Нежно меня мучить. Я стала двигать бедрами, тереться о его пальцы. Нестерпимо хочу.

Адам вдруг снял меня со своих коленей, поставил рядом и быстро стащил с себя куртку, которую постелил на скамейку, а меня уложил сверху. Маленькая, чуткая забота, чтобы мне было теплее и приятнее. Стащил с меня кеды. Один за другим они полетели на пол.

— Давай, малышка, поласкай себя.

Он любил наблюдать, как я, смущаясь, двигаюсь руками по своему телу, как тру клитор пальцами, не разрывая зрительный контакт. Мои руки прохладные, я провела ими по животу, ребрам и сжала свою грудь. Черные глаза одержимо следили за моим движениями, пока пальцы расстегивали штаны. Он приспустил их с боксерами. Красными, между прочим. Из кармана достал квадратный пакетик.

Значит, шампанское не прихватил, а презерватив — да. Долго мной не любовался, будто ожидал, что я могу передумать, быстро раскатал на своем большом члене латекс. Я не хочу сейчас думать. Я хочу дальше плыть в этом хмельном тумане.

— Приподними бедра. — Адам стащил с меня джинсы вместе с трусиками аж до коленей и прижал мои лодыжки к своему плечу.

Как же я отвыкла от того, насколько он большой. Адам уперся головкой в дырочку и с трудом протиснулся внутрь, распирая меня. Просто каменный. Это чистый экстаз чувствовать его в себе. Мне срывало крышу. Он жесткими толчками вбивался в меня. И я уже не стонала, я кричала, так много во мне полыхало удовольствия. Перед глазами все подернулось хмельной дымкой. Среди моих криков слышались стоны Адама на грани рыка.

Я сейчас с ума сойду. Не выдержу этой бешеной лавины. Мое тело безумно соскучилось по нему. По этой эйфории, магии, что горела между нами. Я, как невменяемая, цеплялась руками за спинку скамейки, драла ногтями плотную ткань. Меня выворачивало наизнанку, разрывало на части — мощное, невыносимое наслаждение. Оно только росло, набирало силу. Кабинка шаталась, но кому до этого было дело?

Адам поднял меня, потерянную в пространстве, поставил на ноги, развернул к себе спиной.

— Наклонись.

Едва я вцепилась руками в спинку, он стал врываться в меня быстрыми толчками. Ноги тряслись. Руки тоже. Все тело. Оно совсем обезумело. Я захлебывалась криком. Я точно искрящий оголенный провод. Я будто начинена миллиардом бомб, которые взрываются одна за другой. Вместо крови во мне блаженная эйфория.

Пальцы Адама добрались до клитора и теперь не дразнили — надавили на эпицентр удовольствия, и меня скрутило от сладких судорог. По телу будто потекла теплая патока. Лоно приятно пульсировало, обхватывая член, который в это же время извергал семя. Низкий мужской стон отозвался мурашками на моей коже.

Адам заботливо натянул обратно мне джинсы, и мы буквально грохнулись на скамью, совершенно без сил. Я переводила дыхание, прикрыв глаза, чувствуя, как сильные руки увлекают меня в объятья.