Ты больше не уйдешь!

Глава 20

С горем пополам Адам увел Юну. Но все-таки пообещал завести ее к врачу перед допросом. Я полночи успокаивала Ростика, пыталась донести до него правду, раскрыть ему глаза.

Он нервничал, злился. Я понимала, он не хотел верить, что Юна была с ним лишь для того, чтобы подобраться ближе к Адаму и моей семье.

Наконец, он выдал:

— Ладно, я уже уяснил. Юна шпионка. Делала вид, что я ей нравлюсь. Но Мартуша… Так невозможно играть. Она правда меня любит.

— Ничего, что она угрожала нам пистолетом? Пойми, я тоже расстроена. Поначалу я ее недолюбливала, но со временем прониклась к ней симпатией. Не буду врать — совсем немного прониклась. Но то, что она сделала…

— Конечно, жизнь ее семьи важнее, чем моя! Если бы тебе пришлось выбирать между нашей семьей и Адамом?

— Прекрати, я не люблю его.

— Ну а если бы любила…

— Все, Ростик, хватит. — Теперь он добрался до потаенных уголков моей души и начал там все вытаскивать на свет. — Мы не знаем, сколько правды в ее словах. Она разве не говорила, что живет в каюте с родителями?

— Я у нее не был, не знаю.

— Давай ложиться спать, а?

Глаза у меня уже слипались. Чувствую, допрос быстро не закончится. Вряд ли Юна внезапно раскроет все карты перед Адамом.

— Ты спи, а я пойду. — Удрученный и отчаянный, брат поднялся с кровати и направился к двери.

— Куда?

— Куда надо!

Дверь оглушительно хлопнула. Наверно, пойдет заливать спиртным раны на сердце. Я тяжело вздохнула и откинулась на подушку.

Если бы я любила Адама… Нападение пиратов казалось бы мне приключением? Его способ добывать деньги — любопытной тайной? Сутки за решеткой обернулись бы ненавистью к полиции и его врагам? С непонятных ящиков в кафе я бы пылинки сдувала?

Я хмыкнула в тишине комнаты. Это явно не про меня. Мы с Ростиком разные.

Сон утянул меня в ласковые объятья и не отпускал до обеда. Не только меня — брат на соседней кровати спал без задних ног. В одежде. Напился, дошел на автопилоте и вырубился.

Я сладко потянулась. Послезавтра мы приплывем к Таити. И покатаемся на машине.

Чем закончился допрос Юны? Во сколько Адам пошел к себе? Эти вопросы помешали мне поваляться — я привела себя в порядок и отправилась в каюту Адама.

Проходя мимо двери Назара, я недоумевала: когда он перестанет мучить меня ожиданием и расскажет о поручении? Будто он залег на дно, затаился, чтобы внезапно выскочить и испугать до смерти. Или сожрать.

Судя по тому, в каком свежем виде предстал передо мной Адам, он уже давно не спал. И судя по тому, что стоял в одних шортах, никуда пока не собирался. Мой взгляд невольно приклеился к его идеально вылепленному торсу, я мысленно повторяла пальцами рельеф его мышц, и сила притяжения влекла меня вперед, так легко, будто я перышко.

— Заходи, — обольстительно улыбнулся он.

Тимон прибежал меня встречать. До чего чудный пес! Веселый, прыгучий. У него получалось поднять настроение до самого потолка. Я потрепала малыша за ушком, погладила по голове.

Адам обвил меня руками сзади и прижал к себе. Теперь настроение взмывало до самых небес. Я купалась в волнительном тепле, нежилась.

Чуть не забыла, зачем пришла.

— Что там Юна?

На мой затылок обрушился тяжелый вздох.

— Там все сложно. Я пока запер ее в одной из пустующих кают. Брату пока ничего не говори. Я еще не решил.

— Что она говорила? Отвечала на твои вопросы?

— Это рано обсуждать. К врачу я ее водил — несколько несерьезных ушибов, травма головы. Твой отец наверняка немного не рассчитал силу. Но в тот момент это был единственно правильный поступок.

Я погладила его руки, которые он сцепил под моей грудью.

— Ты еще будешь ее допрашивать?

— Да. К тому же прежде чем решать ее судьбу, мне нужно сделать несколько важных звонков. Этот груз, как ты понимаешь, не моя собственность. И меня мало волнует информация, которой Юна обладает. Но кому-то она может показаться весьма ценной.

— Хочешь узнать, сколько за нее можно наторговать?

— За свою жизнь ей придется платить.

Иногда Адам циничный гад. Ну или опять добывает выгоду из ситуации. Не удивлюсь, если он уже план Назара хочет перекрутить так, чтобы оказаться победителем.

— Ростик меня до белого каления доведет расспросами, если я ему ничего не скажу.

— Скажи, что Юна жива-здорова. И что я ищу компромисс.

В общем, лапши ему навешать. Чтобы немного утихомирился. А потом… Может, он протрезвеет и посмотрит на Юну с другой стороны?

Наглые руки проскользили вниз к животу и вернулись к ребрам, но больше не останавливались — ладони легли на грудь, а возле уха жарким шепотом прошелестело:

— Я вот что подумал… Раз ты приходишь ко мне сама, то ловушки больше не нужны?

— Между прочим, я по делу пришла.

Признаться в том, что соскучилась, что хотела бы весь день и всю ночь провести в его номере, еще не могу. И незачем. Пока я на сто процентов не определилась насчет нашего будущего, не стоит показывать, насколько Адам мне небезразличен.

— Отлично. Дело твое ведь закончилось? Теперь ты свободна.

— Нет, я не завтракала. Как раз собиралась спуститься в ресторан. Составишь мне компанию?

— Закажем завтрак в номер.

— Когда? Я умираю с голоду…

— Я тоже.

Конечно, он имел в виду другой голод. И завтраку придется подождать.

Я развернулась в кольце его рук и слилась с ним в пьянящем поцелуе. Все тело враз прожгло наслаждение. Трепет поднимался в груди яркими салютами. Столько долгих дней я провела в тревоге, столько изводила себя сомнениями, с усилием отводила взгляд от Адама во время семейных ужинов. Отказывалась с ним пойти куда-то. Хотя мне хотелось каждый день с ним проводить.

Не заметила, но я уже даю ему второй шанс. Как по-другому назвать то, что сейчас происходит? У меня сладко хмелела голова, я смаковала его губы, чуть не стонала, чувствуя собой рельефы его мышц.

Жарко. Так невыносимо жарко, что охота враз скинуть с себя всю одежду. Чтобы стало еще жарче от обжигающей страсти.

Его руки забирались под мою футболку. Дразнили, поглаживая кожу, безумно чувствительную к прикосновениям этих умелых рук.

Пусть хотя бы на денек провалятся под землю пираты, Назары и все, кто мог бы нам помешать.

— Я чувствую, как ты соскучилась, — с ухмылкой прошептал мне в губы Адам. За что я прихватила нежно зубами его нижнюю губу. Он улыбнулся еще шире, сжал меня крепче. Стало трудно дышать.

— То, что происходило между нами в постели, мне всегда нравилось. И ты это знаешь. Но…

— Этого недостаточно, — договорил за меня он. — Это я тоже знаю, малышка. А ты знаешь, что мне все в тебе нравится?

Я смущенно опустила глаза. А в душе уже заиграли радостно струны. Вот уж гад…

— Так не бывает, перестань.

— Даже если я злюсь на что-то, то это лишь потому, что у нас разные взгляды на вещи, разный опыт.

Вспомнилось так некстати дуло у виска. Зачем именно сейчас? Я хотела оставить прошлое за дверью. Пусть и временно.

— Если бы ты не достал тогда пистолет… — в мой голос закралась горечь. Наверно, я никогда об этом не забуду. И память будет в самые неподходящие моменты сверкать тем случаем перед мысленным взором.

— Малышка… — Адам бережно приподнял мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть в его глаза. — Скажи, что мои оправдания изменят? Что дадут мои обещания? Если я тебе скажу, что жалею и что больше никогда так не сделаю, этого будет достаточно?

— Нет. Но… хотелось бы верить.

— Этого критично мало. Это как пытаться купить тебя за три рубля. Слова ничего не стоят по сравнению с поступками. Слова не могут компенсировать серьезные ошибки.

Я мысленно соглашалась с ним, но мои губы оставались сомкнутыми. Пусть дальше говорит своим бархатным голосом, пусть смотрит на меня своими красивыми глазами. Сейчас в них теплилась безмерная нежность.

— Ловушки — это способ разворошить тебя, подцепить на крючок, пробудить эмоции, которые ты явно вдали от меня глушила. Ты ведь… тоже была помешана на мне.

— Ты преувеличиваешь, — сказала я, но не сдержала улыбку. — Ты меня больше бесил, чем нравился.

— Бесил? — Адам вскинул брови. Его руки вылезли из-под футболки, накрыли мои ягодицы, а пальцы смачно в них впились. Отчего будто горячий шар завертелся внизу живота.

— Да. Очень бесил. И я до сих пор недоумеваю: какими же поступками ты собираешься перекрыть все, что меня возмущает. С учетом того, что бесящее только добавляется. То пираты, то захватчики. Кто еще может позариться на те ящики? Тебе обязательно было их сейчас перевозить?

— Как видишь, ящики всегда со мной. Только содержимое меняется.

Когда-нибудь я не выдержу и взломаю замок на каком-то из ящиков. Отмычки там не помогут, поэтому нужно придумать другой способ. Например, лом. Или кувалда.

— А сейчас я тебя больше бешу или больше нравлюсь? — спросил Адам и начал двигаться в сторону спальни, подталкивая меня своим телом. Надеюсь, Тимон понял, что нужно ретироваться, и я не наступлю на его лапу или хвост, пятясь и не глядя назад.

— Где-то поровну, — задумчиво произнесла я. Сложно лгать, когда я совсем не протестую против того, что мы вот-вот переступим порог спальни.

— Стал меньше бесить или больше нравиться?

Поймал меня в ловушку. Губы невольно расползались в широкую улыбку, которую я пыталась так сдержать, что болели щеки. В спальне Адам подхватил меня под бедра, и я обвила его шею руками.

— Отвечай.

Бесит. Я припала к его губам, прильнула к нему всем телом. Пусть вопрос останется без ответа. Я сама еще не разобралась в своих желаниях, чувствах. Второй шанс я ему даю. А как решу, успешно ли он им воспользовался или нет? Когда приму решение?

В конце круиза. Хорошая идея. У меня будет достаточно времени подумать.

А пока есть только сегодня. Думать сегодня не хочу. Хочу наслаждаться отдыхом. И Адамом.

Он повалил меня на кровать и прижал к матрацу своим внушительным весом. Второй шанс подразумевает, что я теперь могу каждый день приходить к Адаму без повода и делать то, что мне всегда нравилось? Это заманчиво.

— А ловушки, значит, ты расставлять больше не будешь, если я вдруг начну часто тебя навещать?

— То был провокационный вопрос. В ходе недавних событий кое-что пришлось изменить, но не надейся, что избежишь их. Особенно последнюю.

— Последнюю?

— Да. Она будет самая-самая.

Неделю назад я не поверила бы в то, что сейчас хочу начать специально бродить по лайнеру в одиночестве и искать ловушки. Правда, не прямо сейчас. И не сегодня. Сейчас я хочу только скорее раздеться.

Его губы спустились к моей шее. Медово-сладкие поцелуи касались кожи. Я прикрыла глаза, отдаваясь вся трепетным чувствам. Руки задирали футболку, и я подумала, что стоит прийти к нему в кое-чем сексуальном. Коротком платье. В халате на голое тело. И еще купить что-то интересненькое, соблазнительное на Таити.

Адам стащил с меня футболку и взялся за джинсы. Знаю, для него я в любом виде вызываю одержимое желание обладать, снимать одежду, добираться до голого тела, пробуждать во мне дикую страсть.

Джинсы улетели с кровати следом за футболкой. Он не церемонился. Снял с меня трусики, затем навалился сверху и, просунув руку мне под спину, расстегнул лифчик.

Шальные искорки сверкали в его глазах. Задумал что-то. Во мне разгоралось предвкушение.

— Я запланировал кое-что на вчерашний вечер, — заговорщицки шептал он мне в губы. — Но нас очень не вовремя прервали. Зато теперь моя задумка будет как нельзя кстати…

Он достал из-под подушки черную маску для сна. Помнит, что я умудрялась раньше подглядывать, когда он завязывал мне глаза лентой. Боюсь, из-под маски совсем ничего видно не будет.

Осторожно его пальцы убрали мне волосы назад и надели маску на глаза. Стало темно. Кромешная тьма. Я чувствовала, как пальцы проскользили вниз по телу, оставляя за собой пылающие следы, как дыхание коснулось чуть ниже пупка, дразня нервы, как тепло начало отдаляться…

— Ты куда?

— Подожди меня, малышка, я скоро вернусь.

Через несколько секунд дверь захлопнулась. Можно было снять пока маску, но я не хотела. Я прислушивалась к звукам, которые доносились из-за двери. Тихие шаги. Топот Тимона. Неразборчивые слова вполголоса — Адам кому-то звонил?

Я томилась в ожидании. Пыталась угадать, что на этот раз он задумал. Проблема в том, что он со своими фантазиями ни разу не повторялся. На меня нахлынули сладкие воспоминания. Как он приковал мои руки, как растирал по коже съедобную краску. И по телу прокатилась волна возбуждения.

Сегодня он со мной тоже будет что-то делать. Что-то с моими ощущениями. Дразнить нервные окончания, сводить их с ума.

Послышалось, как дверь в каюту открылась. Кто-то принес заказ, и Адам поблагодарил за это. Что там? Мне уже трудно лежать и изнывать от нетерпения. Желание поскорее узнать зудело во всем теле.

Мягкие шаги, будто Адам шел крадучись. Явно сначала заглянул в комнату и проверил, не сняла ли я маску.

— Моя послушная малышка… — Его голос пушистым облаком пронесся по каюте и окутал меня. — Я принес завтрак. Ты ведь голодна. Завтрак будет легкий, только фрукты и ягоды.

— Будешь кормить меня?

— Да. Поднимайся и садись. Но есть одно условие — если угадаешь, какой фрукт или ягоду держу в руке, ты его съешь. Не угадаешь — съем я. Тоже позавтракать не успел.

— И как я угадаю? — спросила я, когда села. — Ты сам тогда все съешь.

— Угадаешь. Я позабочусь о том, чтобы моя малышка была сегодня сытой и довольной.

От этих его многозначительных намеков у меня хмелела голова. Я облизала губы. Фрукты, ягоды… Сладкие, кислые, терпкие. Какие он заказал?

Кровать рядом со мной прогнулась. К груди прикоснулось что-то маленькое, гладкое и прохладное. Он водил им по коже, вызывая мурашки, и я уже догадалась, что он держит, но млела от необычных прикосновений.

Долго млеть не дал — забрал и спросил:

— Что это?

— Виноград.

— Видишь, ты умница.

Я приоткрыла рот, и по нижней губе скользнула круглая виноградина. Сладкая, сочная. Он скормил мне штук двадцать, а я с готовностью открывала рот и ела из его рук. Изредка его пальцы касались моих губ. Я чувствовала, что он жадно смотрит, как я втягиваю каждую виноградинку.

— А это что?

По животу прокатилось что-то крупнее. Тоже круглое. Яблоко? Нет, оно не гладкое. Чувствительность кожи обострялась. Немного шершавое?

— Персик?

— Кусай.

Я впилась зубами в бархатную пружинистую шкурку, и капли сока потекли по губам. Мякоть попала на язык — и рецепторы взорвались от восхитительного вкуса. Он забрал надкушенный персик, я прожевала и неожиданно почувствовала язык на своих губах.

Меня потянуло ближе к нему — и наши губы слились в невероятной сладости. Адам проник мне в рот наглым языком, увлек меня в глубокий поцелуй. Искры восторга разжигали пламя во мне. Я слепо протянула руки, чтобы коснуться к нему, но он их перехватил и разорвал поцелуй.

— Мы еще не закончили. Я не поел.

— Я не против, если ты меня немного покусаешь с голоду.

— Я тебя и так покусаю.

Адам провел чем-то непонятным по ключице, скользнул по шее. Слегка щекотно. Оно ведь не круглое? Не гладкое?

— Клубника?

— Ежевика.

— Где ты нашел на лайнере ежевику? — спросила я. И ответ пришел сам собой: — Заранее подготовился, все с тобой ясно.

Судя по тихим звукам, Адам поглощал ягоды одну за другой.

— Дай мне хоть одну…

К губам тут же прикоснулось пахучее лакомство. Ежевику я любила. Как могла не угадать? Еще пока я ее жевала, Адам неожиданно прижался губами к груди, втянул затвердевший сосок в рот, и по моему телу раскинулись разряды кайфа.

— Это уже не фрукт…

— Потом доедим. — Он заключил меня в объятья, притиснул к своему горячему мускулистому телу. — У меня закончилось терпение. Очень сильно хочу тебя.

А как хочу я… Лучше пока промолчу. Хотя Адаму вряд ли нужны слова. Если я тут, с ним, не убегаю и постанываю ему в губы, то он явно все знает. Его руки с ненасытностью сжимали мою кожу до сладкой боли. С маской на глазах чувствовалось все ярче, насыщеннее. И поцелуй со вкусом ежевики нравился мне куда больше чем любимая ягода.

Пальцы двинулись по спине вверх между лопатками, пробрались под волосы и скрутили их в хвост — его Адам потянул вниз, вынуждая меня запрокинуть голову, открыть полный доступ к шее. Влажные губы пробуждали под кожей карамельные всплески, щетина мягко покалывала. Я вжимала пальцы в твердые мускулы на его плечах, с наслаждением чувствовала их мощную силу.

Легкий укус словно взорвавшийся фонтан шампанского. Я захлебнулась стоном. Потревоженная кожа стала чувствительней, и ласковые движения языком по ней будоражили до дрожи.

Голова ощутила легкость — Адам отпустил хвост и повалил меня на постель. Ничего не видя, я протянула к нему руки, и он сплел пальцы с моими.

— Моя малышка…

Я улыбнулась, зная, каким сейчас властным взглядом он смотрел на меня. Кровать по бокам моих бедер прогнулась — видимо, он устроил там свои колени — и мои руки повел вниз по своему рельефному прессу. Думала, дальше будет пояс шорт, но ничего не мешало двигаться в самый низ. Я наткнулась на бархатистый, каменный член и обхватила его обеими руками. Послышался рваный вдох.

Значит, не только фрукты с ягодами принес, но и снял с себя все лишнее. Он совсем голый возвышался надо мной. В моей промежности жгло от желания.

— Двигайся ближе к подушке, чтобы было чем глушить твои крики.

Я приподнялась на локтях и выползла из-под него. В тишине громко стучало мое сердце. Где он? По тихому шороху трудно угадать. Я слепо махнула рукой, чтобы дотянуться до подушки, и тут же зацепила Адама.

— Еще чуть выше, малышка.

Наконец я уложила голову на подушку, и он тут же повернул меня на бок, смачно треснул ладонью по ягодице. Оглушающе остро на грани с удовольствием. Пальцы нежно погладили ужаленную кожу, под которой разливалось тепло, и нырнули к влажной промежности. Растирали там мои соки, раздвигая складочки, и я невольно начала ерзать бедрами — так дико хотелось, чтобы его пальцы наконец погрузились в меня. С моих губ срывались умоляющие стоны. Я впивалась пальцами в подушку, беспощадно терзала ее.

Адам перевернул меня на живот, забирая пальцы. Несколько секунд томительного ожидания, и к ягодице прикоснулись губы. Так неожиданно, что я вздрогнула. А затем зубы прихватили кожу.

— Адам! — рассмеялась я, приподнимаясь на локтях. Издевается же. Тяжелая ладонь надавила мне между лопаток, вынуждая лечь обратно. Не сомневаюсь, что мои ягодицы очень аппетитные для него. Пальцы жадно впились в них, я готова была разорвать подушку, сжимая ее зубами.

Быстрые шлепки обрушились на мое мягкое место — и оно уже горело. Между ног неприлично сильно текла влага. Промежность набухла. Нетерпение выкручивало меня изнутри.

Он приподнял мои бедра, заставляя встать на колени, но грудью продолжать прижиматься к постели. Я выгнулась дугой. Колючий трепет кусал меня по всему телу.

К промежности прильнули губы. Так неожиданно! Так чувственно! Густая дрожь, будто вибрация, прокатывалась по спине, животу, бедрам. Ловкий язык слизывал мою влагу, и чудесные вспышки, одна ярче другой, взмывали внутри меня. Я громко стонала в подушку, сжимала ее пальцами, теряя рассудок от штормового прилива удовольствия.

Его губы, его язык там — это райская эйфория. И я чувствовала, как ему безумно нравится вылизывать меня, доводить до умопомешательства. Бедра уже подрагивали. Маска сползла с глаз, волосы спутались. Я блаженно прикрывала веки, улетая, кружась в звездном вихре.

Вместо языка вдруг оказались пальцы, которые сразу увлажнились в моей смазке. Они мягко вошли в мое лоно, слишком чувствительное от жажды внимания, готовое принять кое-что намного крупнее.

Я выгнулась сильнее, буквально насаживаясь на них. Адам довел меня до такого состояния, когда я уже едва сдерживаюсь от того, чтобы наброситься на него. Он это видел, был доволен. Смачно и резко припечатал ладонь к моей ягодице и перевернул меня на бок.

К спине прикоснулся жар. Рука просунулась мне под голову, и я тут же прихватила зубами кожу на его предплечье.

— Тише, тише, малышка…

Головка члена вдавилась в промежность, и лоно словно само слегка раскрылось, впуская его в себя. Адам зажал мне рот, его губы целовали плечо и шею, его пах плавно вжимался в мои ягодицы, каменная плоть погружалась в меня, наполняла до предела.

Он сам постанывал на низких вибрациях голоса. Его ладонь ловила мои стоны, переходящие в крики. Мощные бедра работали все быстрее, крепко вгоняли в меня член. Пламенные волны хлынули по моему телу. Полный экстаз. В его сильных руках, телом к телу, купаясь в его запахе, сгорая от его жара, растекаясь от его поцелуев на коже.

— Иди сюда… — Адам повернул мое лицо к себе и впился в мои губы. Его рука скользнула по моему животу в самый низ, к чувствительному набухшему бугорку. Но сразу к нему он не коснулся, дразнил ласковыми кругами возле него, пока член, не останавливаясь, двигался во мне.

Я накрыла его руку, чтобы подвинуть пальцы наконец туда, куда нужно, и почувствовала его улыбку в поцелуе. Он убрал мою руку на подушку и сам дал мне то, чего я так хотела.

Пальцы нежно терли клитор, я не в силах была сдержать лавину удовольствия, не в силах отвечать на поцелуй, только кричать. Адам другой рукой зажал мне рот и стал еще быстрее вбиваться в меня членом. Лавина росла, росла, пока в один момент внизу живота не взорвалась мощная пульсация.

Меня затрясло в райских, чудесных судорогах. Крепкие руки сильнее сжали меня. Адам ускорился и через несколько секунд разрядился следом за мной, простонав в мои волосы. По коже разбежались мурашки. Это было потрясающе… Так, что хотелось срочно еще.

Я повернула к нему лицо, погладила кончиками пальцев его щетину, встречаясь взглядом с черными глазами — слегка прикрытыми, подернутыми страстной поволокой.

Хотелось сказать кое-что приятное, ласковое. Потому что грудь распирало от нежности. И я обязательно скажу, когда точно приму решение, хочу ли быть с ним не только сегодня, но и всегда.