Ты больше не уйдешь!

Глава 30

Когда врачи оставили Ростика, он спал. Ему дали обезболивающие и успокоительные. Радовало, что ничего не угрожало здоровью, но после пережитого бешеного стресса ему точно необходимо выспаться. Я с облегчением смотрела на родное лицо.

Раны на брови и скуле заклеили, на губе осталась запекшаяся кровь. Повезло, что ему ничего не сломали. Мы втроем — я, мама, Юна — сидели у его койки. Я с мамой вполголоса переговаривалась, а Юна молча держала своего любимого за руку и не сводила с него трогательного взгляда.

— Чего здесь сидеть? — ворчал папа. — Мужик же. Пара царапин. До свадьбы заживет.

У Юны дрогнули губы в улыбке.

— Как ты можешь быть настолько бессердечным? — прошипела мама. — Наш сын чуть не утонул!

— Вот именно. Не утонул. Поваляется сутки и будет как огурчик. Нечего тут слезами обливаться.

— Почему ты пристал?! Я тебя не заставляю здесь сидеть!

— Идите ругаться в коридор, — не выдержала я.

Папа схватил маму под локоток и вытащил из палаты, не обращая внимания на ее возмущения. После сегодняшнего дня у меня побаливала голова, а из-за их ссоры вообще виски словно тисками сжали.

Несколько минут из коридора доносилась ругань, но постепенно голоса стали отдаляться. Похоже, папа повел маму в номер. Наконец в тишине возле брата я почувствовала, как отдыхаю и расслабляюсь.

Чего не скажешь про Юну. Сидела натянутая как струна, судорожно обеими руками стискивала ладонь Ростика. Глаза влажные.

— Был момент, когда ты его чуть не упустила?

Она кивнула и заговорила сиплым голосом:

— Он уже шел на дно. Опоздай я на пару секунд…

У меня кольнуло в груди. Я переставила свой стул ближе к ней и мягко приобняла ее за напряженные плечи. Думаю, от сильных переживаний меня спасало то, что я все силы тратила, чтобы успокоить других. Адам, к счастью, понял мое желание посидеть всю ночь с братом и ушел.

А мама и так переволновалась сильнее всех. Ей лучше отдохнуть.

— Юна… Пошли сходим в кафе, перекусим что-то? Ростик пока точно будет спать.

Она не отказалась. Ее волосы уже высохли, полотенце осталось на стуле. Мы молча поплелись коридорами к кафе, которое работало среди ночи. Юна забавно шлепала в слишком больших для нее тапочках. Я уже не предлагала зайти в каюту за обувью. Девушке, похоже, было плевать на свой внешний вид.

В кафе я ее уговорила взять кроме кофе шоколадное пирожное. Я заказала себе такое же. Мы уселись за столик и поначалу молча ели. Мне хотелось завести разговор, но я пока не представляла, о чем.

Юна первая нарушила тишину. Ее голос уже звучал бодрее.

— Ты знаешь, я рада, что все пошло не по плану. Что я познакомилась с Ростиком.

— А какой был план? Если не секрет.

— Уже не секрет. Кстати, прости за то, что своровала архив. Я его никому не успела передать. Держала как козырь на всякий случай. Видишь ли… — Она опустила взгляд к тарелочке и принялась ковырять остатки шоколадного бисквита с кремом. — План не удался, и я боялась, что меня сильно накажут. Тогда архив Адама мог бы меня спасти. Там могла оказаться важная информация.

Я тихо прыснула.

— Там нет ничего важного. Для других людей. Но важно для меня и Адама.

— Ну и хорошо, что архив остался не тронут. — Юна выровнялась и отхлебнула кофе. — План состоял в том, чтобы подобраться к Адаму и выяснить, где он хранит ящики. Но довольно быстро я поняла, что его не интересуют никакие девушки, кроме тебя. Это был для меня провал. В его каюту прокрасться и поставить прослушку слишком опасно. Мне срочно нужно было придумать что-то, чтобы мой босс не смешал с землей меня и мою семью. Так мы работаем. В случае провала — страдаем не только мы, но и родные. Я не хотела становиться шпионкой, меня заставили. Слишком хорошо училась и показывала отличные результаты в спорте.

— И ты, значит, поставила прослушку в нашей с Ростиком каюте? Так узнала про архив?

— Да. Где-то в то время я сообщила боссу все, что знаю. В том числе, что Адам очень дорожит тобой. И что встречаюсь с твоим братом. Мне удалось хоть как-то оправдать себя перед боссом. Но до нападения “пиратов”, — Юна показала в воздухе кавычки, — я так и не нашла ящики на корабле. Тогда босс сказал, что они подождут, пока лайнер не выйдет в океан, где нападут наши профессиональные наемники, заберут ящики и потопят корабль. Моя задача оставалась неизменной — искать их. А заодно следить, куда Адам тебя спрячет во время второго нападения. И твою семью, на всякий случай. Босс предполагал это. И оказался прав.

Она принялась доедать остатки пирожного. Дальше я приблизительно догадывалась, что произошло. Юна, так и не найдя ящики, должна была отвести меня наемникам, чтобы они заставили расколоться Адама. Возможно, ее семью уже держали под прицелом после первого провала. И если она даже не справится с тем, чтобы меня доставить, то ей точно конец.

— Правда, Ростик меня немного отвлек, — смущенно произнесла Юна и подперла подбородок ладонью. Ее потухшие глаза загорелись. — Я и ящики почти не искала. Все откладывала, не могла удержаться, чтобы не провести время с ним. Совсем голову потеряла. И в тот день, когда подплыл военный корабль, забыла, что надо за тобой наблюдать. Уже опомнилась, когда ты прибежала, забрала нас с собой, чтобы спрятать… Остальное ты знаешь. — Юна виновато понурилась, болтая в чашке последние глотки кофе.

У меня больше не находилось ни слов, ни вопросов. Я сидела слегка сбитая с толку откровенностью Юны.

— Вчера мы с Адамом немного поговорили. Я удивилась, почему он сказал мне все-таки дать ту программу Ростику. И он ответил, что часто, скрывая горькую правду, мы делаем еще хуже. Особенно, если хотим сблизиться с человеком. Потому что тайны — это стена, которая разделяет. И вот я подумала… Что хотела бы такую подругу, как ты. Я не настаиваю. Знаю, что ты меня недолюбливаешь. Но, может, когда-то… — Юна с грустью улыбнулась и поднялась из-за стола. — Пойдем обратно к Ростику?

Мы возвращались в полной тишине. Я совершенно растерянная. Может, она все же неплохой человек, но мне сложно было бы дружить с ней. Я ей не доверяла.

Но не хотела говорить, мол, Юна, даже не мечтай о том, чтобы стать моей подругой. Ведь у нее точно был шанс получить со временем доверие. Она спасла моего брата. И явно любила его.

Ростик очнулся ближе к утру. Кряхтел, что у него все болит, что от голода желудок прилип к позвоночнику, что койка неудобная. Юна заботливо порхала над ним, светилась от счастья, несмотря на ночь без сна.

Я стояла в сторонке и старалась не вырубиться. И не рассмеяться. Обычно Ростик, когда в паршивом настроении, склонен преувеличивать все. Когда его девушка побежала за едой, я подошла ближе.

— Теперь честно говори, ты как?

Он мучительно поморщился.

— Ростик…

— Та нормально, нормально… — Его взгляд потянулся к двери, в ореховых глазах заплясали огоньки. — Она ведь чудо, да?

Вот засранец. Я его шлепнула по плечу.

— Не заставляй девочку зря волноваться. И так страху натерпелась вчера.

— Да… Это был кошмар. Я думал, что умру. Наглотался воды…

Я тяжело вздохнула и приобняла его. Хорошо, что все обошлось. Если бы Юна не справилась, я… не знаю. У меня бы сердце остановилось. Как бы я была без своего любимого братишки? Не хочу представлять.

— Все позади, — прошептала я.

Скоро примчалась мама. Меня валило с ног от усталости. Я решила уйти спать и пыталась забрать с собой Юну, но она ни в какую. Чувствую, собирается торчать у постели Ростика до тех пор, пока он отсюда не выйдет.

Зато я могу быть спокойна. С ним будет все в порядке.

В каюте я проспала до вечера. И, возможно, спала бы еще дольше, но пришел Ростик с Юной. Уже выглядел намного здоровее, чем утром. За них у меня сердце радовалось. Помирились. Смотрели друг на друга влюбленными глазами, в которых теплилось море нежности и ласки. Я сказала им, что вернусь только утром.

Я дико соскучилась по Адаму. Нам с ним нужно еще много чего обсудить, но говорить в этот раз не только словами. Мне хотелось рассказать ему многое поцелуями, прикосновениями, объятьями. Я тоже хранила тайны.

Сказала, что неравнодушна к нему. Но это лишь доля правды.

Сегодня я надела привычные джинсы и футболку. Не хочу, чтобы он сразу понял, с какими намерениями я к нему пришла. Пусть поначалу думает, что я собралась продолжить наш разговор, который сама же оборвала.

Перед дверью его номера меня охватила легкая дрожь и оторопь. Я волновалась. Как он отреагирует на мои слова? Что с нами будет? Не изменится ли он?

А у меня не пропадет дар речи? Смогу все сказать? Горло стискивало напряжением. Руки подрагивали. Я чувствовала, что совсем скоро наступит решающий момент.

Я резко выдохнула и постучала. Показалось, слишком тихо. Но не прошло и пяти секунд, как дверь отворилась. У Адама брови взлетели вверх.

— Можно?

Он отошел с прохода и пустил меня внутрь. Дрожь усилилась, когда дверь мягко закрылась за спиной.

— Что-то случилось? Как твой брат?

— Все в порядке. — Я повернулась к нему с улыбкой. — А ты как?

— Одну секунду. Я завершу видеозвонок.

Адам скрылся в спальне. На его лице не появилось радости от того, что я пришла. Только удивление. И его вид показался мне тревожным, уставшим. Меня прошибло холодным потом от мысли о том, что у него проблемы. И что я не помню, когда его видела именно таким.

Я ходила взад-вперед по гостиной, вертя в руках смарт-ключ, пока Адам не вышел ко мне.

— Скажи, что у тебя случилось?

Вместо ответа он подошел к мини-бару и плеснул себе в стакан колы.

— Мне нужно распланировать, как отомстить французам, избавиться от сотрудничества с ними и выйти сухим из воды. Это нелегко.

Волнение не зря мучило неприятной дрожью мое тело. И дело не в решающем моменте. Раньше бы Адам искал встречи со мной, устраивал ловушки, но последние дни я его почти не видела. Когда такое случалось? Ни разу.

Похоже, у него огромные проблемы. И как не волноваться?

— Малышка… — Он подошел ко мне и крепко стиснул в объятьях. — Это нелегко, но все получится. Вот увидишь. Я не могу рассказать тебе обо всех планах. Хотя бы потому, что они еще на начальной стадии. Что мне сделать, чтобы ты так не переживала?

Адам тогда все-таки услышал меня. Я ближе прильнула к нему, тая в его руках. Но что ему ответить? Пока он не разберется с французами, ничего особо не уймет мою тревогу.

— Не знаю… Может, просто почаще давай мне знать, что с тобой все хорошо? Смски, звонки, телеграммы…

— Со мной все хорошо.

Я подняла голову с улыбкой. Черные глаза пожирали меня голодным взглядом. Подозреваю, уже забыл про все свои проблемы, когда обнял меня.

— Не скажу, что не рад тебя видеть, но зачем ты пришла? Явно не потому, что соскучилась.

Его ладони двигались по спине, прожигая меня жаром. Сейчас все из головы вылетит.

— Мы в прошлый раз ведь недоговорили.

— Значит, пришла поговорить? Ко мне в номер? — На его губах заиграла шаловливая улыбка.

— Конечно, отсюда ведь сложнее уйти, чем из ресторана.

Он подозрительно сощурил глаза. Искал подвох. А его нет. Не хочу больше никаких подвохов. Хочу искренности и близости. Убрать стену между нами.

— Хочешь, расскажу тебе свои тайны?

— Хм, интересно, малышка, что я о тебе еще не знаю?

Адам подхватил меня под бедра, и я вцепилась в его мощные плечи. В такой позе желание говорить улетучивалось. Меня дико тянуло к его губам. Мысли разбегались.

Может, то, что я намеревалась сказать, подождет? Как открывать двери в свои тайные уголки, когда хочется открыть дверь в спальню?

И Адам, похоже, был со мной солидарен. Широкими шагами перенес меня из гостиной к кровати… и вдруг свернул к столу. Мои ягодицы умостились на сложенный ноутбук.

Сильные руки уперлись кулаками в стол по бокам от моих бедер, заключая меня в клетку.

— Рассказывай, — прошептал Адам в нескольких сантиметрах от моих губ.

Собиралась ведь попробовать хоть немного ощутить себя на его месте. Была одна постыдная тайна, которой меня хотел шантажировать Ростик, когда украл алмазы. У этих алмазов путешествие оказалось не менее захватывающее, чем у всех пассажиров лайнера. Особенно у той пятерки, которая пряталась в кроссовке у Ростика.

Я опустила взгляд. О своей тайне я рассказала только брату. Тогда мне говорить было тяжело. Но сейчас? Разве Адам меня осудит? Для него самого законы и правила не указ.

А я хотела тогда, нарушая закон, наказать другого человека.

— В общем, когда я училась в университете, у нас один преподаватель домогался студенток. Но я ведь дочь частного сыщика, я не могла не обращать на это внимания. По этой причине он, кстати, меня и не трогал. Зато мои подруги тихо жаловались на посиделках. Его боялись. Он умел запугивать. И я установила в его кабинете скрытые камеры, чтобы потом подать на него в суд.

Нахмурившись, Адам внимательно меня слушал. Судя по суровому взгляду, у него появилось желание прибить того преподавателя. Я поджала губы.

— Камеры спалили. Естественно, подозрение упало на меня. Больше некому. Мне пригрозили судом и тихо отчислили. Какое-то время я делала вид, что хожу на занятия. Мне стыдно было рассказать родителям. Они ведь платили за мое образование. И все впустую.

— Когда я о тебе наводил справки, у тебя значилось законченное высшее.

Я кивнула. Жутко неприятно вспоминать то время. Самое ужасное для меня во всей жизни.

— Через пару месяцев с одной одногруппницей мы договорились. Я ей помогла поставить в ее квартире камеры, и препод, ничего не подозревая, принял приглашение прийти к ней в гости. Девочка чуть не пережила изнасилование. Хорошо, что я ей дала свой электрошокер. — Я слабо улыбнулась. — Конечно, препод мог отмазаться от того видео в суде. Мол, она его соблазнила, нанять адвоката. Но ближе к суду остальные девочки тоже дали показания. Его посадили. А я… так и осталась отчисленной.

— Что потом? — не выдержал Адам паузу.

— Я решила купить диплом. И поэтому поехала в Нидерланды работать. Скрывала от всех, сколько на самом деле зарабатываю, собирала деньги и в конце концов купила его.

— Черт, малышка, — хохотнул он и взял мое лицо в ладони. — Зачем тебе этот диплом? Ты и без него отлично управляла кафе. Я был приятно удивлен, когда оно стало таким популярным. Тебя ждет отличное будущее. Ты способная девочка.

Его ладони согревали, прогоняли мерзкое чувство вины, которое обжигало кожу. Его слова грели душу. Мне так не хватало, чтобы кто-то это сказал.

— Да, я понимаю, что можно было поступить по-другому. Набраться смелости, рассказать все родителям, вытерпеть скандал. Со временем все бы поутихло. Но что сделано, то сделано. Наверно, виновата во всем мечта иметь свой курорт. И отсутствие диплома совсем не вписывалось в план, который я составила еще тогда, когда поступала. Этот план давал мне надежду, помогал двигаться, хорошо учиться. А потом… словно земля ушла из-под ног.

— Малышка, все мы люди. Ошибаемся, жалеем, делаем выводы, двигаемся дальше. — Он вздохнул и прижался своим лбом к моему. — Иногда ошибки слишком дорого стоят. Так дорого, что всех в мире денег не хватит, чтобы их исправить.

Я накрыла его ладони своими. Понимала, о чем он говорил.

— Пожалуй, в моей ошибке есть и положительная сторона. Я бы не поехала в Нидерланды и не познакомилась с тобой.

Черные глаза возбужденно сверкнули. Невинное признание щипало щеки — неловко в подобном сознаваться.

— Значит, знакомство со мной уже перекочевало из неприятной случайности на положительную сторону?

Сейчас Адам сам вытащит из меня вторую тайну. Нет, нет, пусть подождет. Хоть минутку. Я не готова.

— Конечно. Как бы я еще узнала, что из меня получится хорошая хозяйка кафе, — отшутилась я.

— Вот как?

— Спасибо, что сохранил его план в архиве. Я хотела бы его построить.

— Я построю.

Некоторое время мы молча смотрели друг другу в глаза. Мое сердце млело, купалось в сладких теплых волнах. Искренность сближает. Стена растворилась. И я чувствовала, что мы переступим вместе ту грань, до которой мы дошли. Не хочу, чтобы нас что-то разделяло.

— Ты говорила “тайны”… Что-то еще?

Язык тут же онемел и отказывался шевелиться. Как я ему скажу? Как из себя вытолкнуть слова, которые дрожат в горле?

— Похоже, вторая тайна серьезнее предыдущей.

Я кивнула. Нужно собраться.

— Малышка, не думаю, что ты меня можешь чем-то испугать.

— Не испугать… — прошелестел мой голос. Вот, уже хорошо. Еще немножко пусть ослабнет напряжение. Совсем немножко.

— А что тогда…

— Адам… — Я набрала в грудь воздуха и выпалила на одном дыхании. — В прошлый раз я сказала, что ты мне небезразличен. Но это лишь доля правды. Мне кажется, я люблю тебя.

Он замер. Не моргая, смотрел на меня своими красивыми черными глазами. Думал, ему послышалось? Мое признание еще эхом таяло в воздухе. Сердце сумасшедше билось о ребра. Чем дольше длилась пауза, тем сильнее по мне прокатывалась дрожь.

Стало страшно. Почему он молчит? Почему его лицо ничего не выражает? Почему взгляд застывший?

Я точно лишила его чувств своими словами. Лишила жизни. Он вообще дышал?

— Кажется? — осипшим голосом наконец произнес он. Я растерялась.

— Ну я еще никого не любила, — пробормотала я. — Но то, что испытываю, очень похоже на то, о чем рассказывают.

Нормально объяснила? Адам моргнул.

— Повтори еще раз.

— Что?

У меня есть сомнения насчет того, что он хочет услышать? Нет, я не хотела повторять. И так еле собралась с духом признаться один раз. Адам буравил меня убийственным взглядом, точно я снова позаимствовала его алмазы и вообще выкинула их за борт.

— Повтори.

— Тебе не послышалось.

— Повтори.

Достал. Гад. Одного раза ему мало, видите ли. Мне понадобилась минута, чтобы откопать в себе остатки смелости и снова признаться:

— Мне кажется, я люблю тебя.

— Без “кажется”, — скривился он. — Так любишь или нет?

— Люблю! — выплюнула ему в лицо. — Будешь донимать меня требованиями, чтобы я повторяла, разлюблю.

Неожиданно он расплылся в улыбке. Взгляд потеплел. Доволен. Его губы ласково прижались к моим, руки сгребли в такие крепкие, удушающие объятья, что я думала, он меня сейчас раздавит. И поцелуй становился жадным. Задыхаясь, я дрожала сильнее, чем прежде. Я невыносимо соскучилась по нему. Мое тело соскучилось по его теплу, по его дикой страсти.

И теперь, когда на меня резко обрушились поцелуи, когда его руки ненасытно комкали одежду, добирались до кожи, я сладко дрожала от счастья.

Я собиралась принять решение в конце круиза. Помню. Но до конца мне хотелось быть с ним рядом, сблизиться, побыть настоящей влюбленной парой, посмотреть, каким он будет, когда я стану полностью его.

Хотя кому я лгу? Это отговорка для вечно придирчивого здравого рассудка. Я правда испытывала к Адаму чувства. Я хотела окунуться с ним в ту сказку, что окружила нас на Таити, и не выныривать из нее. И дело не в Таити. Дело в Адаме.

А он ничего не хочет мне сказать? Ответить взаимностью? Его поступки говорили вместо него. Пусть я всегда думала, что его любовь эгоистична. Моя же еще веселее — вредная, переменчивая, на грани с ненавистью. Но услышать самые приятные в мире слова хотелось не меньше, чем чувствовать язык его тела.

Истосковался по мне. Его руки стремились обхватить меня всю, не могли выбрать место на мне, чтобы остановиться. Лихорадочно сжимали, мяли, присваивали. Я отдавалась им, я горела в огненном вихре. Мои руки тоже постоянно двигались. Гладили его мощные плечи, пальцы впивались в мускулы, царапали шею, ерошили волосы на его затылке.

Я соскучилась чувствовать его. Собой, всем телом, руками, губами. Его язык нагло хозяйничал в моем рту, я играючи терлась об него, выталкивала, кусала.

Наши тела всегда отлично понимали друг друга. Ничего не скрывали, не лгали, открыто признавались в желаниях, в чувствах.

Адам стащил с меня футболку, окинул мое тело голодным взглядом и вернулся к глазам.

— Малышка… Я давно тебя люблю, но не той любовью, которой ты хотела. Может, со временем у меня получится выражать чувства так, чтобы они тебя не ранили.

Меня с головой накрыло щемящей нежностью. Он сказал. Мои губы растянулись в радостную улыбку.

— Думаю, не нужны больше ловушки, — произнесла я. — Тебе не обязательно заманивать меня куда-то. Ты можешь просто сказать: “Пошли со мной”, и я пойду.

— Не нужны? — вскинул он брови. — Ты не знаешь, от чего отказываешься.

— Правда?

— Подожди немного, пока я доведу до ума план по расправе с французами, и тогда кое-куда попадешься, — хитро ухмыльнулся Адам.

Он невыносим. За это я тоже его любила? Похоже, но себе в этом не признавалась.

— На когда ты планируешь с ними разобраться? — с тревогой спросила я.

— После круиза, малышка. Не хочу, чтобы снова мои дела мешали нашему отдыху. Мешали мне любить тебя. — Он с нежностью провел пальцами по моей щеке. — Я постараюсь беречь себя. Потому и с ними не хочу работать. Они не внушают доверия.

Я кивнула. Понимаю, что Адаму нужно провернуть опасный план ради нашего будущего. Но, чувствую, после круиза придется запастись успокоительными. Я страшно буду волноваться.

— Ты снова пропадешь на какое-то время, да?

Адам еще рядом, еще на стадии подготовки, а у меня уже слезы подобрались к ресницам. И ломкий голос не дал это скрыть.

— Малышка… — Он меня обнял и принялся бережно гладить по волосам. — Да, мне придется на какое-то время уплыть. Пока не знаю насколько. Но я буду тебе писать и звонить. Возможно, со спутникового телефона, с незнакомого номера.

Я сцепила руки за его спиной. Ужасно боюсь его потерять. Это все первые сильные чувства. Бурлят, обнажают нервы, делают меня слишком ранимой, впечатлительной, чувствительной.

Может, ему тоже страшно. Но он мужественно не показывает это. Я должна его поддержать, чтобы у него теплело на сердце от того, что где-то я его с нетерпением жду.

— Хорошо, хорошо. — Я слегка отстранилась, шаловливо улыбаясь. — Тогда нам нужно не просто отдохнуть, а еще наперед наотдыхаться.

— Полностью согласен, малышка. И для этого кровать подходит больше, чем стол.