Ты моя жажда

ГЛАВА 14

Забившись в угол, Лютеция сидела тихо, как мышка. Последняя свечка догорела несколько часов назад. В таком наглухо закрытом помещении нельзя было определить день сейчас или ночь, ведь время в этой кромешной темноте тянулось очень медленно. Мужчина, похитивший ее, уходя, оставил только кусок хлеба и кувшин воды. Эти крохи девушка уже съела, а воду выпила. Но когда это было? Вчера или позавчера? По урчанию в животе и пересохшим губам, Лютеция понимала, что не меньше суток уже прошло. С каждым пройденным часов в этом заключении ее страх умереть от обезвоживания становился реальностью. Бедняжка пыталась докричаться до кого-нибудь за массивной деревянной дверью. Она орала так громко пока голос совсем не осип, а слова стали походить на нечленораздельное хрипение. Потом молотила руками и ногами по дверям. Ладошки отбила так, что они распухли. Отчаявшись, Лютеция ударила со всей силой ногою по дверям и резкая боль заставила взвыть ее. Она ушибла, а, может, вывихнула лодыжку, но ступать на ногу теперь было невыносимо больно. Расплакавшись затворница, забилась в угол и приготовилась ждать своей незавидной участи.

Если бы бывшая воспитанница монастыря верила в бога так же рьяно, как все послушницы, то уже бы молилась, прося избавить ее от мучений голодной смерти. Но прожив десять лет под покровительством своей тетушки Морганы, девушка разочаровалась в боге.

Нет, тетка ее любила и безумно баловала. Только вот сосватала Лютеции жениха, от которого хочется убежать на край света, чем идти под венец. Сеньор Леонид Саргано — богатый и влиятельный вельможа Рима, мужчина в самом расцвете сил, хоть и чуть седовласый. Как сказала тетя: Лютеции очень повезло, что его взор пал на такую бедную невесту. Хоть сеньора Моргана и богата, только вот своей обедневшей родственнице безупречную родословную переписать не в силах.

Лютеция Магдалена Павези — самая везучая девочка. Ее подбросили на порог женского монастыря святой Марии. До семи лет Лютеции говорили, что она сирота и ее судьба — это служение богу. Но когда через порог монастыря переступила нога сеньоры Морганы Русси, ее жизнь изменилась. Оказалось, что девочка подкидыш дочка единственной кузины сеньоры Русси — Моники. Мать Лютеции, сбежав со своим любовником, тайно обвенчалась. Отец не пережил такого позора и скончался от апокалиптического удара, как только прочитал записку дочери. Его младший брат, епископ Павези, присвоил себе все наследство. Муж Моники узнав, что ему ничего не достанется, бросил ее беременной. Разродившись от бремени, брошеная жена оставила младенца под дверями монастыря. Сама же написала дяде письмо полное сожаления, что так опозорила свою семью, позволив проходимцу украсть ее сердце. Это письмо через семь лет случайно попало бездетной Моргане на похоронах епископа Павези. Тетка долго разыскивала мать Лютеции. Ее поиски увенчались успехом, к сожалению, наполовину. Рука помощи запоздала на целых семь лет. Бедняжка Моника умерла от потницы в самым злачном квартале Салерно, а ее дочка находится на попечении монашек. Хоть Лютеция и была наследницей почившего епископа, но по завещанию дяди ничего не получила. Он, как духовное лицо, все отписал церкви. Вот так и осталась сиротка на иждивении доброй тетушки.

Жилось ей очень хорошо на загородной вилле, пока сеньора Моргана не приехала в гости со своим другом и не сообщила радостную новость: Лютеция в день своего семнадцатилетния выйдет замуж за сеньора Саргано.

Месяц как начались приготовления к свадьбе, а тут средь бела дня врывается на виллу этот монстр и убивает всех. Он и Лютеция хотел убить. Уже занес клинок над ней, но что-то заставило его опустить руку. Ну уж-то слезы невинной девушки так разжалобили его или что-то другое? Убийца забрал Лютецию с виллы. Привез в какой-то город. Затащил в подземелье и запер в каменном склепе. Зачем? Ну, зачем она ему? Что нужно этому жестокому человеку от обычной сироты. Неужели решил шантажировать ее тетушку или богатого жениха?

Терзаемая болью и страхами Лютеция сидела на полу, ожидая возвращения похитителя. Но он не спешил к своей жертве. Бедняжка, просидев несколько суток в полном одиночестве, уже начала терять сознание от истощения, когда за дверями послышался лязг засовов.

Темноту развеял тусклый фонарь. За почерневшими от копоти стеклами на толстой свече, танцевал маленький огонек, но он заставил поморщиться Лютецию. За эти несколько дней проведенных во мраке глаза девушки отвыкли от света. Закрывая руками лицо, она простонала:

— Ты отпустишь меня? Моя тетя даст тебе столько золота, сколько попросишь, только не убивай меня.

Умирать совсем юной девушке не хотелось. Она только начинала жить и пусть ее ждет брак с нелюбимым человеком, но это хотя бы жизнь. Скучная и однообразная жизнь без любви, все же лучше чем смерть.

Похититель лишь скорчил гримасу на ее мольбу и отошел к столу. Поставив фонарь и корзину на массивную столешницу, он сел на стул.

— Я про тебя совсем забыл, — потянувшись к корзине, сказал мужчина. — Думал, приду, а ты уже сдохла.

От этой прямолинейности похитителя у Лютеции пробежали мурашки по телу. Он с таким безразличием говорил о ее смерти, словно она не человек, а какое-то животное. Прижавшись к холодным камням стены, похищенная девушка снова захныкала.

— О, нет! — рявкнул незнакомец. — Лучше заткнись и не зли меня! Иначе убью тебя раньше, чем узнаю зачем ты нужна Феррат?! Эти твари самых лучших своих бойцов приставили охранять тебя. Тебя простую смертную! На кой черт им обычная девка?! И на хрен ты моей матери нужна мертвая?!

Его крик заставил Лютеции уже не хныкать, а голосить. Она, закрывая ладонями лицо, начинала задыхаться от спазмов в горле. Это давно забытые приступы паники сковывали дыхание девушки. Последний такой приступ был пять лет назад, когда Лютеция увидела кошмар. Ее воспитательница ночью в коридоре набросилась на юношу-лакея и укусив его за шею, стала пить кровь. Тетушка прибежала на крик девочки, успокоила ее. «Это был сон. Только сон, милая. Ночной кошмар и он прошел», — шептала Моргана, обнимая и укладывая племянницу в постель. А утром Лютеция уже и сама не могла понять сон это был или явь. Воспитательница мило улыбалась, и совсем не походила на монстра. Только вот лакея больше Лютеция не видела. И сейчас страх с новой силой начинал бушевать в девушке, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Увидев, что с девчонкой явно что-то не то, похититель бросился к ней. Взяв за руки, попытался внушить ей спокойствие:

— Смотри на меня, — уже не так громко говорил он. — Я не причиню тебе вред. Я не буду тебя убивать. Тише. Успокойся. Дыши. Ну, же, вдохнула и выдохнула.

Но, она все равно не могла успокоиться. Его магия внушения не действовала на девушку. От нехватки воздуха лицо Лютеции бледнели, а губы приобретали синюшный оттенок.

Она уже начала закатывать глаза и мужчина не на шутку испугался. Ее смерть ему была невыгодна. Пока игрушка Саргано дышит, он имеет козырь в руках. Можно поторговаться и с матерью и с Морганой или еще с кем. Совсем отчаявшись заставить девчонку дышать, он сильно тряхнул ее. И это подействовало! Она, испытав новый испуг, задышала часто и глубоко. Верно говорят: клин клином вышибают.

Придя в себя после приступа, Лютеция вскочила, но острая боль от лодыжки пронзила, как клинком по всей ноге.

— Ай, — воскликнула она и снова осела на пол.

Потирая ушибленную ногу, девушка посмотрела исподлобья на своего похитителя. Хоть она и боялась его, но больше просить и умолять не будет.

— Если ты не хочешь убить меня и тебе не нужно золото, тогда зачем ты украл меня? — прошипела, как змея, Лютеция.

— Может, ты сначала поешь, а потом будешь задавать вопросы, — предложил незнакомец, — а то боюсь, протянешь ноги вовсе обессилив.

Тут же подорвавшись с места, он сделал пару размашистых шагов к столу. Через мгновение перед Лютецией стояла корзина с едой, а похититель, вытащив из нее только бутылку, сидел на стуле и придирчиво рассматривал девушку.

Кто она? И почему так дорога Саргано? Зачем ее смерть выгодна матери? Эти вопросы стали не давать Мирослава покоя, как только он протрезвел после недельного загула. Боль от утраты Мерседес не утихла. Казалось, она стала еще невыносимей. Он закрывал глаза и видел образ бездыханной любимой на широкой кровати среди окровавленных простыней. А когда осознание того, что причиной смерти стал скальпель в руках родной матери, овладевало его рассудком, то хотелось вновь обратиться в волка и до хрипоты выть на луну. Жаль, что с кровью вампира в своих жилах, Мирослав утратил способность быть зверем. Тело лишилось магии перевоплощения, но не душа. Душа осталась внутри его звериной, как и инстинкты. И вот сейчас, глядя на девчонку, жадно жующую хлеб, эти самые инстинкты подсказывали Мирославу, что перед ним не простой человек. Принюхавшись сын Зарины, чуть уловил запах зверя исходивший от ее тела. Девчонка волчица, но не знает об этом и еще не обращалась. Обряд посвящения, который выпускал наружу силу волка, она не проходила, а, значит, может прожить долгие годы и так не узнать какая свирепая сущность заключена в ее хрупком теле. Это мужчины, достигнув пятнадцати лет, в первое полнолуние обращались в волка и гонимые охотничьими инстинктами бежали в лес. Там убив добычу, съедали ее. После этого уже каждую полную луну их внутренний волк требовал крови и теплого мяса. С женщинами в стаях было по-другому. Они сами не обращались в пятнадцать лет. Их обращали. Волчицы накануне полнолуния уводили в лес девочек и там заставляли съесть сердце любого убитого животного или человека. Каждая девочка, став в круг, завывая и вводя себя в транс, откусывала от сердца кусочек и передавала другой. Как только лунный свет их касался, то зверь, дремавший внутри, вырывался на волю. Этот обнять так и назывался «разбудить волка». Интересно то, что волчицы из стаи не зависели от циклов Луны. Они обращались, когда им хотелось: днем или ночью. Но, все равно уступали в силе мужчинам из своего рода. Мать Мирослава не прошла обряд и не могла обращаться в зверя, зато не утратила своей способности родить первородному вампиру наследника. Если бы в ней разбудили волка, то для Маркуса она бы утратила свою ценность. Но, Зарина последняя из царского рода Лютов. И таких больше нет. Ни один первородный не сможет дать жизнь своему ребенку. Его отчему повезло. Он стал единственным за тысячи лет, кто имел радость подержать на руках маленького вампира, рожденного естественным путем, а не обращенного. Рода царей — оборотней канули в небытие, и стали легендами. Так зачем Саргано эта волчица, думающая, что Моргана еще и ее родная тетка?

Зачем? Надо лучше присмотреться к этой девке. И Мирослав, взяв фонарь, подошел к своей пленнице. Он ближе поднес к ней фонарь, отчего девушка отвернулась. Тогда сын Зарины, сильно сжав пальцами ее остренький подбородок, повернул лицо обратно. Красивая. А раньше он этого не заметил. Глаза настолько ярко-карие, что кажутся желтыми, словно действительно волчьи. Черные волосы с синим отливом, как воронок крыло. Даже в тусклом свете фонаря они не перестают отблескивать синевой. Низкие скулы и острый подбородок, предают лицу форму сердца.

Что он помнил о родах царей? Почти ничего.