Ты моя судьба

Глава 3

Я проснулась и поняла, что моя щека прижимается к грубоватой твидовой ткани пиджака Рована. На какой-то момент я оставалась в том же положении, сонно осознавая, что он провел за рулем уже много часов и мы едем по ирландским просторам.

— Ну вот, наконец-то ты проснулась. — Рован бросил на меня быстрый взгляд.

Я, стряхнув остатки сна, резко отпрянула, напряженно прикидывая, сколько же часов кряду моя голова покоилась на плече Рована. Я уснула, когда мы проезжали охровые поля и пышные угодья местных фермочек. Иногда на дорогу выбегала забавная курочка или из-за изгороди садика застенчиво махал рукой какой-нибудь малыш. Теперь же наступили сумерки и пейзаж сильно изменился. Я сильно удивилась, когда увидела, что по обе стороны дороги тянутся высокие живые изгороди из фуксии. За ними простирались луга со множеством болотистых заплаток, которые выглядели как-то зловеще, вдалеке виднелись зубчатые горы, от которых расползался туман.

Неожиданный визжащий крик заставил меня в испуге снова прижаться к уютному плечу.

— Это всего лишь кроншнеп, — пояснил Рован. — Они очень редко встречаются, но каждый, кто здесь живет, хоть раз, но слышал их. Из-за их неестественных криков и возникла легенда о привидениях-плакальщиках, которые якобы предвещают смерть. Но тем не менее, я могу тебя заверить, — спокойно продолжал он, — в доме Делани нет привидений, которые вопят по ночам, хотя все остальные ирландские семьи могут похвастаться такой привилегией.

— Я бы не рискнула назвать это привилегией, — заметила я.

— Я почему-то так и думал, — согласился он, слегка усмехнувшись, — поэтому на первых порах все в Рахине покажется тебе немного странным. Но время все исправит, и ты приспособишься к тому, что у нас своеобразный образ мышления и жизни, хотя это потребует некоторого времени, как мне кажется.

— Но так как мое пребывание в вашем доме будет недолгим, надеюсь, этот вопрос отпадет сам собой, — холодно заявила я.

— А могу я узнать твои конкретные планы? — спросил он, сворачивая на перекрестке, и я мельком увидела впереди море, оно выглядело темным и бурным, с белыми барашками.

Не переваривая Рована Делани всеми фибрами души, я должна была признаться, что у меня пока не было конкретных планов. Но чтобы дать хоть какой-то отпор этому человеку, я ответила едким тоном:

— Мне нужно будет осмотреться. Наверняка для меня найдется какая-нибудь работа. Здесь в округе ведь есть другие семьи, кроме Делани?

— Милая моя девочка, ты хоть смотрела вокруг? — Мы проезжали небольшую деревушку, и он кивнул в сторону маленьких унылых светлых домиков со сломанными крышами, которые ютились вдоль дороги. — Ты правда думаешь, что обитатели этих домишек нуждаются в твоих услугах? Ну конечно, — продолжил он задумчиво, — есть семья Фицпатрик; они живут в большом ветхом доме, в нескольких милях от Рахина. У них восемь сорванцов-детей, которые носятся как полк солдат, и их последняя гувернантка покинула наши места с нервным срывом. Да, еще есть мисс Берк, она художница, рисует пейзажи, поэтому все время проводит вне дома, а досуг ее ограничивается посиделками в местном пабе. На самом деле, здесь есть несколько местных семей, но все они имеют веские недостатки для того, чтобы рассматривать их как потенциальных работодателей.

— Может, вы разрешите мне как-нибудь делать выводы самой?

Он усмехнулся, но эта усмешка была лишена юмора.

— Ну, хочешь ты или нет, но тебе придется осваиваться так или иначе.

Его нахальство лишило меня дара речи, и я судорожно подыскивала слова для достойного ответа, когда вдалеке показался силуэт замка. Он стоял высоко на утесе, и бледная луна слабо освещала башенки и бойницы, в то время как легкий туман скрывал нижнюю часть здания. Когда мы приблизились, то мне показалось, что это какой-то сказочный замок. Неожиданно для себя я даже воскликнула от восторга.

— Не строй романтических иллюзий относительно Рахина, — довольно резко посоветовал Рован. — Это очарование далеких стран… Здесь бывает довольно холодно зимой. Ужасные штормы налетают так неожиданно, и тогда море ведет себя ужасно.

Может быть, меня здесь и не будет зимой, подумала я. В любом случае даже Рован Делани, каким бы деспотом он ни был, не сможет держать меня здесь против моей воли.

Несмотря на утомительную дорогу, казалось, он не чувствует и толики усталости, когда мы подъехали к железным воротам имения. Мерцание масляной лампы освещало маленькое окошко в небольшом каменном домике, и, когда Рован посигналил, оттуда вышел мужчина и открыл ворота. Луна светила достаточно ярко, чтобы я могла рассмотреть его, пока он возился со связками ключей: он был невысокий, на слегка согнутых ногах и у него были песочного цвета волосы.

Когда Рован въехал в ворота, мужчина наклонился к открытому окну.

— Приятно снова видеть вас, сэр, — сказал он с искренностью, которая читалась в его маленьких, хитро прищуренных глазах, с любопытством изучавших меня. — А вы — та самая юная английская леди! Да!! Боюсь, что сейчас в замке вам не смогут оказать должного приема. Дорин обожгла руку, когда варила варенье из черной смородины, и теперь делает содовые компрессы. — Он кивнул в направлении домика. — А мисс Ита в панике носится, боясь что-то не успеть до вашего приезда. Да, что-то сегодня у нас особенно суетливый вечер выдался. — Он сделал паузу, как будто смакуя новости. — Когда я поднялся наверх вместе с Дорин, которая охала от боли, мисс Ита гремела кастрюлями и громко причитала, что в ее обязанности не входит приготовление пищи для некоей англичанки.

— Ясно, — спокойно ответил Рован. — Хорошо, скажи Дорин, чтобы она лечила свою руку, и, если она не в состоянии прийти завтра в Рахин, я найму на это время прислугу из фирмы. Спокойной ночи, Тэди. — Это прозвучало безоговорочно.

— Спокойной ночи, сэр. — Голос Тэди прозвучал немного сдавленно, он развернулся и направился в сторону сторожки. Он был явно разочарован, что его осведомленность столь горячими новостями не вызвала должного энтузиазма со стороны работодателя.

Мы проехали по витиеватой аллее, с обеих сторон обсаженной кустарником. Когда мы наконец приблизились к самому замку, я поняла, что издалека он выглядел романтичнее. Вблизи он казался таким же мрачноватым и непреклонным, как и его владелец, продолговатые окна отбрасывали тусклые негостеприимные блики лунного света. Мне что-то расхотелось выходить из теплого салона автомобиля. Путешествие было долгим и утомительным, а осознание того факта, что я с незнакомцем направляюсь в неизвестность, заставляло меня нервничать и побаиваться. К тому же я знала, что волосы у меня как сосульки и вообще я выгляжу измученной и подавленной, что не особенно придавало мне уверенности в себе.

— Ну что? — В его голосе звучал вопрос. — Собираешься выходить или ожидаешь, что я перенесу тебя через порог?

Понимая, что он вполне способен на подобную выходку, я поторопилась выйти из машины сама.

В вечерней тишине он толкнул тяжелые двустворчатые двери, и мы вошли в зал. В массивном каменном камине потрескивали дрова, а огонь отбрасывал причудливые блики на высокий потолок. С другой стороны зала виднелась широкая лестница, которая частично загораживала продолговатое окно и шла наверх к длинным галереям. Повсюду были расстелены толстые коврики из овчины, которые закрывали пол, и, несмотря на жар камина, я вдруг почувствовала какой-то холодок. Почему-то окружающая антикварность заставила меня почувствовать себя здесь неуютно, как будто я вторглась на чужую территорию. Невольно я почувствовала неловкость.

Потом я увидела свет в дальнем углу одной из галерей и заметила, что в нашу сторону шагает девушка с масляной лампой, отбрасывающей красноватую тень. Она на мгновение остановилась на лестнице, затем с неохотой начала спускаться. Длинные черные волосы ниспадали на ее плечи, а ее кожа нежно мерцала в розоватых отблесках лампы. Я почему-то сразу определила, что это сестра Рована; у нее были те же строгие классические черты лица, только в более мягком, женственном варианте. Когда она подошла ближе, я буквально физически почувствовала, как атмосфера между ними буквально накалилась «докрасна».

— Я надеялся, что, как полагается хозяйке дома, ты приготовишь ужин для нашей гостьи, — напряженно произнес Рован.

Не утруждая себя ответом, девушка подняла лампу повыше и внимательно оглядела меня в ее свете.

— Так, значит, это и есть Никола! Что ж, дорогой братец, я не удивляюсь, почему ты так обеспокоился ее благополучием. Она довольно хорошенькая, хотя и не так хороша, как Эмер.

— Представляю тебе мою сестру Иту, которая, к сожалению, похоже, очень гордится своими дурными манерами, — сухо произнес Рован.

— Дорин обожглась, — сообщила девушка, обиженно надувшись, — а ты же знаешь, как я ненавижу готовить. — На минуту она замолкла, затем сказала, как будто делая одолжение: — Ну ладно, я покажу ей ее комнату, если ты настаиваешь.

— Можешь не беспокоиться, — отрезал Рован. — Раз уж ты, вполне очевидно, не собираешься исполнять свои обязанности хозяйки, то я сам все сделаю.

Девушка равнодушно пожала плечами. Когда она повернулась и свет от лампы упал на другую сторону ее лица, я с ужасом заметила шрам, рассекающий ее щеку до самой губы. Он не был очень большим, но заметно портил ее личико. Я постаралась быстро отвести взгляд, но оказалась недостаточно проворной.

— Можешь не прятать глаза, — со злостью и вызовом произнесла Ита. — Я уже вполне привыкла к реакции людей. После всего, что мне пришлось пережить, разве не так, Рован?

Взгляд, которым она одарила брата, был полон ненависти, и, хотя Рован смотрел на сестру бесстрастно, мне показалось, что в какой-то степени ее слова поколебали его броню. Она развернулась и торопливо убежала вверх по лестнице, и я увидела лишь только, как ее высокая худенькая фигурка скрылась в другом конце галереи.

Какое-то время Рован молча стоял, погрузившись в свои мысли, я даже подумала, что он забыл о моем присутствии. Он смотрел на огонь в камине, и казалось, что он полностью поглощен процессом исчезновения дров в пламени. Затем, с видимым усилием, он все же обратил внимание на меня, так как я стояла посредине гостиной и, честно говоря, не знала, куда себя девать. Я устала, проголодалась и была окончательно обескуражена столь грубым приемом Иты. Он явно не собирался как-то объяснять поведение сестры, и это почему-то вовсе не удивило меня.

— Наверное, ты устала и хочешь есть? — наконец произнес он, взгляд его все еще был отсутствующим, а брови — нахмуренными. — Пошли, я покажу тебе твою спальню, а потом попробую что-нибудь приготовить.

Моя гордость немедленно воспротивилась такому положению вещей.

— Спасибо, — резковато ответила я. — Буду признательна, если вы покажете мне мою комнату, но, пожалуйста, не утруждайтесь дальнейшими заботами обо мне.

Внезапно его высокая фигура словно осветилась странной вспышкой; он был из тех людей, что всегда доминируют над окружающими, я вдруг осознала это очень четко, был ли он в гостиной тети Дорис или в огромном зале замка Рахин.

— Не будь маленькой дурочкой, — отрывисто произнес он, — ты выглядишь совершенно изможденной и нуждаешься в подкреплении. Неужели ты настолько упрямая, что готова уморить себя, лишь бы доказать, что я монстр, без которого ты вполне обойдешься в этой жизни?

— Вряд ли вы можете ожидать от меня благодарности за тот «теплый прием», что оказала мне ваша сестра, — надменно произнесла я.

Рован посмотрел на меня с некоторым укором за то, что я вновь напомнила про неприятный инцидент, который он предпочел выбросить из головы.

— Боюсь, что тебе придется научиться адаптироваться к нашему образу жизни. Согласен, что Ита сама нарывается на грубость. Но в то же время, — сухо продолжил он, — мне кажется, ты вполне в состоянии постоять за себя.

С этими словами он взял со стола белую лампу с зеленым орнаментом, и мы пошли наверх по широкой лестнице.

— Сейчас я покажу тебе твою комнату, потом возьму что-нибудь на кухне. Наверняка Дорин припасла что-нибудь в холодильнике еще до того, как обожглась. В отличие от моей сестры она старается всегда выполнять свои обязанности, и мне кажется, что твое первоначальное впечатление должно измениться. — Он насмехался, я явно это понимала и поэтому лишь молча кивнула, но мне показалось, что этот жест прошел для него незамеченным.

Когда мы наконец поднялись по лестнице, Рован свернул в одну из бесконечных галерей, и, пока мы шли по ней, свет лампы падал на тусклые позолоченные рамки портретов, большинство из которых были выполнены в темных тонах и покрыты пожелтевшим от времени лаком. Было просто невозможно не узнать в людях, изображенных на этих портретах, предков Рована; у всех были те же глубоко посаженные властные глаза и высокомерно вздернутый подбородок.

Я замедлила шаг, когда лампа осветила огромный холст с изображением мужчины, одетого по старой моде. Он выглядел просто великолепно в большой шляпе с пряжкой и кружевном шейном платке, плащ был перекинут назад через плечо, а его крупные руки небрежно сжимали монокль. Сходство с Рованом было столь разительно, что я остановилась, а сам Рован, заметив, что привлекло мое внимание, слегка усмехнулся:

— Только, ради бога, не говори, как я похож на этого парня! Он — один из моих предков с самой ужасной репутацией. Большую часть времени он проводил в Англии, где славился особой экстравагантностью и частенько обвинялся в картежном мошенничестве. Кроме того, ходили слухи, что когда он полностью проигрался, то подался на большую дорогу, где, собственно, и преуспел, став величайшим разбойником своего времени. Его делишки и принесли ему прозвище Черный Делани.

Пристально вглядываясь в портрет, мне показалось, что я заметила жестокий блеск в глазах, которые словно сардонически изучали меня. Когда я обернулась, то со странным ощущением обнаружила, что и впрямь черты Рована почти с точностью повторяют черты его печально известного предка, а также заметила, что Рован понял, чем вызвана моя неловкость, и откровенно потешается над этим.

В конце галереи мы прошли в коридор. На полпути он открыл тяжелую дубовую дверь и прошел к бронзовой лампе, которая висела в центре комнаты и была оснащена стеклянным дымоотводом и фитилем.

— Пока что у нас только масляное освещение, но есть такие планы, как электрификация деревни. Поэтому пока что у тебя могут возникнуть некоторые неудобства из-за этой слегка старомодной атмосферы! — Выражение, с которым он произнес эти слова, можно было истолковать как угодно, но только не как извинение за возможные неудобства.

Я с интересом огляделась вокруг. Комната была очень просторной, с отштукатуренными потолками с лепниной в виде ангелов, цветов и фруктов. Мебель была темной, с замысловатой резьбой, резная спинка широкой кровати почти достигала потолка, а сама кровать была покрыта узорчатым гобеленом с изображением гирлянд из роз в приглушенных золотистых и янтарных тонах. В камине из зеленого мрамора спокойно потрескивал огонь, отбрасывая в комнату мягкий теплый свет. Ну что ж, раз моя комната была приготовлена, это означало, что обитатели замка Рахин хотя бы немного ожидали меня.

— Сейчас принесу тебе что-нибудь поесть, — сказал Рован, — а тем временем можешь забираться в постель, ты выглядишь совершенно измученной.

— Спасибо, — ответила я с прохладцей, — но я думаю, что лучше будет, если я поем перед камином.

— Как хочешь, — равнодушно бросил он.

Когда он ушел, я внимательно оглядела широкую кровать, которая так и манила насладиться отдыхом. Я и впрямь была измучена долгим переездом через всю Ирландию и напряжением, вызванным постоянной необходимостью держать оборону против Рована. Самым моим большим желанием было заснуть, свернувшись калачиком на этих чистых льняных простынях, но я не намеревалась ложиться до тех пор, пока Рован окончательно не отправится спать. Я прекрасно осознавала, что посередине этого огромного ложа я буду выглядеть маленькой и уязвимой, что осложнит мое намерение вести себя с непоколебимым достоинством и быть хозяйкой ситуации.

Но все же я решила немного поступиться своим принципом в угоду комфорту. Рован поставил мой чемодан на резной сундук на витиеватых металлических ножках, который располагался у подножия кровати, и я с грустью осознала, как ветхо выглядит мой чемоданчик по сравнению с окружающим богатством. Я достала оттуда шелковый халатик абрикосового цвета с отделкой в тех же оттенках. Он был очень красивым, Джойс подарила его мне в порыве радости, когда состоялась их помолвка с Джеффри, и это была единственная вещь, которая не была отдана мне за непригодностью. Цвет явно шел мне, и, стоя перед огромным зеркалом, вделанным в дверцу антикварного гардероба, я поняла, что с бликами каминного пламени на впалых щеках выгляжу даже хорошенькой. Хотя нужно было признать, моя внешность была не настолько строгой, как мне бы того хотелось. Я не смогла скрыть довольный блеск в глазах, когда увидела выражение лица Рована, вернувшегося с тарелкой.

Я сидела в кресле перед камином, когда он толчком открыл дверь и на минуту застыл на пороге, рассматривая меня в полной тишине, перед тем как пройти в комнату. В этот короткий миг я заметила, как в его темных загадочных глазах возродилось к жизни что-то, что заставило меня почувствовать смущение, а мое сердце предательски дрогнуть.

Я избегала его взгляда, когда он ставил тарелку на маленький столик около меня, но когда я снова отважилась взглянуть на него, то не заметила и следа того самого выражения, которое показалось мне таким странным и даже пугающим.

Вместо этого он сардонически осведомился:

— Значит, ты не воспользовалась моим советом? Но тем не менее, тебе удалось выглядеть очаровательной и в таком ракурсе, что ты, несомненно, прекрасно осознаешь.

— Спасибо, — резко бросила я, раздраженная его инсинуацией, якобы я переоделась в этот халатик, чтобы произвести на него впечатление. — Только меня вовсе не интересует ваше мнение обо мне.

— Правда? — Он удивленно вскинул брови. — Выходит, этот столь соблазнительный наряд не предназначался для убийственного впечатления? Ты это хочешь сказать? Странно, насколько я знаю, большинство женщин принаряжаются исключительно ради представителей противоположного пола.

— Что ж, я не из их числа, — отрезала я.

Он облокотился о камин и какое-то время пристально изучал меня.

— Нет, у тебя это выходит по-своему, Никола, ты уникальна. Но могу я кое-что уточнить: почему у тебя совершенно отсутствует тщеславие? И к тому же ты слишком худенькая, но этот недостаток мы исправим здесь, в Рахине. Похоже, что помимо нещадной эксплуатации твои родственники еще и морили тебя голодом.

— Это мое нормальное состояние, я по природе худая, — ответила я. Меня раздражало, что приходится защищаться.

— В любом случае тебе нужно поесть. У нас в Рахине не принято морить людей голодом. Делани всегда были сильным родом, мы живем полной жизнью.

— Мне кажется… — начала было я довольно едкую фразу, но запнулась на полуслове, так как припомнила слова тетушки Дорис относительно Делани: «бабники» и «ловеласы».

— Я смотрю, твоя почтенная тетушка не поленилась просветить тебя относительно того, откуда берет начало наша история, — сухо заметил Рован. — В таком случае тебя не особенно должно что-либо удивлять здесь, под крышей Делани. По крайней мере, ты не сможешь прикрываться незнанием.

Пока я с неприятным ощущением переваривала последнюю фразу, он подошел к двери и уже с порога добавил:

— Кстати, на твоем месте я бы запер дверь на ночь. — Это больше походило на команду, чем на совет.

Злость из-за его тона заставила меня задать ему вопрос в лоб:

— А от кого я должна запираться? Уж не от вас ли? — Эти слова вылетели как-то сами собой, и я сама была потрясена, что произнесла их. На расстоянии было невозможно определить его чувства, но мне показалось, что это замечание здорово его развеселило.

— Ты всегда так рубишь с плеча, да, Никола? Ты знаешь, мне начинает казаться, что я тебе совсем не нравлюсь.

Я помялась, размышляя, не намеренно ли он использовал этот двусмысленный вопрос, чтобы подловить меня.

— В данном смысле слово «нравиться» означает обычное человеческое отношение, а не то, что ты подумала, судя по твоему столь очевидному испугу!

— Меня не пугают подобные вещи! — взорвалась я.

— Нет уж, пугают. На самом деле ты жутко напугана как самим Рахином, так и нашей семьей, и похоже, у тебя на это есть веская причина. Кстати говоря, мне бы хотелось увидеть тебя завтра утром, прежде чем я покину замок. Зайди в мой кабинет сразу же после завтрака, Дорин покажет тебе дорогу. — Это даже отдаленно не походило на просьбу. Это был чистой воды приказ, и, чтобы это подчеркнуть, он резко распахнул дверь, вышел за порог и также резко захлопнул дверь за собой.

После того как он ушел, я в нерешительности смотрела на тарелку, стоящую передо мной. Огромная порция цыпленка с салатом и овощами, а также громадный кусок домашнего кекса с тмином и стакан жирного густого молока. Я вспомнила, что мы проезжали луга с пасущимися на них коровами, и подумала, неужели именно фермерство заставит Рована завтра с утра покинуть Рахин. Затем я вспомнила его безоговорочную инструкцию посетить его кабинет с утра, разозлилась и от досады набросилась на еду. Оказывается, я была голодна даже сильнее, чем предполагала, так как я без передышки разделалась с цыпленком, салатом и большей частью кекса, прежде чем оторвалась от тарелки.

Огонь в камине почти угас, и теперь лишь ярко-оранжевые угли тихо тлели в серой золе, и я начала слегка замерзать в легком шелковом халатике, так как холодный воздух проникал через дымоход. Свет от масляной лампы был довольно тусклым, и мне стало немного жутковато от всех этих причудливых теней, отбрасываемых массивными предметами мебели, расползающихся от углов комнаты по ее стенам. Ветер усилился, и мне послышался стон, доносящийся непонятно откуда. Нужно увеличить фитиль лампы, сказала я самой себе, хотя вряд ли от этого в такой огромной комнате будет светлее.

Мне почему-то припомнилось суровое лицо, пристально смотревшее на меня с холста в галерее. Может, это бесплотная тень Черного Делани кралась по коридорам замка Рахин? У меня появилось ощущение, что Ита и ее братец точно знают, что это так, но это не особенно их беспокоит. Рован был слишком похож на своего вздорного предка, чтобы не унаследовать некоторые из черт его характера. Я вспомнила ауру исходящей от него силы и пронзительный взгляд темных глаз, который так удивил меня в этот вечер, и, несмотря на свое твердое решение не поддаваться его влиянию беспрекословно, я все же решила запереть дверь, как он и советовал. Но я так устала и разомлела от сытной еды, а от тлеющих углей в камине исходило такое умиротворяющее тепло, что даже пошевелиться было лень, поэтому я откинулась в кресле и позволила своим мыслям унестись в неизвестном направлении.

Внезапно дверь резко распахнулась, и я даже вскрикнула от неожиданности, так как на пороге появился высокий стройный человек с высокими скулами и блестящими, чуть удлиненными черными глазами. Теперь он пристально изучал меня, стоя в дверном проеме. Через несколько секунд, не говоря ни слова, он прошел в комнату той же грациозной походкой, какую я успела заметить и у Рована. На незнакомце были заляпанные грязью брюки, дорожные ботинки и белая рубашка. Мой обескураженный вид явно забавлял его, и он этого не скрывал. Он беззаботно развернул к себе стул, уселся и стал еще более пристально рассматривать меня, при этом его темные глаза светились весельем.

Я решила, что настало самое время показать, что мне не очень-то понравилось его вторжение.

— Не имею ни малейшего представления, кто вы, — едко начала я, — но я была бы очень признательна, если бы вы были столь добры и ушли.

— Извините, что я не столь добр, лапочка, — ничуть не смутившись, ответил он, — но я не мог допустить, чтобы до наступления ночи я не увидел последнее прибавление в Рахине. Должен признаться, вы оправдали мои самые смелые надежды — просто невероятно магнетичная, в самом деле! Кроме того, на вашем месте я бы не обременял себя ношением этого прекрасного халатика. Для Делани вовсе не важно, насколько прихорашиваются их женщины, особенно если они и так прелестны. В нашем роду очень горячая кровь, но никто, кроме меня, здесь не скажет вам этого. Кстати, я Дерри — самый нелюбимый братик Рована.

Я недоверчиво изучала его. Кроме смуглой, почти темной кожи, у этого мужчины больше не было сходства с Рованом; сияющая белозубая улыбка, высокие скулы и искрящаяся в черных глазах жизнерадостность резко отличались от задумчивой красоты Рована.

— Знаю, знаю, мы с Рованом не очень похожи внешне, и это не единственное наше различие, надеюсь, вы скоро это заметите. — Он откинулся назад и положил ногу на ногу, продолжая все с тем же любопытством меня изучать. — Говорят, мы в какой-то степени родственники. Это правда?

— Мне тоже так сказали, но насколько мне известно — родство очень дальнее.

— И чем более дальнее, тем лучше, не так ли, потому что, мне кажется, вы нас уже недолюбливаете.

Несмотря на то что Дерри игнорировал хорошие манеры и вел себя нагло, с ним я чувствовала себя гораздо легче, чем с его братцем. Было совершенно очевидно, что у него на уме, а когда намерения человека ясны, нет нужды быть все время настороже.

Наконец он заговорил на более конкретную тему, махнув рукой в мою сторону:

— На вашем месте я бы уже на рассвете собрал вещички и уехал отсюда подобру-поздорову. Не думаю, что вы придетесь здесь ко двору, и тем более боюсь за вас, когда Эмер прознает про ваше прибытие; в гневе она становится похожа на дикую кошку.

— А почему Эмер, кем бы она ни была, должна возражать против моего здесь пребывания, если мы с ней даже не знакомы? — поинтересовалась я.

— Потому что, моя дорогая и наивная девочка, так уж случилось, что Эмер Лэйси — это рыжеволосый черт, который положил глаз на Рована и не признает никакого соперничества. А вот вы, кажется, можете представлять опасность для ее тщательно построенных планов. — Он подошел к камину и пошевелил угли кочергой.

— Уф! — Я почему-то почувствовала полное изнеможение.

— Нет, я вовсе не хочу обратить вас в бегство, Просто вы, видимо, благопристойная, правильная, хорошо воспитанная девушка. А вот Эмер, наоборот, была, с позволения сказать, воспитана папочкой — вечно пьяным конюхом, который относился к ней как к мальчишке — он всегда хотел сына. Его понимание об образовании сводилось к околачиванию вокруг стойла с подручными парнями.

— Ну а мне-то что до всего этого? Смею вас заверить, меня нимало не интересуют похождения вашего брата Рована.

— А вот его, вероятно, интересует ваша персона, иначе он вряд ли стал затруднять себя и притаскивать вас сюда!

— Вы говорите так, будто меня вообще никто не спрашивает, — зло парировала я. — Если я захочу, то в любой момент могу покинуть Рахин, уверяю вас, — и уже с усмешкой добавила: — Так что даже такой высокомерный и напыщенный тип, как ваш братец, не сможет удержать меня здесь против воли.

— На вашем месте я бы не был столь самонадеян. В Рахине слово Рована — закон. Он владеет несколькими медными рудниками в окрестностях и ведет себя наподобие феодала в своих владениях! Уж я-то знаю. — На минуту лицо Дерри потеряло свою подвижность. — Он все здесь организовал и, в частности, то, что я работаю кем-то вроде надсмотрщика и ненавижу каждый дюйм этих рудников.

— Тогда почему бы вам не уехать? Я уверена, вы могли прижиться там, где бы вам понравилось.

Он покачал головой:

— Я же уже сказал, Рован только глазом моргнет, и никто в радиусе ста миль и близко меня не подпустит. Иногда мне кажется, что, даже если я уеду на другой конец света, Рован и там сможет ущемить мои права. Так уж вышло, что Рахин уничтожил на корню все мои перспективы. Здесь хорошая охота, красивые места, податливые деревенские девушки, дружелюбные люди — все это отвлекает меня от бунтовских мыслей.

— Но ведь он просто тиран! — с чувством воскликнула я. — И что до меня, то я не позволю ему повлиять на мою жизнь даже в самом малом!

И снова черные глаза Дерри сверкнули весельем.

— А вот это уже звучит интригующе. Я буду с восхищением наблюдать за вашим противостоянием. Однако, честно говоря, моя милая родственница, мне не кажется, что вы выдержите такую борьбу. — Он резко встал. — Кстати, в подтверждение родства не помешает крепкий братский поцелуй, не возражаете? — И с этими словами он двинулся прямо на меня.

Я резко вскочила с кресла и встала за его спинкой.

— Вообще-то возражаю, — торопливо проговорила я. — И вообще, я думаю, вам пора идти. Пожалуйста. Уже поздно, и я устала.

Он пожал плечами и отвернулся:

— Совсем как я и думал, вы слишком благовоспитанны для такого мероприятия!

Но я заметила, что мой отказ отнюдь не умерил его интерес. Он, очевидно, привык к легким победам и был полностью уверен, что со временем преодолеет мое сопротивление.

Когда он наконец ушел, я пересекла комнату и заперла дверь, затем, прежде чем лечь в постель, я подошла к окну, отодвинула массивную длинную штору и выглянула наружу. Справа виднелась угловая часть замка, а через освещенное окно на первом этаже, за узкой дверцей, я неясно различила фигуру мужчины, склонившегося над письменным столом. Я подумала, что это, вероятно, и есть кабинет Рована, и на минуту задумалась, зачем ему понадобилось видеть меня с утра. Затем я задернула штору, злясь на саму себя за то, что гадаю над его планами, когда они вовсе не должны меня интересовать, особенно если я сама намереваюсь сопротивляться его тирании до последнего.

Я погасила лампу и еще долго лежала в темноте, прислушиваясь к вою ветра и отдаленному плеску моря. Я слышала странные поскрипывания и постукивания, характерные для всех старых домов. Но меня успокаивало сознание того, что в кабинете Рована горит лампа и он бодрствует, с этими мыслями я и уснула.

Я проснулась с осознанием того, что меня беспокоит какой-то странный звук. Похоже, что я не долго проспала, так как лунный свет все еще проникал в мою комнату, образуя серебряные блики на полу. Затем я снова услышала этот звук — слабое цоканье копыт, доносимое ветром. Когда звук приблизился, я встала с кровати и подошла к окну. Свет лампы все еще был виден на первом этаже, лунный свет заливал всю лужайку, цоканье копыт все приближалось, но я нигде не могла разглядеть всадника, тем более что лужайка была засажена вечнозеленым кустарником. Но кто бы это ни был, он несся на огромной скорости, и меня удивляло, почему Рован не выказывает ни малейшего признака любопытства. Его силуэт все еще вырисовывался за письменным столом при тусклом свете лампы.

Затем, довольно неожиданно, в поле моего зрения возник всадник на лошади, которая неслась так быстро, что казалось, летит над землей, затем она резко остановилась, и всадник спрыгнул на землю. К моему немалому удивлению, это оказалась девушка, и при лунном свете я сумела рассмотреть ее бронзово-рыжие вьющиеся волосы и бледное лицо в форме сердечка. Со своего наблюдательного пункта мне удалось разглядеть, что она очень красива, хотя ее прекрасное лицо искажал непритворный гнев.

Какое-то время она смотрела на замок, как будто раздумывая над своими дальнейшими действиями, затем, уловив тусклый отблеск света в окне на первом этаже, она подбежала к двери и изо всех сил стала стучать в нее ножкой, обутой в сапожок.

Я продолжала с любопытством наблюдать, раздумывая, какой же будет реакция Рована на подобное вторжение. Он на мгновение поднял голову, привлеченный звуками, раздающимися снаружи, затем как ни в чем не бывало продолжил работать. Тем временем девушка буквально пританцовывала перед дверью от нетерпения скорее попасть внутрь, затем, когда стало очевидно, что ее намереваются проигнорировать, она обрушила следующий шквал оглушительных ударов на ни в чем не повинную дверь. Без сомнения, это и была Эмер Лэйси — рыжеволосая дикая кошка, о которой говорил Дерри; ее поведение и реакция Рована на ее атаку не оставляли сомнение в том, что мои догадки были верны. Девушка снова подождала какое-то время, буквально сгорая от нетерпения. Затем Рован медленно поднялся со своего стула и пересек комнату. Я потеряла его из виду на какое-то время, потом дверь открылась, и я вновь увидела его высокую, мощную фигуру, загородившую дверной проем.

Так как мое окно было немного приоткрыто сверху, я могла слышать, как Эмер резко осведомилась:

— Какого черта ты, Рован Делани, заставляешь меня торчать битый час под дверью, словно я бездомная попрошайка?

— Может, потому, что ты ведешь себя именно так, — холодно ответил он. — Ты, кажется, забыла, что я не собираюсь появляться по первому твоему свистку, как все остальные твои дружки. А теперь, не будешь ли так добра, чтобы снова оседлать это несчастное животное и возвратиться в Драмберг, а мне дать спокойно вернуться к моим счетам. Или ты забыла, что мне нужно работать, чтобы было на что жить. А к тому же сейчас глубокая ночь, и твоему отцу вряд ли понравится, что ты за каким-то чертом отправилась в Рахин!

— А папочка сейчас в Курро, и, даже если бы он был дома, ты прекрасно знаешь, что я в любой момент могу обвести его вокруг своего маленького пальчика, так что не надейся выставить меня под этим предлогом, Рован Делани! — Ее голос дрожал от гнева и возбуждения.

— Ну хорошо. — Рован, казалось, уже утомился этой перепалкой. — Давай тогда подумаем о твоей репутации: что скажут жители деревни о том, что ты среди ночи рвешься в замок? Конечно же они предположат самое худшее. Мне бы хотелось, Эмер, чтобы ты хотя бы немного руководствовалась здравым смыслом, а не импульсами. Кроме того, такие выходки даже меня не впечатляют, и я теряюсь в догадках, что является целью такого визита.

— Ты прекрасно знаешь это, так что нечего стоять в дверях и вилять. Я уже в курсе, что ты притащил с собой девчонку из Англии и у тебя даже не хватает мужества прямо сказать мне об этом. Мне сообщил Дерри. Да что там — все в округе уже знают. Он объявил это в пабе «У Рейли» перед целой кучей народу. Можешь представить, как это прозвучало.

— Могу представить, — сухо произнес Рован.

— Нет, ты не можешь! — возразила она, а ее голос так дрожал, что, казалось, она вот-вот разразится слезами от злости и расстройства. — Он преподнес это так, как будто ты собираешься открывать гарем или что-то в этом роде. В стиле семейки Делани!

— Я не вижу причин, почему грехи моих предков должны быть приписаны мне, — сказал Рован, затем резко добавил, практически теряя терпение: — И вообще, Эмер, это не твоего ума дела, кого я «притащил с собой из Англии» в Рахин.

— Кто она? — потребовала ответа Эмер, превращаясь в настоящую фурию. — Как она выглядит? Сколько ей лет? Люди давно уже связывают нас с тобой, поэтому я имею право знать!

— Нет у тебя вообще никаких прав! — отрезал он. — Но раз уж ты затеяла все это безобразие ради того, что ты считаешь жизненно важной информацией, я постараюсь наиболее полно удовлетворить твое любопытство. Давай попробуем описать Николу Флетчер. — Он намеренно замолчал, и мне показалось, что он нарочно ее провоцирует. — Она худенькая, мне кажется, даже слишком худенькая…

— Но как она выглядит? — нетерпеливо перебила его Эмер.

— Хорошенькая! Но не такая красивая, как ты, Эмер.

— Уфффф…

Я скорее угадала, нежели услышала ее облегченный вздох.

— Но она обладает чем-то неуловимо загадочным, что трудно описать словами. Это интригует мужчин, заставляет попытаться разгадать ее.

— И это что-то неуловимо загадочное заинтриговало тебя настолько, что ты решил притащить ее в Рахин, под родную крышу, так что вся округа теперь гадает о твоих намерениях? — Голос Эмер чуть не срывался на визг.

— Ты забываешь, что она моя родственница, — спокойно произнес он.

— Это всего лишь предлог, Рован Делани. Тебя никогда не заботили твои родственники, только посмотри, что ты сделал с бедняжкой Итой…

— Давай не будем втягивать сюда Иту. — Тон его свидетельствовал, что он разозлился не на шутку.

Девушка замолчала, как будто продумывая свою дальнейшую тактику, затем провокационно сладким голоском произнесла:

— Ты не хочешь предложить мне выпить, а, Рован? Мне как-никак предстоит длинный путь назад.

— Нет, я не намереваюсь делать ничего подобного, потому что прекрасно знаю, что у тебя на уме, но, видишь ли, я не один из твоих верных щенков-дружков, которыми ты успешно манипулируешь, зная, что они тебя боготворят. У меня выработался иммунитет к твоим прелестям, так что не теряй времени понапрасну. — Его голос прозвучал как удар хлыста, и я с любопытством наблюдала, как он железной волей сдерживается, чтобы не поддаться на ее чары, которые, надо сказать, были весьма сильными.

Она вздрогнула от его слов, и я заметила, как ее белоснежное красивое лицо перекосилось от истерического гнева. Затем с проворностью змеи она вдруг замахнулась, и я угадала ее намерение влепить ему пощечину, но и эта ее атака была отражена, однако между ними как будто пробежала искра. И он медленно привлек ее к себе, а их руки переплелись. Когда их тела соприкоснулись, я отвернулась от окна.