У мужчин свои секреты

Глава 4

Рэчел рухнула в кресло как подкошенная.

— Три миллиона долларов?

Эдам кивнул.

— Ты хочешь сказать, что мой отец дал тебе под честное слово три миллиона своих собственных денег?

— Как я уже сказал — да, — бесстрастно повторил Эдам.

— Но я и подумать не могла, что речь идет о такой сумме. — Рэчел недоверчиво покачала головой. — Послушай, Эдам, я просмотрела отцовские записи за несколько лет, но… У него учтен каждый цент. Кроме того, он ни разу не снимал со своего личного счета такой большой суммы.

Эдам пожал плечами.

— Даже не знаю, что тебе сказать. Впрочем… Насколько я помню, эти три миллиона были переведены на счет моей фирмы из Швейцарии.

Рэчел удивленно захлопала ресницами.

— Что-о?.. У отца нет и никогда не было счета ни в одном швейцарском банке.

— Но пять лет назад у него такой счет был, — решительно проговорил Эдам. — Все это происходило при мне. Конечно, после нашего разговора я чувствовал себя не в своей тарелке — я не ожидал такой реакции мистера Дункана, тем более что все произошло довольно быстро и было для меня полной неожиданностью, но я отчетливо помню, что мистер Дункан звонил в Женеву.

Удивление, замешательство, которое Рэчел испытала при его первых словах, прошло, уступив место самой настоящей тревоге. Она чувствовала себя расстроенной и напуганной, и вовсе не потому, что перед ней сидел двойник Тома. Другое поразило ее в самое сердце: у ее отца, оказывается, был тайный счет в швейцарском банке. Но зачем честному бизнесмену такой счет? И как получилось, что многочисленные эксперты, аудиторы и служащие налогового управления, на протяжении месяцев работавшие с финансовыми документами Дункана Гранта, не сумели выявить этот счет?!

Умом Рэчел понимала, что нельзя безоговорочно верить словам постороннего человека и что у нее есть все основания сомневаться в том, что Эдам только что ей рассказал. Но, с другой стороны, он специально приехал к ней, чтобы вернуть эти три миллиона долларов, о которых в противном случае она скорее всего так никогда бы и не узнала. Разве человек нечестный поступил бы подобным образом? Да никогда! К тому же… к тому же Эдам был слишком похож на Тома, а Том никогда ей не лгал.

За исключением последнего раза.

— Рэчел! Что с тобой?!

Его вопрос заставил Рэчел опомниться.

— Н-нет, ничего. Все в порядке. Эдам немного помолчал, потом добавил, явно желая успокоить ее:

— Тебе не о чем беспокоиться, Рэчел. Мистер Дункан мог временно перевести часть своего капитала в Женеву из каких-то деловых или налоговых соображений. Если бы этот счет существовал до сих пор, ты наверняка обнаружила бы упоминание о нем в отцовских бумагах.

— Ты думаешь? — едко осведомилась Рэчел, не скрывая иронии. — Но ведь я не нашла в них никаких упоминаний о трех миллионах, которые, как ты утверждаешь, он дал тебе. Нет, я отказываюсь что-либо понимать! Какой-то таинственный счет, какие-то миллионы! Хотела бы я знать, что с этим счетом стало потом?!

И снова Эдам ответил не сразу.

— Я думаю, мистер Дункан давно закрыл его, — сказал Эдам. — Если бы на нем оставались хоть какие-то деньги, твой отец наверняка упомянул бы об этом в завещании.

— Вообще-то отец не собирался умирать, — вставила Рэчел.

— Мистер Дункан был очень предусмотрительным человеком, который не упускал буквально ничего, — твердо возразил Эдам. — И он наверняка не хотел бы, чтобы его дочь недополучила часть наследства, если с ним случится что-то непредвиденное. Поэтому, если у него и был где-то секретный счет,он нашел бы способ сообщить тебе об этом.

— Ты хочешь сказать, что мой отец сознательно скрывал часть своих капиталов?

— Ну, я бы не стал так формулировать, — пробормотал Эдам, несколько смутившись.

— Мой отец был честным человеком, — отчеканила Рэчел. — И каждый доллар, который у него был, он заработал благодаря своим способностям и своему труду. И ему не нужны были какие-то секретные счета!

— Конечно. Ты права, — поспешил согласиться Эдам. — Прости, если я сказал что-нибудь такое, что могло тебя оскорбить. Я вовсе не хотел бросить тень на твоего отца. Я просто хотел предупредить тебя о тех трех миллионах, которые мистер Дункан когда-то вложил в мое предприятие и которые я теперь возвращаю. Мне показалось, что имеет смысл сделать это заранее: что ни говори, три миллиона — сумма не маленькая. Возможно, ты захотела бы посоветоваться по этому поводу со своим финансовым менеджером или с адвокатом.

— Да, мистер Делафилд, задали вы мне задачу! — проговорила Рэчел. — Интересно, как я теперь должна объяснять, что это за деньги и почему в финансовых документах отца о них не упомянуто ни словом. Как бы ты объяснил это на моем месте?

— Возврат долга. Личного долга, — быстро подсказал Эдам, — На эти деньги я создавал свой бизнес, поэтому у меня были кое-какие сложности с их документальным оформлением, но теперь все в порядке. У тебя же вообще не должно быть никаких сложностей, поскольку долг я возвращаю из своих собственных официальных доходов, с которых уплачены все налоги.

Очевидно, поняла Рэчел, его дело оказалось достаточно успешным, если мистер Эдам Делафилд может так запросто вернуть три миллиона, сняв их со своего банковского счета.

— Для тебя это действительно просто, — согласилась Рэчел. — Проблемы могут возникнуть у меня. Я плохо разбираюсь в финансовых вопросах, однако, если мне не удастся доказать, что отец выплатил тебе три миллиона из сумм, с которых был уплачен налог, дело может кончиться крупным штрафом. И, зная своего отца, я не понимаю, как он мог этого не предусмотреть.

— Я тоже, — согласился Эдам и слегка сдвинул брови. — Вероятно, соответствующая запись где-то существует. Нужно только ее найти. Пусть это будет просто упоминание о том, что он дал в долг такому-то такую-то сумму. И если удастся проследить, откуда взята эта сумма, вопрос решится сам собой. А раз это были личные деньги мистера Дункана, значит, их следы надо искать в его частных бумагах. Ты еще не разбирала его личный архив, Рэчел?

— Нет. То есть я начала, но…

— Понимаю. Тем более беспокоиться пока не о чем. Вот когда ты закончишь разбирать личные бумаги и ничего не найдешь, вот тогда и будем думать, как нам быть. А пока… Не стоит самим напрашиваться на неприятности — налоговое управление шутить не любит.

Рэчел слабо улыбнулась. Почему-то она успокоилась, хотя ответов на многие вопросы так и не получила.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Не стоит жадничать. Всего час назад этих трех миллионов для меня просто не существовало. И любую часть этих денег, которая до меня дойдет, следует считать подарком судьбы.

— Это правильный подход, — одобрил Эдам и поднялся. — А сейчас я, пожалуй, пойду. Я и так отнял у тебя слишком много времени.

Рэчел тоже встала.

— Ты теперь вернешься к себе в Калифорнию? — спросила она, стараясь ничем не выдать своей заинтересованности.

— Нет. Пока нет, — ответил он. — У меня в Ричмонде кое-какие дела, так что я, наверное, пробуду здесь еще неделю или две. Я остановился в «Шерато-не», так что если тебе понадобится со мной связаться…

С этими словами он шагнул вперед и протянул ей руку для прощания.

Рэчел почти не колеблясь пожала ему руку, однако прикосновение к его теплой, чуть шершавой ладони снова заставило ее сердце биться быстрее. «Это не Том. Не Том!» — напомнила она себе, однако никакие доводы рассудка не в силах были изменить то, что она видела и чувствовала. Глядя в глаза Эдама, Рэчел неожиданно почувствовала, как в ее груди просыпаются чувства, которых она не испытывала давным-давно.

«Так не должно быть! Это не Том — это совершенно другой человек, которого я совсем-совсем не знаю. Он только похож на Тома — и все…» — в панике твердила она, но все было тщетно. Казалось, еще немного, и Рэчел потеряет над собой всякий контроль.

— Я понимаю, что я для тебя — человек посторонний, — внезапно сказал Эдам, словно подслушав ее мысли. — Но мне все равно хотелось бы встретиться с тобой еще раз, Рэчел. Мы могли бы поужинать вместе…

«Это не Томас!»

— Что ж, Эдам, я не против…

Она не собиралась этого говорить. Совсем не собиралась, однако, когда эти слова сорвались с ее языка, Рэчел ничуть об этом не пожалела.

— Отлично. — Он улыбнулся и, слегка сжав ее пальцы, выпустил их. — Не беспокойся, я сам найду выход. Рад был наконец-то встретиться с тобой, Рэчел.

— Я тоже… рада. По крайней мере теперь я знаю, что ты — не призрак и не плод моего воображения.

Он рассмеялся, и Рэчел неожиданно поймала себя на том, что ей нравится его смех.

Оставшись одна, Рэчел снова опустилась в кресло и долго сидела, неподвижно глядя перед собой. В голове у нее кружился настоящий вихрь мыслей и чувств, а рука все еще горела от прикосновения к его коже.

— Боже мой! — пробормотала она едва слышно. — Боже мой!

— Три миллиона долларов?!

Рэчел кивнула, не сводя взгляда с потрясенного лица Грэма.

— Да. Во всяком случае, так он сказал.

— Дункан дал этому типу три миллиона просто под честное слово?

— По-видимому, да.

— Я этому не верю, — решительно заявил адвокат и едва не хлопнул по столу папкой, которую вертел в руках. Лишь в последний момент он справился с собой и положил ее на край столешницы.

— Сначала я тоже была удивлена, — проговорила Рэчел. — Но потом…

— Нет, — перебил ее адвокат. — Я не верю ни единому его слову. Не верю — и все. Я неплохо знал твоего отца и могу с уверенностью утверждать, что Дункан Грант никогда не вел дела подобным образом. Это просто не его стиль. Рисковать такой суммой — чистое безумие! Одно дело — ссудить кому-то три миллиона под солидное обеспечение, на худой конец — под письменное обязательство о возврате, но чтобы так, под честное слово… А если бы этот… как его там?..

— Делафилд. Эдам Делафилд.

— Да. — Грэм придвинул к себе блокнот и сделал в нем какую-то пометку. — Что, если бы этот Делафилд заявил, что не получал никаких денег? Что, если бы он просто отказался вернуть их? В этом случае у мистера Дункана не было бы никаких официальных оснований требовать возврата долга.

— Очевидно, отец считал, что этому человеку можно доверять, — возразила Рэчел. — И теперь мы с тобой оба знаем, что он не ошибся. Эдам Делафилд сам приехал ко мне и рассказал все об этом деле. Если бы он этого не сделал, ни ты, ни я так ничего бы и не узнали об этих миллионах. Разумеется, если в личных бумагах отца об этом тоже не упоминается.

Грэм покачал головой.

— И все-таки в этом естьчто-то подозрительное. Здесь дело нечисто, Рэчи.

— Я готова согласиться с тобой, — сказала Рэчел. — Только сначала объясни мне, что он выиграет, если вернет мне три миллиона долларов? Или хотя бы пообещает вернуть.

Адвокат ненадолго задумался.

— Скажи, он ни о чем тебя не просил? — поинтересовался он наконец.

«Я хотел бы встретиться с тобой еще раз, Рэчел…» Она отрицательно покачала головой.

— Нет.

Грэм побарабанил пальцами по лежащей перед ним папке.

— Ты говорила, что он следил за тобой, что ты видела его на улице и даже приняла за Томаса. И что он был на месте аварии, когда у «Мерседеса» отказали тормоза. Почему он не пришел к тебе сразу?

— Но я уже объяснила тебе! Эдам знал, насколько он похож на Тома, и боялся меня испугать. — Рэчел улыбнулась, хотя у нее на душе тоже было неспокойно. — Ты слишком недоверчив, Грэм, Почему ты не хочешь допустить, что Эдам Делафилд — честный человек?

Адвокат раскрыл лежавшую перед ним папку и достал оттуда какие-то бумаги.

— Я получил это несколько часов назад, — сказал он. — Когда ты позвонила и предупредила, что зайдешь, я решил дождаться тебя, чтобы обсудить с тобой пару вопросов.

— Каких? — насторожилась Рэчел, услышав в голосе адвоката какую-то новую нотку.

— Это — отчет механика, который осматривал «Мерседес» после аварии. Тормоза испортились не сами, Рэчел. Кто-то вывел их из строя, повредив главную тормозную магистраль. Конечно, это могла быть и простая случайность, но механик знает свое дело.Он уверен, что кто-то испортил тормоза нарочно.

— Ты хочешь сказать, что авария… подстроена?

— Я хочу сказать только одно: немного осторожности никогда не помешает, в особенности если имеешь дело с незнакомыми людьми.

Рэчел откинулась на спинку кресла и некоторое время молча рассматривала Грэма, но его лицо оставалось непроницаемым, как у хорошего игрока в покер. Или как у хорошего адвоката.

— Думаешь, Эдам Делафилд может быть к этому причастен?

— Ни один юрист, если только он не какой-нибудь желторотый юнец, никогда не скажет тебе «да» в ответ на подобный вопрос, — строго сказал Грэм. — Но, согласись, подобные совпадения довольно редки. Сначала в твоей жизни появляется этот человек, подозрительно похожий на твоего погибшего жениха, а через несколько дней у тебя в машине вдруг отказывают тормоза. И ведь это не какая-нибудь японская развалюха, Рэчел, это «Мерседес», который твоя мать купила всего два года тому назад. И за все время он ее ни разу не подвел.

По спине Рэчел пробежал холодок, и она сделала над собой усилие, чтобы не поддаться страху. С ее точки зрения, Эдам Делафилд заслуживал объективного к себе отношения.

— Но я все равно не понимаю, что он от этого выигрывал, — возразила она. — В конце концов, Эдам сам рассказал мне о деньгах, которые он был должен отцу, — никто его за язык не тянул. Зачем бы ему делать это, если, к примеру, он не хотел их возвращать?

— Но, Рэчел, ведь ты до сих пор не уверена, что твой отец действительно дал этому типу три миллиона. Тебе это известно только с его собственных слов.

— Тогда я тем более не понимаю, зачем ему понадобилось разыгрывать весь этот спектакль с возвратом долга!

— Подумай как следует и поймешь. Во-первых, Эдам Делафилд дает тебе понять, что твой отец нисколько в нем не сомневался, раз одолжил ему под честное слово такую огромную сумму. Он уверяет тебя в своей искренней благодарности мистеру Гранту, который помог ему основать свое дело. И, главное, он обещает через полгода вернуть тебе три миллиона долларов. Разве может быть лучший способ завоевать твое доверие?

— Ну так что же? — нетерпеливо спросила Рэчел. — Зачем ему понадобилось завоевывать мое доверие?Что он с ним будет делать?

— Ты унаследовала огромное состояние, — напомнил ей Грэм. — Ты «стоишь» гораздо больше, чем три миллиона долларов.

— И поэтому он испортил тормоза в моей машине, — бросила Рэчел, начиная раздражаться. — Ты это хочешь сказать?

— Я хочу сказать только одно: все это чертовски подозрительно. В особенности меня пугает авария, которая была кем-то специально подстроена. Нет, я вовсе не утверждаю, что кто-то хотел тебя убить. Я бы сказал, что тебя просто решили попугать. На том участке дороги, где все произошло, никогда не бывает оживленного движения, поэтому разбиться насмерть ты скорее всего не могла. И Эдам, конечно, рассчитывал именно на это. И потом, почему он так странно исчез с места аварии? Его объяснения просто нелепы

— Но зачем ему меня пугать? Грэм пожал плечами,

— Кто знает? Быть может, он хотел отвлечь твое внимание, заставить тебя думать об аварии, а не о том, что происходит на самом деле.

Рэчел немного подумала над его словами, потом покачала головой.

— Нет, для меня это слишком сложно. Только юрист мог предвидеть подобную возможность.

Но Грэм оставался мрачен. Уже некоторое время он сидел, сдвинув брови, а сейчас его лицо стало еще более угрюмым. Объяснялось это тем, что Грэм неожиданно подметил одно новое обстоятельство, которое ему крайне не понравилось. После аварии, которая, по собственному признанию Рэчел, заставила ее посмотреть на многие вещи иначе, она как будто проснулась, ожила, стала больше интересоваться окружающим. Правда, пока еще нельзя было сказать, что она совершенно избавилась от оцепенения, в котором пребывала долгое время после гибели Томаса Шеридана, однако прогресс был столь очевиден, что буквально бросался в глаза. Черты ее лица снова обрели былую подвижность, мимика стала выразительнее, улыбка — ярче и непосредственней. Даже в голосе Рэчел слышны были новые нотки.

Не заметить всего этого Грэм не мог. И только одно приходило ему на ум, когда он раздумывал о причинах! этой внезапной перемены.

ЭдамДелафилд…

Если бы адвокат был человеком чуть более эмоциональным или не обладал профессиональной выдержкой, он швырнул бы об пол хрустальную пепельницу и заорал так, что в окнах зазвенели бы стекла. Все его старания пошли псу под хвост. Он проявил столько терпения, положил столько труда, чтобы заслужить право считать себя другом Рэчел, и вот теперь она ускользала от него. За все годы, что Грэм знал ее, ему так и не удалось пробиться к ней сквозь стену холодной отчужденности, которой она отгородилась от мира. Но стоило появиться этому проходимцу Делафилду, и Рэчел начала оттаивать. И все это лишь благодаря случайному сходству с Томасом Шериданом!

— Известны случаи, когда ради нескольких сотен тысяч люди составляли и более сложные планы, — сказал он ровным, бесстрастным голосом; — А здесь речь идет о миллионах.

Рэчел бросила на него быстрый взгляд и отрицательно качнула головой.

— Нет, я не верю! — решительно возразила она. — Не могу поверить. Он что, пытается сбить меня с толку и жениться на мне прежде, чем я догадаюсь, что он — мошенник?

— Не исключено. — Грэм пожал плечами. — На свете и не такое бывало, Рэчи.

Тут Рэчел не выдержала и рассмеялась.

— Но это же совершенная чушь, Грэм! В конце концов, я ведь тоже не круглая дура. И не доверчивый, невинный ягненочек, готовый пойти за первым встречным. Нет, Грэм, ни одному человеку на свете я не позволю командовать собой, если не буду полностью ему доверять.

— Все это хорошо, но ведь Эдам Делафилд этого не знает, — заметил адвокат.

Рэчел слегка поморщилась.

— А я-то думала, что из нас двоих именно у меня слишком богатое воображение, — проговорила она. — Но ты, пожалуй, дашь мне сто очков вперед. Твоя подозрительность граничит с паранойей, тебе не кажется?

Грэм обиженно поджал губы.

— Может быть, и так, но… Ты можешь смеяться надо мной сколько тебе будет угодно, но я предпочитаю проявить осторожность, чтобы потом не раскаиваться.

— И что ты собираешься предпринять? — сухо поинтересовалась Рэчел, которую давно перестал забавлять этот разговор.

— Для начала я все хорошенько проверю. Нужно навести справки о его фирме. Кроме того, не мешало бы выяснить, кто такой этот Эдам Делафилд, откуда он взялся и каково его прошлое.

Первым побуждением Рэчел было попросить Грэма не делать этого, но она понимала, что на сей раз он совершенно прав. И, поскольку она только что заявила ему, что она не какая-нибудь наивная и доверчивая дурочка, Рэчел не стала возражать против предложенных им мер предосторожности. В конце концов, это был не Томас, а некто Эдам Делафилд.

— Хорошо, — согласилась она. — Кстати, относительно его прошлого можешь справиться у Ника Росса. Эдам говорил, что они — старые друзья.

Если ее согласие и удивило Грэма, то он этого не показал. Кивнув с таким видом, словно иного ответа он и не ожидал, адвокат сказал:

— Спасибо, с этого я и начну. Пока же я занимаюсь этим, сделай одолжение: не оставляй свою машину без присмотра и держись подальше от Эдама Делафилда. Договорились?

— Не волнуйся. Я буду осторожна, — искренне пообещала Рэчел.

Грэм просил ее не об этом, вернее — не совсем об этом, и ответ Рэчел вряд ли мог его удовлетворить, однако он понял это, лишь когда Рэчел уже вышла за дверь. Негромко выругавшись, адвокат потянулся к телефону.

Была уже почти полночь, когда Мерси приоткрыла глаза и недовольно заворчала. Спросонок ей показалось, что кто-то тянет у нее из-под головы подушку.

— Прости, любимая, но сегодня я не могу остаться. — С этими словами Николас Росс выбрался из-под одеяла и встал.

— Почему? — Мерси невольно зажмурилась от света ночника, хотя, прежде чем включить его, Ник накрыл лампу плотной салфеткой.

— Потому что дома меня ждут еще кое-какие дела.

— Дела? В такой час?! — Прищурившись, Мерси поглядела на будильник. — Ты с ума сошел!

Несколько секунд она моргала, как сова, стараясь проснуться, потом подперла голову рукой и стала смотреть на него.

Ей всегда нравилось наблюдать, как Ник одевается. Или раздевается. У него было крепкое, сильное тело — такое мускулистое, что казалось, будто он весь изваян из камня или бронзы. Вместе с тем Ник совсем не напоминал перекачанных культуристов или атлетов с их неестественно рельефным мышечным рисунком. Такому мужчине мускулы нужны не для того, чтобы красоваться на подиуме или на пляже, а для дела. Для настоящего дела.

Так, во всяком случае, казалось Мерси. Она была совершенно уверена, что когда-то в прошлом физическая сила не раз выручала Ника из беды, возможно, даже спасала его от смерти.Об этом свидетельствовали, в частности, кривые шрамы на его плечах и на груди, однако, при каких именно обстоятельствах он их получил, Мерси было неизвестно.

Однажды она, не утерпев, все же спросила, откуда у него эти следы, и Ник нехотя объяснил, что ему в свое время пришлось побывать в переделках. Расспрашивать его дальше Мерси не решилась, однако само его упорное молчание подогревало ее фантазию, и она воображала себе самые невероятные опасности и приключения, в которых ему пришлось побывать. И это занятие доставляло ей изрядное удовольствие.

Впрочем, в последнее время — после пяти лет знакомства и года физической близости — Мерси все реже давала волю своему воображению. Скрытность Ника начинала действовать ей на нервы.

— Ты же знаешь, я — ночная птица, — ответил Ник, опускаясь на край кровати и натягивая носки. — Лучше всего мне работается именно после полуночи.

— Ты мог бы предупредить меня заранее. Я поставила размораживаться бифштексы.

Мерси никогда не готовила для Ника, главным образом потому, что он и сам мог прекрасно о себе позаботиться. Часто после проведенной вместе ночи он сам брался приготовить что-нибудь на завтрак, давая Мерси возможность подольше понежиться в постели. Как и большинство крупных мужчин, Ник отличался отменным аппетитом, и приготовленные им завтраки были не только вкусными, но и весьма калорийными. Особенно любил Ник бифштексы и яичницу с беконом.

— Что ж, положи их обратно в морозильник. Мы съедим твои бифштексы в следующий раз, — предложил он.

— Договорились. — Мерси пошевелилась и поправила под головой подушку. Строго говоря, это были не ее, а его бифштексы. Ник сам купил их на прошлой неделе, заплатив из своего кармана и за них, и за целый пакет самой разнообразной снеди, возмещая таким образом съеденные им продукты из холодильника Мерси.

И Мерси не имела ничего против. Сначала это ее шокировало, но потом она поняла: подобным поведением Ник просто дает ей понять, что в своих взаимоотношениях они совершенно равны и что ни один из них не должен чувствовать себя обязанным другому.

Для мужчины это была редкая деликатность.

Тем временем Ник встал. Он был полностью одет, только пиджак еще висел на спинке стула в гостиной.

— Если хочешь, я могу вернуться через пару часов, — сказал он, задумчиво глядя на нее.

Это предложение озадачило Мерси. Ничего подобного Ник еще никогда ей не говорил. Поэтому она лишь пожала плечами.

— Смотри сам… Ключ у тебя есть.

Ник еще несколько мгновений смотрел на нее, но его испещренное морщинами и шрамами лицо оставалось совершенно бесстрастным.

— Спокойной ночи, Мерси.

С этими словами он выключил лампу, и комната снова погрузилась в темноту.

Несмотря на это, он двигался совершенно бесшумно, и Мерси даже показалось, чтоНик, как кот, видит даже в полном мраке.

Откинувшись на подушку, она напряженно прислушивалась, но услышала только негромкий щелчок замка на входной двери. Ник ушел, но еще долго Мерси лежала без сна, раздумывая о том, как странно складываются их отношения.

Когда-то «Старая таверна» знавала лучшие дни. В пору своего расцвета это был уютный маленький ресторанчик, где подавали прекрасные блюда и напитки и где любили проводить время преуспевающие дельцы, банкиры и представители ричмондской аристократии. Выполненная в староанглийском стиле вывеска была известна всему Ричмонду и служила своего рода местной достопримечательностью и ориентиром. Субботними вечерами здесь можно было застать самое изысканное общество.

Но это было давно, очень давно.

Прошедшие с тех пор десятилетия не пощадили ни «Старую таверну», ни прилегающие к ней кварталы. Большинство соседних зданий либо пустовало, либо служило прибежищем для бездомных и просто бродяг. В остальных домах, снабженных толстыми стальными дверями и железными решетками на окнах, процветал самый разнообразный полулегальный бизнес.

Словом, район был далеко не самым спокойным и благополучным. Даже полиция редко заглядывала сюда. Впрочем, обитатели этих трущоб умели и сами за себя постоять.

Что касалось самой «Старой таверны», то ее знаменитая вывеска давным-давно исчезла, и никто не собирался заменять ее новой. Внутреннее убранство и обстановка некогда знаменитого ресторанчика тоже претерпели значительные изменения. Столы, стулья, стойки и зеркала столько раз разбивались вдребезги во время пьяных баталий, вспыхивавших здесь с завидной регулярностью, что владельцу «Таверны» это в конце концов надоело. Он выкрасил стены в мрачный темно-зеленый цвет, убрал с пола линолеум и расставил по обнажившемуся бетону с десяток обшарпанных пластиковых столов.

Несмотря на это убожество, в «Таверне» всегда было полным-полно народа. Табачный дым плавал под потолком такими густыми клубами, что сквозь него с трудом можно было рассмотреть свет нескольких тусклых ламп под круглыми абажурами. Под ногами чавкало липкое месиво, состоящее из пролитого пива, бетонной пыли и сигаретных окурков. В углу надрывался охрипший музыкальный автомат.

Иными словами, это был настоящий притон, и публика здесь подобралась соответствующая. В «Таверне» собирались самые отпетые личности со всего Ричмонда, однако никто из них не позволил себе косо посмотреть на Николаса Росса, который довольно решительно прокладывал себе дорогу сквозь толпу у стойки. Напротив, отъявленные хулиганы и головорезы сами расступались перед ним и даже успокаивали своих пьяных собутыльников, которые порой принимались невнятно ругаться.

Эдама Делафилда Ник Росс нашел в самом дальнем углу забегаловки — в одном из трех чудом уцелевших полукабинетов, которые хозяин «Таверны» еще не успел разобрать, чтобы освободить место еще для нескольких обшарпанных бильярдных столов. Не исключено было, что он просто выжидал, пока клиенты не выполнят за него эту работу, разломав хлипкие перегородки в одной из пьяных драк.

— Приятное, черт возьми, местечко, — пробормотал Ник и, немного подвинув шаткий столик, опустился на скамью напротив Эдама. При этом стоявшие на столе бокалы покачнулись, и Эдам едва успел подхватить их.

— Выпей-ка пива, — сказал он, протягивая один бокал приятелю. — Мне кажется, ты чем-то расстроен. Что-нибудь случилось?

— Он еще спрашивает!.. — ворчливо отозвался Ник. — Вытащил меня из теплой постели, а потом спрашивает, чем я расстроен!

— Вот и утешься… Как ни странно, пиво здесь неплохое, — улыбнулся Эдам.

Николас Росс сделал большой глоток и слегка поморщился.

— Пиво действительно как будто ничего, тут тыправ. И все же оно не стоит того, чтобы ради неготащиться ночью через весь город. Неужели твое делонемогло подождать до утра, Эд?

— Это тебе решать, Ник. Ты разговаривал с Грэмом Беккетом?

— Да, он звонил мне вчера. Его интересовало, что ты за гусь и действительно ли Дункан Грант одолжил тебе три миллиона баксов.

— И ты сказал…

— Я сказал, что ты во всех отношениях респектабельный бизнесмен и что в свое время ты действительно получил эти деньги от мистера Дункана. Развене это я должен был ему ответить?

Ник, казалось, искренне недоумевал, но Эдам не принял шутки.

— Боюсь, тебе не удалось его убедить, — сказал он, качая головой. — Мне, во всяком случае, кажется, что адвокат вряд ли тебе поверил.

— Это его трудности. — Ник широко улыбнулся. — Беккет всегда был чертовски недоверчив, а когда дело касается его любимой Рэчел, тут он становится подозрительным, как последний сукин сын.

Эдам нахмурился.

— Любимой? Так, значит, он влюблен в нее?

— Можно сказать итак.

— Ты уверен?

Ник пожал широкими плечами.

— Настолько, насколько один мужчина вообще может быть уверен в том, что чувствует другой. Беккет всячески защищает и оберегает ее — это видно невооруженным глазом. Но если раньше он защищал ее интересы в основном от воображаемых опасностей, то теперь у него появился вполне реальный противник: бывший заключенный с темным прошлым. Именно этого шанса Беккет ждал всю свою жизнь. А за чем он охотится — за Рэчел, за ее деньгами или за тем и другим вместе, это уже вопрос второй.

Эдам свирепо оскалился.

— В хорошенькую я попал историю. Ник!..

— Я предупреждал, что это будет непросто.

— Я помню. Просто я предпочитаю быть оптимистом. — Эдам отпил пива из своего бокала и огляделся по сторонам. — Чем еще ты можешь утешить своего старого друга?

Николас ухмыльнулся.

— Можешь быть уверен: Беккету понадобится совсем немного времени, чтобы узнать, сколько ты сидел в тюрьме и за что. Я его недолюбливаю, но свое дело этот парень знает отлично, к тому же сейчас у него есть мощный стимул. Так что единственный твой шанс — самому рассказать Рэчел печальную историю твоей жизни. Только не забудь при этом смотреть на нее пожалостнее, так она скорее тебе поверит.

Эдам издал какой-то нечленораздельный звук, похожий на короткое ворчание, и Ник скривил губы.

— Назвался груздем…

— Знаю, знаю, — досадливо откликнулся Эдам. — Что ж, мне приходилось бывать в переделках и похуже.

— Верно. — Николас Росс внимательно посмотрел на него через стол. — Но на этот раз на твоей стороне одно важное преимущество.

— Внешность? — Эдам раздраженно дернул плечом, но Ника это не смутило.

— Отпусти волосы подлиннее и постарайся одеваться не так официально. Насколько я знаю, Томас Шеридан терпеть не мог галстуков, костюмов и рубашек. Он предпочитал спортивный стиль.

— Ты мне этого не говорил.

— Теперь говорю. И сделай одолжение, постарайся это учесть. Ставка слишком велика, чтобы мы могли пренебрегать мелочами.

Эдам снова пожал плечами и насупился.

— Ты прав. Если бы я не был так похож на него, Рэчел не пустила бы меня и на порог.

— На какой порог? — вкрадчиво осведомился Ник, но Эдам пропустил его вопрос мимо ушей. Глядя перед собой, он вертел в руках запотевший стакан.

— Как ты думаешь, сколько у меня времени? — спросил он после паузы.

— До того, как Беккет раскопает твою подноготную? Думаю, несколько дней. В любом случае, в твоем распоряжении не больше недели. Девяносто шансов из ста за то, что он начнет не с тебя, а с твоей компании. Когда все окажется чисто, он задумается о твоей биографии.

— Проклятье! Неделя — это слишком мало, почти ничто.

— Значит, надо быстрее поворачиваться, — жестко отрезал Росс.

Эдам бросил на него мрачный взгляд исподлобья.

— Думаете отделаться дешевыми советами, сэр?

— Если хочешь совет получше — заплати за него, — улыбнулся Ник.

— Ну да, разумеется. — Эдам откинулся на спинку стула, но она подозрительно хрустнула, и он поспешно выпрямился. — А как насчет тебя, Ник? Что ты будешь делать, если Рэчел решит не продавать тебе свою долю?

Николас безразличным движением поднял и опустил свои могучие плечи.

— Ты же знаешь, если я падаю, то снова встаю.

На несколько секунд их разговор прервался — в дальнем углу забегаловки вспыхнула шумная потасовка, которая грозила распространиться на весь зал. Эдам и Ник с интересом наблюдали за тем, как будут развиваться события. Но двое татуированных с ног до головы вышибал вовремя вмешались и выволокли драчунов на улицу.

— У тебя тоже не так уж много времени, — заметил Эдам, когда в забегаловке восстановилась относительная тишина.

— Совсем мало, — уточнил Ник.

— Хочешь, я попытаюсьуговорить Рэчел пойти тебе навстречу?

Ник рассмеялся.

— Ты всерьез думаешь, что она тебя послушает?

— Кто знает, как дело обернется.

— Так и быть, дам тебе еще один бесплатный совет. Делай то, что должен делать, и не лезь куда тебя не просят.

— Сначала мне все равно придется установить с ней более или менее дружеские отношения.

— Но спать с ней тебе вовсе необязательно.

Эдам ненадолго задумался.

— Я ее заинтересовал. Не использовать это было бы неразумно. Мы не в том положении, чтобы пренебрегать мелочами, — добавил он, почти слово в слово повторив фразу Ника, сказанную им несколько минут назад.

Ник согласно кивнул.

— Приложи все силы, дружище. Может быть, роль другого человека, к тому же умершего десять лет назад, придется тебе по вкусу.

Эдам улыбнулся.

— В том-то и дело, Ник… Насколько я понял, Рэчел была просто без ума от него. Если бы ты видел, как она на меня смотрела!

— Да, она любила своего Томаса Шеридана. Так, во всяком случае, мне говорили. После его смерти Рэчел здорово изменилась… — Николас Росс отпил глоток пива из бокала и добавил: — Некоторые люди любят только раз в жизни. Так уж они устроены.

Эдам ничего не ответил. После небольшого молчания Ник отодвинул от себя недопитый бокал и поднялся.

— И пожалуйста, больше не вытаскивай меня из постели среди ночи, ладно? — сказалон преувеличенно вежливо. — Когда я не высыпаюсь, я становлюсь раздражительным.

— Хорошо, в следующий раз я постараюсь не забыть об этом, — столь же любезно ответил Эдам.

Ник коротко кивнул на прощание и, повернувшись, решительно зашагал к выходу. Пьяная толпа расступалась перед ним точь-в-точь как, должно быть, расступались перед Моисеем воды Красного моря, и это неожиданное сравнение заставило Эдама улыбнуться. Насколько он знал, Николас Росс меньше всего походил на святого или пророка.

Впрочем, он хорошо понимал, что если кто и может первым бросить в Ника камень, то только не он.

Постепенно улыбка исчезла с его лица, и Эдам продолжил отпечатывать на столе мокрые кольца, используя вместо кисти влажное донышко стакана. Но это занятие развлекало его недолго. Вздохнув, Эдам вытер о джинсы мокрые пальцы и достал из-за ворота рубашки небольшой золотой медальон тонкой работы.

На верхней крышке медальона витымизолотыми проволочками были выложены инициалы«Р. Г.»; на нижней — буквы «Т.» и «Ш.».

Поддев ногтем крошечный замочек, Эдам открыл медальон. На внутренней поверхности крышки помещалось рельефное изображение святого Христофора — покровителя путешественников и моряков. «И летчиков», — добавил про себя Эдам. Сам медальон хранил фотографию молодой девушки, защищенную тонким стеклом. Девушка улыбалась, и ее лицо было так прекрасно, что ни один мужчина не смог бы его забыть. Даже сейчас у Эдама невольно перехватило дыхание, хотя эту фотографию он видел, наверное, уже больше тысячи раз.

А недавно он увидел оригинал.

Осторожно коснувшись стекла кончиком пальца, Эдам нехотя закрыл медальон и еще раз вздохнул.

— Черт побери… — пробормотал он, опуская медальон за ворот.

Несколько минут Николас Росс стоял у дверей забегаловки. Ночь была холодной, и дыхание вырывалось у него изо рта легким парком.

Он смотрел в ту сторону, где, по его подсчетам, находилась квартира Мерси, и в какой-то момент даже сделал шаг в ту сторону, но тут же остановился. Негромко выругавшись, Ник круто повернулся и зашагал в противоположном направлении.

И всю дорогу до стоянки, где он оставил машину, Николас Росс продолжал обзывать себя дураком.