Умереть, чтобы угодить

Глава 16

В среду, через неделю после убийства, Сара вернулась прежнему расписанию. Она забыла перенести на другое время тренировки по карате и кикбоксингу, поэтому после домашней работы отправилась в зал и дала себе самую жесткую за последнее время нагрузку. Сегодня ровно неделя, думала она. Целая неделя. Неделю назад важнее всего для нее было выяснить, кто послал ей кулон. А сегодня она даже не помнит, как выглядел тот кулон. Воспоминания о нем вытеснили события недельной давности.

Сегодня вечером она собиралась с Кахиллом в кино, но вспомнила, что ходила в кино как раз неделю назад, в среду, и поняла, что не сможет принять приглашение. Она набрала номер Кахилла, тот сразу снял трубку.

— Это Сара. Извини, но сегодня я не смогу пойти в кино.

Он помедлил:

— Что-нибудь случилось?

— Нет, просто… ровно неделю назад я побывала в кино.

— Ладно, — мягко откликнулся он, — мы придумаем что-нибудь другое.

— Нет, я… — Ей хотелось встретиться с ним, но после вчерашнего следовало немного остыть. Сара до сих пор держала себя в руках, не давала событиям выйти из-под контроля, а Кахилл всерьез вознамерился сломить ее сопротивление. Маленькая передышка ей не повредит. — Не сегодня. Завтра мы обязательно встретимся, а сегодня мне не до свиданий.

— Струсила? — Пропустив этапы сочувствия и вежливости, он перешел прямо к сути дела.

— Поверь мне, — сухо заявила она, — если я и боюсь чего-нибудь, то только не секса.

В трубке послышался краткий шумный вздох.

— Из-за тебя я теперь не смогу сесть.

— Надеюсь, тебя там никто не подслушивает. Эти слова он пропустил мимо ушей.

— Если передумаешь и настроишься на свидание — я буду дома.

— Спасибо, Кахилл. — Сара смягчилась: — Ты милый.

— Я же предсказал, что ты станешь так называть меня, — самодовольно усмехнулся он.

Как бы то ни было, он сумел поднять ей настроение. Сара повесила трубку с радостной улыбкой, как всегда делала после разговоров с Кахиллом.

Прилив энергии она ощущала с самого вечера.

В четверг вечером, по пути на симфонический концерт Кахилл заявил:

— Один из моих друзей мечтает познакомиться с тобой. Этот подонок надеется отбить тебя, но сначала — попрактиковаться вместе с тобой в стрельбе по мишеням. У меня найдется для тебя запасное оружие.

Сара засмеялась.

— Говоришь, этот подонок — твой друг? Конечно, я буду рада познакомиться с ним.

— Так я и думал. Как насчет завтрашнего дня? Скажем часа в два, на стрельбище?

— В два? А разве ты не работаешь? Или ты отправишь нас на стрельбище вдвоем?

— Завтра, начиная с обеда, я свободен, и все выходные — тоже. — Он окинул Сару одобрительным взглядом. — Надень это же платье.

Все мужчины одинаковы!

— На стрельбище? Даже не мечтай.

— Ты даже не представляешь себе, о чем я мечтаю, — задумчиво произнес он.

Перепады температуры были обычными для весны. Сегодня потеплело до тридцати градусов и даже после захода солнца было жарко. Сара оделась соответственно — в бирюзовое платье без рукавов, подчеркнувшее теплый оттенок кожи, и набросила на плечи шаль на всякий случай. Узкое платье-футляр мягко облегало тело, в низком вырезе виделось самое начало соблазнительной ложбинки. Кахилл поглядывал на нее с тех пор, как заехал за Сарой.

Сара благоразумно не стала расспрашивать его о мечтах, поскольку догадывалась, что услышит. Робость была ему совершенно чужда.

Концерт был чудесным, а Сара очень любила классическую музыку. Кахилл со знанием дела рассуждал о программе, давая понять, что на концерте он не в первый раз.

— Ты часто здесь бываешь? — спросила Сара.

— Не так часто, как хотел бы, но не реже двух раз в год. Приходится выкраивать время.

— Понимаю. Даже ради концерта нелегко отказаться от свиданий и кегельбанов.

— Тебе ведь тоже понравилось в космическом кегельбане, — усмехнулся он.

— Впервые в жизни играла в кегли в темноте. События вторника были еще свежи в ее памяти, кегельбан и вправду оказался классным. Все шары и кегли были покрыты краской, светящейся в темноте зала. Любой белый предмет — белая рубашка, туфли, зубы — начинал излучать призрачный свет. Поначалу было страшновато видеть, как в темноте возникают челюсти. Сара решила в следующий раз попросить Кахилла надеть белую рубашку, чтобы не терять его.

Вечером после концерта она продолжила укладывать вещи, вернувшись домой, а на следующее утро встала пораньше, чтобы управиться с делами до поездки на стрельбище. В смерти судьи был лишь один плюс: у Сары появилось больше свободного времени. Однако Сара почти не пользовалась им, не желая задерживать родных судьи с продажей дома. Свидания с Кахиллом отнимали немало времени, однако Сара компенсировала его, вставая пораньше и ложась спать попозже.

Сегодня температура достигла тридцати двух градусов. Сара надела бежевые слаксы на поясе-резинке, чтобы удобно чувствовать себя на стрельбище, футболку с коротким рукавом и сандалии, а обнаженные руки смазала кремом с ультрафиолетовым фильтром.

— Черт! — выпалил Кахилл, заехав за ней. — А я надеялся, что насчет платья ты передумаешь.

А я представила себе, как в платье наклоняюсь за гильзами..

— Я тоже, — со вздохом отозвался он.

Его другом Риком Мансилом оказался тот самый крепыш, с которым Сара видела Кахилла на стрельбище в первый раз. Черноволосый и зеленоглазый Рик был неотразим, как кролик из рекламы. Первым делом он обратился к Саре с таким заявлением:

— Если вам надоест этот осел, только свистните — и я поведу вас к алтарю прежде, чем вы успеете выговорить «миссис Мансил».

— Ему можно верить, — подтвердил Кахилл, — это он проделывал уже дважды.

Сара заморгала.

— Вы встречались с замужними женщинами?

— С новобрачными, — поправил Рик, — но речь не об этом.

Сара поняла, что Кахилл хочет похвастаться перед Риком ее меткостью, и постаралась не подвести его. Они с Риком встали у соседних мишеней. Рик долго нахваливал свой пистолет — точность его стрельбы, слаженность механизма и так далее. Кахилл небрежно прислонился к столбу, скрестив ноги, пожимая плечами и улыбаясь.

— У него словесное недержание, — сообщил он Саре.

— А ты не будешь стрелять? — спросила она. Кахилл коротко покачал головой.

— Не уговаривайте его, — попросил Рик. — Каждый раз он обставляет меня. С его армейской школой ему следовало бы давать мне фору.

Сара усмехнулась, вспомнив про свою «армейскую школу» — «частные уроки» отца и братьев.

Они принялись расстреливать мишени, после каждой обоймы изучая их. Сара стреляла уверенно и сосредоточенно, Как в состязаниях с братьями. Держать пистолет ей было так же привычно, как водить машину; она почти не задумывалась том, что делала, — так прочно привилась привычка.

— Глазам не верю! — добродушно сетовал Рик. — Док говорил, что ты стреляешь неплохо, но и я тоже, а ты обставила меня на каждой мишени!

— А теперь с левой руки, — попросил Кахилл Сару, и Рик разинул рот.

— С левой? Она стреляет с обеих рук?

Сара просто переложила пистолет в другую руку и продолжила расстреливать мишень, следуя строгому правилу: все отверстия в мишени должны находиться так близко друг к другу, чтобы их можно было закрыть игральной картой.

— Сукин ты сын, — с чувством произнес Рик, глядя на Кахилла. — Кого это ты привел? Она профессиональный стрелок?

— Я дворецкий, — поправила Сара. Происходящее доставляло ей удовольствие, особенно препирательства двух мужчин.

— Ты проиграл — гони деньги, — потребовал Кахилл и протянул руку.

Ворча, Рик вытащил бумажник и отсчитал Кахиллу пять двадцаток.

— Минуточку! — вдруг возмутилась Сара. — Вы заключили пари и даже не поставили меня в известность?

— А я тебе что говорил? — обрадовался Рик. — Он еще тот гусь!

— Ты тоже промолчал, — напомнила она, осторожно отложила оружие и скрестила руки на груди, глядя на мужчин.

— Скажи: «Я тоже негодяй», — полушепотом подсказал Рику Кахилл.

— Я тоже негодяй! — повторил вслух Рик, светлые глаза которого искрились от смеха.

— Вы, случайно, не учились вместе в школе? — полюбопытствовала Сара.

— К счастью, нет. Представляешь, как бы это было? — Кахилл усмехнулся, засовывая деньги в карман.

— С содроганием.

Кахилл хлопнул Рика по плечу.

— Это было классно, дружище. Когда мне опять понадобятся деньги, мы снова заключим пари — идет? А теперь всего хорошего: у меня дома маринуются бифштексы. Обязуемся вспоминать о тебе каждый раз, делая глоток пива.

— Так нечестно, — обиделся Рик. Он даже печально помахал рукой вслед Кахиллу и Саре, — эдакий малыш, которого не принимают в игру.

— Господи, как я от него устала! — призналась Сара, садясь в машину. — Он забавный, но слишком уж утомляет.

— Две его бывшие жены были того же мнения. Если бывают больные маниакально-депрессивным психозом с преобладанием мании, так это Рик.

— А он кем считает тебя?

— Скрытным упрямцем.

— Он прав. Самые подходящие качества для полицейского.

— Так ты тоже считаешь меня скрытным?

Сара повернулась к нему. Кахилл, одетый в тесные джинсы и белую тенниску, обтянувшую грудь, легко вел машину. Уголки его губ приподнимались, словно он что-то замышлял. И вправду скрытный человек.

— Кстати, что это за бифштексы, которые маринуются у тебя дома? Впервые слышу.

— У меня есть гриль, сегодня пятница, погода отличная. Что еще надо нормальному южанину для счастья? И потом, у тебя в гостях я уже бывал. Хочешь посмотреть, где живу я?

Сара была не прочь. Ей хотелось узнать, какой у него дом пусть даже квартира с одним стулом, огромным телевизором холодильником, забитым замороженными продуктами, сыром и пивом. Оставляет ли он щетину в раковине, когда бреется? Заправляет ли по утрам постель или сбрасывает одеяло? Желание узнать ответы на все эти вопросы было так велико, что Сара чуть не застонала.

— А где ты живешь? — спросила она, и он победно ухмыльнулся.

— Округ Шелби, шоссе номер 280.

Бирмингем стремительно разрастался на юг, Шелби входил в число самых быстроразвивающихся округов Алабамы: жилые дома и здания офисов вырастали здесь буквально на глазах, поэтому и движение на главной артерии Бирмингема, шоссе № 280, напоминало кошмар. Цены на недвижимость в Шелби тоже росли.

— И давно ты там живешь?

— Почти год — с тех пор как завершился развод. Мне повезло найти этот дом — он принадлежал одному из моих родственников, который перебрался в Тусон. Дом, где мы жили с Шеннон, сразу продали, я взял свою долю, сделал первый взнос и свел последующие выплаты до разумного минимума.

— А я думала, у тебя квартира.

— Предпочитаю иметь свой дом. Он уже не новый, построен в конце семидесятых и теперь нуждается в ремонте. Но я умею работать руками и потому ремонтирую его сам.

Сара сразу поверила ему: Кахилл был не из тех, кто хвастает попусту. А Сара считала, что молоток или отвертка в руках мужчины прибавляют ему сексуальности.

Она не знала, чего ждать, но никак не думала, что увидит традиционный кирпичный дом с двором и аккуратными дорожками между подстриженных живых изгородей. Кирпич имел приглушенный оттенок красного цвета, ставни были темно-синими, дверь — на два тона светлее. Подъездная дорожка огибала дом.

— Здесь отличный подвал, — сообщил Кахилл. — Раньше он служил гаражом, но мой родственник устроил там комнату для игр. Конечно, для одного человека дом великоват, но я люблю простор.

Он припарковался возле дома и повел Сару к двери. Сара отметила про себя: либо Кахилл недавно вызывал уборщицу, либо навел порядок сам. Все полированные поверхности блестели, в воздухе разносился свежий запах лимона.

Его горячая ладонь легла на талию Сары.

— Это гостиная, — указал он влево. Комната была совершенно пуста, на ковре ни пятнышка, шторы задернуты. — Я не пользуюсь ею, поэтому не стал и обставлять. И столовую тоже. Я ем на кухне, в уголке для завтрака. А вот и маленькая гостиная.

Маленькая гостиная оказалась уютной, с камином и большим окнами, выходящими в сад; здесь Кахилл поставил музыкальный центр и большой телевизор. Последнее свидетельство пристрастий умилило Сару. В гостиной имелась и мебель: пухлый диван, два больших кресла, несколько столиков и ламп. Словом, комната выглядела вполне цивилизованно. От кухни ее отделяла перегородка, не доходящая до потолка и заканчивающаяся рядом белых деревянных стоек.

— Над кухней еще надо поработать, — продолжил Кахилл. — Шкафы я уже привел в порядок.

Деревянные шкафы медового оттенка мягко поблескивали. Кухонный стол был изготовлен из того же дерева, стена над ним — выложена плиткой.

Вопреки ожиданиям Сары в раковине не громоздилась гора грязной посуды. На кухонном столе разместились подставка для ножей, микроволновая печь и кофеварка. В уголке для завтрака пристроились белый стол с желто-синим рисунком на столешнице и четыре стула того же желтого оттенка, стоящие на синем ковре.

— Ты, случайно, не служил на флоте? — спросила Сара, оглядывая безукоризненно чистую кухню. На флоте твердо знают, что все должно лежать на своих местах — на борту корабля лишнего места нет.

Он усмехнулся:

— А ты думала, что увидишь свинарник? Да, у меня иногда накапливается нестиранное белье, но я аккуратно складываю его. Раз в неделю в доме наводит порядок приходящая помощница — терпеть не могу вытирать пыль. Пойдем покажу тебе остальное.

Сара увидела ванную рядом с кухней, две довольно большие спальни, разделенные еще одной просторной ванной, и третью комнату — опять-таки с ванной. В последней обосновался сам Кахилл. Кровать, как и следовало ожидать, оказалась двуспальной, огромной, но за это Сара могла поручиться с самого начала. Кровать была заправлена, в комнате царил порядок, но нежилой она не выглядела: на спинке стула висела рубашка, на комоде стояла кофейная чашка с давно остывшими остатками кофе.

— Так вот где я ее оставил! — Кахилл забрал чашку. — Сегодня я все утро искал ее.

Саре понравилось, что он не стал специально перед ее приходом наводить чистоту — впрочем, в этом его дом и не нуждался. Кахилл не стремился к идеалу и не пытался произвести впечатление на гостью, но его уверенность и чувство своего «я» невольно внушали ей уважение.

— Не знаю, как ты, — заявил он, — а я проголодался. Займемся мясом.

Филе толщиной два дюйма получилось настолько нежным, что его можно было разделать почти без помощи ножа. Пока жарилось мясо, Сара испекла в микроволновке две картофелины, перемешала нарезанный салат и подогрела булочки. Вместо вина Кахилл припас кувшин чая со льдом.

Если бы он поставил негромкую романтическую музыку, Сара насторожилась бы, но он включил канал новостей, хотя и на небольшую громкость. Возможно, он вовсе не пытался соблазнить гостью — по крайней мере, осознанно, — но все равно почти добился своего.

Вдвоем они быстро и дружно помыли посуду и навели порядок в кухне, потом Кахилл решил:

— А теперь я покажу тебе подвал. Тебе там понравится, спустился по лестнице и включил мощные лампы. Первым делом Сара заметила, что стены ничем не отделаны, по кирпичу тянутся голые трубы. Но, присмотревшись, поняла, что в подвале была проделана серьезная работа.

Слева от нее находилась штанга с впечатляющим набором «блинов», неподалеку с потолка свисала боксерская груша. Поодаль располагался комбинированный силовой тренажер для разнообразных упражнений и беговая дорожка.

Кахилл стоял у двери, а Сара сначала подошла к штанге и коснулась холодного металла, потом осмотрела оба тренажера. Кахилл тратил немало сил и средств, чтобы сохранить форму, хотя беговой дорожкой пользовался только в плохую погоду. Причем по-настоящему плохую: легкая изморось не могла бы удержать его дома — такое под силу разве что проливному дождю и грозе. Сара мысленно прикинула, сколько миль в день он пробегает, но отвлеклась, заметив большой гимнастический мат, закрывающий половину пола. Она прекрасно знала, для чего нужны такие маты.

Сара помнила, что Кахилл занимался карате, видела, как он одним ударом обезвредил грабителя, но он никогда не упоминал о своих занятиях боевыми искусствами, а она не решалась расспрашивать. Казалось бы, что тут такого? У них нашлась бы общая тема для беседы. Но Кахилл молчал не потому, что был в карате новичком и боялся за свое самолюбие, а совсем наоборот.

— Здесь ты занимаешься карате?

Он прислонился к дверному косяку, согнул одну ногу в колене, скрестил руки на груди и слегка опустил веки, наблюдая за гостьей. Услышав ее вопрос, он пренебрежительно пожал плечами:

— Не столько карате, сколько всякой всячиной.

— Какой?

— Я знаком с карате, дзюдо и другими боевыми искусствами. Но в реальной ситуации нет ничего лучше комбинаторного рестлинга и доброй старой уличной драки без правил.

«Скорее всего, он знает толк в уличных драках», — подумала Сара, и ее сердце учащенно забилось. Она сама не понимала, почему это обстоятельство так возбуждает ее. Кахилл — образец сексуальности, на его гибкое мускулистое тело просто невозможно смотреть, не испытывая вожделения. Чем-то он напоминал огромного кота и даже в минуты неподвижности не расслаблялся, а словно готовился к прыжку.

За ужином они беспечно беседовали и поддразнивали друг друга, но внезапно эта легкость улетучилась без следа. Атмосфера быстро накалялась, как перед грозой — но не за стенами дома, а под его крышей. Сара была не настолько наивна, чтобы не понимать, насколько бурной будет гроза. Если она собирается спасаться бегством, действовать надо сейчас же.

— Ладно, — объявила она, в замешательстве шагая не от Кахилла, а к нему, — уже поздно, мне пора…

— Останься.

«Останься». Он произнес это негромким голосом, бархатисто ласкающим ее кожу. Сара замерла, различив в этом слове обещание и почти непреодолимое искушение. Шутливые беспечные беседы вмиг оказались забыты.

Секс с ним наверняка будет отличным. Даже еще лучше. Вкуснее мороженого. У него найдется только один недостаток — безупречность.

Сара отвернулась от Кахилла и уставилась на боксерскую грушу, чувствуя, как сердце колотится о ребра, разгоняя кровь. Ее бросило в жар, нервы натянулись, волнение быстро нарастало. Низ живота невольно сжался, словно она уже впускала его в себя. Сара хотела этого изо всех сил и была уже готова махнуть рукой на благоразумие. В отчаянии она пыталась придумать хотя бы одну причину для отказа, убедить себя в том, что секс ей не понравится, но само слово «секс» сбивало ее. Биохимическая реакция перешла в бурную стадию, достигла небывалой интенсивности. Саре казалось, что она излучает электричество всем своим существом.

Она не смела обернуться, взглянуть на Кахилла или позволить ему увидеть ее лицо. Если он еще ничего не понял, то поймет, как только посмотрит ей в глаза. И Саре не хотелось видеть неприкрытую сексуальную жажду на его лице и другие признаки возбуждения.

Он предлагал ей остаться — но не для того, чтобы просто выпить кофе или поговорить. Он приглашал ее в постель.

— Нет, — выговорила она и чуть не расплакалась.

Его ладонь легко, бережно прикоснулась к ее затылку, пальцы проскользнули под густые волосы. Сара не заметила, как он приблизился, и от прикосновения чуть не подскочила на месте. Кахилл не пытался обнять ее: его жест был скорее лаской, чем попыткой удержать. Если бы Сара захотела, она без труда могла бы уйти. В том-то и заключалась беда — ее влечение к Кахиллу было неподдельным. Кожа горела под его теплой сильной ладонью, приобрела необыкновенную чувствительность. Саре вдруг представилось, как эти ладони скользят по ее телу, и она сладостно вздрогнула.

Рядом с ним она казалась самой себе совсем маленькой и хрупкой, головой она не доставала ему до подбородка. От Кахилла исходил жар, окутывающий ее. Наверное, в сексе он привык доминировать. Но Сара вообразила, как он ложится на спину и предоставляет ей задавать темп…

— Останься, — снова попросил он, словно не слышал отказа.

В отчаянии она уцепилась за остатки здравого смысла.

— Это было бы неразумно.

— Наоборот.

От его горячего дыхания приподнялись тонкие волоски на шее Сары, она снова вздрогнула. Его проникновенный голос превращал каждое слово в оружие против нее.

— Все будет чертовски разумно. И здорово… — Он гладил ее шею, согревая дыханием. — Если хочешь, чтобы все было медленно — хорошо, быстро — тебе решать. Только скажи… — его губы заняли место пальцев, язык заскользил по коже, и трепет охватил все тело Сары. — Так как же? — шептал он. — Медленно… или быстро? Медленно или… — Он касался губами изгиба ее шеи и плеча, постепенно спускаясь ниже. Ощущения были невероятными; не выдержав, Сара издала протяжный стон и поникла, как ромашка на стебле, прислонившись к его плечу. — Или быстро?

Он подхватил снизу ее грудь, принялся водить большими пальцами по соскам. Сквозь плотную ткань его джинсов Сара ощущала твердую, как камень, выпуклость, упирающуюся ей в ягодицы. Ноги угрожали подвести ее, дыхание стало быстрым и частым, напоминающим одышку.

— Выбирай, — прошептал он ей на ухо. — Поскорее или лучше не спешить?

Поскорее! Как можно скорее!

Она отстранилась и обернулась, отступив к самой стене. Кахилл смотрел на нее взглядом тигра — голодного, но терпеливого, уверенного, что добыча никуда не денется. Она и вправду была добычей, и оба знали это. Оставалось лишь решить, насколько легкой будет победа. Гордость требовала от Сары сопротивляться до последнего.

— У меня есть одно правило, — заговорила она. Кахилл насторожился:

— А меня оно устроит?

Ей удалось невозмутимо пожать плечами:

— Понятия не имею.

Он провел ладонью по своей щеке, покрытой колкой щетиной.

— Все-таки расскажи.

Она усмехнулась:

— Я не сплю с теми, кого могу победить в бою.

Настороженность постепенно уступала место недоверию. Кахилл вытаращил глаза:

— Ты хочешь, чтобы я отвоевал свое право на секс с тобой?

Сара опять пожала плечами и направилась к мату:

—Я бы выразилась не так грубо. Но в целом ты прав.

Он глубоко вздохнул:

— Сара, это неудачная затея. Ты можешь пострадать.

— Этого ты не допустишь, — убежденно перебила она.

Он прищурился:

— Ты и вправду настолько уверена в себе?

Сара улыбнулась, глядя на него через плечо. Эта улыбка напомнила ему звериный оскал. Даже если Сара потерпит поражение, бой раззадорит ее.

— Ты пойдешь на все, лишь бы я не пострадала.

Кахилл знал, что так и будет, и это ему не нравилось.

— Думаешь, я позволю молотить меня как грушу? Дам тебе выиграть?

Сара тяжело вздохнула:

— Если ты свернешь мне челюсть или отправишь меня в нокаут, из-за боли и плохого настроения я буду не в состоянии лечь с тобой в постель.

— А если ты измотаешь меня в поединке, я буду ни на что не способен.

Сара грациозно приподняла плечо:

— Сложное положение.

Кахилл поскреб щеку:

— Дьявол!

— Ты же рвался в постель, — не удержавшись, напомнила ему Сара.

Минуту он смотрел на нее, потом принял решение, и его лицо стало жестким.

— Ладно, вот как мы поступим: устроим состязание по стрип-рестлингу.

Сара чуть не ахнула вслух.

— Это несправедливо! Рестлингом я никогда не занималась, к тому же ты тяжелее меня на добрых семьдесят пят фунтов.

— Почти на сто, — поправил Кахилл, и Сара мысленно ужаснулась. Значит, она все-таки ошиблась, прикидывая в возможности.

— Ты же сама все это затеяла. Ты знала, что я не стану драться с тобой в полную силу, так что соглашайся. По крайней мере так ты останешься цела. Да, и еще ты должка дать мне фору.

Последнее требование заинтересовало Сару. Насчет своих возможностей она не питала иллюзий, но сражаться с противником, который намеренно поддается ей, тоже не хотела.

— Договорились.

Он подбоченился и склонил голову набок.

— Вот как мы поступим: моя задача — положить тебя на лопатки, а твоя — отправить меня в нокаут любым известным тебе способом. Проигрывает тот, кто первым разденется догола.

Сердце Сары было готово выскочить из груди. При мысли о том, что им придется бороться почти обнаженными, у нее закружилась голова.

— Но это еще не все, — продолжал он, — сначала договоримся о том, что считать предметом одежды, и начнем с равного количества этих предметов.

Сара согласно кивнула, признавая его правоту. Он оглядел ее:

— Сережки придется снять. Они могут врезаться в кожу. Сара безмолвно вынула из ушей золотые гвоздики и отложила их.

— У тебя браслет, у меня наручные часы — все правильно. — Он перевел взгляд на ее ноги. — Ты без носков, значит, и я сниму свои.

— Лучше давай оба разуемся, — предложила Сара, снимая сандалии.

Кахилл сбросил ботинки и носки.

— Сколько еще на тебе одежды?

— Четыре предмета — не считая браслета. Брюки, рубашка, лифчик и трусики.

— А на мне только три.

— Надень носки — будем считать их за один предмет. Он снова надел носки и шагнул на мат.

— Итак, у каждого по пять предметов. Значит, раздевание будет недолгим.

Как же он уверен в победе, негодяй! Сара тоже надеялась, что он победит, но если он рассчитывал выиграть бой со счетом пять-ноль, значит, он ни в грош не ставил женщин. Ее сила — в проворстве. Метнувшись вперед, как молния, она подцепила ногой его ногу и бросила его на мат прежде, чем он успел отразить нападение. Улыбнувшись, она отступила на безопасное расстояние.

— Снимай носки, — велела она.

Кахилл молча стащил носки, отбросил их и поднялся.

— Быстро же ты двигаешься, — заметил он, не сводя с нее бдительного взгляда.

— И мой сэнсэй так считает.

Через пятнадцать минут он пропыхтел: «Моя взяла» — и сполз с нее. Он скользнул взглядом по ее обнаженной груди, задержавшись на выпяченных сосках.

— Снимай трусики.

У нее от предвкушения что-то сжалось в животе. Стараясь поскорее отдышаться, она кивнула на свое запястье.

— А как же браслет?

— Его я приберегу напоследок.

Сара неловко поднялась. Ей пришлось собраться со всеми силами, чтобы оказать достойное сопротивление, а ему — сдерживаться, чтобы не причинить ей боль. Поединок продолжался дольше, чем предполагала Сара, а каждое прикосновение к почти обнаженному телу Кахилла вызывало в ней вспышку желания. Впрочем, и он явно держался из последних сил. Его кожу покрывал пот, спереди под трусами обозначалась крупная выпуклость. Челюсти были решительно сжаты.

Сара несколько раз глубоко вздохнула, подцепила пальцами эластичный поясок и спустила трусики вниз по ногам. Кахилл издал изумленный возглас, впившись взглядом в темный треугольник между ее ног. Не сводя с нее глаз, он стащил трусы и переступил через них. Пришла ее очередь сдергивать изумленный возглас.

— Подожди! — собственный голос показался ей хриплым. — Трусы я у тебя еще не выиграла.

— Давай сделаем вид, что они на мне, — предложил он и ринулся в бой.

В мгновение ока она очутилась на мате, но в последнюю секунду ухитрилась вывернуться и избежать досадного поражения. Кахилл оказался настолько тяжелым, что легко сбивал ее с ног — как в предыдущих раундах, так и в этот раз. Сара была благодарна ему за то, что он старался не причинить ей боли, но чувствовала себя беспомощной. Надеяться она могла лишь на собственное проворство и удачу, да и то пока оставалась на ногах.

Падая под напором, она сумела подогнуть ногу и попыталась оттолкнуться ею от мата, как рычагом. Кахилл передвинулся, сдерживая ее сопротивление, и очутился между ее ног, раздвинутых буквой V, а разгоряченный пенис уперся в нежные складки. Он замер, с его губ сорвался низкий рык. Не удержавшись, он подался бедрами вперед и начал медленно входить в нее.

На краткую долю секунды Сара забыла обо всем, кроме всепоглощающего желания приподняться навстречу ему. Она медлила слишком долго, но в последний миг рванулась в сторону, отталкивая его, и перекатилась по мату. Он снова зарычал, как раненый зверь, и придавил ее всем весом прежде, чем она успела встать.

Чудовищная тяжесть пригвоздила ее к мату, не давая пошевелиться. Ладони Кахилла легли ей на плечи.

— Я выиграл, — хрипло выговорил он. Поединок завершился.

Задыхаясь, он встал на четвереньки, потом выпрямился:

— Лежи, не двигайся.

Сара подчинилась, слишком обессиленная, чтобы шевелиться, и слишком возбужденная, чтобы спасаться бегством.

Она смежила веки, хватая ртом воздух и прислушиваясь к шороху его одежды. Надевает презерватив, подумала она и уже открыла рот, чтобы попросить его не делать этого. Но Кахилл вернулся, поднял ее руки над головой, и Сара ощутила прикосновение холодного гладкого металла к запястьям. Послышался щелчок, и Сара поняла, что попалась.

Озадаченная, она уставилась на Кахилла. Зачем ему понадобились наручники? Повернув голову, она осмотрела их. Цепь наручников он перекинул через трубу, проходящую вдоль стены. В порядке эксперимента Сара пошевелила руками. Металлические браслеты не были тугими, но высвободиться и них ей не удалось.

— А это обязательно?

— Конечно, — тяжело дыша, он присел и медленно провел ладонями по ее груди, — на случай если ты решишь, что победы в двух из трех раундов недостаточно.

— Я играю по правилам, Кахилл. — Она выгнула спину, наслаждаясь прикосновениями его пальцев к соскам.

— И все-таки не будем рисковать. — Наклонив голову, он поцеловал ее. Поцелуй был сокрушительным, страстным и влажным, но Сара заранее знала, что поединок пробудит в нем мужские инстинкты воина и победителя. Она обмякла, подчиняясь ему, по сути дела — безоговорочно капитулируя.

Он раздвинул ей ноги, навис над ней, и она сжалась, готовясь к немедленному проникновению. Она затаила дыхание, дрожа от вожделения и машинально приподнимая бедра.

— Подожди, — простонал он, — сейчас мне не продержаться и десяти секунд.

«Мне тоже», — подумала она, но промолчала. Если ему так хочется тянуть время — его дело.

Впрочем, от нее ничто уже не зависело: инициативу перехватил Кахилл, а ей оставалось только лежать неподвижно, наслаждаясь промедлением.

Господи, каким же он оказался тяжелым! И жестким, как камень, покрытый потом. Сара раздвинула ноги пошире, чтобы ему было удобнее, и слегка подвигала бедрами в осторожных поисках. Его орудие вновь ткнулось в нее, и она заерзала, пытаясь вобрать его в себя.

Чертыхнувшись, Кахилл отстранился, неизвестно как устояв перед искушением.

— Ты что, не можешь просто полежать? — выпалил он. — Я еще не готов.

— Садист! — Лежать смирно она была не в состоянии: вожделение не давало ей покоя, как невыносимый зуд и неутолимый голод. Она задвигала телом, призывая его к себе, излучая желание и пряный аромат.

— Скорее уж мазохист. — Он проложил дорожку поцелуев вниз по ее шее, по полушарию груди и, наконец, сомкнул губы вокруг набухшего соска. Мощный разряд прошил ее от груди до низа живота, подбросил и встряхнул, а Кахилл успел подсунуть левую ладонь под ее ягодицы и невозмутимо принялся за второй сосок.

Демонстрировать нежность он явно не собирался. Целуя ее, он словно совершал сладкую пытку, балансировал на тонкой грани между болью и наслаждением. А когда равновесие уже начало рушиться, он скользнул вниз по ее телу, продолжая целовать и покусывать. Он запустил язык в лунку ее пупка, и у Сары вырвался изумленный вскрик, а тело вновь вынулось дугой. Впервые в жизни она чуть не достигла экстаза от единственного поцелуя в пупок! Но Кахилл не стал останавливаться на достигнутом: его губы проскользили по ее животу и уткнулись в треугольник между ног.

Наконец-то! Именно об этом она мечтала… ну, или почти этом. Сара заизвивалась под его ладонью и губами, но он удерживал ее на месте, позволяя ощутить его тепло. Ее захлестнула почти мучительная волна предвкушения. С нетерпением ждала, когда его пальцы окажутся внутри. Не останавливайся! — простонала она, прижимаясь к его ладони.

Он издал приглушенный гортанный смешок и прижался горячим ртом к чувствительной внутренней поверхности ее бедра. Большим пальцем он расправил складки ее нижних губ, не сводя с них восхищенного взгляда. Выдержав паузу, он обвел пальцем ее плоть, и Сара застонала, мотая головой. Когда она уже была готова расплакаться от досады, он наклонился и принялся дразнить ее языком, одновременно погружая внутрь палец.

Сара судорожно схватилась за трубу, проходящую над ее головой. Перед ее глазами поплыли радужные пятна, тело словно охватило пламя. Она слышала собственные хриплые крики, но они доносились откуда-то издалека и казались чужими. На протяжении бесконечно волшебной минуты в мире не существовало ничего, кроме ее тела и шквала ощущений, которые быстро достигли пика, а потом постепенно начали угасать. Ноги, которыми она обхватила голову Кахилла, безвольно вытянулись. Он продолжал ласкать ее языком.

Поначалу неспешные ласки успокаивали ее. Сара постанывала от удовольствия, когда его ловкий язык задевал вход в ее пещеру. Но ласки не прекращались, блаженная истома начала рассеиваться, уступая место уже знакомому жару и напряжению.

— Чего ты ждешь? — возмутилась Сара, опять начиная извиваться.

— Жду, когда ты будешь готова. — Он осторожно подул на ее разгоряченную кожу, и по ней пробежали мурашки.

— Я давно готова! — Желание нарастало стремительно, ошеломляя ее.

— Еще чуть-чуть, — пробормотал он, снова погружая в нее большой палец. Потом он заменил руку губами и принялся целовать ее, высовывая язык. Влажный большой палец проскользнул еще глубже смелым, почти дерзким движением, от которого перед глазами Сары вспыхнули искры.

Она забилась в судорогах, бессознательно борясь с чрезмерно острыми ощущениями. Кахилл удерживал ее, продлевал время ее пребывания на вершине.

Наконец она задрожала и расслабилась, слыша звон в ушах и не понимая, что с ней.

— Черт! — выпалил он, передвигаясь выше. — Не могу больше!

Саре было уже все равно. Ей не хватило сил даже открыть глаза, пока Кахилл направлял орудие в ее влажное отверстие, куда начал немедленно погружаться.

Громко ахнув, Сара запрокинула голову и втянула ртом воздух. Он оказался невероятно огромным, и если бы не ее влага после двух оргазмов, проникновение могло бы причинить ей боль. Но сейчас все прошло гладко — настолько, что у нее навернулись слезы. Она плотно охватила его, он достиг глубин. С последним ударом он добрался до сокровенного уголка, вновь воспламенив в ней желание. Сара даже не подозревала, что способна испытать третий оргазм кряду, но вскоре поняла, что это возможно. Жар в ней начал нарастать, заставляя приподниматься навстречу Кахиллу.

Не давая ей сомкнуть ноги, он вонзался в нее, движимый безумной страстью. С каждым ударом она приближалась к тому моменту, когда напряжение окончательно стало невыносимым, жар — опаляющим, а нервы — натянутыми до предела. Удары его стали неистовыми, и она уже вплотную приблизилась к вершине экстаза… еще немного… совсем чуть-чуть…

Он извергся, содрогаясь всем мощным телом и словно стараясь слиться с ней. Хриплый крик вырвался из его горла, он схватил ее за бедра и с силой прижал к себе, а потом рухнул на нее. У Сары вырвался звериный вопль. Достигнуть вершины она не успела. Ей не хватило самой малости — еще одного-двух движений. Она задергала наручники.

— Сними их, — задыхаясь, потребовала она.

— Что?.. — Он не поднял головы, его била мелкая дрожь.

— Наручники! — Слова давались ей с трудом, голос звучал гортанно. Она приподнялась, пытаясь довести начатое до завершения. Он по-прежнему был твердым, находился внутри ее, но она страстно желала, чтобы он проник глубже. — Сними их!

— О Господи… Подожди хоть минуту!

— Сейчас же! — выкрикнула она, обезумев от того, что заветная цель ускользнула из-под носа. — Снимай!

— Ладно, ладно, только лежи смирно! — Кахилл придавил ее к мату, вытащил откуда-то ключ, подтянулся на руках, от чего его пенис проскользнул поглубже, и Сара вскрикнула. Перепугавшись, что он причинил ей боль, Кахилл торопливо разомкнул наручники и отстранился.

Но Сара не отпустила его. Обхватив его обеими ногами, как клещами, она вобрала его орудие в себя, как только смогла. Наконец-то! Заработав бедрами, она устремилась к вершине экстаза… ближе… еще ближе… Этот оргазм оказался мощнее предыдущих, он исторг из ее горла протяжный вопль, лишил ее возможности дышать, способности думать и видеть. Она слышала, как вскрикнул Кахилл, как он забился со стоном, прижимая ее к себе, готовый вновь излиться.

Сара не знала, что случилось потом — она или уснула или лишилась чувств. Прошло немало времени, прежде чем ей стало зябко, она ощутила покалывание жесткого мата и тяжесть мужского тела. Дыхание Кахилла уже выровнялось значит, прошло несколько минут. Вязкая влага вылилась и нее и растеклась лужицей под ягодицами.

Неужели он уснул? Сара с трудом приподняла руку, встряхнула его за плечо. Он пошевелился и уткнулся лицом в ее шею.

— О Господи… — сдавленно пробормотал он. — Раз в жизни я кончил два раза подряд. Не знаю, как я это выдержал.

Эти слова прозвучали так по-мужски, что Сара улыбнулась. Останься у нее хоть капля сил, она рассмеялась бы, но и она была полумертвой от усталости.

Еле-еле, медленно и осторожно Кахилл приподнялся и рухнул рядом с ней на бок. Перекатившись на спину, он прикрыл ладонью глаза и глубоко вздохнул. И вдруг выругался.

— Ради Бога, скажи, что ты пьешь таблетки!

— Я пью Таблетки, — послушно повторила Сара. Он издал протяжный стон.

— Черт!

На этот раз Сара все-таки слабо рассмеялась.

— Но я на самом деле пью таблетки.

Кахилл убрал ладонь и взглянул на нее одним глазом:

— Правда?

— Да.

— А ты не разыгрываешь несчастного, измученного калеку?

— Я не прочь пошутить, но не по такому поводу.

— Слава Богу! — Он попытался сесть, но не смог. — Сейчас встану.

Как бы не так! Сара знала, что ни он, ни она сейчас не удержатся на ногах.

— Ты уверен?

— Нет, — признался он и закрыл глаза.