Умереть, чтобы угодить

Глава 6

На следующее утро, подавая завтрак, Сара сообщила судье:

— Вчера мне в письме предложили работу. Должно быть, этот человек увидел передачу по телевизору.

Почему-то судья Робертс с явным подозрением принялся разглядывать свои гренки по-французски. Он даже нацепил очки и наклонился над тарелкой.

— А это что за красный порошок? — спросил он.

— Корица. В гренки по-французски положено добавлять корицу.

— Да? Врач говорит, что уровень холестерина у меня снизился на двадцать единиц. От одного поддельного бекона не мог так резко упасть. Ты что-то сделала с моей едой.

— А что можно сделать с гренками? — задала риторический вопрос Сара.

— Может, гренки тут и ни при чем. Но над остальной едой ты точно колдуешь.

Улыбнувшись, Сара поставила перед судьей тарелку с нарезанной свежей клубникой.

— Я все готовлю точно по рецептам, — жизнерадостно соврала она.

— Хм… А этот отстойный козел, который рассчитывал переманить тебя, знает, что впускает в свой дом тирана?

Сара рассмеялась:

— «Отстойный козел»? — Старик был настолько старомоден, что она не удивилась бы, услышав от него что-нибудь вроде «треклятый мерзавец». Но молодежный жаргон в устах судьи звучал так же нелепо, как рэп на ступенях Капитолия. — Кто вас этому научил?

— Внуки.

— Ясно. — У Барбары было двое детей, пятнадцати и девятнадцати лет. Сара чуть не расхохоталась, представив себе, как пятнадцатилетняя Блэр с пирсингом брови обучает почтенного судью современной брани.

— Похоже, скоро ты начнешь пичкать меня тофу, — проворчал старик, подозрительно поглядывая на гренки, но, подумав, с аппетитом принялся за них.

Поскольку кухарка уже несколько месяцев готовила ему тофу, искусно замаскированный под его излюбленные блюда, Саре пришлось отвернуться, чтобы подавить усмешку.

— Кстати, что это за штука такая — тофу?

— Творог с сывороткой или без нее. Точнее, соевый творог.

— Звучит омерзительно. — Судья придвинул к себе заменитель бекона. — Надеюсь, бекон сделан не из тофу?

— Вряд ли. По-моему, это просто поддельное мясо.

— Ну, тогда ладно.

Не будь Сара так хорошо вышколена, она непременно чмонула бы судью в седую макушку. Милый старик согласился даже на заменитель бекона, лишь бы ему не подсунули ненавистный тофу.

— И что же ты сказала тому козлу?

— Поблагодарила его за предложение, но объяснила, что меня полностью устраивает нынешняя работа.

За стеклами очков блеснули глаза.

— Говоришь, он видел тебя по телевизору?

— Наверное, иначе откуда он мог узнать про меня? Разве что от ваших друзей.

— А это не один из них? — забеспокоился судья.

— Нет, фамилия мне не знакома.

— Может, какой-нибудь молодой красавец, который уши влюбился в тебя.

Сара пренебрежительно фыркнула.

—Только законченный болван может предлагать человеку, не выяснив его квалификацию и не получив рекомендации.

— Не парься, Сара, колись давай.

На этот раз она не удержалась и рассмеялась, поскольку это выражение было целиком позаимствовано у Блэр.

— Сходи хотя бы на собеседование, — добавил судья, удивив ее.

Сара замерла:

— Это еще зачем?

— Я уже стар и долго не протяну. Для тебя это удачный шанс — наверное, он предлагает хорошие деньги.

— Верно, но это не имеет значения. Я намерена служить у вас, пока вы меня не уволите.

— Но чем больше денег, тем легче осуществить твой план…

Сара как-то рассказала судье о своей мечте взять длинный отпуск и объездить весь мир, и он с энтузиазмом отнесся к ее идее, даже принялся изучать атлас мира, называя страны, которые могли бы заинтересовать Сару.

— С планом все будет в порядке. И потом, люди важнее любых планов.

— Прости старика за назойливость, но ты молода и красива. А как же брак, семья?

— Надеюсь, все это у меня будет, но попозже. И даже если я никогда не выйду замуж, это не помешает мне радоваться жизни и выбранной работе. Я довольна собой, а это уже неплохо.

— Верно, такое встречается редко. — С мягкой улыбкой судья окинул ее взглядом. — Когда ты выйдешь замуж — заметь, я говорю «когда», а не «если», потому что в один прекрасный день ты встретишь мужчину, с которым не захочешь расставаться, — он будет каждый день на коленях благодарить Бога за такой подарок.

Саре захотелось обнять старика, но она только улыбнулась и произнесла:

— Спасибо за чудесный комплимент… А если я буду кормить его тофу?

— Он поймет, что ты заботишься о его здоровье. — С этим галантным ответом старик вновь подозрительно посмотрел на свою опустошенную тарелку.

— Клянусь вам: в тостах по-французски нет тофу.

Он облегченно вздохнул и принялся на клубнику, не требуя новых заверений. Судья был достаточно умен, чтобы сообразить, что тофу его кормят уже давно, и порадоваться хотя бы тому, что обожаемые гренки по-французски остаются прежними.

После завтрака Саре, как и следовало ожидать, позвонил один из братьев — Дэниел из Техаса.

— Привет, малышка! Передача получилась что надо — прямо как реклама. Никто из наших ребят не верит, что ты моя сестра, и все требуют познакомить их с тобой.

— Еще чего! — смеясь, отозвалась Сара.

— А почему бы и нет? Признаться, среди наших есть и тормоза, но двое-трое — классные ребята.

— Значит, при них можно упомянуть, как я горжусь своим медальоном со Сьюзен Б. Энтони? — невинным тоном Интересовалась Сара.

— Это еще зачем?

— Да просто эта тема всплывает у меня на каждом свидании.

— Слушай, я тут вспомнил, — заторопился брат. — Ма пишет, что ты свалила грабителя.

— Удар пришелся в ему в висок.

— Ого! Ничего себе удар!

— Спасибо. — Такой похвалой из уст рейнджера следовало гордиться. — Я так и думала, что вы с Ноэлем позвоните, как только получите кассету.

— Ноэль ее еще не видел. Он за границей. Пояснений Саре не потребовалось: она знала, что это означает. Ноэль кочевал между Афганистаном и Калифорнией, и только Богу и Пентагону было известно, где он сейчас. Дэниел, видимо, точно знал место пребывания брата — они постоянно поддерживали связь.

— А что у тебя? — продолжала Сара.

— Я по-прежнему в Техасе.

— Понятно. — Сара с досадой закатила глаза, зная, брат точно догадался по ее тону, что она сейчас сделала.

— И уеду отсюда, похоже, после дождичка в четверг, такого безделья и заржаветь недолго.

«После дождичка в четверг» у них в семье означало особого распоряжения». Сара не стала расспрашивать, предстоит уехать брату, зная, что он все равно ничего ей скажет.

— Родителям давно звонил?

— Вчера. У них все в порядке.

Это значило, что и родители узнали об «особом распоряжении». Сара вздохнула и приложила ладонь ко лбу. После 11 сентября во всех семьях военных прочно поселилась тревога, но Дэниел и Ноэль — кадровые офицеры, знатоки своего дела. Борьба с террористами — это не война с ее атаками и отступлениями. В нынешней войне требовались навыки служащих особых подразделений, умение наносить быстрые и точные удары и так же стремительно исчезать.

— Береги себя, смотри под ноги. — На понятном только им языке это значило: «Я люблю тебя, будь осторожен».

— И ты тоже, Энни.

Несмотря на беспокойство, Сара улыбнулась этому напоминанию о ее меткой стрельбе. С тех пор как она впервые выиграла семейное состязание, братья задразнили ее Энни Оукли[1]. Ей достались лучшие братья в мире, думала она, хотя в детстве между ними вспыхивали ссоры. В семье Сару считали сорванцом, сестра Дженнифер сурово осуждала ее выходки. Хотя Сара была намного младше братьев, это не мешало ей вместе с ними играть в футбол, увязываться за ними на рыбалку и отвечать ударами крепких кулачков на любые насмешки. Короче, с ней хватало хлопот, но ее все равно любили.

Услышав негромкий звон, указывающий на то, что входная дверь открылась, Сара взглянула на часы: ровно два. Согласно расписанию судья отправился на дневную прогулку. На обратном пути он заберет почту из ящика, потом выпьет свежесваренного кофе, сидя в библиотеке и перебирая события минувшего дня. Судья любил получать письма и даже рекламные листовки, подолгу листал каталоги. Он часто повторял, что отставка хороша уже тем, что у него появилось время на бесполезное чтение.

Сара собрала на поднос кофейную посуду. Кухарка Леона Барксдейл отвлеклась от приготовления томатного заливного.

— Уже пора?

— Почти. — Сара помедлила и сообщила: — Сегодня он спрашивал насчет тофу.

— Значит, будет выискивать его в каждом блюде? Ладно, сегодня обойдемся без тофу. Ну-ка, ну-ка… на ужин — жареная спаржа, молодой картофель, морковь и баранья отбивная. Ничего подозрительного. — Леона открыла духовку, где пеклись булочки. — А как его холестерин?

— Снизился на двадцать единиц.

Они обменялись довольными улыбками. Подсовывать полезную пищу человеку, который отвергал саму идею правильного питания, было гораздо забавнее, чем кормить той же пищей ревностного сторонника здорового образа жизни.

Услышав, что судья уже вернулся с прогулки, Сара перелила кофе в кофейник на четыре маленьких чашки — на случай если одной будет недостаточно. На подносе уже стояли тарелка с тонкими ломтиками зеленых яблок, соусник с восхитительным обезжиренным карамельным соусом, ваза с крекерами из цельной пшеницы, чтобы старику было что пожевать. Пока в доме не появилась Сара, днем он часто лакомился шоколадным печеньем или пончиками с кремом. Чтобы отучить его от пончиков, понадобилось настоящее сражение, но в глубине души Сара сочувствовала ему. Мало кто способен по своей воле отказаться от такой вкуснятины.

— Сара!

Вместо того чтобы устроиться в библиотеке, судья прошел на кухню. Сара и Леона озадаченно переглянулись, том Сара отозвалась и подошла к двери.

Помимо обычных журналов, каталогов, листовок и писем, старик держал в руках маленький сверток.

— Это прислали тебе.

Обычно он складывал почту Сары на столик в холле.

— Странно… — удивилась она. — Я ничего не заказывала.

— Обратного адреса нет. Не нравится мне это. А если бомба?

Семь лет назад одному бирмингемскому судье прислали бомбу в конверте, поэтому судья Робертс с подозрением носился к любым посылкам — особенно после обнаруженных во Флориде, Нью-Йорке и Вашингтоне писем с возбудителями сибирской язвы.

— Кому могло понадобится посылать мне бомбу? — пожала плечами Сара и понесла поднос в библиотеку. Судья последовал за ней, неся почту и посылку.

Она расставила кофейный сервиз на письменном столе судьи, но он не сел, а отложил свою почту и с сомнением уставился на странную посылку. Сара обычно вскрывала почту по вечерам, у себя в комнатах, но она почувствовала, что судья не успокоится, пока не убедится, что посылка безобидна.

— Посмотрим, что там, — предложила она и протянула руку.

К ее удивлению, судья не отдал ей посылку.

— А может, вызовем полицию?

Сара не стала смеяться. Если судья настолько встревожен, смеяться не стоит.

— Если это и вправду бомба, почему же она не сработала, когда ее бросили в ящик?

— Бомбы в конвертах устроены так, что они срабатывают только при определенном воздействии, когда вскрывают конверт.

— Давайте рассудим здраво. Кто бы мог послать мне такую посылку?

— Напрасно мы согласились на то интервью, — покачал головой судья. — Видишь, что из этого вышло?

— Сначала кто-то предлагал мне работу, а теперь мне прислали посылку. Может, бросим ее в воду?

Видимо, старик представил себе, как они вдвоем топят посылку в ванне и вызывают полицию, потому что вдруг улыбнулся и заметно расслабился.

— Похоже, я превращаюсь в параноика. Бомбу в конверте прислали бы мне, а не тебе.

— В наше время необходимо быть бдительным.

Он вздохнул:

— Ты позволишь мне вскрыть ее?

Сара закусила губу. Это ее долг — защищать судью, а наоборот. Но люди его поколения всегда считали обязанностью мужчины защищать женщин, и Сара понимала, насколько это важно для него.

— Пожалуйста, — почти умоляюще произнес он. Тронутая до глубины души, она кивнула:

— Конечно, вскрывайте.

Судья отступил подальше, развернул сверток, взял не для писем и осторожно разрезал липкую ленту, которой была заклеена коробочка, оказавшаяся внутри. Сара невольно таила дыхание, когда старик взялся за крышку коробки, не счастью, все обошлось.

Под крышкой лежал слой темной оберточной бумаги, судья приподнял бумагу, заглянул под нее, и его лицо ста озадаченным.

— Что там?

— Футляр из ювелирного магазина.

Из коробки он извлек плоскую коробочку — квадратик — стороной не более четырех дюймов. На белой поверхности коробочки было оттиснуто золотом название магазина. Судья потряс футляр возле уха, но ничего не услышал.

— Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что это не бомба, — наконец произнес он и вручил футляр Саре.

Сара подняла крышку, вынула тонкий слой ваты и увидела на бархате золотой кулон-каплю: мелкие бриллианты, окружающие большой кроваво-красный рубин. Золотая цепочка держалась в плотных зажимах.

Оба уставились на кулон. Он выглядел изысканно, но Саре и судье почему-то стало тревожно. Кто мог прислать такое дорогое украшение?

— Вещь не из дешевых… — Судья Робертс внимательно разглядывал кулон. — Я бы оценил ее в пару тысяч долларов — только приблизительно, разумеется. Рубин очень хорош.

— Но кому вздумалось послать его мне? — Сара схватила упаковочную бумагу и принялась вертеть ее в поисках обратного адреса. На пол соскользнула белая карточка. — Ага!

Наклонившись, она подняла карточку и прочла надпись на одной стороне. Вторая сторона была чистой.

— Там написано, кто прислал кулон? Сара покачала головой:

— Звучит страшновато…

Судья не видел, что написано на карточке.

— Что там?

Она подняла голову, и в ее темных глазах ясно отразились замешательство и тревога. Поколебавшись, она протянула судье карточку.

— «Маленький дар в знак моего уважения». Но кто его прислал?