Умереть, чтобы угодить

Глава 29

Очнувшись, она сразу почувствовала сильную головную боль, резкую пульсацию внутри черепа. Так вот в чем дело! Боль уложила ее в постель. Лежать было неудобно, но Сара боялась пошевелиться — каждое движение сопровождалось новым взрывом мучительных ощущений. Ее подташнивало, с каждой минутой все сильнее. Что-то случилось, но Сара никак не могла понять, что именно.

Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Но напрасно. Она перестала ориентироваться во времени и в пространстве, все вокруг пугало ее. Внезапно ощущения стали знакомыми, и она поняла, что лежит в постели. Уже лучше. У нее болит голова, она в постели. Она легла… нет, она решительно не помнила, как улеглась в постель. Последнее, что ей запомнилось… но и воспоминания ускользали от нее. Сара перестала напрягать память и провалилась в темноту и забвение.

Придя в себя в следующий раз, она решила, что у нее грипп. Иначе чем объяснить такое обилие болезненных ощущений? Сара редко болела, даже насморк не мучил ее, но серьезная болезнь вполне могла свалить ее с ног. Впервые в жизни она поняла, что имеют в виду люди, говоря, что они слишком больны, чтобы идти к врачу. Врача к ней пришлось бы вызывать.

Сара вдруг заметила, что кто-то прикасается к ее голове, осторожно тянет за волосы, смягчая боль, заглушая ее. У нее ныли руки. Она попыталась пошевелить ими, но не смогла. Испуг проник даже сквозь плотную завесу тумана в голове. Сара опять попробовала шевельнуть руками, но результат получился таким же.

— Руки… — простонала она жалким, сиплым голосом.

— Бедняжка, — послышался негромкий голос. — С тобой все будет в порядке. Разве тебе не приятно?

Ритмичное подергивание продолжалось, и Сара поняла, что кто-то расчесывает ей волосы. Ей было приятно, но она никого не просила причесывать ее. Ей хотелось поднять руки. Несмотря на головную боль тошноту, она поерзала на постели и обнаружила, что ноги тоже не слушаются ее.

В приступе паники она широко открыла глаза. Перед глазами поплыли расплывчатые пятна. Кажется, здесь мужчина… но не Кахилл, а это невозможно. Кому, кроме Кахилла, понадобилось расчесывать ей волосы?

— Сейчас принесу воды, — проворковал неизвестный. — Ты ведь хочешь пить, дорогая? Холодная чистая вода — как раз то, что надо, когда пересохло в горле. Ты спала так долго, что я уже встревожился.

Прохладная ладонь приподняла ее голову, к губам кто-то приставил стакан. Холодная вода хлынула в рот, впиталась в потрескавшиеся губы, смочила сухой язык. Желудок отяжелел, но, к счастью, ее не вырвало. Она глотала воду, пока стакан не опустел.

— Пока хватит, дорогая. Тебе очень плохо.

Видимо, да, если ее парализовало. А может, этот человек не знает, что она не может пошевелиться? Сара закрыла глаза, собираясь с силами, но поняла, что сил у нее не осталось. От слабости она чувствовала себя мягкой рыхлой массой без костей.

— Немного погодя я принесу тебе супу. Тебе необходимо хоть что-нибудь съесть. Я понятия не имел, что ты голодна. Потому тебе и стало дурно.

Сара вдруг поняла, кому принадлежит этот тихий голос.

— Мистер Денсмор?

— Да, дорогая, я рядом.

— Мне нездоровится, — прошептала она, открыла глаза и поморгала. На этот раз туман немного рассеялся, и она увидела его озабоченное лицо.

— Знаю и сожалею об этом.

— Не могу шевельнуться…

— Конечно. Я не мог допустить, чтобы ты пострадала.

— Пострадала? — Постепенно Сара выигрывала битву с туманом, с каждой секундой он отступал, предметы виделись отчетливее. Саре казалось, что она приходит в себя после наркоза — она хорошо запомнила, как в шесть лет сломала левую руку и кости совмещали под общим наркозом. Гипс она возненавидела гораздо сильнее, чем сам перелом.

— Если попытаешься уйти, — объяснил мистер Денсмор, но Сара все равно ничего не поняла.

— Но я не могу. И даже не пыталась… — Уйти? Сара вспомнила, как она попробовала встать из-за стола.

— Знаю, знаю, не волнуйся. Сохраняй спокойствие, и все будет хорошо. — По ее волосам мягко скользила щетка, — у тебя такие чудесные волосы, Сара. В целом я очень доволен тобой, вот только твоя нерешительность меня неприятно удивила. Но ты слишком многое вынесла. Думаю, со временем ты успокоишься.

Сара ничего не понимала. Успокоится? Она нахмурилась, и он разгладил ее переносицу пальцем.

— Не хмурься, не порть свою чудесную кожу. Я не ошибся: рубин был бы тебе к лицу. Но в твоих вещах я его не нашел. Почему ты его не носишь?

Рубин? Кулон с рубином?

Сара оцепенела, охваченная ужасным подозрением. Ее вновь начало подташнивать — на этот раз от страха.

— Так почему ты не носишь кулон, который я тебе прислал? — настойчиво допытывался он.

Значит, вот какой он. Тот извращенец, невидимка, присутствие которого она постоянно ощущала. Он выждал время и воспользовался случаем. А она вовсе не больна: ублюдок чем-то опоил ее, и поскольку она ничего не ела, снадобье подействовало слишком сильно.

Надо что-то ответить. Только не раздражать его. Усыпить его бдительность. «Думай! Надо чем-то оправдаться. Думай!»

— У меня аллергия… — слабо прошептала она. Щетка в ее волосах замерла.

— Дорогая, мне так жаль! — отозвался он. — Я не знал. Конечно, нельзя носить вещи, от которых у тебя сыпь. Но где кулон? Может быть, ты наденешь его хоть на минутку, показаться мне?

— В шкатулке, — объяснила Сара. — Можно еще воды?

— Ну конечно, дорогая — тебя уже перестало тошнить. — Он снова поднес к ее губам стакан, и Сара осушила его одним глотком. — Вот так. — Он бережно уложил ее голову на подушку. — А где шкатулка?

— В бунгало у Ланкфордов. Полиция опечатала дом и бунгало. Я не смогла забрать шкатулку.

Он издал раздраженный возглас.

— Теперь понимаю. Не беспокойся, дорогая, я привезу все твои вещи. С ними тебе будет здесь уютнее.

Сара опять попробовала сдвинуть с места руки и на этот раз заметила, что ее запястья чем-то обвязаны. С тошнотворной стремительностью до нее дошло: она привязана к кровати. Паника чуть не свела ее с ума. Сара едва успела напомнить себе: сдаваться нельзя, надо сосредоточиться и подумать. Тот, кто паникует, беспомощен, а ей предстоит перехитрить Тревора.

Но у нее есть одно преимущество: она знает, что он опасен, а он не подозревает, что она тоже может быть опасной.

Кахилл. Он знает, что она здесь. Рано или поздно он позвонит, захочет увидеться и поговорить. Значит, надо сохранять спокойствие, чтобы продержаться до его приезда. Нельзя раздражать Денсмора, провоцируя его на насилие. Он одержим ею, теперь она в его власти. Пока он верит в это, ей ничто не угрожает — по крайней мере, так считала Сара. Но если он решит, что она задумала побег, он придет в бешенство. В таком случае придется принимать бой.

Но сколько времени понадобится Кахиллу, чтобы заподозрить неладное и броситься на поиски? Все полицейские сбиваются с ног в поисках убийцы, им не до личной жизни. Сначала он попытается позвонить ей на сотовый, ответа не дождется и повторит попытку. Может, через несколько дней.

Нет, так долго Кахилл ждать не станет. Он слишком нетерпелив.

А пока придется действовать самой. И первым делом убедить Денсмора развязать ее.

Сара заговорила слабым, жалким голосом. Если он хочет видеть ее нежной и беспомощной, она будет такой, пока ей не представится случай отомстить ему за все.

— Мистер Денсмор…

— Да, дорогая?

— Я… мне очень стыдно, но…

— Тебе незачем стыдиться. Я здесь, чтобы заботиться о тебе.

— Мне надо в ванную… — прошептала она и вдруг поняла, что и вправду рискует опозориться. Да еще месячные…

— Это будет затруднительно…

— Кажется, меня парализовало, — дрогнувшим голосом призналась она. Пусть думает, что она не в состоянии соображать. Даже если он побоится развязать ее, то будет считать, что она приходит в себя крайне медленно.

— Ну конечно, — подтвердил он сочувственно. — Мне пришлось ограничить твою свободу, чтобы ты не пострадала. Так как же нам поступить?

Сара поерзала; желание броситься в туалет было таким острым, что она чуть не расплакалась. Ей надо убедиться, что она в состоянии ходить, надо вывести из организма отраву, которую он ей подсунул.

— Да, так и сделаем, — пробормотал он себе под нос и отвернул одеяло. Сара с облегчением увидела, что она полностью одета — Денсмор только снял с нее обувь. Ловко и быстро он развязал ее щиколотки, а потом смотал тонкую плетеную нейлоновую веревку в узел и обвязал вокруг собственной руки. Однако долгожданной свободы Сара не получила: обнаружилось, что он не развязал, а слегка ослабил веревку, чтобы она могла передвигаться семенящими шажками. Чтобы предотвратить попытку бегства, Денсмору было достаточно дернуть за веревку, и Сара грохнулась бы на пол ничком.

К тому времени как он занялся ее руками, Сара чуть не плакала.

— Извини, я прекрасно понимаю тебя, — ворковал он. — Еще несколько минут — и я отведу тебя в ванную.

— Прошу вас, скорее! — умоляла Сара, зажмуриваясь изо всех сил.

Наконец Денсмор помог ей сесть, и она сразу поняла: даже несвязанная, она способна не на многое. Лучше уж не возбуждать его подозрения, пока к ней не вернутся силы. Денсмор крепче, чем кажется на первый взгляд, если сумел в одиночку отнести ее наверх. В обмороке любой человек становится неподъемным.

Головокружение усилилось при первой же попытке встать, Сара тяжело прислонилась к Денсмору. Прикосновения к нему вызывали у нее физическую тошноту, но она тщательно скрывала ее, принимала помощь и старалась не скрипеть зубами.

Денсмор поставил ее на ноги. У нее сразу подкосились колени, тело стало тяжелым. Ему пришлось почти тащить ее до двери большой мраморной ванной.

Все туалетные принадлежности Сары уже стояли на своих местах: Денсмор сам расставил их, заодно убедился, что кулон куда-то исчез. Вожделенный пакет пристроился на полочке. Сара точно помнила, что клала туда тампоны.

Денсмор подвел ее к раковине и застыл, не зная, как быть дальше.

— Тебе… нужна помощь?

Задыхаясь, Сара прислонилась к стене:

— Пожалуй, я справлюсь сама.

Он должен оставить ее здесь одну: оконная рама не открывается, в нее вставлено плотное рифленое стекло. Ванная находится на втором этаже, потолки в доме высокие, поэтому прыгать пришлось бы с огромной высоты.

Но будь этот шанс единственным, она бы рискнула. Сара заметила, что он в растерянности оглядывается, не зная, какой из предметов в ванной может сойти за оружие или средство для побега. Значит, он ей не доверяет. Сара старательно изображала слабость.

— Ну хорошо, — наконец сказал он, — если я тебе понадоблюсь, я буду рядом.

— А вы не могли бы немного приоткрыть дверь? — попросила ока. — Чтобы сразу услышать, если я упаду?

С тонким расчетом она попросила его сделать именно то, что он и собирался, надеясь убедить, что она и не думает бежать.

Денсмор довольно улыбнулся, вышел из ванной и оставил дверь приоткрытой. Но даже если он вздумал подсматривать, Саре было все равно.

Облегчение было почти болезненным, у Сары навернулись слезы. Разыскав тампоны, она справилась заодно и со второй проблемой. Почувствовав себя гораздо лучше, но по-прежнему ощущая слабость, она доковыляла до раковины, смочила полотенце, подмылась, а потом вымыла руки и лицо. Если Денсмор глазеет на нее — его дело. Сейчас ей не до скромности.

Она напилась, жадно глотая воду из-под крана, потом осторожно побрела к двери.

— Помогите мне дойти до кровати, — жалобно попросила она.

Денсмор поспешно бросился к ней.

— Держись, — предложил он, — ах ты, бедняжка…

Он довел ее до кровати и помог лечь. Сара вся дрожала, но ничуть не притворялась, ноги не желали держать ее. Денсмор погладил ее по щеке, отвел с лица прядь волос и начал снова связывать по рукам и ногам. Когда он прикасался к ней, Саре хотелось закусить губу, но она не осмеливалась, просто лежала неподвижно, закрыв глаза. Именно таким жестом Кахилл приглаживал ее волосы, и за это она ненавидела Денсмора.

— Сейчас принесу поесть, — пообещал он и вышел, прикрыв за собой дверь.

Сара даже не попыталась проверить крепость нейлоновых веревок: мерзавец вполне мог установить в комнате скрытую камеру и микрофон. Пока ей требовалось только одно: надежно усыпить его бдительность.

Путешествие в ванную лишило ее последних сил. Глубоко вздохнув, она провалилась в темноту. Уже засыпая, она мельком подумала, что сон освежит ее.

— Сара!

Голос донесся до нее издалека, она мгновенно проснулась, но не шевелилась, делая вид, будто пробуждается постепенно.

— Сара, проснись. Я принес суп.

Она поерзала и склонила голову набок.

— Что?..

— Тебе надо поесть. Просыпайся, дорогая.

Она открыла глаза, когда он ставил поднос на тумбочку у кровати.

— Вот и хорошо. — Денсмор улыбнулся. — А как нам быть теперь? Придется покормить тебя с ложки. Сейчас подложу еще одну подушку, чтобы поднять тебе голову повыше, и расстелю салфетку.

С этими словами он приподнял Саре голову, подсунул подушку, потом накрыл ее грудь салфеткой.

— Чудесный куриный суп, — объявил он и прищелкнул языком. — Конечно, больных полагается кормить куриным супом — это прописная истина. Но он и вправду вкусный и сытный. Самые вкусные супы получаются вовсе не из красного мяса, как считают многие. Красного мяса я не ем — только курятину, индейку и рыбу.

Ему бы выступить с этой проповедью у Майло, саркастически подумала Сара, и посмотреть, что скажут слушатели. Тем временем Денсмор поднес ложку к ее губам, и она послушно открыла рот, как ребенок. Сарказм был приятен, особенно потому, что внешне она изображала кротость и покорность.

Суп и вправду оказался вкусным, и Сара заставила себя съесть все до последней капли. Надо как можно быстрее набраться сил — вскоре они ей понадобятся.

Расправившись с супом, она сонно заморгала.

— Спасибо, — пробормотала она. — Было вкусно… — и зевнула. — Простите, так хочется спать…

— Ну конечно. — Денсмор вытер ей губы и убрал салфетку. — Не буду тебе мешать. Если что-нибудь понадобится — зови, и я тоже буду иногда заглядывать к тебе. У меня для тебя приготовлен сюрприз, — лукаво добавил он.

— Какой сюрприз?

— Узнаешь, когда проснешься.

После такого известия ей расхотелось спать. Когда Денсмор удалился, она внимательно осмотрела потолок и стены, но камеры нигде не заметила. На всякий случай она решила вести себя так, словно за ней наблюдают. Дергать веревки она не стала, но принялась напрягать и расслаблять мышцы, начиная с ног и продвигаясь вверх. Так она рассчитывала побороть затяжное действие неизвестного снадобья и заодно подкачать обмякшие мускулы. Если ей представится шанс сбежать, надо быть готовой к нему.

Какого черта Сара не отвечает на звонки? Кахилл постоянно звонил ей на сотовый, считая, что каждая минута, проведенная в разлуке, осложняет их положение. Да, они занимались любовью, она согласилась подумать, посмотреть, что будет дальше, но соглашение было временным. А Кахилл жаждал постоянства.

Вчера днем она перебралась к Денсмору. Пока она устраивалась на новом месте, ей было не до разговоров по телефону. Но она не могла не заметить, что он звонил ей, причем не один раз. Ей следовало бы уже перезвонить. А сегодня он получал только сообщения о том, что «абонент временно недоступен».

Телефонный номер Денсмора не значился в списке, но найти его в полицейской базе данных было проще простого. Кахилл раздобыл эти сведения и позвонил в поместье Денсмора. И наткнулся на автоответчик, компьютерным голосом предлагающий оставить сообщение. Кахилл отозвался коротко: позвоните инспектору Кахиллу из полиции Маунтин-Брук. На такие сообщения добропорядочные граждане отзываются незамедлительно. Но Денсмор не позвонил.

Между тем перепуганная общественность требовала немедленной поимки преступника. У Кахилла не оставалось времени даже перекусить. Бесплодные попытки связаться с Сарой злили его, и, в конце концов, он, словно влюбленный подросток, решил съездить к поместью Денсмора и проверить, там ли машина Сары. Но поместье было обнесено высокой оградой с чугунными воротами.

Эта каменная стена придавала ему сходство с крепостью. Одна она обошлась в целое состояние, да еще была опутана поверху колючей проволокой, как Форт-Нокс. Видимо, мистер Денсмор высоко ценил уединение.

Кахилл снова позвонил ему, на этот раз выказывая нетерпение, потребовал, чтобы мисс Стивенс немедленно связалась с ним — ради ее же блага. Не ответить на такое сообщение мог только мертвец.

Вскоре телефон Кахилла зазвонил, он схватил трубку.

— Кахилл слушает.

— Инспектор Кахилл? — послышался негромкий, какой-то елейный и в то же время властный мужской голос. — Это Тревор Денсмор. Вы оставили два сообщения для мисс Стивенс, требуя, чтобы она связалась с вами. Сожалею, но мисс Стивенс больна и не в состоянии говорить.

— Больна? — переспросил Кахилл, мгновенно встревожившись. — Что с ней?

— Ларингит. — Денсмор деликатно кашлянул. — Поэтому она в буквальном смысле слова не в состоянии говорить. Она перезвонит через несколько дней. — И отключился прежде, чем Кахилл успел расспросить его.

Сукин сын! Ему хотелось увидеться с Сарой, но поместье выглядело неприступным: проникнуть в дом он мог или по Приглашению, или с ордером на обыск.

Сара больна? Она как-то говорила, что никогда не простужается… с какой же стати она вдруг расхворалась? Правда, стресс ослабляет иммунную систему, но чтобы так быстро? Буквально на следующий день? Черт. Или она избегает его.

Нет, только не Сара. Она не стала бы избегать его, она предпочла бы объясниться напрямую. Даже если у нее действительно ларингит, она могла бы что-нибудь прохрипеть в трубку.

Кахилла не покидало ощущение, что Денсмор лжет. Сам Кахилл не был знаком с ним, но Саре он нравился, по крайней мере, она согласилась работать у него. И все-таки Кахилла терзали сомнения. Зачем Денсмору понадобилось лгать? Никаких причин не находилось, и от этого Кахиллу стало еще тревожнее. Нет, причины наверняка были, только он их не знал.

Так или иначе, если Сара в ближайшее время не свяжется с ним, он проведает ее — даже если придется перелезать через стену. Скорее всего, его арестуют за вторжение на частную территорию, зато он убедится, что с ней все в порядке.

Сара снова проснулась с головной болью — еще сильнее, чем перед сном. Отвратительный туман опять стоял перед глазами, мысли путались, но на этот раз Сара помнила, что произошло. Денсмор опять чем-то усыпил ее. Что-то подмешал в суп.

Но зачем? Ведь она связана и беспомощна.

Она лежала неподвижно, борясь с сонливостью и проигрывая эту битву. Нет, так больше продолжаться не может. Нельзя позволить себе терять силы, отказываясь от еды и питья, но если она все время будет валяться без сознания, ей отсюда не убежать.

Она вдруг поняла, что ей слишком холодно, поерзала, но укрыть одеялом плечи не смогла. Прохладный воздух овевал ее голые…

Внезапно она замерла, осознав, что произошло. Денсмор раздел ее. Она лежала обнаженная.