Услуги по-соседски

Глава 23

Ася

Пятница. День «Х».

Стоит ли говорить о том, что я нервничаю? Я тысячу лет не была на свиданиях.

Нет, с Бобиком мы часто ходили в кино или же ужинать в наш любимый итальянский ресторанчик, но когда вы в отношениях свидания совсем другие, согласитесь.

Нет этого сладостного предвкушения, вместо красивых туфель выбираешь удобные кроссовки, вместо платья — джинсы. С Мишей все именно таким и было. Удобным и практичным.

С вечера среды я потеряла покой. Не то чтобы наше общение с Севой изменилось… Вовсе нет, но чувствуется как градус накаляется. Шутки балансируют на грани приличия. Ладно, у Амурского они всегда за гранью всякого приличия. Это я скорее про себя. Когда мы созваниваемся, меня охватывает трепет. Мне нравится, что он всегда говорит прямо о своих чувствах. Мне не приходится гадать, что у него на уме. А это, уж поверьте человеку которому два раза изменили, очень важно.

Два часа назад Амурский позвонил и сказал, что в девять вечера за мной зайдёт. Приехав домой, я начала наводить марафет. Уверена, надень я спортивный костюм, Амурский бы даже и не заметил, но мне хотелось сегодня блистать. Хотелось, чтобы он смотрел на меня с восхищением, как тогда на свадьбе. Что ни говори, а мужчины любят глазами, а мы — женщины любим внимание.

Я надела шелковую миди юбку цвета серебра, белую водолазку на одно плечо, сапоги на каблуках и пальто. Волосы выпрямила, голубые глаза подчеркнула темными тенями, а на губы нанесла блеск.

Помню, когда собиралась на первое свидание с Бобиком, переживала, чтобы не выглядеть слишком нарядной, чтоб, мол, он не подумал, что я наряжалась. Сейчас я даже и не собираюсь скрывать, что наряжаюсь для Амурского.

Пока складываю в клатч своё барахло, задумываюсь о том, что я впервые иду именно на «свидание». Вы заметили, что это слово куда-то исчезло? Вас зовут на кофе, встречу, прогуляться, но на само «свидание» крайне редко. Люди словно бояться этого слова, или же боятся ответственности, что оно в себе несёт. А вот Амурский не боится!

Когда раздается звонок, я уже стою полностью одетая.

Ну была не была, Горошек!

Подмигнув себе в зеркале, поворачиваю замок и открываю дверь.

— Ух ты! Это все для меня? — пожирая меня глазами, восхищенно присвистывает мой сосед.

— Если будешь себя хорошо вести, — кокетливо отвечаю, перекидывая волосы через плечо, тем самым обнажая его.

— Что включает в себя хорошее поведение? — облизнув губы, лукаво выгибает бровь.

— Мы слушаем мою музыку, — загибаю первый палец, на что Амурский издаёт мученический стон. — Ведешь себя прилично, — загибаю второй палец.

— То есть, ты так вырядилась, чтобы я вёл себя прилично? — возмущенно восклицает. — Да ты смерти моей хочешь, пампушка!

— И третье: ты не называешь меня пампушкой, — припечатываю, загибая третий палец.

— К черту правила! — рывком Сева притягивает меня к своей груди, наклоняет голову, проникновенно вглядываясь в мои глаза, и целует в щеку, говоря, — я соскучился.

Сердце бросается вскачь от его близости, от запаха, уже ставшего мне родным. Уверена, мое давление сейчас двести двадцать, а пульс сто двадцать. Когда я стала так остро на него реагировать? Мы же не в школе, в конце концов!

— Я тоже соскучилась, — сглотнув, выдавливаю из себя.

Амурский словно с цепи срывается. Жадно накидывается на мой рот своими губами. Я только ахаю, как хитрый гад уже проскальзывает языком в рот, даря мне более откровенную ласку. Когда дыхания заканчивается, Сева с неохотой отрывается от меня. Чмокает в губы и берет за руку.

— Может, к черту это свидание? — мурлычет, точно кот.

— Предлагаешь разойтись по домам? — совершенно невинно интересуюсь.

— Так быстро ты от меня не отделаешься, пампушка! — хмыкает и тащит меня к лифту.

В лифте поворачиваюсь к зеркалу и недовольно морщусь.

Весь блеск размазал, гаденыш!

Поправив растрепанные волосы, открываю клатч и копаюсь в нем. Достав блеск, открываю и подношу к губам.

— Я бы не советовал, — довольно ухмыляясь, подмигивает Сева в отражении зеркала.

И вот накрасить бы назло, так все равно сотрется! К тому же, кого я обманываю? Разве мне не приятны поцелуи Севы? Разве я их не хочу? В конце концов, я не сопливая девчонка!

Хмыкнув, закидываю блеск обратно в клатч.

Поздно строить из себя невинность, Горошек. Ты уже не на выпускном.

Интересно, а Амурский помнит с кем целовался? Он, разумеется, не подарил мне первый поцелуй. И даже второй. Однако он был моей первой влюбленностью. Можно, конечно, сказать, что этот миг был наполнен волшебством и прочей романтической лабудой, но мы были в стельку.

Пожалуй, впервые в жизни я так надралась. Мама до сих пор вспоминает, при любом удобном (и не особо) случае. А чего она еще ожидала? Запретный плод сладок. Не то чтобы я много выпила. Давайте начистоту, моему не привыкшему юному организму хватило несколько бокалов шампанского, чтобы опьянеть.

Как сейчас помню, я вышла подышать свежим воздухом, а там стоял Амурский в компании нескольких девчонок и парней. Знаете, этих «крутых» ребят? Они есть в каждом классе, в каждой школе. Я в их число никогда не входила. Куда там тихой и скромной заучке Горошек…

— Перебрала, Горошек? — спросила Света Потапова. — Надо же, а такая скромница! — подтрунивала она надо мной.

— За собой следи, — грубо ответила я.

— Ты сегодня прямо в ударе! Такую речь произнесла, я впечатлен! — вдруг заговорил со мной Сева.

— Интересно, а чем она еще может впечатлить? — погано ухмыляясь, вставил свои пять копеек Коля Устинов.

— Да чем она может впечатлить! — рассмеялась Надя, подружка Светы. — Она наверное даже и не целованная!

Все они заливались хохотом. Их мерзкий гогот отдавался пульсирующей болью в голове. Мне вдруг стало невероятно обидно, потому что все что они говорили было неправдой.

— Горошек, а хочешь я тебя поцелую? — пялясь на мою грудь, спросил Устинов. — Я не прочь поддержаться за твои сис…

— Захлопнись, Ус! — рявкнул Сева.

Не знаю, смеялся ли он со всеми, но не выглядел особенно веселым.

— Иди обратно в ресторан, Горошек, — приказным тоном отрезал.

Признаться, для семнадцатилетнего юноши он был довольно властным.

— Не хочу! — неожиданно прорезался у меня голос. — И вообще-то я целовалась, поэтому вряд ли ты меня чему-нибудь новому научишь, Устинов!

— Да ладно? Может, тогда ты меня научишь? — глаза Коли азартно загорелись, и я тут же пожалела о своих словах.

— Ты меня не привлекаешь, — пошла на попятную я.

— А кто привлекает? Амурский?

— Ус… — Сева злился. Тогда я подумала, что он просто был мне не рад.

Покраснев, я молчала, точно в рот воды набрала. Девчонки кидали на меня высокомерные взгляды, мол, что эта заучка вообще может.

— Все понятно, Горошек! Тебе обратно в песочницу нужно, а не аттестат получать, — задиристо кинул Устинов.

Это, пожалуй, и стало последней каплей. Я притянула Амурского за грудь и буквально впилась в него губами. Он опешил. Даже глаза не закрыл, когда я его поцеловала. И вот, когда я уже разочарованная хотела отстраниться, а потом пойти и утопиться в пруду, он вдруг перехватил инициативу на себя. Ребята заулюлюкали. Поцелуй длился недолго, но и этого хватило, чтобы я мигом протрезвела.

— Ася, ты тут? — вздрогнув, смотрю на озадаченного Севу.

— Что?

— Ты стояла и не двигалась. Мы приехали. Ты в порядке? — Амурский обеспокоено вглядывается в мое лицо, сжимая руку.

— Да, все хорошо, — киваю, улыбаясь.

Должно быть, я слишком сильно погрузилась в воспоминания. Надо же, а ведь когда-то я мечтала, чтобы Сева повёл меня на свидание! И как теперь не верить в то, что мечты сбываются? Пусть и тогда, когда ты об этом забываешь.

— Молодые люди, вы долго в лифте толпится будете? — раздается со стороны недовольный голос.

— Извините, — бормочу, выходя.

По дороге в ресторан мы с Севой много болтаем. О моей работе, о его играх, и обо всем на свете. На фоне играет моя музыка, пусть Амурский и ворчит, но думаю в глубине души ему нравятся такие песни. О чем я ему собственно и сообщаю, на что в ответ получаю:

— Мне просто нравится тебя радовать, пампушка.

— И, будь я проклята, если после этих слов не расцветаю!

Мы приезжаем в шикарный ресторан «Облака». Пожалуй, самый престижный в нашем городке. Он расположен на самом последнем этаже бизнес-центра. Отсюда открывается замечательный вид на заснеженный город. Я в нем не была ни разу. Во-первых, не скажу, что я завсегдатай ресторанов, а во-вторых, очередь здесь на месяц вперёд.

— Как тебе удалось заказать здесь столик? — когда Сева услужливо отодвигает мне стул, интересуюсь.

— Хозяин ресторана болеет за нашу команду, — просто отвечает, присаживаясь аккурат напротив меня.

Вероятно, когда ты знаменит жизнь действительно в некоторых аспектах проще. Вряд ли Амурского не пропустят в клуб, прийди он даже в спортивном костюме. Он в любом случае будет почетным гостем. Ему везде рады. Особенно, всякие хостес, что строят ему глазки. Ладно, пока одна хостес.

Мы сидим у самого окна, ночной город раскинулся перед нами, как на ладони. Люди и машины отсюда кажутся такими крошечными, точно игрушечные.

— Мне казалось, что ты придумаешь что-то оригинальное.

— А стоило? — выгибает вопросительно бровь. — Что бы ты предпочла? Парк аттракционов? Пикник? Театр?

— Точно нет, — морщусь. — Я рада, что ты выбрал ресторан. Для меня главное не место, а компания.

— Для меня тоже, — мягко улыбается Сева.

Конечно, это не самое оригинальное свидание, но мне и не нужна оригинальность. Меня не впечатлить аттракционами, а театр я не люблю.

Когда подходит официант, Сева заказывает вино с каким-то пафосным названием, стейк и картошку. Я уже хочу попросить только салат, но ловлю на себе предупреждающий взгляд Амурского. Он выжидательно на меня смотрит.

— Можно, пожалуйста, стейк рибай и цезарь.

— Конечно, — официант записывает заказ и спрашивает, — что-нибудь еще?

— Горошек, будешь еще что-нибудь? — спрашивает Сева, на что я качаю головой. — Пока все, спасибо.

Официант удаляется, а я опять ловлю на нас с Амурским любопытный взгляд хостес.

Серьезно? Мне повесить на него табличку «занято»? Почему она так пялится на него? Может, одна из многочисленных «зай»? Вряд ли, по Севе не скажешь, что он ее знает. Во всяком случае, он и глазом не повёл, когда ее увидел.

— Знаешь, я думала, что ты позовёшь меня к себе и будешь готовить, — говорю, переводя взгляд на моего спутника.

Именно, моего. Вы не ослышались. К демону всяких «заек»!

— Это я приготовил на следующее свидание, — игриво подмигивает, улыбаясь.

— То есть ты считаешь, что оно будет?

— Непременно, — в его голосе нет ни капли сомнения.

— Ты слишком уверен в себе.

— Именно поэтому ты на свидании со мной, а не с кем-то другим.

Ладно, в этом есть доля правды. В нем действительно есть эта дерзкая уверенность, что меня (и ещё сотни женщин) привлекает. Если бы Амурский жевал сопли и невнятно бормочал себе под нос, вряд ли бы я пошла с ним даже на «кофе».

Нам приносят блюда, и, пожалуй, лучшего стейка я в жизни не пробовала. Клянусь, я готова сочинить оду повару, настолько это вкусно. Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок… Может, я и не мужчина, но мое сердце определенно точно покорено.

— Лучше тех листьев, что ты ешь, правда? — по-доброму усмехается Сева, на что я закатываю глаза.

— У тебя странное желание меня постоянно накормить, — замечаю, поднимая бокал.

— Почему же странное? — хмыкает, откладывает вилку и берет стакан с соком. — Вполне естественное. Мужчина хочет, чтобы его женщина была сыта, обогрета и довольна.

— Но я не твоя женщина.

Сева по-птичьи наклоняет голову, хитро прищуриваясь, и совершенно невозмутимо заявляет:

— Это пока, — приподнимает стакан, чокается со мной, говоря, — выпьем за это!

И что удивительно, я пью.

Весь вечер мы беседуем с Амурским, подначиваем друг друга, вспоминаем былые времена…

— А помнишь, Устинова? — вдруг спрашивает.

— Конечно, помню, — состроив кислую мину, отвечаю.

— Женился. И знаешь на ком? На Светке Потаповой!

— Постой, — озадаченно на него гляжу, — разве это не твоя девушка была?

— Ну не то чтобы совсем девушка, — легкомысленно пожимает плечами. — Мы были подростками, о каких отношениях можно говорить.

— Между прочим, Артёмова и Щеглов до сих пор вместе, — не удерживаюсь от шпильки. — Свадьбу сыграли сразу после того, как дипломы получили, а недавно у них девочка родилась. Так что, Амурский, не суди по себе!

— Это большая редкость. Сколько у нас пар в школе было? И сколько из них остались вместе? Это исключение, а не правило.

А вот с этим поспорить сложно. Первая любовь сопровождается надеждами, мечтами, которые часто разбиваются о суровую действительность. Люди взрослеют, юношеский максимализм сменяется холодным цинизмом. Сколько таких, которые верили в «вечную любовь до гроба», а потом были преданными? Да что там говорить… И я в их числе.

Любовь… Как много в этом слове, а по сути и она не вечна. Так может, к черту вечность? Может, стоить жить здесь и сейчас? Люди любят друг друга, потом расстаются, находят других людей и снова любят.

— Ты прав, Сева, — грустно вздыхаю. — Но разве ты в школе не влюблялся?

Пожалуй, в школьные года за ответ на этот вопрос я бы продала почку.

— Мне нравилась одна девчонка, — робко улыбается, кидая на меня теплый взгляд из-под ресниц, — но я был юн и глуп. Вряд ли бы из этого вышло что-то путное.

— Ты был отвратительным, — дразняще кидаю, усмехаясь.

— А ты, Горошек? В кого была влюблена ты? — Сева на меня смотрит с таким живым любопытством, что на секунду мне хочется ему признаться, но всего лишь на секунду.

— Мне тоже кое-кто был симпатичен, но ты его не знаешь, — деликатно ухожу от ответа.

Сева хмыкает, а затем вдруг впивается глазами в кого-то слева от меня. Его лицо мрачнеет. Снова взглянув на меня, он поджимает губы.

— Что такое?

— Ничего, — напряженно отвечает.

Разумеется. Именно от «ничего» он выглядит, как бешеный пёс. Интересно, если я скажу «фас», он накинется на бедного лысого мужчину, которого собственно и сверлит глазами?

— Ответь мне, — требовательным тоном произношу.

Амурский кусает губы, хмуря брови. Я буквально вижу, как в его голове идёт борьба. Выжидательно на него смотрю, чтобы он понял что не отвертится. Вздохнув, он выпаливает:

— Ты без лифчика!

И что? Это запрещено законом? Я целый вечер так перед ним сижу, а он заметил только сейчас? Должна заметить, это обидно!

— Под эту водолазку его не надевают.

— Ужасная водолазка, — ворчит точно старый дед. Наступает неловкая пауза. — В смысле, красивая. И ты красивая… Уф! — откидывается на стул и трёт своё лицо. — Я имел ввиду, что на тебя все пялятся. — Он делает паузу, после чего добавляет: — на твою грудь.

— Ты ревнуешь? — изумленно распахиваю глаза, догадавшись, что стало причиной такой резкой смены настроения.

— Да, я ревную, — цедит, крепко сжимая челюсти.

Протянув руку через стол, хватаю его за запястье и нежно поглаживаю, говоря:

— Я здесь с тобой, а не с кем-то другим.

— Я знаю, Ася, — он перехватывает мои руки и сжимает их в своих. — И все же, это меня бесит. Мне хочется вырвать их глаза из глазниц.

— Знаешь, говорят, что ревнуют неуверенные в себе мужчины, — игриво бросаю. — Никогда бы не подумала, что ты такой.

— Ты растоптала мою уверенность своими отказами, Горошек.

— Недавно ты говорил, что уверен в себе, и что мне это нравится.

— Я становлюсь безумным, что сказать. Видишь, что ты со мной сделала?

Мы взрываемся хохотом, привлекая внимание остальных посетителей и персонала, но какое это имеет значение? Особенно, когда Сева бережно держит мои руки в своих, а между нами летают искры.

По пути домой Сева не отпускают мою ладонь, а ещё он все время меня касается. То по талии проведёт рукой, то волосы поправит, то «случайно» заденет мои нижние девяносто, которые вообще не девяносто. В конце концов, когда мы заходим в лифт я сплошной комок нервов.

Поцелует ли он меня на прощанье?

Наверняка, а вот зайдёт ли?

Захочет зайти?

Знаю-знаю, есть это проклятое правило трёх свиданий, но кому это надо? Мы взрослые люди.

Ага, именно поэтому я нервничаю, как первоклассница, читающая стих перед всем классом. Помните это чувство? Согласитесь, ужасный стресс.

— Спасибо тебе за этот вечер, — ласково улыбнувшись, произношу.

— Это прощание? — поворачивается ко мне всей своей внушительной фигурой.

Сглотнув, набираю в лёгкие побольше воздуха и судорожно выдыхаю, сосредоточенно думая над ответом. Как назло в голове — пустота. Мой мозг отказывается работать. Вероятно, потому что мое тело слишком остро реагирует на каждое движение Севы.

К моему облегчению, лифт останавливается и двери раздвигаются. Не знаю, чувствую ли я облегчение или же напротив огорчение.

Выхожу из лифта, поворачиваюсь к Севе, чтобы все-таки попрощаться и соблюсти приличия, но он решительно надвигается на меня. Я отступаю до тех пор, пока не упираюсь спиной в стену.

— Не умеешь ты прощаться, пампушка, — шепчет мне в губы, прежде чем затянуть в долгий поцелуй.

Сперва мы целуемся нежно, робко, но с каждым ударом сердца поцелуй набирает обороты. Рука Амурского запутывается в моих волосах, а сама я цепляюсь за его плечи, словно за спасательный круг.

Страсть движет нашими телами, и затмевает разум. Мы перестаем контролировать себя. В какой-то момент, я оказываюсь сидящей у Севы на бёдрах, как тогда в его квартире. Только в этот раз мне не прилетит клюшкой по голове. Все по-серьезному.

— Ключи, — рвано выдыхаю, когда Сева прокладывает дорожку мокрых поцелуев от лица к шее.

— Ты уверена? — останавливается и серьезно спрашивает, заглядывая с надеждой в мои глаза.

А знаете? В пекло это правило трёх свиданий!

Уверена ли я, что хочу его? Конечно! Зачем тянуть? Кому от этого легче?

— Да, — твёрдо отвечаю.

Сева кивает и отстраняется от меня, а я начинаю суматошно искать ключи в клатче.

— Да где же они… — ворчу себе под нос.

Наконец, найдя ключи, дрожащими пальцами открываю дверь и толкаю. Я даже не успеваю войти, как Сева подхватывает меня на руки. Дверь за нами хлопает, в полной темноте Амурский скидывает обувь и несет меня вглубь квартиры.

— Что за чертовщина? — резко он останавливается.

— Что такое? — беспокойно ворочусь у него на руках.

— Мокро.

— Мокро? — недоуменно переспрашиваю.

— Да, на полу мокро.

Какого…

Амурский аккуратно ставит меня на пол, а затем включает свет.

Проклятье!

Моя квартира похожа на поле после битвы! С потолка капает вода, а мебель, похоже, собирается отправиться в плавание! Меня, черт побери, затопил мой сосед сверху, который собственно стоит напротив меня с самым несчастным видом в мире.