Уведу родного мужа

Глава 23 Последняя встреча с любимым мужем

Мир, как это ни странно, все еще продолжал существовать в своем прежнем виде к тому моменту, когда я наконец сумела обратить на него внимание.

Обнаружила это я одновременно с тем, что мы с Фрэдом сидим в машине возле моего подъезда, что Фрэд только что завершил какой-то разговор по мобильному, смысл которого ускользнул от меня целиком и полностью.

— Лизочка, — нежно проворковал мой телохранитель, — скажи, пожалуйста, ты в состоянии идти? Можешь сама подняться наверх, войти в свою квартиру и никуда оттуда не выходить, пока я не вернусь?

— Нет! — произнесла я твердо, имея в виду, что без меня он никуда не пойдет и уж тем более не поедет. Но на сей раз проницательность Федору Степановичу, видимо, изменила. Потому что он, тут же выскочив из машины, обошел ее кругом, открыл мою дверцу, и в следующую секунду я оказалась у него на руках. Если дело и дальше так пойдет, у меня выработается идиотская привычка подниматься на свой этаж исключительно в его объятиях! Поскольку продолжалось это, если вы заметили, буквально с момента нашего знакомства.

— Ты что?! — попробовала я воспрепятствовать телохранителю, но было поздно, поскольку вознес он меня молниеносно и мы уже входили в квартиру… И первое, что я увидела и услышала, заставило меня тут же отвлечься от возмутительного поведения Фрэда. Потому что услышала я донельзя фальшивое пение Таньки. Наряженная в новую юбку, она уже была готова выйти из дома. Танькина физиономия сияла, светилась и переливалась всеми доступными ей оттенками радости и счастья…

По-моему, в последний раз подобные переливы я видела на Татьянином лице около двух лет назад, когда все-таки прорвалась на секундочку в ресторан «Русская песня» и, прежде чем ушлый охранник вытолкал меня на улицу, успела разглядеть тающую от любви Вилькину невесту…

Поинтересоваться, в чем дело, я не успела, потому что Танька и сама на меня набросилась, делая вид, что не замечает Фрэда.

— Отец согласился со мной встретиться и обсудить ситуацию! — радостно заорала моя подруга, едва телохранитель поставил меня на ноги. — Так что я надеюсь его упросить оставить мне машину, а то и новую купить… Вот увидишь!.. А квартира эта после покойника мне и самой не нужна, пусть он ее продает, а мне другую покупает… А?..

Никаких сомнений в том, что лично Татьяне удастся сделать со своим папашкой то, что не удалось по телефону, и даже больше, у меня не было. Уж если прокурор, прославившийся своей принципиальностью и тем, что никогда не отменяет собственных, в том числе ошибочных, решений, согласился повидаться с опальной Танькой, следовательно, она и впрямь его единственная ахиллесова пята… Что ж, хоть в чем-то наш дядя Витя остался похожим на человека!

В этот момент за моей спиной хлопнула входная дверь, и, обернувшись, я убедилась, что подлый телохранитель покинул место своей службы, предварительно не согласовав это со мной…

— Танька! — заорала я таким голосом, что отплясывающая вокруг меня танец радостной встречи любимой хозяйки Варька немедленно поджала хвост и шариком укатилась под тахту.

— Ты че?! — Подружка тоже испугалась и перестала переливаться. — Ты че орешь, Лиз?!

— Молчи! — прошипела я. — Говоришь, машина пока у тебя?

— Ну!.. Я ж тебе рассказываю…

— Молчи!.. Сейчас же едем в Куницыно!

— К-куда?.. — обалдела Танька, но быстро пришла в себя и завизжала: — К этой ведьме?! Никогда!!!

— Слушай меня внимательно, — закричала я так, что Танька поняла: снова стряслось что-то ужасное. — Дача по-прежнему Шуркина с… С Ларисой…

Труднее всего мне далось Ларкино имя. Танька открыла рот от удивления, потом закрыла его, лязгнув зубами. И, почти зажмурившись от страха и волнения, я произнесла остальное:

— Вилька сидит там, у них на даче. Он у Ларки. И думаю, это было никакое не отравление, а то, что мы поняли с самого начала… От него…

Я наконец посмотрела на Татьянину вытянувшуюся физиономию и, вновь неожиданно для себя, возрыдала… Но тут же взяла себя в руки. А потом и Таньку взяла за руку и потащила в прихожую.

Она шла за мной, как сомнамбула. Или как человек, внезапно увидевший привидение и не верящий своим собственным глазам. Но до нее вообще всегда все доходило дольше, чем до нас с Ларкой… Ларкой… Имя любимой подруги звучало в моем мозгу перекатами, наподобие эха. Наверное, потому, что я наконец произнесла все вслух, а до этого только мысленно сходила с ума, не в силах понять и осознать… И пытаясь из последних сил доказать себе, что Вилька и Лариска не преступники.

Еще мне показалось, что к Танькиной машине мы шли минимум час, а вовсе не считанные минуты. К реальности меня вернула она же.

— А как же отец? — вдруг вспомнила она, уже садясь в машину. — Он же меня ждет!.. Ой, Лизочка, а ты вообще серьезно?.. Ерунда какая-то выходит… Не поеду я никуда! Папа не простит, если…

— Замолчи! Еще как поедешь! — заверила я Татьяну. — А иначе выгоню тебя к чертовой матери, будешь жить в своей трупарне!

Танька вся съежилась и сделала попытку еще раз открыть рот, но я ее пресекла.

— Твой отец, — пояснила я, — если мы отыщем наконец Вильяма, только спасибо тебе скажет… Может быть, даже и мне тоже… Пойми, если Вилька жив, он там… Женщина, о которой рассказывала Эльвира, оказалась нашей… Словом, Ларисой…

— Ты хочешь сказать… — отчего-то шепотом начала Татьяна.

— Я ничего не хочу сказать! — рявкнула я. — Я проверить хочу, правда это или нет, ясно?! А ты, что ли, не хочешь? В конце концов, он не только мой муж, но и твой тоже, тупица ты эдакая!..

— Бывший… — прошептала Татьяна и завела машину.

Спустя несколько минут мы уже мчались по каким-то длинным и извилистым переулкам, направляясь кратчайшей дорогой к Волжскому шоссе.

Татьяна, видимо научившись этому от нас с Фрэдом, неожиданно приступила к самому настоящему допросу. И вела его с профессиональным занудством вплоть до поворота на Куницыно.

— Ну, что я тебе, дурище, говорила? — ядовито спросила Танька. — Всю жизнь тебе пытаюсь втолковать, что твоя обожаемая Ларочка еще та сволочь… Всегда такой была, еще в школе. А ты не верила, вот и получай теперь по полной программе! Вот только не понятно, почему я-то вместе с тобой страдаю!

— Да?! — немедленно взорвалась я. — Неужели и впрямь не понятно? Может, тогда напряжешь для разнообразия мозги и перечислишь мне десять признаков, отличающих тебя от Ларки?.. Разумеется, если про нее и Вильку все правда, а не просто идиотское стечение случайностей и нелепостей!

Припарковались мы, не доезжая до Шурочкиного гнезда. А дальше пошли пешком, причем Татьяна, к моему раздражению, почему-то двигалась перебежками от дерева к дереву, как партизан.

— Ты можешь идти нормально?! — окликнула я подружку. — На нас вон уже бабка какая-то вылупилась, как на ненормальных… Хочешь, чтобы какой-нибудь мнительный пенсионер милицию вызвал, что ли?

— Н-нет… — прошептала Танька и густо покраснела. — Я не знаю, почему так иду, просто не могу по-другому — и все тут!

К счастью, мы уже дошли до дома Ларки и ее сестры и стояли почти рядом с утопающей в зелени дачей. На вид гнездышко выглядело воплощением тишины и мира во всем мире. Увы, жизнь уже сумела меня научить простой истине, гласящей, что форма, вопреки утверждениям марксистско-ленинской философии, далеко не всегда соответствует содержанию. А точнее — и вовсе крайне редко… Поэтому, оставив снова задрожавшую от страха Татьяну на страже напротив калитки, я мужественно двинулась на территорию, принадлежащую коварным сестрицам.

Усаживая Таньку поудобнее в кустах, буйно цветущих у ограды соседского дворца, я поклялась себе в случае обнаружения Вильки собственноручно привести его сюда. Как выяснилось, Танька оказалась уже третьим после меня и Фрэда человеком, жаждущим лично взглянуть в его прекрасные глаза… Что ж, тоже имеет право!

Звонить в дверь я, конечно, не стала. Вместо этого, вспомнив, каким образом в прошлый раз просочилась на территорию дачи моя Варька, я воспользовалась ее способом. Благо прутья кованой ограды отстояли друг от друга не так уж близко.

В саду по-прежнему было тихо. Даже собаки — наверняка родные сестры и братья моей псинки — и те никак не среагировали на злостное нарушение закона о частных владениях. Скорее всего, Варькиных родственников сморила жара, и они спали… Тем не менее царившая тут тишина мне чем-то не понравилась… Решив, что напряженной она мне кажется от страха, а чьи-то недоброжелательные взгляды из-за каждого куста мерещатся от чувства вины за нарушение Гражданского кодекса РФ, я в очередной раз взяла себя в руки и осторожно двинулась вперед — к дому, стараясь не попадать на участки, которые хорошо просматриваются из окон. Входная дверь была крепко-накрепко заперта.

…И вот тут-то даже мои закаленные нервы не выдержали, и я, нарушая зловещую тишину, начала что есть силы барабанить в крепкие дубовые доски, вначале только руками, а потом и ногами. Дом словно вымер и производил впечатление морга во время обеденного перерыва. Но я — я всей шкурой чувствовала, что там, за запертой дверью, кто-то есть!..

— Шура, Ларка! — заорала я что было мочи. — Немедленно откройте, я знаю, что вы там… Это я, Лиза!..

Тут я наконец увидела под самым своим носом красивый бронзовый молоток на цепочке, со всей очевидностью предназначенный для стучания в дверь, и немедленно им воспользовалась… Лишь после этого мои предчувствия оправдались.

— Кто там?! — рявкнуло явно через микрофон, прямо у меня над ухом.

Взвизгнув от неожиданности, я уже не знаю в который раз взяла себя в руки и тоже рявкнула:

— Это Лиза, откройте мне немедленно!!!

В двери что-то щелкнуло, скрипнуло, и дверь приоткрылась. Щель была узкая, но остановить меня уже не могло ничто! В следующую секунду, сама не знаю как, но я уже стояла в знакомом по Танькиному истеричному описанию холле с ширмой — в двух шагах от не ожидавшей, видимо, от меня подобной прыти и потому испуганной Шурочки… Вид у знаменитости был самый что ни на есть бледный и жалкий, с расширившимися глазами и трясущимися бледными губами.

— Лиза?.. — пробормотала она и попыталась приветливо улыбнуться. Но ей явно не хватило каких-то деталей, потому что улыбочка получилась просто омерзительная и насквозь фальшивая. Так же как и голос великой психологини, которым она попробовала продолжить свою бездарную игру: — Какая приятная неожиданность… Ты к Ларочке?.. А она спит…

После грохота, который я только что тут устроила, спать мог лишь глухонемой от рождения. Стоило ли поддерживать этот самодеятельный спектакль? Я, глядя Шурочке прямо в глаза, отчеканила:

— Мне нужен Вильям. Немедленно. Я знаю, что он здесь, я вообще все знаю! И если ты думаешь со мной разделаться так же, как вы разделались с Любочкой Вышинской, — знай, меня на улице ждет еще одна его жена… Ясно?!

Дело в том, что, едва увидев Ларкину сестрицу, я действительно поняла, что наши ужасные предположения об истинной сути происходящего — никакие не предположения, а самая настоящая правда… Так что, говоря все это рыжей ведьме, я не лгала: я действительно знала, что это так! И с совершенной уверенностью чувствовала, что наш с Танькой муж, как это ни ужасно, — где-то совсем рядом…

Моя собеседница между тем оказалась упрямой и глупой.

— Господи, Лизочка, о чем это ты? — Ее мохнатые брови взлетели вверх в тщательно разыгранном изумлении. — Какой Вильям? Да еще тут, у нас, в тишине и спокойствии?..

— Ты прекрасно знаешь какой! — возмущенно заорала я, глядя на лестницу, ведущую из этого безвкусно обставленного холла наверх. И только хотела добавить что-нибудь особо ядовитое относительно здешней тишины, как в одну секунду покой этого гнездышка был нарушен.

Во все еще приоткрытую дверь, прямехонько из-за моей спины, грянул ужасный по силе громкости голос.

— Внимание! — трещало позади меня. — Всем руки за голову и выходить по одному, дом окружен!

И снова:

— Внимание! Дом окружен, всем находящимся внутри предлагается покинуть помещение…

Вот когда я на собственной шкуре ощутила, что такое настоящий ужас. Но достичь внезапного остолбенения у меня, к несчастью, не получилось: в тот момент, когда я потрясенно повернулась к открытой двери, откуда-то сверху и слева, как я успела заметить боковым зрением, то есть со стороны лестницы, с тигриной скоростью метнулась тень и я оказалась в чьих-то железных объятиях… Отнюдь не дружеских!..

О какой дружбе может идти речь, если вас довольно-таки крепко обнимают непосредственно за шею, существенно затрудняя возможность дышать, а в ваш висок упирается что-то железное?!

Дернувшись изо всех сил, я, прежде чем набросившийся на меня душегуб вернул мое тело в исходную позицию, успела углядеть копну белокурых кудрей и мелькнувший под ними древнегреческий профиль. И поняла, что впервые за полтора года и, вероятно, в последний раз в своей несчастной жизни нахожусь в объятиях моего… нашего с Танькой бывшего мужа… При этом никакой возможности посмотреть ему в глаза у меня не было, хотя, как и мечтала, добралась я до Вильки самая первая из всех, включая ментов и фээсбэшников… Стоит ли говорить, как горячо я об этом пожалела?!

— Виль… — прохрипела я, пытаясь окликнуть беглого мужа по имени, но тут же оставила эту идею, поняв, что могу делать исключительно что-нибудь одно: либо дышать, либо разговаривать.

— Заткнись, сука!.. — прохрипел над моим ухом искаженный злобой до боли родной голос. — Убью!..

— Вильям! — пискнуло за нашими спинами с характерным для Шурочки провизгом.

— И ты заткнись! — рявкнул озверевший муженек, уже не пойми чей. И пинком ноги, поскольку руки у него были заняты мной и пистолетом, приставленным к моему же виску, он открыл дверь… Еще недавно тихое и пустынное дачное подворье целиком и полностью преобразилось! У меня, попавшей на крыльцо из полумрака ведьмячьего холла, буквально запестрило в глазах от множества людей в камуфляжной форме… И хотя у каждого, насколько я сумела понять, в руках был свой собственный автомат, а у одного из них, стоявшего впереди с мегафоном на шее, еще и пистолет, никто и не думал стрелять. Должно быть, всем сразу стало ясно, что попытайся они это сделать, и за мою шкуру никто бы не дал даже дохлой мухи. Но снявши голову, по волосам, как говорится, не плачут. И поэтому я, отогнав всякую мысль об освобождении, покорно повисла в Вилькиных руках.

— Вы, все! — рявкнул он, поправив для удобства мое обвисшее тело. — Слушайте и запоминайте!.. Всем расступиться и дать дорогу к машине, желтому «мерседесу», припаркованному напротив!.. Малейшая попытка воспрепятствовать, и от этой сучки останется одно воспоминание… Всем ясно?!

Ответом Вильке была гробовая тишина, в которой стали слышны чьи-то тоненькие, горькие рыдания, доносившиеся из дома.

Потом тот, который с мегафоном, что-то коротко сказал остальным, и Вилькино приказание начало исполняться на глазах: в мгновение ока перед нами образовался коридор, с живыми стенами из пятнистого камуфляжа, я ощутила увесистый пинок пониже спины и, издав какой-то совершенно неожиданный для меня самой писк, в последний раз в жизни взяла себя в руки, чтобы достало сил переставлять ставшие кисельными ноги…

— Прочь с дороги! Все!.. — заорал умный Вилька, не пожелавший, чтобы его достали со спины в процессе нашего движения, которое длилось (я и сейчас так думаю) целую бесконечную вечность.

И спустя какие-то секунды позади нас образовалась пустота, чего нельзя было сказать о пространстве впереди. Потому что на пути Вильяма к желтому «мерседесу», и впрямь припаркованному рядом с кустами, где должна была и по сей момент отсиживаться счастливая по сравнению со мной Танька, возникла одна-единственная фигура… В тот миг, когда я увидела Фрэда, стоявшего с опущенным вниз пистолетом в руках, мне впервые и самой захотелось умереть: этот отчаянный дурак все-таки решил осуществить свою мечту — поглядеть в глаза другу детства…

— Уходи, убьет! — прохрипела я, почти теряя сознание от удушья, поскольку Вильям, видимо, тоже опознал Фрэда и его железобетонные мускулы молниеносно превратились в стальные. Настоящий медвежий капкан! А ведь я, если вы помните, тоненькая и хрупкая, мне бы вполне хватило и каких-нибудь заячьих силков!..

Наверное, я бы все-таки выстояла, если бы не последовавшие затем события, уложившиеся, во что я и до сих пор не верю, в какие-то полторы минуты.

Зажав меня стальной хваткой, возлюбленный муженек тут же перенаправил дуло пистолета с моего виска на своего друга детства… Кажется, одновременно с этим что-то выкрикнув. Лично я помню только адский грохот выстрела у себя над ухом и Фрэда, на лице которого не было ничего, кроме глубокого недоумения… Как-то неуверенно шагнув вперед, мой бывший телохранитель медленно, словно в рапидной съемке, опустился на оба колена прямо в пыль, глубоко вдохнул ртом раскаленный воздух нынешнего проклятого лета и уж потом упал лицом вниз, выронив свой пистолет… Кажется, я все-таки сумела заорать, потому что помню жуткий удар в спину, которым наградил меня супруг, и то, как он волоком потащил меня к своему «мерседесу».

В тот миг, когда мы достигли оказавшейся открытой дверцы и бывший родной и близкий человек начал запихивать меня вовнутрь, все и случилось.

Кошмарный звук, напоминающий слово «Хряп!», и отчаянный женский визг прозвучали и слились воедино, когда Вильям запихал меня в «мерседес» примерно наполовину и с помощью пинков проталкивал все остальное во вполне понятной безумной спешке. В ту же секунду пинки прекратились, Вилькины пальцы отпустили мое истерзанное горло. Потрясенная всем этим, я открыла глаза, зажмуренные с того момента, как упал Фрэд, и увидела… Никогда в жизни вам не догадаться, что именно я увидела. Точнее — кого!

Прямо передо мной, наполовину впихнутой в салон машины, во всю глотку визжала, приплясывая на месте, моя Танька!.. В Танькиных руках была крепко зажата монтировка, которой она размахивала, как дикий индеец каким-нибудь томагавком, только в отличие от бумеранга на монтировке отчетливо виднелась кровь… Стало ясно, почему моя подружка визжит и скачет: это была ее обычная, еще с детства, реакция на вид крови даже при пустяковом порезе… Ничего не соображая, я с трудом оторвала взгляд от заливисто визжащей, отплясывающей подруги и увидела одновременно две вещи: у Татьяниных ног какой-то совершенно безвольной кучкой валялся наш общий возлюбленный, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно приварил ему с такой силой по башке, окрасив его белокурые кудри в алый цвет… От ворот дачи к нам уже бежала, наверное, целая тысяча людей в камуфляже, размахивая своими бесполезными автоматами и пистолетами.

— Ты его все-таки убила… — прошептала я и благополучно лишилась сознания в третий раз подряд за последние дни.