В его власти

Глава 9

Сабрина повернулась на бок и неожиданно проснулась. Желание нахлынуло волной. Обнаженное мужское тело, от которого исходил жар возбужденной плоти! Ее руки и ноги переплетены с его ногами, волосы рассыпались по его груди. Сабрина почувствовала, как краска прилила к лицу. Полусонная истома улетучилась, и сразу вспомнилось все. Это ее брачное ложе. И сейчас, должно быть, еще не кончилась ее первая брачная ночь. Рассвет пока не наступил. В комнате было темно, свечи почти догорели.

К счастью, Найл крепко спал.

С сильно бьющимся сердцем Сабрина осторожно откатилась в сторону. Прежде чем посмотреть ему в глаза, она должна была прийти в себя. Сабрина во всех подробностях вспомнила все, что с ней произошло ночью, и, испытав стыд, постаралась прогнать воспоминания, забыть вкус его поцелуев, его ласки, как он двигался в ней и вознес ее на вершину блаженства. Но эти воспоминания, она знала, останутся на всю жизнь. Молодая женщина осторожно соскользнула с кровати и задернула бархатный балдахин. Поворошив угли в камине, она торопливо смыла с тела мускусный запах, который, казалось, въелся в кожу — свидетельство того, что было между ними, надела платье.

Теперь она почувствовала себя освеженной и более уверенной. Вдруг она поняла, что сильно проголодалась, и решила спуститься в кухню, но, едва отворив дверь, обнаружила поднос с едой на пороге спальни: кто-то предусмотрительно принес его, пока они спали. Там были вино, холодное жареное мясо, сыр и хлеб. Сабрина принесла поднос в спальню и, свернувшись калачиком в кресле у камина, принялась за еду.

Но вскоре услышала за спиной мужской голос, тот самый, что шептал ей на ухо нежности и дерзко поощрял к любовным безумствам.

— Впервые женщина покидает мою постель еще до исхода ночи.

Сабрина вздрогнула и обернулась, взглянув на того, кто стал ее мужем несколько часов тому назад. Найл раздвинул балдахин и полулежал, приподнявшись на локте. Он выглядел потрясающе красивым среди смятых простыней, обнаженный до пояса, с темной щетиной на лице. Его бронзовая мускулистая грудь притягивала взгляд и вызывала желание.

— Хочешь поесть? — с трудом выговорила она.

— Позже, моя сладкая. Вначале мне хотелось бы утолить голод другого рода.

— Что ты имеешь в виду?

— Иди сюда, и я с удовольствием тебе покажу. Сердце ее замерло. Найл выглядел таким беспечным, словно ничего не произошло, чего нельзя было сказать о Сабрине. Овладев ее телом, он, казалось, изменил саму ее сущность. Но чему, собственно, удивляться? Через его руки прошло столько женщин!..

Он одарил ее медленной, ленивой улыбкой. Улыбкой, что сияла ярче, чем солнечный свет.

— Иди в постель, любовь моя.

— За… зачем?

— Потому что я хочу тебя. — Голос его был приятного густого тембра. Он говорил с расстановкой, не торопясь, что делало веским каждое слово. — И хочу доставить удовольствие тебе.

Сабрина подумала, что он пребывает в игривом настроении и ей нечего противопоставить его дьявольскому обаянию. Впрочем, попытаться оказать сопротивление можно. Она и так была достаточно долго в его власти.

— Тебя интересует хоть что-нибудь, кроме постельных утех? — едва слышно спросила она.

— Конечно. — В синих глазах его плясали веселые огоньки. — Третий вторник каждого месяца я посвящаю делам клана.

Она прикусила губу, чтобы не улыбнуться в ответ, ругая себя за непреодолимое желание броситься в его объятия.

— Можешь расслабиться и не тратить усилия на то, что бы меня соблазнить. Наш брак уже вступил в законную силу. Дело сделано.

— Верно. — Он смотрел на нее с неторопливым предвкушением — как кот на полуживую мышь. В голосе его звучала хрипотца, которая сводила ее с ума. — Ты доставила мне куда больше удовольствия, чем я ожидал, но, чтобы достичь совершенства, потребуется еще много времени и тренировок.

— У тебя хватит мастерства на двоих. А у меня нет желания повторять пройденное.

— Тебе было так больно?

— Нет. Меня разочаровал сам процесс. Он вскинул бровь:

— Ты меня озадачила.

— Не думаю.

Глаза его блестели живым синим огнем, ухмылка обезоруживала.

— Сдается мне, ты врешь. Брось, мышка, иди ко мне и признайся, что ты от меня без ума.

Сабрина не сдержала рвущегося наружу смеха.

— Я считаю тебя донельзя самодовольным.

Найл склонил голову набок, прислушиваясь к звуку ее смеха.

— Ты становишься соблазнительной, когда смеешься. У нее сердце зашлось от радости при его словах. Он, разумеется, платил фальшивой монетой, но она готова была принять фальшь за чистое золото — так он ее обаял.

— Наверное, сотни женщин находят тебя неотразимым, но, по-моему, твоя слава сильно преувеличена.

— С удовольствием докажу тебе, что ты не права, — с теплой улыбкой сказал он. — Еще ни одна женщина, проведя ночь в моей постели, не пожаловалась на то, что я ее не удовлетворил.

— Почту за честь стать первой.

— Значит, тебе не нравилось то, что мы делали?

— Я не собираюсь петь дифирамбы твоим плотским талантам.

— Иди сюда, сладкая, я не привык упрашивать женщин.

— А ты привыкай. Может, получится. Он покачал головой:

— Тебе многому предстоит научиться в искусстве флирта. Когда мужчина спрашивает тебя, понравилось ли тебе заниматься с ним любовью, ты должна ответить, что совершенно им очарована.

— Но это в том случае, если я действительно очарована. На этот раз рассмеялся Найл.

— Ты ранила мою гордость, и это надолго.

— Ненадолго. Стоит тебе соблазнить очередную самку, и все пройдет.

— Но я хочу только тебя.

— И кто сейчас врет напропалую? — Сабрина нервно мяла ткань юбки. — Я… я не та женщина, которая могла бы доставить тебе удовольствие.

Выражение его лица вдруг стало серьезным.

— Ты можешь, и ты будешь доставлять мне удовольствие всеми возможными способами. Иди сюда, Сабрина. — Видя, что она напряженно застыла, он похлопал рукой по матрасу. — Я никогда не считал тебя смирной девочкой. Но может быть, мы, горцы, слишком темпераментны и ты просто не можешь принять вызов?

Расчет его оказался верен. Сабрина резко встала, полная решимости доказать ему, что он ошибается. Она, конечно, не могла изменить данную ей Богом заурядную внешность, но характером была далеко не мышь.

Однако когда Найл откинул одеяло, обнажив перед ней свою наготу, Сабрина остановилась в нерешительности. На фоне простыней тело его казалось отлитым из бронзы.

Она хотела отвести взгляд и не могла, но тут заметила шрам на правом бедре.

— Ты ранен, — с сочувствием пробормотала она. Найл скривил губы и буркнул:

— Так, неприятная случайность. Рана заживает. Даже не думай менять тему, мышка. Делай, что тебе велят, и иди ко мне.

Возбуждение, страх, желание переполняли Сабрину. Когда она подошла ближе, Найл схватил ее за запястье и усадил рядом с собой.

— Тебе действительно не понравились мои поцелуи? К горлу подступил комок, и она не смогла ответить.

— А мне очень понравилось с тобой целоваться, — пробормотал он.

— Ты просто исполнял супружеский долг.

— Ты ведь всерьез не веришь в то, что мужчина будет целовать женщину так, как я тебя целовал, только из чувства долга?

— Да…

— В самом деле, — пробормотал Найл себе под нос. — Ей еще учиться и учиться.

— Ты не можешь убедить меня в том, что прошлая ночь не стала для тебя разочарованием. Уверена, ты предпочитаешь опытных женщин.

Найл как-то странно посмотрел на нее.

— Ты недооцениваешь себя, девочка. У тебя потрясающий темперамент. Счастлив тот мужчина, которому удастся испытать его на себе.

Он слегка оттянул ворот ее платья.

— Он сдавливает грудь, моя сладкая. И вообще, это платье тебе не идет.

Она поморщилась:

— Ты только и знаешь, что критиковать мои наряды.

— Да, мне не нравятся твои пуританские платья. Это не твой стиль — к тому же ты носишь их с таким видом, словно платье — это твой щит. Но женщине наряды нужны не для этого. Вырез должен быть глубже, чтобы приоткрыть грудь. Вот так.

Он осторожно потянул за лиф тугого корсажа. Сабрина затаила дыхание, когда он высвободил ее груди из-под корсета, и инстинктивно вскинула руки, чтобы прикрыть их.

— Нет, девочка. Стыдливости между нами не должно быть. Ты моя жена, Сабрина. Тебе еще предстоит избавиться от скованности, но однажды ты сама с удовольствием покажешь мне самые потайные уголки твоего восхитительного тела.

Он пожирал ее взглядом.

— Ты искушаешь куда сильнее, чем можешь себе представить, малышка.

В его взгляде было что-то теплое и возбуждающее и, конечно, лестное, но она не доверяла этому ловеласу. Найл мог смотреть так на любую женщину. Этот талант он культивировал в себе годами — прятать любые чувства, кроме желания.

— О, мне куда больше нравится это чарующее неглиже, — пробормотал он хрипловатым от страсти голосом. Он коснулся ее волос и выпустил на грудь каштановый локон. — Мне нравится, когда ты распускаешь волосы и шелковистые локоны ласкают твою грудь…

Соски ее трепетали под его взглядом, она чувствовала, как они отвердели. Одним пальцем он коснулся ее соска в том месте, где она чувствовала тугое покалывание. Он знал, насколько чувствительно это место. Слишком хорошо знал.

Сабрина резко втянула в себя воздух, и тогда он сомкнул пальцы и стал ласкать тугой бутон.

— Моя красавица мышка…

— Я… я не красавица. Взгляды их встретились.

Найл покачал головой. Она была убеждена в том, что некрасива, что он не может ее желать. Как же она ошибалась! Этот озорной блеск в глазах делал ее интригующей. Она была очаровательна в гневе. Дух неповиновения вдыхал жизнь в ее черты, делал розовее кожу, что придавало ей особую привлекательность. Когда страсть озаряла ее черты, она становилась почти неотразимой…

Найл улыбнулся своим мыслям. Он докажет ей, что она не права, заставит поверить, насколько сильно он ее хочет.

— Ты необычайно хороша, — прошептал он, лаская ее. — Никогда не встречал таких загадочных женщин.

Эти слова, нежные, как шелк, обволакивали Сабрину, словно кокон. Сердце ее заныло от боли. Перед ней был негодяй, который просто решил ее обольстить, и она чувство вала себя бессильной перед ним.

— Твое тело создано для наслаждений.

Сабрина закрыла глаза, чувствуя, что он берет над ней верх. Она не могла преодолеть растущее в ней желание.

— Сколько в тебе страсти! Она покачала головой:

— Найл…

— Мне нравится, как звучит мое имя в твоих устах. Посмотри на меня, любовь моя!

Глаза его были как горящие угли в свете свечей, а голос — бархатистый шепот.

— Как ты красива!..

Он поглаживал ее соски, и с каждым прикосновением Сабрина чувствовала, как тяжелеет ее тело, как растет в нем напряжение, требующее немедленной разрядки.

Наслаждение словно стрелой пронзило ее, когда он стал ласкать ее сосок языком. Она застонала.

Сабрина попыталась отстраниться, однако Найл крепко обнял ее, увлек за собой, и оба покатились по постели. Она, раскинув руки и ноги, оказалась под ним, посреди подушек.

— Лежи! — приказал он. Одним движением он задрал ее юбки до самой талии.

Сабрина подумала, что он собирается взять ее, даже не сняв с нее одежды.

Но вместо этого он стал медленно ласкать шелковистую кожу внутренней поверхности ее бедер. Сабрина вскрикнула:

— Найл!.. Прошу тебя…

Он переместился ниже и опустил голову. Дрожь охватила ее, когда его щетина коснулась нежной кожи между ее ногами. Когда она дернулась в ответ, он нежно сжал в ладонях ее бедра.

— Лежи смирно. Дай мне попробовать твой мед. Она затаила дыхание и не двигалась, пока он ласкал ее.

Он нащупал губами средоточие ее желания, дрожащий пульсирующий бутон, и лизнул его языком, почувствовав скользкую влажность. Ее упругое тело сочилось желанием. Один толчок, и она будет извиваться под ним, готовая взорваться. Но он хотел показать ей другую сторону ее страстной природы, хотел снять все барьеры стыдливости и сдержанности.

Не обращая внимания на протестующее восклицание, он раскрыл ее, раздвинув ее губы пальцами.

— Ты как цветок, Сабрина, нежный и необычайно сладкий.

Все тело ее содрогнулось от предвкушения ласки, когда его губы сомкнулись вокруг нее. Он целовал ее бережно, словно потягивал нектар. Она стонала от наслаждения, вцепившись ему в плечи, но он продолжал дразнить ее, испытывать ее, ласкать нежные складки ее плоти, снова нашел восставший бутон ее желания. Она почувствовала, как его язык входит в нее, и взорвалась.

— О Боже, нет! — стонала она дрожа.

— Да, — настаивал Найл. — Я хочу, чтобы ты извивалась, чтобы твое дыхание стало быстрым и жарким. Чтобы ты обезумела от страсти и от моих ласк.

Ей некуда было скрыться от этой сладкой пытки, да и не хотелось никуда бежать. Каждое движение его языка приближало ее к небесам. Он продолжал пить ее нектар, и когда его язык снова вошел внутрь ее, она хрипло застонала.

— Вот оно! — торжествующе произнес, он. — Я хочу слышать каждый твой вздох, каждый стон…

Она изгибалась, извивалась, подставляя себя его губам. Рыдания душили ее. Сабрина мотала головой, разрываясь от невыносимого наслаждения.

— Я больше не могу…

— Можешь!..

Она изогнулась, подставляя себя ему, и задрожала.

— Дрожи для меня, моя сладкая. Стони для меня. Подари мне твою страсть.

Ослепляющая волна наслаждения сомкнулась над ней, качая ее в своих глубинах. Ничего не осталось, кроме утоленного голода желания.

Она лежала, все еще учащенно дыша, прислушиваясь к тому, как затихает дрожь. Найл приподнялся и стал ласкать губами ее соски. Она снова ощутила возбуждение.

Он не скоро поднял голову. На лице его было написано напряжение.

— Ты все еще разочарована, женщина? — спросил он. Вовсе нет, подумала Сабрина. Все было великолепно. И все же Найл не дал ей ни капли себя, своей души, своих чувств.

— Все было… как полагается, — хрипло пробормотала она.

Он торжествующе рассмеялся, приняв ее колебание за очередную ложь. Нагнувшись, он прошептал:

— Поцелуй меня, моя сладкая, — и овладел ее губами.

Он целовал ее так, как должен целовать любовник: нежно, но властно. Он заставил ее забыть о сердечной тоске. И когда устроился у нее между ног, она очень явственно ощущала, насколько он тверд и велик. Он продолжал целовать ее, когда входил в нее осторожно и бережно, помня о том, сколь новыми были для нее эти плотские утехи.

Сабрина вскрикнула от удовольствия, когда он заполнил ее собой. Она хотела этого мужчину. Ничего не существовало, кроме бешено бьющегося сердца, его магических ласк, кроме его твердости в ней.

Она обхватила бедрами его бедра. Охваченная желанием, слышала его хриплый шепот. И когда он ускорил ритм, она ощутила, как нарастает в ней напряжение, требующее разрядки.

Она пришла к финишу, он не мог больше сдерживаться и потерял контроль над собой. С хриплым стоном он замер, прогнулся и вонзился в нее, выплеснув в нее свое семя. Стиснув зубы и зажмурившись, он дрожал, с восторгом ощущая, как на него накатывают волны наслаждения, сменяя друг друга.

Тяжело дыша, он опустился на Сабрину, едва помня о том, что должен придерживать на весу свое тело, чтобы ее не раздавить. Потом они лежали вместе, и дыхание его было как теплый туман на ее щеке. Он медленно поглаживал ладонью ее обнаженное плечо.

— Я не стал бы называть это разочарованием, — пробормотал он с тихим смешком.

Сабрина, счастливо вздохнув, ответила ему хрипловатым шепотом:

— Признаться, я удивлена. Я думала, не так-то просто возбудить мужчину с таким сексуальным опытом.

— Но тебе это удалось на славу. Она произнесла что-то невнятное.

— Ты только представь, насколько такая реакция женщины возбуждает мужчину. — Не дождавшись ответа, он приоткрыл глаза. — Когда ты полностью отдаешься страсти, то становишься настоящей женщиной.

— Это было неприлично.

— Возможно, но я предпочитаю распутную тигрицу в своей постели благовоспитанной мышке.

Сабрине тоже больше нравилась беззаботная, неблагоразумная и даже греховная женщина, какой она была с ним, чем фригидная старая дева. В его объятиях она ощущала себя женщиной, желанной и страстной.

Она закрыла глаза, и он сжал ее плечо. Он никогда не испытывал потребности доказать свою состоятельность женщине. Видимо, потому, что не так часто испытывал то, что испытал несколько мгновений назад — желание такого накала и полное удовлетворение. Сабрина отличалась от его многочисленных любовниц, и дело было не в одной лишь новизне или ее невинности. Дело было в ее искренности. В интенсивности ее желания, необузданного и пламенного. И еще в ее беззащитности.

Найл почувствовал, как что-то сжалось в груди, когда она окинула быстрым взглядом его лицо, — таким ранимым и неуверенным был ее взгляд.

Он нежно прижался губами к ее виску.

— Пройдет время, моя сладкая, и твое желание будет для тебя вполне естественным. Впрочем, как и мое. Я хочу тебя, моя чудная Сабрина. Хочу видеть твои волосы, рас сыпанные по моей подушке. Я хочу видеть, как розовеет твое лицо, как его покрывает испарина, когда ты отдаешься мне и твой взгляд полон желания. И я хочу наслаждаться тобой так, как может наслаждаться мужчина женщиной.

Сабрина уткнулась лицом в его плечо. Ей хотелось плакать от полноты чувств, от нежности, которую она испытывала к нему. Но он об этом никогда не узнает. У нее мелькнула мысль, что не любить его будет очень и очень трудно. Впрочем, теперь поздно думать об этом.