В его власти

Глава 4

— Вам удобно?

Кларисса критически окинула взглядом темную промозглую комнату, потом взглянула на Джеймса.

— Ни в малейшей степени. Вы специально выбрали самое неподходящее судно или просто так мне везет?

Джек шагнул к старому стулу, на котором сидела Кларисса, и доски под его ногами угрожающе заскрипели. Он остановился, пробормотал что-то похожее на ругательство и резко повернулся к капитанской кровати, приткнутой у стены каморки с низким потолком.

В первый раз с момента их неожиданного воссоединения они так долго оставались в обществе друг друга. Кларисса настояла, чтобы Джеймс сопровождал ее верхом, а не в карете. Позже, когда они вынуждены были заночевать в дороге, она на всю ночь заперлась в своей комнате. Кларисса обнаружила, что ей не хватает расстояния, которое до сих пор, по счастью, разделяло их.

— Кларисса, вспомните о блокаде. Кроме того, важно, чтобы нас не заметили. На таком судне мы привлечем меньше внимание, чем на более комфортабельном, — натянуто сказал он.

— Скажите прямо: я правильно поняла, что команда на судне — преступный сброд? — Кларисса старалась держаться прямо: туго перетянутая грудь затрудняла дыхание. Где-то внутри себя она ощущала, как ее переполняют противоречивые чувства. Гнев? Страх? Наверняка было что-то еще. Что-то, о чем не хотелось думать.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Джеймс, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.

Кларисса старалась дышать ровно, перетягивающая грудь повязка натирала ей кожу.

— К чему этот вопрос? Конечно, нехорошо. Вы подвергаете опасности мою мать, отрываете меня от дома. — Она встала со стула, прислонилась головой к шершавому дереву стенки и попыталась глубоко вдохнуть. — Джеймс, у меня такое чувство, что за время, пока мы не виделись, вы очень поглупели.

До нее смутно донеслись звуки шагов, потом его руки обхватили ее, вытащили льняную рубашку из корсета и скользнули под мягкую ткань.

— Что вы делаете? — возмутилась Кларисса и начала бить его по рукам, чтобы освободиться.

Джеймс покрутил ее и быстро вытянул бандаж, с большой ловкостью поворачивая ее тело.

— Когда я спросил, как вы себя чувствуете, я имел в виду физическое состояние. Это, — он поднес к ее глазам зажатую в руке полоску ткани, а потом отшвырнул ее на пол, — медленно удушало вас.

Кларисса смотрела на ткань, лежащую на полу, и с наслаждением вдыхала соленый морской воздух.

— Я сожалею, — просто сказала она, не в силах взглянуть на Джеймса.

— О чем, Кларисса? — спросил он, мягко взял ее за подбородок и заглянул в глаза.

Его прикосновение было совсем таким, как раньше: твердым, но нежным.

— Это было так давно, а я снова чувствую то же самое.

Джеймс взял ее лицо в ладони, поедая глазами.

— Это вы о ссоре? Да, с тех пор прошло много времени, но я отчетливо помню все.

Кларисса отпрянула и прижалась к грубому дереву спиной. Близость Джеймса пробудила в ней чувства, грозившие сокрушить ее.

— Ссора всегда дело двоих…

— Кларисса, — прервал он и приложил палец к ее губам, — пожалуйста, у меня нет желания сражаться с вами. То, что случилось в прошлом, осталось в прошлом. — Он убрал палец и отступил назад, жестом предложив Клариссе сесть на стул, а сам лег на койку.

Ей вдруг стало не хватать ощущения от его прикосновения, и она возненавидела себя за это. Нельзя терять время, пока ее мать в опасности. И Джеймс был, по всей вероятности, единственной гарантией ее безопасности. Дюран и остальные бандиты не производили впечатления тех, обещаниям которых не причинять Изабелле вреда в том случае, если Кларисса выполнит их задание, можно было верить.

Чтобы все закончилось хорошо, ей нужна помощь Джеймса.

Однако произошедшие в нем перемены тревожили Клариссу: теперь он был способен оставаться невозмутимым, не терять благоразумия в ее присутствии. Или ее больше смущала собственная реакция на него?

Она смотрела, как он закинул руки и пристроил голову на переплетенных пальцах.

— А что сейчас? — спросила Кларисса и внезапно отчетливо поняла, что ей необходимо обдумать многое — не только их общее прошлое.

Джеймсу казалось, что он ритмично раскачивается взад-вперед вместе с движением волн под ними.

— Когда мы прибудем в Дувр, то сразу сядем в карету и поедем в лондонский дом Беннеттов. На дорогу уйдет не более двух дней. Вы начнете писать портрет не позже чем через…

— Вы не поняли меня, — прервала его Кларисса, заправляя рубашку в брюки. — Я имела в виду, как вы оказались в такой ситуации, на службе у таких людей?

Джеймс опустил одну ногу в сапоге на пол.

— Зачем вам это знать? — Он перевел на нее взгляд.

— Зачем? — недоуменно повторила Кларисса. — Хоть вы и разбили мне сердце, но когда-то вы, Джеймс, были человеком чести. — Она изо всех сил старалась оставаться спокойной. — Должно быть, я любопытна, вот и все. Зачем сыну британского пэра связывать свою судьбу с такой компанией?

Джеймс снова уставился в потолок.

— Я разбил ваше сердце? Так вам это помнится? — тихо произнес он.

— Как еще я могла воспринять это? Отец разорвал узы брака, завел себе любовницу, заставив мою мать невыразимо страдать. А вы отказались поддержать нас в тот момент, который, вероятно, был самым тяжелым в нашей жизни.

— Вас невозможно было заставить прислушаться к голосу рассудка, — прервал он ее жестко, но с горечью.

Кларисса тяжело вздохнула.

— И я не сомневаюсь, что вы не будете слушать голос рассудка сейчас, — добавил Джеймс, резко спустил ноги с койки и встал. — Я уже сказал, что у меня нет желания ссориться с вами. Как я пришел к тому, что начал работать на «Монахов», — для вас не имеет значения. Напишите портрет, чтобы вы могли вернуться в Париж к вашей матери. Это все, о чем вам надлежит думать.

Он схватил единственный фонарь, освещавший каюту, и пошел к двери.

— Куда вы идете и почему забираете единственный источник света? — спросила Кларисса — голос выдавал ее волнение.

Джеймс обернулся, бросив на него тяжелый взгляд.

— Я иду, чтобы раздобыть ножницы, и не хочу, чтобы вы светом привлекли к нам внимание сторожевых кораблей.

— Погодите, зачем вам нужны ножницы?

— Для ваших волос.

Он закрыл заслонку фонаря, вышел за порог и захлопнул за собой дверь.

Кларисса схватила стул и швырнула ему вслед, повествовав удовлетворение от звуков, с которыми старое дерево разваливалось на части.

Джеймс взбежал по узким ступенькам на верхнюю палубу и с облегчением подставил лицо порывам соленого ветра. Каюта внизу была наполнена душистым ароматом Клариссы. Даже сейчас он дразнил его ноздри и до болезненности обострял все чувства.

Капитан был на мостике. Джеймсу не хотелось сейчас разговаривать с ним, он повернул в другую сторону и по пути на корму удачно обошел нескольких матросов. Глядя на темнеющее небо и море внизу, Джеймс угрюмо признавался себе, что общаться с Клариссой становится гораздо труднее, чем он вначале представлял себе. Хотя с тех пор, как они расстались, прошло много времен и, она, как никто, задевала его за живое. Огонь в ее глазах, обида в голосе заставляли его страдать как прежде. Его первым побуждением было ответить со страстью и пылом, не думая о последствиях, не загадывая, что из этого выйдет.

Пошел затяжной дождик, но Джеймс не искал убежища, а потому остался стоять у поручня. Влага мед ленно проникала сквозь одежду, но он не уходил, надеясь, что дождь смоет ощущение ее близости. Он сгибал и разгибал пальцы, на кончиках которых сохранялось ощущение ее шелковой кожи. Джеймс готовил себя к ее бурной реакции, но как быть с ее запахом? С прикосновениями к ней? С мягким телом под его пальцами, когда он выдергивал рубашку из-под ее жилета и разматывал повязку, стягивающую грудь? Все случилось слишком быстро.

Дождь начал хлестать все сильнее, усилившийся ветер свирепо набрасывался на него. Он забыл, каково это — быть с Клариссой. Когда-то она отзывалась на все его мысли, они порой не знали, кто первый начинал высказывать мысль и кто ее заканчивал. А потом она лишила его всего этого.

Судно начало раскачиваться, погружаясь в волны и выпрыгивая. Джеймс крепче ухватился за поручни и широко расставил ноги, чтобы не терять равновесия на уходящей из-под ног палубе. Нет никакого смысла возвращаться к прошлому, угрюмо думал он. Джеймс бесчисленное количество раз проделывал это после того, как Кларисса покинула Лондон и переехала на континент. И всегда это заканчивалось одним и тем же: разбитым сердцем. Джеймсу не осталось ничего, кроме работы на «Молодых коринфян». Когда-то она отказалась выслушать его. Если Богу будет угодно, на этот раз она его не подведет. Он надеялся, что ее любовь к матери сильнее, чем та, в которой она когда-то призналась ему.

— Вы разбили мне сердце, — пробормотал он. Слова Клариссы прозвучали так же непостижимо, как тогда, когда она впервые произнесла их пять лет назад в гостиной ее матери.

Если бы он мог сказать ей правду, может быть, она поверила бы ему. Набежавшая волна перехлестнула через поручень, покатила Джеймса, он окончательно промок, но едва ли заметил это. Ей следовало бы доверять ему, горько подумал он. С объяснениями или без объяснений — Клариссе следовало бы, верить ему, когда он уверял, что любит ее. А она не поверила.

К Джеймсу бросился палубный матрос, показывая куда-то за его плечо.

— Надвигается шторм. Лучше спуститесь в каюту, сэр.

Джеймс повернулся и увидел на горизонте растущую толщу черных облаков, которые как будто съедали небо.

— Найдите мне ножницы. Я подожду здесь, — требовательно обратился Джеймс к матросу. — Скорее! — Матрос подпрыгнул и побежал по направлению к мостику.

— Я…

Кларисса была высокого мнения о своей внешности и легко признавалась в этом. Джеймс в глубине души находил ее тщеславие очаровательным, хотя поддразнивал ее, учитывая эту слабость. Больше всего она ценила свои волосы — длинные, шелковистые и такие черные, что отдавали синевой — словом, потрясающие волосы.

Джеймс смотрел на бушующее море и думал о том, что, если они надеются выдать ее за Сен-Мишеля, их придется обрезать.

А он так жестоко сообщил ей об этом, причем намеренно. Ее заявление, что она больше не считает его честным человеком, глубоко задело его — гораздо глубже, чем он мог бы предположить, учитывая, в какой компании оказался.

Рядом снова оказался матрос. Он протянул Джеймсу ножницы и, глядя на то, что творилось у их ног, произнес:

— Чтоб мне провалиться. Кажется, плохо дело.

— Ты даже не знаешь, насколько плохо, — отозвался Джеймс, прежде чем направиться к трапу.

Швырнув стул, Кларисса испытала глубокое удовлетворение. На короткое время. Она быстро пожалела о содеянном, потому что для нее было бы лучше, если бы Джеймс не догадывался, что он способен совершенно вывести ее из себя. А он определенно знал, что она разбила стул, чтобы успокоиться. Она вздохнула, собрала обломки и бросила их в пустой сундук в ногах встроенной койки.

И вдруг она заплакала. Она пыталась сдержать слезы, боясь, что Джеймс войдет и увидит ее хныкающей в углу. Он, конечно, поймет, что все еще в состоянии раздражать ее, но разве ей нужно проливать слезы по этому поводу? Однако эмоции снова переполнили ее, она забралась на койку, натянула на голову грубое одеяло и зарыдала.

Джеймс оказался совсем не таким, каким она его запомнила. Кларисса понимала, что этого следовало ожидать, во всяком случае, быть к этому готовой. Она-то ведь навсегда изменилась после того, что произошло, и логично было предположить, что и он тоже. Но не только это угнетало ее. Когда он притронулся к ее подбородку и посмотрел в глаза, ей на мгновение показалось, что перед ней тот, кого она знала и любила. Но в следующее мгновение она уже не была в этом уверена.

Судно дернулось вперед, отчего Кларисса перекатилась к краю койки. Прежде чем она вернулась в исходное положение, судно дернулось назад, и она окончательно запуталась в постельном белье.

Когда дверь каюты распахнулась, возник Джеймс.

Он ухватился за дверной косяк, чтобы сохранить равновесие, потому что судно раскачивалось на волнах, грозя снова нырнуть вперед.

— Кларисса, — позвал он, быстро обшаривая каюту глазами, пока не понял, что она на кровати.

Кларисса пыталась высвободиться, чтобы принять более подобающую позу, но еще больше запуталась в тряпках, поскольку судно снова дернулось.

— Что происходит? Это как-то связано с блокадой?! — завопила она.

Он шагнул внутрь, захлопнул дверь и закрыл ее на запор. В тот момент, когда он повернулся к Клариссе, тяжелый сундук заскользил по полу и стукнулся о противоположную стенку, едва не задев его.

— Нет, мы проскочили мимо кораблей. Это шторм.

Кларисса крепко ухватилась руками за матрас, стараясь сесть прямо.

— Оставайтесь там, — скомандовал Джеймс, пробираясь вдоль стены, чтобы затем неверными шагами двинуться по уходящему из-под ног полу к сундуку. Он схватил тяжелый сундук за ручку и волоком оттащил его в угол. — Это самое безопасное место для нас, пока не закончится шторм, — добавил он, взбираясь на койку, рядом с ней.

Волны бились о судно, поднимали его, кренили, отчего пол все время менял наклон. Клариссу перекатило к Джеймсу, и она вскрикнула.

— Кларисса, послушайте меня. — Джеймс обхватил ее и притянул к своей груди. — Я не могу допустить, чтобы с вами что-то стряслось. Вы мне верите?

Кларисса попыталась оттолкнуть его, но у него была железная хватка. Деревянные ребра судна стонали, когда в них ударяли волны. Она в ужасе спрятала лицо, уткнувшись в его рубашку. Его теплая твердая грудь и мерные, сильные удары сердца действовали на нее успокаивающе.

— С какой стати? — простонала она.

— Кларисса, посмотрите на меня!

В отрывистой команде чувствовалась нотка безысходности. Это тронуло Клариссу, она открыла глаза и подняла к нему лицо. В глубине светло-карих глаз она увидела знакомое выражение. На этот раз она была уверена: прошлое уже нельзя было изменить, но оставалось нечто…

— Я верю. Я вам верю, — шепнула она, — не уверенная, что он услышал ее в реве ветра, бушующего за стенкой. Сказала ли она правду? Она не знала… пока не знала. Но ей нужно было верить во что-то — в кого-то — сейчас больше, чем когда-либо.

Он крепче прижал ее к себе, кивнул и улыбнулся.

— Пора бы уже.

Сверху донеслись крики, и сразу же раздался оглушительный грохот, потрясший каюту. Кларисса снова вскрикнула, и Джеймс прижался щекой к ее макушке.

— Мне, наверное, надо взглянуть, не нужен ли я наверху, — сказал он, отодвигаясь.

Судно бросало из стороны в сторону. Кларисса крепко прижалась к его руке.

— Вы нужны здесь.

Джеймс посмотрел на дверь….

— Кларисса, у меня есть опыт в морском деле. Он может понадобиться, чтобы обеспечить вашу безопасность.

— Джеймс, не заставляйте меня сожалеть о только что произнесенных словах.

Он привалился к стене, продолжая удерживать ее в безопасном кольце своих рук.

Его объятие было неожиданно успокоительным. Хотя судно в любой момент могло развалиться на части, в объятиях Джеймса у Клариссы появилось чувство, что все будет хорошо. Она сознавала, что он — плохо это или хорошо — ее единственный союзник.

— Тогда перемирие? — предложила Кларисса, теснее прижимаясь к нему.

— Перемирие, — согласился Джеймс, хватаясь за деревянную раму койки, потому что ударила новая волна.

— Это совершенно необходимо? — Кларисса села на кофр спиной к Джеймсу.

Судно еще несколько часов мотало в бурном море, и к рассвету шторм наконец улегся. Все это время Джеймс не выпускал Клариссу из рук, расспрашивал ее о живописи, что, как он знал из прошлого, должно было отвлечь ее. В какой-то момент она заснула, но он не разомкнул рук, убеждая себя, что это нужно для ее безопасности.

Судно замедлило ход, звуки, доносившиеся с верхней палубы, подсказали ему, что они приближаются к Дувру. Джеймсу из достоверных источников знал, что у капитана были связи среди: таможенных инспекторов, так что попасть в порт было гораздо проще, чем отплыть из Кале.

— Это необходимо. — Он взял ножницы и собрал волосы Клариссы в ладонь. С трудом удерживая густые черные пряди, он медлил. — Можно? — спросил он, хотя эти слова были пустой формальностью.

Кларисса молча кивнула, и Джеймс скрепя сердце отрезал первые пряди — длинные шелковые волосы упали на пол.

Она прерывисто вздохнула, но не шелохнулась.

— Они снова отрастут, — утешал ее Джеймс, собирая в горсть и отрезая следующие пряди. Он спешил, ему хотелось поскорей покончить с этим, тогда им обоим стало бы легче.

Когда он встал перед ней, чтобы подстричь шелковую челку, эбонитовым крылом спускавшуюся на лоб, то на миг замешкался, обнаружив полное отсутствие эмоций в глазах Клариссы. Он тут же взял себя в руки и решительно заработал ножницами, а потом отступил, чтобы оценить результат.

— Что скажете? — мрачно спросила Кларисса, глядя на свои сапоги.

— Вы выглядите… вы выглядите прекрасно, — ответил Джеймс, но уверенности в голосе не было. Он не думал, что Кларисса может выглядеть еще восхитительнее, но короткие волосы подчеркивали ее необычные черты лица, приковывали взгляд к длинной шее. — Он был поражен.

Кларисса дрожащими пальцами провела по стриженым волосам.

— Невозможно, — пробормотала она, и ее глаза наполнились слезами, готовыми пролиться. — Ну, назад дороги нет.

— И не было, — угрюмо подтвердил Джеймс.

Его потрясла безнадежность в ее взгляде. Она отвезла глаза, отряхнув прилипшие к плечам черные пряди.

— Да, наверное, не было.