В этот раз в следующем году (Элисон Кент) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 2

Диллон Крейг подождал, пока дверь спальни закрылась, затем убрал руку с глаз и перекатился на край дивана. Он был абсолютно уверен в том, что искала его неожиданная гостья, но не хотел, чтобы она чувствовала себя некомфортно, спрашивая незнакомого мужчину о своих брюках.

Было бы сложно избежать рассказа о том, как он снял их с неё, и знал, что никогда не смог бы вести эту беседу, не глядя на её ноги. Трусики на её бедрах, носки на её ножках и вся обнаженная кожа между этими элементами одежды. Ему было тяжело думать о чем-то другом, когда он раздевал её.

Наткнутся на её машину, как получилось в его случае… Он прогнал с глаз остатки сна и уставился на огонь. Вместо пламени, он видел красные блики задних фонарей белой машины, отражающиеся от снега. А вместо жара от пламени его кожу окатило ледяной волной холода. Если бы он появился немного позже…

Он ехал домой, огибая край главной дороги на горе после ежедневного объезда.

Его обычная проверка соседей — кто-то был пожилого возраста или не мог вырваться из дома, некоторые были хронически больны, например Донота Китинг, и просто друзья — были отрезаны от всего из-за бури. Порывы ветра почти вырывали его из седла Странника, и лошади тоже было не легче сопротивляться ударам стихии.

Диллон увидел машину как раз вовремя. Её почти полностью занесло. Снег лежал сугробом на крыше, на заднем стекле и на крышке багажника. И колеса уже до половины завалило снегом. Еще бы пара часов и её ждало бы переохлаждение, которое потребовало бы более серьезного лечения, чем сухая одежда и теплая постель.

Поскольку она была не в состоянии выбраться через окно сама, то, скорее всего, он спас ей жизнь. До поворота к дому Доноты было еще приличное расстояние. Она могла заблудиться, если бы шла пешком в такой мороз даже при хорошем внутреннем компасе, и это наверняка погубило бы её.

Прежде чем она стала клевать носом у него на руках, когда они ехали на гору, она сказала ему, что именно туда и ехала. А чуть ранее, когда он навещал Доноту, то узнал, что она ждет приезда внучки, поэтому ему было несложно сложить два плюс два.

И теперь женщина, которую он знал все эти годы из рассказов её бабушки, была в его спальне без штанов.

Прогоняя образ из головы, Диллон встал на ноги, и совершил путешествие в прачечную, чтобы вынуть её джинсы из сушилки. Они насквозь промокли от снега, хотя его собственные чувствовали себя не лучше.

Подойдя к двери, он постучал.

— У меня твои джинсы.

Прошло не более десяти секунд. Дверь открылась, и она высунула руку. Уголки его рта растянулись в улыбке, и он передал ей штаны. Дверь быстро закрылась, и через неё приглушенно сказали.

— Спасибо.

Все еще ухмыляясь, он пошел на кухню, чтобы подать рагу, которое стояло на подогреве в кастрюле, с тех пор как он укутал девушку множеством одеял, способных согреть целую роту. Он полагал, что ей не потребуется много времени, чтобы отогреться, или что-то большее, чем хороший восстановительный сон, чтобы избавиться от тяжелого истощения.

И он был прав, когда, все еще помешивая ароматную тушеную говядину с бочоночным пивом, когда услышал неровное шарканье носков по полу. Он на секунду обернулся и опять вернулся к своему занятию. Ему это было не нужно…

Ее спутанные волосы ото сна и все еще заспанные глаза надолго засядут в памяти.

Как и остатки её страха.

— Как твоя лодыжка?

— В порядке. Больно, но думаю, что растяжения нет.

Её голос был низким и немного хриплым. Он слышал его лишь через дверь и на улице, когда бушевала стихия, и сейчас он показался ему интригующим, неожиданным. А еще сексуальным.

— По большому счету только синяк от резкого поворота. Но тебе нужно быть с нею аккуратней.

— Так и сделаю. Спасибо, что высушили мои джинсы. Уверена, они очень промокли.

Кивая, он положил половник на подставку рядом с печкой и повернулся, чтобы впервые как следует рассмотреть её. По пути сюда на лошади он понял, что она была высокой. Знал, также, что у нее была аппетитная фигура.

У него не было времени рассмотреть ее раньше, и он делал это сейчас. Любовался. Высоко оценивал. Нелепо желал. Чего только стоили ее голые ноги.

— Извини за то, что… стянул их без разрешения, но это нужно было сделать.

Пожав плечами, она заправила локон каштаново-кофейных волос за одно ухо.

— Не извиняйтесь. Я уверена, что замерзла бы до смерти, если бы мне не посчастливилось встретить вас. Я не из тех, кто обижается на предпринятые меры при спасении жизни.

Ему понравилась её отношение к ситуации, так же, как и голос, и ему стало интересно, такое отношение было от природы или стало результатом её обучения на медсестру.

— Раздевать женщину до трусиков точно доставляет большее наслаждение, чем вскрывать грудь сгоревшего в военном джипе.

Её глаза расширились.

— Вы военный врач?

— Военный в запасе. Уже какое-то время, — он подошел ближе, и протянул руку, чтобы обменяться рукопожатиями. — Диллон Крейг.

— Бренна Китинг.

— Внучка Доноты.

— Вы знаете бабушку? — она выдернула свою руку и обхватила себя за талию, будто от холода. Или неопределенности.

Хмм. Странно.

— Видел её этим утром, — он сказал это, надеясь успокоить её. — Она сказала мне, что ты приедешь сегодня вечером. Когда я увидел надпись «Госпиталь Дюка Роли» на стекле, то был уверен, что это ты в сугробе.

— Ух. Вы знаете бабулю, и вы знаете, что я работаю в «Госпитале», — в этот раз она более пристально и обеспокоенно разглядывала его своими зелеными глазами. Фривольно в каком-то смысле. — Почему я о вас ничего не знаю?

Ну, это было легко. Люди, о которых он заботился, знали, что он не участвовал в разборках, не строил теорий. Не задавал вопросы, на которые, возможно, не хотел получить ответы.

То, что он пережил, сделало его таким.

— Не понимаю даже, зачем я затронул эту тему.

— Вы что шутите? — её волосы снова упали на лицо, и она откинула их назад. — Бабушка рассказывает мне обо всем, что тут происходит.

Он не хотел ввязываться в это — не сейчас, не с ней, еще не время — и повернулся обратно к плите.

— Ты голодна?

— Вообще-то я умираю от голода. Я планировала приехать к бабушке на ранний ужин… — Фраза оборвалась, поскольку она резко вдохнула. — О Боже. Ей уже плохо от мыслей о том, где я. Мой телефон был вне зоны покрытия, и я не могла ей сообщить, что со мной все в порядке.

— С ней все в порядке. Она знает. Я связался с ней по местной линии, перед тем как из-за бури оборвалась связь.

Бренна села на стул у стола и сложила коленки вместе, когда подалась вперед.

— Спасибо вам. Боже, спасибо вам. Я не представляю, как сильно она могла разволноваться.

Диллон достал из шкафа две глубокие тарелки, положил себе больше тушеного мяса, чем ей, а затем передумал и добавил ей еще одну полную ложку.

— Она сказала передать тебе, чтобы ты не беспокоилась. Её слова. Что она отложит выпечку печенья до твоего приезда.

— Я полагаю, сегодня уже поздно ехать к ней.

Было только девять вечера, но они не собирались куда-то ехать в ближайшее время. Он поставил наполненные тарелки на стол, от них поднимался пар.

— Слишком поздно и слишком опасно. Не похоже, что погода наладится в ближайшие дни.

— Дни, — она выпрямилась и выглядела озадачено, когда пыталась встретиться с ним взглядом. — Что вы имеете в виду под словом «дни»?

— Я имею в виду дни, — он сел на стул напротив неё. Нужно сказать правду в открытую потому что эти дни станут напряженными. — Синоптики назвали это бурей столетия. Я боюсь, что ты застряла тут на некоторое время.

— Но я не могу тут застрять. Мне нужно добраться к бабушке. Это же Рождество.

— Ты и доберешься. В конечном счете.

— Подождите. Подождите. В конечном счете? — Она покачала головой, как будто это движение могло избавить её от правды. — Нет, так не пойдет.

— У тебя нет выбора.

— Вы привезли меня сюда верхом. Просто отвезите меня к ней точно так же. — Это звучало так просто и очевидно, когда она говорила это.

Но он знал, что это таковым не было, и набрал в ложку тушеного мяса, чтобы оно остыло.

— Не могу этого сделать. Я не выведу Странника наружу в такую бурю. Это небезопасно для меня, для тебя, и для него.

— Я не могу поверить в это. Не могу поверить, — она обмякла на стуле, её глаза закрылись, а её голос стал очень тихим. — Я пропущу Рождество с бабулей.

Такая возможность была, и он не собирался ничего ей обещать, но даже если и мог, то сделал бы так, чтобы этого не случилось. — Буря должна рассеяться к концу недели. Еще четыре дня до Рождества.

— Буря не должна была дойти сюда до полуночи, и посмотрите, что случилось. И все мои вещи в машине. Боже, моя машина. Она застонала, затем открыла глаза. И наконец-то, взяла ложку и опустила в еду. — Вы разбираетесь в машинах? Думаете, она еще сможет ехать? Если нет…

Он лучше разбирался в том, как собрать тело в одно целое.

— Немного разбираюсь.

— Там с ней ничего не случится? Не врежется ли в нее другой водитель, как думаете?

— Не могу представить, что какой-то водитель будет на дороге в такое время.

Её зрачки сузились.

— Погода не была такой, когда я отправилась в путь. Такого не должно было произойти еще в течение нескольких часов.

— Нужно любить Матушку Природу.

— Или нет, — проворчала она.

Настало время двигаться дальше.

— Ты из тех, кто любит сидеть дома?

— Я из тех, кто не собирается ждать смерти в сугробе, — сказала она, перемешивая тушеное мясо. — В остальных случаях, я люблю бывать на природе. Вот почему я так сильно люблю приезжать к бабуле. Конечно, и ее проведать.

— Она замечательная женщина.

— Так и есть. Я не знаю, что бы я делала без неё.

— Твои близкие где-то за границей, да?

— У них акушерская клиника в сельской местности Малайзии. — Нахмурившись, она покачала головой, и между ее бровями появилась морщинка. — Я не могу поверить, что вы знаете такое о них. И то, что знаете обо мне.

Это было совсем не сложно.

— Ваша бабушка рассказывает обо всех вас. Много рассказывает. Она очень гордится тобой и твоим отцом.

— Я полагаю, в этом есть смысл, — она съела еще немного тушеного мяса. — А что насчет вас? У вас есть семья поблизости?

Он опустил взгляд на тарелку.

— Нет. Только я.

— Но не всегда же так было, верно?

— Нет, не всегда, — он замолчал. И начал снова есть. Он обвинял горячую еду за то, что она развязала его язык. — Этот дом принадлежал отцу. Мама умерла, когда я был ребенком, а папа — во время моего второго визита в Афганистан. Гора показалась хорошим местом, чтобы жить здесь после отставки.

— Как долго вы прослужили? — она положила свою ложку, полностью внимая его рассказу.

Внимание, от которого он начал испытывать раздражение.

— Восемь лет. Армейский Резерв. Несколько раз принимал участие в неотложной медицинской помощи и спасательных операциях, в том числе и во время теракта одиннадцатого сентября. Кажется, там были чрезвычайные происшествия за границей, и я подходил для того, чтобы помочь, и…

— Я уверена, ваш отец гордился вами. — Он кивнул, и выжал из себя еще несколько слов.

— Было тяжело потерять его вот так. Будучи вдалеке.

— Это произошло внезапно?

— Сердечный приступ.

— Мне так жаль.

Потери. Он хотел говорить о них за ужином.

— Хотите еще тушеного мяса? Кукурузного хлеба?

— Нет, все хорошо. И это было удивительно вкусно, — сказала она, хотя и съела всего половину из того, что он насыпал ей. — Спасибо.

— Чувствуешь себя хорошо? Я имею в виду, знаю, что ты медсестра…

— А вы до сих пор доктор, — сказала она, и засмеялась, звук был приятным и заразительным, — болезненных ощущений нет вообще. Я не знаю, что бы делала, если бы вы не проезжали мимо.

Дело было в том, что он проезжал там не совсем случайно. Он знал от Доноты, что её внучка опаздывала, и как бы не обстояли дела с бурей, все равно поехал бы длинным путем по дороге, чем коротким через лес.

Он не ожидал найти Бренну в завале. Он предположил, что она задержится из-за погоды. Что она, может быть даже, отменила свою поездку, но не могла сообщить об этом бабушке.

Выбирая путь, он полагался скорее на инстинкт, чем на осознанный выбор. Именно так он проводил в эти дни. Искал других. Обыскивал каждый угол и визуально осматривал.

Он мог сказать по ее нахмуренному выражению лица, что Бренну тоже поглотили мысли о том, что могло с ней произойти.

— Не хочешь немного погреться у огня?

Она посмотрела на него, отбросив тревожащую ее проблему.

— Я не замерзла.

— Знаю. Просто хотел предложить понаблюдать за огнем — это отличный способ выбросить все плохие мысли из головы.

Её смех был низким и мягким, и окутал его как лето на пляже.

— Бокал вина помог бы.

— У меня, кажется, где-то была бутылка. Я точно знаю, у меня есть пиво.

Пиво. Пляж. Бренна в бикини.

— Пойдет.

— Устраивайся поудобней. — Он встал, попробовав вспомнить, когда в последний раз, когда сравнивал песок и солнце с сексом. — Я тут все уберу и принесу выпить.

Она тоже встала.

— Я бы с радостью помыла посуду. Ты же все-таки готовил.

Он обнаружил, что улыбался. Они перешли на «ты», это был хороший знак.

— Я только разогрел. Едва ли это можно приравнять к готовке.

— Я подумала, что ты на скорую руку все это приготовил, пока я дремала.

— Миссис Калхун все это приготовила. Заплатила мне за то, что я присматривал за её отцом вчера.

— Отблагодарила тебя таким способом. В этом смысле бартер за услугу?

— Иногда такое случается.

Выражение ее лица стало любопытным, словно она хотела получить нечто большее, чем просто ответ. Так, словно искала в ответе, кем он был.

— А в других случаях?

Он не был уверен, удобно ли ему отвечать.

— Я делаю все безвозмездно.