В канкане по Каннам

Глава 17

Кейт выбежала на площадь и с возмущением обнаружила, что не было нужды переживать и торопиться, так и не закончив макияж. Фабьена нигде не было видно. Вокруг бегали дети, лаяли собаки, из окон выглядывали люди, кто-то прогуливался в лучах вечернего солнца. Но среди них не было того, с кем она должна была встретиться сегодня.

Неужели из этого автомобиля ей кто-то сигналит? Кейт прикрыла глаза рукой и сердито посмотрела на водителя. Он поднял загорелую руку с руля, обтянутого белой кожей, и помахал ей.

— Кейт!

— Фабьен?

Ее удивило, что у бедного художника вдруг оказалась машина. К тому же это был красивый светло-голубой антикварный «мерседес»-кабриолет с белыми полосами на шинах.

— Садись. — Фабьен наклонился и открыл длинную сверкающую дверь.

Кейт поймала свое отражение в боковом зеркале. В итоге она собрала волосы в хвост в надежде, что это будет выглядеть просто и элегантно, и надела очки от солнца, чтобы они скрыли то, что не удалось исправить нанесенному второпях макияжу. Стекла очков были исцарапаны, а одна дужка держалась на согнутой скрепке для бумаг. Их вряд ли можно было назвать атрибутом сладкой жизни. Тем не менее Кейт с удовольствием уселась на низкое кожаное кресло кремового цвета.

— Какая потрясающая машина! Я и не подозревала, что… — Она остановилась, поняв, что ее замечание могло бы прозвучать нетактично.

— Что бедный художник может ездить на такой? — На лице Фабьена, скрытом за темными очками, появилась широкая улыбка. — Честно говоря, она не моя. Так, одолжил у одного друга.

Кейт задумалась, кто бы это мог быть. Судя по всему, у Фабьена есть несколько богатых друзей.

— Она просто великолепна!

И сам Фабьен тоже выглядел великолепно — он явно очень постарался. Влажные волосы приглажены, на рубашке заметны следы знакомства, хотя и недолгого, с утюгом. Ярко-розовый цвет рубашки сочетался с темным загаром на его сильных руках, а очки от солнца подчеркивали тонкие черты лица. Фабьен был настолько худым, словно никогда не ел, и все же это было ему к лицу. Художники и должны быть такими. Сам род занятий располагает к этому: горящие глаза, работа среди ночи, созидательная энергия. Кейт даже представить себе не могла толстого художника.

— Готова? — «Мерседес» уже ехал через площадь мимо старых дам, пристально разглядывавших их и что-то бормотавших. И еще кто-то показался из-за поворота. Фабьен громко поздоровался, а Кейт подняла глаза и встретилась взглядом с Николь. В какое-то мгновение она решила, что девушка сейчас запрыгнет в машину и расцарапает ей лицо, но, возможно, ей просто показалось.

— Николь выглядит очень недовольной, — заметила Кейт как бы между прочим.

Фабьен лавировал в толпе пешеходов на улице Миди. Люди даже не подозревали, что сзади машина, пока «мерседес» не подъезжал вплотную. Вот тогда они подпрыгивали, расступались, как воды Красного моря, и смотрели на кабриолет и сидящих в нем со смесью презрения и восхищения.

— И что? — Теперь они уже выезжали из деревни по крутой, выложенной булыжником, улице.

— Николь недовольна; мне даже показалось, что она в ярости.

— Она постоянно злится. Ты слышала, как она ушла из отеля «Де тур»? Разгромила весь бар! Дала пощечину хозяину!

— Я при этом присутствовала…

«Более того, — застонала Кейт про себя, — я ее заменяю».

Неужели Николь так злит то, что на ее место взяли двух англичанок? Вряд ли, если вспомнить, с каким скандалом она покинула бар. И все же, как пылкая уроженка средиземноморской страны, эта девушка вряд ли отличается рассудительностью. Естественно, когда она увидела Фабьена вместе с Кейт, последнюю каплю в эту гремучую смесь могла добавить ревность.

— Не переживай из-за Николь, — сказал Фабьен, — она просто не в себе. И любит все драматизировать.

Они уже спустились с холма и выехали из деревни. Кейт сразу же обратила внимание на ряд рекламных щитов вдоль дороги с объявлениями о продаже эксклюзивной недвижимости.

— Что это? — спросила она Фабьена.

— Это? — Он повернул голову и ухмыльнулся: — «Ле Жардин де Лавабо».

— «Ле Жардин де…» — Она нахмурилась. — «Лавабо» — это же «туалет». «Туалетные сады»?

Фабьен, который снова смотрел на дорогу, захихикал:

— На самом деле поселок называется «Ле Жардин де ла Лаванд» — «Лавандовые сады». Но здесь возникли какие-то проблемы с трубами, особенно с канализацией. — Он притормозил. — Принюхайся.

Кейт втянула в себя воздух. Над дорогой висел едкий серный запах.

— Ужас.

— Теплыми вечерами, как сейчас, воняет особенно сильно. Как раз в то время, когда все жители могли бы выходить из дома в сад.

Они как раз проезжали мимо рекламных щитов, и Кейт принялась разглядывать огромные фотографии особняков с описанием всех прелестей жизни в «Ле Жардин де Лавабо». Несмотря на постоянно повторявшуюся фразу об «индивидуальном эксклюзивном проекте», все дома были очень похожи друг на друга. Большие коробки с огромными эркерными окнами. К каждому дому вела извилистая подъездная дорожка из желтого кирпича. Вместе все это производило ужасное впечатление. Но больше всего Кейт потрясло сходство этого поселка со Слэк-Палисэйдс. Она даже подумала, что их вполне можно было бы назвать братьями-близнецами.

— Кто здесь живет?

— Никто.

— Никто?!

Фабьен покачал головой. Поток ветра над лобовым стеклом раздувал его приглаженные волосы.

— Только сам застройщик и его жена. У них большие трудности с продажей этих домов.

— Из-за запаха?

Он кивнул:

— Есть еще некоторые скользкие моменты. Поселок построен на земле, которая считалась особо охраняемой. Он подкупил плановое бюро городского совета. По крайней мере все об этом говорят.

Кейт разинула рот от удивления. Это все больше напоминало ей историю со Слэк-Палисэйдс. Может быть, и у Фреи Огден есть французский двойник, митингующий с транспарантом где-то рядом? Или существует копия миссис Хардстоуп?

И тут она кое-что вспомнила. Слова Фабьена на приеме на мысе Ферра. Она представила себе агрессивного магната с жирными волосами, стоявшего рядом с Шампань де Вайн. Того, кто устраивал покерные вечеринки.

— А это не тот поселок, который построил Марти — как там его? — Сен-Пьер?

— Тот самый.

Блестящий голубой «мерседес» летел вперед. «Вот это настоящая жизнь!» — думала Кейт. Тот самый шик юга Франции, о котором она так мечтала, но пока ей не удалось ощутить его в полной мере. Солнце обжигало лицо, но легкий ветерок, проникавший за лобовое стекло кабриолета, тут же охлаждал его. Кейт откинулась на кожаное сиденье, положила руку на дверь и улыбнулась себе в боковое зеркало.

Они уже выехали на прибрежную дорогу. Машина неслась вдоль блестящей голубой глади, и Кейт рассматривала пляжи, уставленные зонтиками и вагончиками с прохладительными напитками и заполненные мужчинами в плавках «танга» и женщинами в бикини.

Указатели вдоль дороги заставляли сердце девушки биться сильнее: Антиб, Канны, Сен-Тропе. В противоположном направлении находились Ницца, Монако и Монте-Карло. Как это не похоже на таблички с названиями городов, в которых обязательно присутствует слово «Слэк»: Слэк-Топ, Слэк-Боттом и Слэкмаклетуэйт!

— Куда мы едем? — спросила она Фабьена.

— Кричать совсем не обязательно.

Это точно. Кейт всегда считала, что в кабриолете ветер сдувает с сидений, и никак не ожидала, что здесь можно спокойно разговаривать.

— Все равно это сюрприз, — добавил он.

Они свернули на указателе «Антиб» и поехали через гавань. Кейт завороженно смотрела на воду, напоминающую разлитое жидкое серебро, — в ней отражался целый лес яхтенных мачт.

— Я никогда раньше не видела море такого цвета, — вздохнула она. Честно говоря, она вообще не так уж часто видела море — не больше одного раза в год. Слэкмаклетуэйт располагался таким образом, что был одним из самых удаленных от воды мест на всех Британских островах. Среди детских воспоминаний Кейт было северное побережье и море — тонкая коричневая полоска вдалеке, на горизонте грязно-зеленого цвета. На таком вот «море» она, мама и — иногда — бабушка пытались незаметно, обернувшись полотенцами, надеть или снять купальники, но этим только привлекали к себе внимание.

— Антиб известен своим цветом моря, — объяснил Фабьен, вернув ее назад — в яркое и жаркое настоящее. — Именно поэтому многие художники предпочитали работать здесь.

Кейт кивнула, вспомнив о картинах в доме графини. Глядя на ряды больших сияющих яхт, белые борта которых поднимались из серебристой воды к голубому небу, она вспомнила «Жиголо с севера» и пожалела, что не взяла с собой блокнот. Палубы этих яхт словно были созданы для того, чтобы на них лежали, скучая, богатые дамы средних лет с блестящей от лосьона кожей. Легкая — или, скорее, уже ощипанная — добыча для какого-нибудь красивого и меркантильного парня вроде Марка. И сейчас Кейт заметила одну такую даму и принялась разглядывать ее, стараясь запомнить все детали. Синий купальник, волосы такого золотисто-каштанового оттенка, что нельзя было понять — блондинка она или брюнетка.

— Кроссовки, — сказал Фабьен.

— Что?

— Эти яхты. Они похожи на огромные кроссовки. Тебе не кажется?

Кейт уже собиралась сказать «нет», но потом поняла, что он прав. Большие суда из белого пластика, квадратные сзади и суживающиеся к носу, с обтекателями и выпуклыми иллюминаторами по бокам — яхты были очень похожи на современную спортивную обувь.

Что касается внутренних помещений — насколько Кейт удалось рассмотреть через иллюминаторы, — в отделке салонов для отдыха в основном преобладали медь и тиковое дерево. Почти везде висели картины в позолоченных рамах с изображением цветов или букетов, в основном из желтых гвоздик. На задниках «кроссовок» закругленными буквами были выведены названия: «Пей до дна!», «Корму вперед!», «О'кей!». Судя по всему, у их хозяев денег было гораздо больше, чем вкуса. И все же Кейт не отказалась бы прокатиться на такой яхте. Конечно, исключительно с исследовательскими целями.

Они медленно ехали через порт. Прогуливающиеся по набережной разодетые парочки оценивающе оглядывали окружающих и ловили на себе такие же взгляды. Расслабленные элегантные мужчины в мокасинах на босу ногу и женщины, у которых золото блестело в ушах, на каблуках и на сумках, искали, где бы поужинать. Здесь были и похожие на матросов смуглые личности с кудрявыми волосами и австралийским акцентом; крупные немцы с розовой кожей и бледные британцы; симпатичные местные подростки, высокие и загорелые. Кейт заметила, что многие женщины смотрели на Фабьена с интересом.

Выехав из порта, они свернули под арку и оказались в красивом старом городе.

— Здесь работал Пикассо, — сказал Фабьен, показывая вверх на крепостные стены из светлого камня, где на вечном посту стояли статуи воинов, устало вглядывавшихся в морскую даль. — Он использовал Шато д'Антиб как студию.

— Счастливый, — сказала Кейт. Как место работы эта крепость за толстыми стенами выглядела очень даже романтично. И уж точно отличалась от фабрики нижнего белья.

— Местным тоже повезло. Он ведь оставил там много картин.

Тенистые галереи, улицы, вымощенные булыжником, и ряды живописных домиков с плотно закрытыми ставнями закончились, и «мерседес» выехал на прибрежную дорогу, по обеим сторонам которой возвышались дома с шикарными апартаментами. Перед входом в красивые, отполированные до блеска холлы лежали ковры и возвышались красные навесы. Кейт подумала, что в такой обстановке, даже просто возвращаясь домой с покупками, легко представить, что идешь на церемонию вручения «Оскара».

— Некоторые двери здесь позолочены специально для того, чтобы гармонировать с зубами жильцов, — сухо заметил Фабьен.

Машина летела по новому черному асфальту. Казалось, что под колесами покрытие из бархата. Теперь они ехали мимо высоких заборов и крепких ворот с пиками наверху, за которыми изредка можно было разглядеть огромные, кремового цвета виллы в стиле бель-эпок с фасадами, богато украшенными лепниной, балконами и закрытыми жалюзи на окнах.

— Вот это да! — вздохнула Кейт. — Кажется, я чувствую запах денег!

— Люди здесь живут как боги, — заметил Фабьен. — Эти дома — одни из самых дорогих в мире.

— Мы снова вернулись на мыс Ферра? — спросила Кейт. Она оглядывалась по сторонам в поисках розовой виллы, где начались все ее неприятности. Или — она украдкой взглянула на Фабьена — закончились?

— Нет, но ты права, они действительно очень похожи. Это мыс Антиб, где живут звезды. Те, у которых нет дома на мысе Ферра.

— И кто же здесь живет? — Об этом она тоже смогла бы написать бабушке, если хватит времени — ведь так много других новостей! Графиня, работа с Селией и, конечно же, незабываемый вечер, прогулка по побережью и «мерседес» Фабьена, в котором она чувствовала себя частью этого волшебного мира.

— Звезды? Назови любого. — Фабьен пожал плечами. — Кого здесь только не было. Королевские особы, киноактеры, художники, писатели… А вон там пляж де ла Гаруп, — добавил он, кивнув в сторону промелькнувшего указателя, — который Фипджеральд упоминал в романе «Ночь нежна».

— Мы туда направляемся?

— Нет, там весь берег поделен между ресторанами и атмосфера уже совсем не та. Если, конечно, тебе не нравится наблюдать за толпами людей, жующих салат «Нисуаз» и с жадностью пьющих шампанское по тысяче евро за бутылку.

Кейт немедленно захотелось увидеть все собственными глазами. Она считала, что в этом тоже была определенная атмосфера. И отличный материал для ее романа. Она испугалась, что пропустит что-то важное.

— Поверь мне, — Фабьен взглянул на нее, — там, куда я тебя везу, гораздо интереснее.

И они поехали дальше. Виллы как будто увеличились в размерах и стали еще красивее и изысканнее, пальмы — толще, а дороги — ровнее и тенистее. Кейт пыталась разглядеть хоть что-нибудь за воротами и подъездными аллеями, но машина шла на очень высокой скорости. Повернувшись, чтобы заглянуть в щель в одном особо заметном заборе, Кейт заметила, что их догоняет черный блестящий лимузин.

— Черт, — тихо выругался Фабьен, взглянув в зеркало заднего вида, — боттом-снифер.

— Кто?

— Так мы называем водителей, которые подъезжают практически вплотную и вынуждают увеличить скорость. Во Франции такое часто встречается, а в этих местах особенно. На Лазурном берегу масса самовлюбленных придурков!

— Это же ужасно! — Кейт это совсем не понравилось. — А если за рулем новичок или пожилой человек, да мало ли что?

— Ты права.

Лимузин приблизился, и, когда Фабьен взглянул на Кейт, его глаза заблестели.

— Но не переживай, я знаю способ, как с ними бороться. Держись крепче!

Она ожидала, что Фабьен свернет с дороги, но он протянул руку и дернул за рычаг под ее креслом. Девушка ахнула, поняв, что лежит на спине, а ее подбородок расположен на уровне приборной доски. А потом Фабьен, продолжая вести машину, опустил и свое сиденье, но его руки по-прежнему крепко держали руль.

Лимузин отчаянно засигналил.

— Это всегда приводит их в ярость, — фыркнул Фабьен. — Сзади кажется, что за рулем никого нет.

— Но это ведь правда! — испуганно вскрикнула Кейт. — Ты ведь не видишь, куда едешь.

— Не волнуйся, это всего на несколько секунд…

Но, судя по часам Кейт, прошла почти минута, прежде чем Фабьен наконец решил, что, как он выразился, они достаточно сократили жизнь водителю лимузина. Он свернул в боковую улицу. Недовольно сигналя, большой черный автомобиль пронесся мимо. Кейт показалось, что из машины на них в ужасе посмотрел человек с бородой.

Они продолжали ехать с прежней скоростью. Снова сидя прямо, Кейт вглядывалась в нежно-голубое море и бархатное синее небо, на котором уже появлялись звезды. Высоко-высоко ждал своей очереди хрупкий диск луны.

Неожиданно Фабьен притормозил, и «мерседес» въехал в высокие железные ворота. В конце широкой заасфальтированной подъездной аллеи показался небольшой замок светло-серого цвета, обсаженный деревьями с темно-зелеными кронами. Широкие ступени вели к стеклянному входу, сияющему огнями.

— Вот мы и на месте, — буднично произнес Фабьен. — Отель «Дю рок».

Кейт уставилась на него, широко распахнув глаза:

— Это отель? А похож на дворец.

— В некотором роде так и есть. Когда ты приезжаешь, они стирают и гладят всю твою одежду, а потом возвращают, завернутую в тонкую бумагу. К каждому номеру приставлен слуга, который будит тебя утром, собирает с пола все вещи и наливает ванну с ароматическими добавками. Потом даже вытираться не нужно — они раскладывают на кресле рядом с ванной большое пушистое полотенце, поэтому нужно лишь выбраться из воды и сесть.

— Как в раю! — вздохнула Кейт. И как не похоже на жизнь в ее родном «Фолти-турс»!

— Bonsoir, Hubert![25]

Кейт потрясло, что Фабьен поздоровался со швейцаром в серой униформе, который поспешил открыть дверцу «мерседеса», чтобы выпустить ее.

— Они паркуют машины гостей в подземном гараже, — сказал Фабьен. — Старший менеджер считает, что, оставаясь у входа, они портят эстетику этого места.

— Неужели? Даже такие шикарные, как твоя?

— Можешь мне поверить, в гараже он окажется самым дешевым. Хотя, возможно, и самым красивым. — Фабьен посмотрел в зеркало на приближающийся ко входу яично-желтый «феррари», за рулем которого сидел маленький лысеющий человек. — Но он станет еще лучше, когда мы вернемся. Дело в том, что машины здесь тоже моют.

Юбер сел в «мерседес» и уехал. Поднявшись вслед за Фабьеном по ступеням, Кейт оказалась в залитом золотым светом холле с мраморным полом и одновременно пришла в восторги испугалась. Все проходившие мимо нее люди выглядели состоятельными и уверенными в себе. Кейт подумала, что их прически смотрятся так, словно каждый волосок мыли и сушили отдельно.

— Ты часто бываешь в этом отеле? — удивленно поинтересовалась она.

— Моя мать останавливается здесь, когда приезжает навестить. Именно поэтому я бедный художник.

— Как это? Ты платишь за нее?

— Нет, но она обожает пить коктейли в роскошных барах. А теперь и я пристрастился.

Кейт доводилась слышать всяческие жалобы на матерей, но эта была самая утонченная.

— Должно быть, твоя мать очень эффектная дама. Фабьен не отрицал этого.

— Но я сильно ее разочаровал. Она хотела, чтобы я остался в Париже на фондовой бирже и хорошо зарабатывал. Узнав о моем решении стать художником, мама пришла в ужас.

Фабьен вел ее через холл, и Кейт, оглядываясь по сторонам, старалась хорошенько все рассмотреть: белые диваны, высокие потолки с лепниной, огромные лампы с гофрированными абажурами и блестящую барную стойку, где бармены в белых пиджаках смешивали и разливали напитки. Они прошли мимо больших, ярко освещенных витрин, заполненных туфлями и бриллиантами, и снова оказались на улице.

— Кейт, посмотри, какой потрясающий вид!

Она поняла, что они вышли в сад за отелем, — правда, такого ей еще видеть не приходилось. Они стояли на верхней площадке широкой лестницы—двойника той, по которой поднимались в отель. У ее подножия начиналась аллея — широкая, как взлетно-посадочная полоса, — она вела через изумрудные луга к искрящейся глади моря. Над водой возвышались голубые неровные скалы потрясающей красоты.

— Эстерель, — сказал Фабьен, — небольшой горный хребет справа от Канн.

— Как в раю! — еле слышно пробормотала Кейт.

— Но люди здесь далеко не ангелы, — прошептал Фабьен, выводя ее на заставленную столиками террасу с белым навесом. — Это еще одна причина, почему мне здесь нравится. Можно почерпнуть массу новых идей для картин. Что-нибудь выпьешь?

— Пожалуй, да.

Они сели за столик, и все присутствующие в баре тут же повернули головы в их сторону.

— Все они надеются, что следующим сюда войдет Джордж Клуни, — тихо сказал Фабьен, — или Элизабет Херли. Ведь по время кинофестиваля они живут здесь.

— Правда? И сейчас тоже?

Фабьен равнодушно пожал плечами:

— Они мне не интересны. Мне нравятся, — хитро прошептал он и близко наклонился к ней, — неизвестные люди, которые приходят в такое место. Странные пары, когда невозможно догадаться, что удерживает их вместе. То есть догадаться, конечно, можно, потому что обычно это две стандартные причины.

Кейт огляделась по сторонам. Тучный мужчина лет шестидесяти внимательно смотрел на девушку, похожую на молоденькую боснийскую поп-певицу, которая пила какой-то шипучий ярко-розовый коктейль. За другим столиком рядом с пожилым, явно богатым мужчиной сидела — со скучающим видом уставившись на деревянную шахматную доску — девушка, похожая на Лорен Хаттон.

— Какие именно? — поинтересовалась Кейт.

— Секс и деньги, естественно. — Фабьен взглядом показал ей на пару, сидевшую перед ними.

Стильный молодой человек с тщательно взъерошенными светлыми волосами пил шампанское в компании женщины с внешностью постаревшей Бетт Дэвис. Кейт завороженно смотрела на ее нарисованные брови, красные губы, яркие румяна и чрезвычайно худые ноги в туфлях на невероятно высоких каблуках.

— Это его бабушка? — с сомнением прошептала она.

Фабьен покачал головой.

— Ты думаешь, он жиголо? — Кейт пришлось сдерживаться, чтобы говорить тихо. Это же реальный прототип ее героя! Она принялась разглядывать его, подмечая каждую деталь: очень тихая, отрывистая речь, гладкое лицо и льстивая, отсутствующая улыбка и холодный взгляд.

Официант в белом пиджаке загородил его от Кейт.

— Месье, как обычно? — почтительно обратился он к Фабьену.

— Да, пожалуйста, Антуан.

— А мадам?

— Я буду то же самое.

Официант вернулся с подносом и принялся расставлять на столе блюдца с оливками, орехами и солеными крекерами—в таком количестве, что ими можно было бы накормить небольшую компанию.

Оказалось, что обычно Фабьен заказывает большой, с огромным количеством пузырьков коктейль с шампанским в высоком запотевшем бокале с тонкой полоской лимона сверху.

Кейт сделала глоток и почувствовала, как крепкий холодный напиток, словно бомба, разрывает желудок.

— Вот это да! Он сбивает с ног не хуже Бэкхема.

Она подняла бокал, глядя сквозь стекло с каплями влаги на золотое вечернее небо. А потом, откинувшись на белые подушки, вдохнула аромат трав, моря и духов, смешанный с запахом шика и богатства, который витал здесь повсеместно.

— Вот видишь? — Фабьен с удовольствием закурил. — На Ривьере есть не только кафе «Де ла пляс»… В чем дело?..

Кейт в шоке разинула рот.

Боснийская поп-певица и ее пожилой друг встали и ушли, весело смеясь, и к столику провели другую пару. Сердитый мужчина, одетый во все черное, очень маленький и толстый, с жирными седыми волосами, и хрупкая блондинка. Кейт тут же поняла, кто именно ехал за ними в черном лимузине, — киномагнат, организатор покерных вечеринок и хозяин элитной недвижимости, которая не пользовалась спросом. На террасу вошел Марти Сен-Пьер. Судя по всему, он был в ярости. Похоже, с Питером Хардстоуном его роднили не только неудачные вложения в недвижимость, но и отвратительный характер.

И на этом сходство не заканчивалось. Жена Сен-Пьера при ближайшем рассмотрении оказалась очень похожей на миссис Хардстоун. Судя по всему, она тоже прослушала полный курс «школы молодящихся старушек». На лице у нее был толстый слой макияжа, светлые волосы блестели — над ними явно потрудился дорогой специалист по окраске волос. Beроятно, лет двадцать назад она была очень хорошенькой — изящной и с большими глазами, но время и земное притяжение смягчили овал лица и еще сильнее скосили ничем не примечательный подбородок. На ее пальцах с ярким маникюром блестели бриллианты, дизайнерские джинсы сидели низко на бедрах, а на футболке блестящими кристаллами было выложено слово «Попбитч». Ансамбль завершал крошечный джинсовый пиджак.

К ним тут же подбежал официант.

— Вы будете ужинать сегодня, месье Сен-Пьер? — Кейт показалось, что он был бы счастлив услышать отрицательный ответ.

— Да, — прорычал толстяк, жуя сигару размером с небольшое дерево.

— Не хотите ли взглянуть на меню?

— Нет, черт возьми. Ты вполне можешь не торопиться, к нам еще кое-кто присоединится.

— К нам? — удивленно переспросила его жена.

Официант беззвучно удалился. Мистер и миссис Сен-Пьер начали тихо пререкаться. В конце концов Марти вынул сигару изо рта и, словно медиум на спиритическом сеансе, выпустил облачко дыма.

— Закрой рот, черт возьми! — заорал он на жену.

Фабьен недоуменно поднял брови.

— Шампанского! — крикнул Марти официанту.

И тут появилась она — словно по команде, уверенно вышла на террасу и откинула назад платиновые волосы, продолжая кричать в маленький серебристый телефон. Человек, которого Кейт хотела видеть меньше всех на свете. Естественно, после Ната. Напрягшись в ожидании, Кейт пыталась заглянуть за красивое обнаженное плечо Шампань. Но красавец предатель так и не появился на террасе. Актриса приехала одна.

Не желая, чтобы ее узнали, Кейт надела темные очки. Поскольку солнце к этому моменту уже опустилось за горы, Фабьен удивленно взглянул на нее, но не стал ничего спрашивать, поскольку сосредоточенно потягивал коктейль.

Кейт почувствовала облегчение, но все равно была немного разочарована. С одной стороны, она не желала больше видеть Ната, а с другой — была бы не прочь устроить ему бурную сцену, унизить так, как он унизил ее. Так где же он? Ведь прием состоялся всего пару дней назад и он наверняка где-то поблизости занимается поисками путей к славе. «Может быть, — с грустью подумала Кейт, — он сейчас на пробах».

— Это она! — вдруг раздался шепот Фабьена. — Та женщина с приема, которая натянула на себя черный пластиковый пакет!

Он смотрел на белокурую богиню, не отрывая глаз. На ней было еще меньше одежды, чем обычно, если такое вообще возможно. Те небольшие участки тела, которые не были выставлены напоказ, прикрывали крошечные джинсовые шорты, обтягивающий топ цвета фуксии и розовые туфли без задников на высоких каблуках.

— Кажется, ты считаешь ее красивой, — мрачно заметила Кейт.

— Но излишне откровенной.

— Сюда, Шампань! — помахал ей пухлой рукой толстяк.

Супруги перестали ссориться.

— Марти! Дорогой! — защебетала Шампань, подойдя к ним. — Увидимся позже, мой сладкий! — прокричала она в телефон и захлопнула его.

Кейт нахмурилась, догадавшись, кого именно она назвала «сладким».

Миссис Сен-Пьер недовольно посмотрела на, Шампань.

— Что она здесь делает? — требовательно обратилась она к мужу с сильным акцентом уроженки Эссекса.

— Я пришла обсудить свои перспективы в кино, — с важным видом сообщила модель и уверенно опустилась в кресло. — Свою работу!

— Работу?! — взорвалась жена киномагната. — Единственная работа — твоя и таких, как ты, — это лечь под продюсера и раздвинуть ноги.

Шампань тряхнула светлыми волосами.

— Вообще-то я здесь для того, чтобы обсудить роль… — Она бросила на Марти такой взгляд, что от него могли бы вспыхнуть даже мокрые поленья.

— Я воздержусь от стандартной шутки на этот счет, — недовольно сказала миссис Сен-Пьер.

— …в новом фильме, который планирует снимать Марти, — холодно продолжила Шампань. — «Безжалостные ублюдки».

— Мне кажется, там нужен особый типаж. А что произошло с тем фильмом о Бонде, о котором мы так много слышали?

Шампань высокомерно тряхнула головой.

— Ах тот фильм… Честно говоря, не сложилось…

— Потому что это был просто треп. В этом причина…

Марти Сен-Пьер, который только что сделал большой глоток красного вина, чуть не подавился и закашлялся. Брызги разлетелись во все стороны: на стол и всех, кто сидел за ним. Кейт это напомнило фильм «Резня в День святого Валентина». Магнат разъяренно взглянул на жену.

Грудь Шампань оказалась усеяна мелкими красными каплями, и она в ужасе завизжала.

— Это не треп, — резко сказала она, вытираясь салфеткой. — Просто возникли… разногласия. Вот и все.

— Разногласия?! — Жена магната смахнула каплю вина с лица. — Естественно, разногласия были. Я читала про них в «Голливуд рипортер». Проблемы со временем — ты появлялась на съемочной площадке через четыре часа после режиссера. Разногласия по поводу актерской игры — когда ты считала, что играешь, как Вивьен Ли, он приходил в ужас. В итоге, естественно, роль Баунси Касл, которую теперь будут звать Пичи Дерьер, отдали кое-кому другому. По-моему, Бритни Спирс, так ведь?

Даже Фабьен усмехнулся, услышав это, а Шампань так взглянула на жену Сен-Пьера, словно готова была забить ее до смерти пустой бутылкой. Кейт поднесла коктейль к губам, про себя провозгласила тост за миссис Сен-Пьер и подумала, что самый замечательный вечер в ее жизни только что стал еще лучше.