В паутине дней

Глава IV

В безоблачный октябрьский день, когда первые желтые листья уже начинали облетать с деревьев, а пересмешник очнулся от летнего безделья, я остановилась возле Вина, копавшегося на цветочных клумбах. Похвалив его, я напрямик спросила, сколько он получает жалованья. Он опустил глаза к цветам.

– Жалованье? – переспросил он. – Мы не получаем жалованья, мэм.

– Ты хочешь сказать, что вы получаете здесь только кров и пищу? – недоверчиво спросила я.

– Да, мэм. Так была 'сегда.

– Но теперь все изменилось, вы можете потребовать жалованье.

Он продолжал выдирать сорняки, и мне не было видно его лицо.

– Вам это известно? – настойчиво спросила я. Тогда он поднялся, стряхивая землю с рук:

– Да, мэм. Мы знаем про это.

– Тогда почему вы продолжаете работать бесплатно?

– Мы народ из Семи Очагов, – медленно сказал он.

Я подумала о той обильной пище, которой всегда заставлен стол, о множестве дорогих вин и виски, что доставляют из Саванны, а потом подумала об этих неграх, привязанных своей преданностью к хозяину, который дает им не больше того, что предоставил бы собаке, – крышу над головой и кусок хлеба.

Но я ничего не сказала Вину. Размышляя об этом, я пошла в дом. И все же нельзя было осуждать Сент-Клера, ведь он, как мне казалось, попал в чудовищную ловушку. Прокормить все эти рты, всех этих иждивенцев, неспособных позаботиться о себе, не имея на это денег. Я хорошо знала, как отсутствие денег изматывает и рождает в душе тоскливое отчаяние, лишающее надежды на будущее. "Неудивительно, – усмехнулась я, – что он не заставляет негров работать больше, чем им хочется. Нелегко сегодня заставить работать того, кому не заплатил вчера".

Чем больше я думала об этом, тем больше мне представлялось, что Семь Очагов лежат непосильным бременем на плечах своего хозяина, ярмом, которое временами невозможно тяжко нести. И я решила при первой возможности поговорить с Сент-Клером Ле Грандом.

Но эта возможность откладывалась, так как в тот же день я услышала, как он приказал Вину приготовить его баркас, чтобы через час быть в Дэриене. Он был в приподнятом настроении, когда направлялся к причалу. И я не могла не задуматься, что за дела заставляют его так часто ездить в Саванну? Что он делал в этом городе, который, по словам Старой Мадам, является таким веселым и оживленным местом?

Не прошло и трех дней, как он вернулся, а появившись в сумерках, он едва поздоровался со мной в зале и сразу же поднялся в свою комнату в башне. Немного погодя Вин поднялся к нему с бутылкой на подносе. Старой Мадам, Руперту и мне пришлось ужинать без него.

Но я решила не откладывать разговора с ним. И после ужина, оставив Руперта с его бабкой в гостиной, я взобралась по узкой лесенке, которая вела со второго этажа в комнату на башне. У двери я коротко постучала. И когда он крикнул: "Войдите", наверное, думая, что это Вин или Марго, я отворила дверь и вошла.

– Могу я поговорить с вами, сэр?

Он сидел за карточным столиком у огня в пурпурном халате с заплатами, с бутылкой бренди перед ним. Его пальцы продолжали перекладывать карты. Он лишь на мгновение поднял глаза. Я подождала, когда он соизволит снизойти до беседы со мной, а пока осмотрелась; ведь мне ни разу еще не удалось проникнуть в убежище Сент-Клера Ле Гранда. Теперь я видела, что это просторная квадратная комната с высокими ячеистыми окнами, расположенными во всех четырех стенах и даже по бокам от камина, она служила и спальней, и гостиной и была обставлена с почти утонченной роскошью. Ноги утопали в мягком пушистом ковре, на широких креслах лежали подушки, постель казалась необычайно мягкой и удобной. Но и тут, как и повсюду в доме, царили неряшливость и беспорядок. Прекрасный старинный комод был завален разнообразными мелочами и ненужными в таком месте вещами, среди которых я узнала кнут с витой украшенной камнями ручкой. Я подумала о том, сколько рабских плеч были знакомы с его плетью.

Меня оторвал от этих мыслей медлительный голос Сент-Клера:

– Вам что-то нужно, мисс Сноу?

– Да, сэр. Я хотела бы поговорить с вами о Семи Очагах.

– О чем?

Стиснув руки за спиной, я стояла напротив него с решительным видом, хотя решительности на самом деле в этот момент не чувствовала. В самом деле, его лицо оставалось таким равнодушным и безжизненным, что мне казалось, он и слушать меня не станет. Тем не менее я стала забрасывать его вопросами. Почему он допустил, что хлопок гниет в сарае? Отчего рисовые поля стоят пустыми? Зачем мы покупаем томаты и другие овощи в Дэриене, имея у себя столько плодородной земли – было бы желание и немного семян? Разве он не знает, какой богатый урожай могут давать Семь Очагов? И заметил ли он, как бездействие и расточительная праздность поразили его дом и его землю подобно тяжелой болезни?

Он слушал меня, не перебивая, потягивая бренди, изящно обхватив стакан длинными белыми пальцами. Когда я закончила, он допил последние капли и вытер губы тончайшим носовым шелковым платком.

– Итак, это и есть знаменитая предприимчивость янки, – насмешливо проговорил он. – Вы без году неделя в моем доме и уже во всем разобрались.

– С тех пор как я приехала в Семь Очагов, прошло уже два месяца, – возразила я. – Срок достаточный для того, чтобы увидеть все, что я увидела.

Он посмотрел на пустой стакан и поставил его на карточный столик, пожав плечами:

– Чтобы производить хлопок и рис, нужны негры.

– Можно нанять рабочих в Дэриене.

Он поднял брови:

– За ту цену, что устанавливает Биржа свободной рабочей силы? Двенадцать долларов в месяц – половину выплачивать ежемесячно, половину – урожаем? Где я возьму деньги, чтобы заплатить им?

– Тогда увольте этих. Они не зарабатывают даже себе на хлеб.

– Я не могу их уволить. Они жители Семи Очагов. Да, они уже уходили отсюда после вашего "освобождения". Но вернулись. Видите ли, за двенадцать долларов в месяц для кого-то они должны работать.

– Но разве вы не чувствуете, – воскликнула я, – что вы похожи на человека, которого засасывает болотная трясина? И вы опускаетесь ниже и ниже. Кормить всех этих бездельников…

– Что же, уморить их голодом?

– Заставьте их работать! Не сидите здесь, как будто ждете смерти!

Его бледные глаза не мигая остановились на мне. Ни малейшей тени не промелькнуло в них.

– Неужели вы не понимаете, – спросила я, – что такие люди, как вы, должны возродить Юг?

– Возродить Юг? – усмехнулся он. – А вы знаете, Эстер Сноу, что, помимо всех прочих пошлостей, ваш мистер Линкольн объявил сегодня Юг зависимой колонией? Так что, как вы выразились, нам только и осталось, что сидеть и ждать смерти!

– Но это нелепо. Юг не сломлен духом.

– Не сломлен духом? – повторил он. – Вы случайно не в связи с поражением в войне употребили это слово?

– Но говорят, что…

– Говорят, говорят? Говорят о "душе Юга", о "потерянной вере в свое дело". Эти лозунги были полезны, когда вы пытались грязного фермера заставить воевать за вас! Но воюют всегда только за одну вещь, Эстер. За доллары и центы.

– Но война шла за права штатов и таможенные пошлины.

– Права штатов, тарифы! Вот что я вам скажу, Эстер. Ни один штат в отдельности не стал бы воевать за них. Когда президентом был Эндрю Джексон, Южная Каролина хотела бороться за тарифы. Но другие штаты ее не поддержали. – Он снова пожал плечами. – Так что вопрос отпал. Да и о чем тут спорить? Север и Юг столкнулись не из-за рабства – негров и торговли, – а из-за долларов и центов.

Я возмущенно ударила кулаком по камину:

– Что толку болтать о войне? – воскликнула я. – Она закончена. Теперь вы должны учиться жить по-другому.

– И что же это за другая жизнь?

– Работа не покладая рук! Да если бы у меня были Семь Очагов, я пахала бы на этой земле, пока не упала бы без сил.

Что-то сверкнуло в его глазах и погасло.

– Да, думаю, вы так бы и делали. Вас же не учили презирать труд.

– Тут нечем хвастать, – горячо воскликнула я, – стыдно презирать честный труд. Человек, который работает, отдает долги и чувствует себя свободным.

Он ленивой рукой прикрыл рот, подавив зевок:

– Вы так и не поняли. Мы, южане, – отнюдь не свободны. Мы тоже рабы, Эстер. Рабы устарелого образа жизни, который во всем мире известен как "рабство". Хотя мы называем его по-другому. Мы предпочитаем говорить, что "живем как джентльмены".

– Я не верю в это.

– Это правда. – Он помолчал, затем вдруг наклонился вперед и вытянул руки: – Покажите мне свои руки.

Я спрятала их за спиной.

– При чем тут мои руки?

– Руперт говорит, что они не похожи на руки настоящей леди.

– Руперт не привык видеть руки, которые работали всю жизнь. Моим рукам знаком тяжелый труд.

– На радость вашему священнику, наверное?

Я вдруг разозлилась, как злятся, когда над серьезными вещами начинают насмехаться.

– Да кто вы такой? – крикнула я.

– Кто я? – Его брови изогнулись. – Вы меня удивляете. Я южный джентльмен, способный, надеюсь, вызвать благожелательность даже в ваших глазах.

– Может быть, это и так.

– Это. – Снова иронично поднялась бровь. – Вы говорите загадками. Что вы имеете в виду под "этим"?

– Что вы южный джентльмен. Видите ли, я прежде с ними никогда не встречалась.

– Значит, вы встречались только с северными джентльменами?

– Я встречалась с разными людьми.

– И они не похожи на меня?

– Нет.

– И в чем же разница? У них растут рога и хвосты, чему мы с радостью готовы поверить?

– В том, что они трудятся.

– Ах да, трудятся.

– Они обрабатывают свои поля и производят товары.

– И продают их Югу с большой выгодой для себя. И недоплачивают южанам за их урожаи.

– Об этом я ничего не знаю. Но я знаю, что вы должны работать, чтобы оправдать свое существование.

– Эстер Сноу! Эстер Сноу! – Он вдруг поднялся и подошел к камину, чтобы встать в свою любимую позу, облокотившись на каминную полку. – Вы думаете, – протянул он, – я не вижу, – его рука лениво махнула вокруг, – всего этого – протертые ковры, грязь, беспорядок?

– Но вы ничего не делаете, чтобы что-то изменить.

– Каким образом? Без рук, без негритянских рук, я беспомощен.

– Хотите, я помогу вам?

Его бесцветные глаза вопросительно уставились на меня.

– Поможете? Как вы можете помочь?

– Доверьте мне управление хозяйством и работами на плантации.

– Что вы знаете о том, как собирать урожай и как обращаться с неграми?

– Достаточно, чтобы нанять толкового десятника, – отвечала я. – И я шесть лет прожила на ферме с деревенскими людьми.

Он утомленно вздохнул:

– Ну что ж, поступайте, как считаете нужным.

– Рисовая мельница нуждается в ремонте и плуг тоже. Нам придется купить здорового мула.

Выражение его лица не изменилось.

– Денег нет.

– Я заключу с вами сделку. У меня есть небольшие сбережения. Я одолжу вам на починку мельницы, плуга и покупку мула. Под шесть процентов.

Мне показалось, я уловила презрительный блеск в его взгляде. Но он лишь сказал:

– Хорошо. Делайте, что нужно.

– Когда придет время пахать и сеять, нам понадобятся дополнительно рабочие. Вы сможете занять денег, чтобы платить им?

Его бледные глаза неподвижно смотрели на меня как в пустое место. Затем он тихо, даже слишком тихо, произнес:

– Я достану деньги.

Медленно я проговорила:

– На это потребуется гораздо больше денег.

Он все так же смотрел мне в глаза.

– Я же сказал, я достану деньги.

– Очень хорошо. Но поймите, мне нужен абсолютный авторитет у негров.

– Думаю, вы его сможете добиться.

– И мне нужно полностью контролировать хозяйство Семи Очагов, кухню, домашнюю прислугу.

– Все будет предоставлено в ваше распоряжение.

Я сделала последний бросок:

– Начиная с завтрашнего дня?

– С завтрашнего дня.

Я наклонилась и подняла с пола поднос с грязной посудой, все еще стоявший с самого ужина. Выпрямившись, я увидела, что он смотрит на меня, но, проигнорировав этот взгляд, спокойно повернулась к двери:

– Спокойной ночи, сэр.

– Эстер Сноу. – Его голос остановил меня.

– Да, сэр.

– Зачем вам все это?

С подносом в руках я стояла напротив него, но впервые в жизни не знала, что ответить. Может быть, из-за своей неприязни к расточительности, а может быть, меня побуждала к этому смутная мысль о том, что когда-нибудь Семь Очагов перейдут к Руперту, к которому я с каждым днем привязывалась все больше; возможно, я надеялась, что в возрождении Семи Очагов я смогу построить новую жизнь для себя; а может быть (теперь я понимаю это, а тогда даже и не задумывалась), я делала это в порыве желания облегчить ношу этого высокого разочарованного человека, который так внимательно смотрел на меня. Но пока я искала слова, он снова заговорил:

– Говорят, – саркастически усмехнулся он, – что училки-янки едут на Юг, чтобы стать ангелами-благотворительницами, мученицами или чтобы найти себе мужа. Какая же из этих причин привела сюда вас, Эстер Сноу?

Я не стала ему отвечать, так как задохнулась от негодования. Я повернулась с его посудой от ужина в руках и вышла. И хлопнула за собой дверью.