В погоне за счастьем

ГЛАВА 3

Когда Маркус Грэм проснулся, сквозь шум дождя до него из другого конца дома донеслась приглушенная музыка. Значит, хозяйка дома уже проснулась. Маркус бросил взгляд на стоявший возле кровати радиоприемник с будильником. Было еще рано, и Маркус решил, что пока можно не вставать. Он включил радио и прослушал последние известия.

Закинув руки за голову, он почувствовал, что впервые за много дней хорошо отдохнул. И тут же появилось чувство, что предстоящий день не принесет ничего хорошего. Нет, он всерьез не предполагал, что Джон в опасности, но недоумевал, почему Джон повел себя таким непонятным образом. Ру Тревэлин красивая, состоятельная молодая женщина, да и голова, похоже, у нее на плечах имеется. И вот Джон рискует потерять ее. Маркус знал Джона: старый ловелас должен был клещами вцепиться в такую партию. Так почему же нелепым исчезновением он подвергает опасности свое идиллическое будущее?

Интересно, решится все же Ру выйти за Джона, если им удастся отыскать его до свадьбы? В душе Маркус надеялся, что этой свадьбе не бывать. Если на самом деле Джон решил просто поволочиться за Ру, то он заслуживает хорошего пинка. Но куда больше Маркусу не нравилась именно свадьба — он не представлял себе Ру Тревэлин в роли мачехи, тем более своей мачехи.

Интересно, а как бы Ру отреагировала, если бы вчера он поддался своему желанию поцеловать ее, перед тем как пойти спать? Возможно, ответила бы на его поцелуй, а потом корила бы себя. Но с другой стороны, могла разозлиться и выгнать его из дома. Любой из вариантов осложнил бы их отношения, поэтому хорошо, что он сдержал свой порыв. Он и так напугал Ру, вломился к ней в дом, задремал в гостиной… Подобное поведение не произвело бы хорошего впечатления ни на одну женщину.

Диктор начал говорить о забастовке служащих аэропортов, и Маркус прислушался. «Стачка носильщиков приняла более широкие масштабы, ее поддержали представители других служб авиации. Забастовка, начавшаяся в Брисбене два дня назад, уже распространилась на всю страну…»

— Проклятье! — выругался Маркус. Он встал с постели, натянул брюки, прошел в ванную и сполоснул лицо холодной водой. Потом надел рубашку, вышел из спальни и отправился на кухню.

— Надо немедленно позвонить в аэропорт, — сказал он, появляясь в дверях кухни.

Хозяйка дома варила кофе под аккомпанемент музыки. Услышав слова Маркуса, она повернулась и посмотрела на него. В глазах Ру промелькнули озорные искорки, но тут же исчезли.

— Доброе утро, сынок. Как спалось?

— Нормально, — буркнул Маркус, подошел к стереосистеме, выключил магнитофон, но включил радио.

— Вам не нравится такая музыка? — поинтересовалась Ру.

— Значит вы не слушали радио и еще не знаете плохие новости?

Ру побледнела настолько, что на щеках проступили веснушки.

— Джон…

— Нет-нет, — раздраженным тоном бросил Маркус. — Но, похоже, сегодня мы до него не доберемся. В аэропортах забастовка, бастуют заправщики.

— Но вчера вы говорили о забастовке носильщиков, не так ли?

— Вчера — носильщики, а сегодня уже заправщики и Бог знает кто еще. Забастовка подобна снежному кому, и, похоже, это надолго.

— Но, возможно, бастующие правы. Если речь идет о заработной плате или условиях труда…

— Я понятия не имею, какие у них требования, но лучше позвонить в аэропорт и выяснить, что там происходит.

Ру последовала за Маркусом к телефону, окруженная дразнящим запахом кофе и духов с лимонным ароматом. Одета она была в джинсы и футболку, но сегодня распустила волосы, которые спадали на плечи темным, блестящим шелковым водопадом. Выглядела Ру лет на семнадцать и казалась ужасно беззащитной. Маркус почувствовал, что злится на нее. Будущая невеста не должна выглядеть такой испуганной и растерянной.

— Да, все так, как я и подозревал, — сообщил Маркус, когда после нескольких попыток все же дозвонился в аэропорт. — Рейсы задерживаются и откладываются.

— А как долго это продлится? Может нам лучше поехать в аэропорт и подождать там? — предложила Ру.

Маркус пожал плечами.

— Мне сказали, что взлетают в основном маленькие самолеты, но летят они только в те районы, где смогут заправиться.

— Неужели мы не сможем добраться до Голден Лод?

— Есть и другие варианты, но это и займет куда больше времени. Например, на автобусе мы сможем доехать, вероятно, до Бурумбурры, до Роселлы регулярных автобусных рейсов нет. Придется добираться на машине, и вся поездка займет два дня, если не больше. И еще меня беспокоит погода, прогноз обещает дожди. — Маркус вскинул брови. — Вы готовы к трудному путешествию? Или предпочтете остаться в уютном доме и подождать от меня известий? Дорога предстоит длинная, и существует вероятность, что в конце пути мы ничего не обнаружим. А кроме того, пока вы будете добираться в Голден Лод, Джон может появиться здесь.

— Вы хотите отговорить меня от поездки? Или предлагаете отправиться одной?

— Ни то, ни другое. Я просто честно предупреждаю, а выбор за вами. Ну, что вы об этом думаете?

— Джон мой жених, и, разумеется, я хочу поехать. Но меня сильно беспокоит то, что осталось совсем мало времени.

— Ох, у вас же свадьба в субботу. Да, я понимаю вашу проблему.

— Если я останусь здесь, а Джон вернется сегодня или завтра, то мы успеем пожениться. Но представьте: он вернулся, а я нахожусь очень далеко и не могу вернуться к свадьбе из-за забастовки. Это было бы ужасно!..

— Возможно, прилететь сюда гораздо проще, чем улететь отсюда. Я понимаю, вам не нужен мой совет, но на вашем месте я бы прямо сейчас отменил свадьбу и хорошенько подумал бы, прежде чем назначать ее новый срок.

— Вы не имеете права подобным образом давить на меня только потому, что не ладите с Джоном! — возмутилась Ру.

— А с чего вы взяли, что мы с ним не ладим?

— Вы дали это совершенно ясно понять еще во время нашего телефонного разговора. Говорили отнюдь не дружелюбно, я бы даже сказала, с явной угрозой.

— Это все последствия пребывания в тюрьме и длительного перелета, от усталости я порой становлюсь злым и раздражительным. Сейчас могу только сказать, что он плохо поступил с вами, а остальные свои суждения поберегу до Голден Лод. Ну, так что вы решили?

Ру пожала плечами.

— Придется воспользоваться вашим советом, но только частично. Я позвоню организаторам свадебной церемонии и объясню ситуацию. Круиз только в следующем месяце, так что его можно не отменять. А свадебное платье подождет.

— У вас есть свадебное платье?

— Расшитое вручную жемчугом, тысячей жемчужин, не меньше. Так… что еще? Чтобы лично предупредить всех гостей, понадобится много времени, поэтому я просто дам объявление в местные газеты, и дай Бог, чтобы они все прочитали. Мы поедем на моей машине?

— Нет, это же не поездка в солнечный день по проспекту. Нас могут поджидать пыльные бури, наводнения.

— А на чем тогда? Автобус будет тащиться целую вечность, и вы сами сказали, что до Роселлы он не идет. Я помню, Джон говорил, — Ру сглотнула слюну, — что там ужасные дороги.

— Я возьму напрокат машину с приводом на четыре колеса, но должен предупредить, что это будет не лимузин.

— Отлично, действуйте, — согласилась Ру. — А я займусь телефонными звонками.

Ей понадобилось чуть менее часа, чтобы отменить все свадебные приготовления, а Маркусу потребовалось всего десять минут, чтобы договориться с агентством по прокату автомобилей насчет «лендровера».

Закончив говорить по телефону, Ру почувствовала странное оцепенение. Еще несколько дней назад будущее представлялось ей спокойным и безоблачным, а сейчас оно виделось ей как в тумане.

— Машину мы заберем в аэропорту в одиннадцать, — сообщил Маркус. — Это нам по пути, тем более что там остался мой багаж. — Ру казалось, что голос его доносится откуда-то издалека, она неопределенно хмыкнула, и Маркус воспринял это как согласие. — Тогда собирайте чемодан.

Перед глазами Ру встал лежавший в спальне огромный чемодан, приготовленный для медового месяца с Джоном, но она тут же отогнала это видение. Ей предстояло совсем иное путешествие и с другим спутником.

— Вам понадобятся джинсы, старые рубашки… если у вас есть таковые… ботинки, несколько пар носков, одеяло и полотенце, — подсказал Маркус.

Ру кивнула, повернулась и хотела уйти собирать вещи, но вид ее фигурки с поникшими плечами заставил Маркуса подойти и положить руку ей на плечо.

— Ру?

Она помотала головой, и Маркусу пришлось повернуть ее к себе, чтобы заглянуть в лицо. Карие глаза были полны слез. Маркус вздохнул.

— Джон просто негодяй, раз он так поступил с вами, — спокойным тоном произнес он.

Ру снова помотала головой и дала волю слезам. Маркус дотронулся пальцем до щеки Ру, по которой катились слезы, а затем обнял ее. Ру моментально напряглась, но потом расслабилась и уткнулась лбом в плечо Маркуса. Ее шелковистые волосы касались щеки Маркуса, он дотронулся до них губами и нежно погладил ладонью.

— Все в порядке? — прошептал Маркус.

Ру кивнула, отстранилась от Маркуса и дрожащей рукой откинула волосы с мокрых щек.

— Простите, — извинилась Ру, в голосе ее чувствовалось напряжение.

За что она извиняется? За то, что связалась с Джоном? За то, что позволила себе расплакаться? Или за то, что намочила слезами его рубашку?

— Вам не за что извиняться, — заверил Маркус и, посмотрев на Ру, улыбнулся. — Выше нос, дорогая мачеха. Возможно, мы найдем этого негодника в какой-нибудь отдаленной хижине, с таким же растяжением связок, как у вас. С ним все будет в порядке, обещаю вам.

Ру робко улыбнулась в ответ, и Маркус почувствовал себя так, словно его наградили медалью. Он невольно наклонился к Ру и прикоснулся губами к ее губам. Маркус думал, что это будем легкий, утешающий поцелуй, знак его поддержки, но этот порыв вылился в нечто гораздо большее. Губы Ру затрепетали, и Маркус внезапно ощутил прилив нежности к девушке, которую держал в объятиях. Он еще крепче прижал Ру к себе, продолжая целовать ее, словно губы его могли вытянуть из Ру ту боль, которую она ощущала. На какое-то мгновение она ответила на его поцелуи, губы ее разомкнулись, как раскрывается цветок навстречу солнечным лучам. Сквозь тонкую ткань рубашки Маркус чувствовал ее ладони, обхватившие его плечи. Это безумие длилось всего несколько секунд, а когда Маркус осознал, что Ру пытается оттолкнуть его, он прекратил целовать ее и разомкнул объятья.

— Нет! — воскликнула Ру, задыхаясь, и резким движением ладони вытерла губы. Она отскочила назад, повернулась и почти бегом выскочила из комнаты.

Маркус опустился в кресло и закрыл лицо ладонями. А потом, тяжело дыша, начал тереть ладонями лицо, как бы пытаясь удалить ощущение ее прикосновений.

— Проклятье! — громко вскричал он. Черт побери, только этого не хватало!

Ру, охваченная паникой, скрылась в своей комнате и заперла дверь. Некоторое время она стояла, прижав ладони к губам, а потом ноги у нее подкосились, и Ру опустилась на кровать.

— Господи, я рыдала в его объятьях, — пробормотала она. — Ситуация банальная, дальше некуда. Как глупо все получилось.

Ру знала, что некоторые мужчины терпеть не могут женских слез, а другие, к сожалению, считают их явным приглашением к флирту. У нее и никогда не было довода плакать в присутствии Джона. А что касается Маркуса Грэма… Мелькнула мысль, что Маркус мог бы воспользоваться ее подавленным состоянием, но она тут же отогнала ее. Внезапная страсть, вспыхнувшая между ними, была инстинктивной, естественной, но совершенно непреднамеренной. И, конечно, недопустимой.

Ру с трудом поднялась с постели и принялась собирать в сумку вещи, которые Маркус посоветовал взять с собой. К ним она добавила аптечку, солнцезащитные очки и три больших носовых платка. Если ей в будущем захочется поплакать, она станет делать это в одиночестве. Ру дотронулась до щеки, которая слегка горела от щетины Маркуса. Без сомнения, этот поцелуй был инстинктивным: любой мужчина, задумавший соблазнить женщину, прежде побрился бы.

Она надела темные очки и с неохотой вернулась в гостиную. Маркус стоял спиной к ней и смотрел в окно на дождь. Руки его были засунуты в карманы, во всей позе чувствовалось напряжение.

— Так вы не раздумали ехать со мной? — спросил он, не оборачиваясь.

— Разумеется нет. Плохая погода не может остановить нас.

Марк обернулся и удивленно посмотрел на Ру.

— Плохая погода?

— Дождь, временами с громом и молнией.

Маркус почти незаметно улыбнулся.

— Если хотите облечь это в поэтическую форму, то можно и так сказать. Однако я назвал бы случившееся более конкретно.

— Послушайте, Маркус, я не из тех, кто любит кокетничать. Звучит банально, да? Но это правда.

— Не то чтобы банально, просто несколько старомодно. Как же Джону удалось завоевать расположение такой добродетельной женщины?

— Дело не в добродетельности, просто я такая, какая есть. Как вы сами заметили, я очень осторожна. Плачу по счетам и не мухлюю с налогами.

— А Джон мухлюет.

— Это нечестный ход с вашей стороны, — презрительно бросила Ру. — Так мы едем?

Вскоре прибыло такси, вызванное по телефону. Пропуская Ру в дверях вперед, Маркус положил ладонь на плечо Ру, но тут же отдернул ее, бормоча извинения.

— Можете не извиняться, но и не рассчитывайте, что я снова упаду вам на грудь.

— А жаль, — пробормотал Маркус.

Шел дождь, в воздухе чувствовалась большая влажность. В этом и заключалась неприглядная сторона здешнего климата, о которой предпочитали умалчивать туристические проспекты. Это была цена, которую местные жители платили за то, что шесть месяцев в году жили в настоящем раю.

По пути в аэропорт Ру подумала, что десять дней назад должна была ехать этой дорогой вместе с Джоном. Тогда бы она познакомилась с Маркусом в поместье, так сказать, на нейтральной территории, и он бы присутствовал на их с Джоном свадьбе в качестве гостя. Да, все могло быть иначе, а главное — ей не пришлось бы гадать, куда исчез Джон, потому что она находилась бы рядом с ним.

— А вы знаете, что в аэропорту забастовка? — поинтересовался таксист.

— Да, знаем, — ответил ему Маркус. — Но нам надо просто забрать мой багаж, который я оставил там вчера… если его выгрузили.

— А если не выгрузили? — предположила Ру.

— Тогда буду вынужден обойтись без него. — Маркус погладил ладонью щетину на подбородке. — Я всегда самые нужные вещи вожу в ручной клади, но в этот раз очень торопился, и даже бритвенные принадлежности оставил в багаже.

К счастью, багаж Маркуса удалось получить, но в аэропорту царила суматоха. Не сумевшие вылететь пассажиры толпились у стоек, ругая служащих аэропорта, а у тех, похоже, кончалось терпение. Ру сумела пробиться к одной из стоек, где оставила сообщение для Джона.

Затем они отправились на площадку компании по прокату автомобилей и забрали «лендровер». Когда Ру забралась в кабину, то почувствовала себя несколько неуютно, поскольку привыкла к автомобилям с низкой посадкой. Салон автомобиля был чистым, но скромным: на сидениях потертые чехлы, на полу резиновые коврики. Ру пристегнула ремень безопасности и поерзала на жестком сидении, стараясь найти наиболее удобное положение. Что-то подсказывало ей — из этой поездки не выйдет ничего хорошего, и не только потому, что ей не понравился «лендровер».

Маркус тем временем обошел машину, постучал ногой по покрышкам, проверил антенну и фары, загрузил в багажник лопату, запасное колесо, домкрат и набор инструментов, пластмассовую канистру с водой, брезент и канистру с бензином. К тому времени, как машина была готова к поездке, его голубая рубашка потемнела от дождя, волосы спутались.

— Вы совсем промокли, — заметила Ру, когда Маркус уселся за руль.

— Лучше промокнуть сейчас, чем потом мучиться. Но если погода не ухудшится, особых затруднений у нас быть не должно. Эта старушка в полном порядке. Ну что, мисс Мидас, не передумали? Вы можете вылететь позже, когда закончится забастовка. Возможно, доберетесь даже быстрее меня.

— Нет уж, спасибо, — возразила Ру. — Я не могу больше находиться в подвешенном состоянии. Ждать звонка Джона, ждать окончания забастовки, ждать вашего звонка… Нет, я и так уже достаточно ждала, теперь я хочу действовать.

— Что ж, вполне откровенный ответ.

Маркус завел двигатель, включил «дворники», выехал с площадки и повернул на юг, направляясь к границе штата Новый Южный Уэльс.

Когда они отъехали от побережья, песчаные пляжи и сверкающие небоскребы прибрежных городов сменились полями сахарного тростника, чайными и банановыми плантациями. Сезон дождей еще не начался, но небо оставалось затянуто тучами, а капли дождя продолжали стучать в лобовое стекло «лендровера».

— Мне очень хочется, чтобы дождь закончился, — промолвила Ру. — Я вообще-то не против дождя, но сегодня…

— Согласен с вами. Особенно мне не хотелось бы в дождь ехать по болотам.

— По каким болотам?

Маркус взглянул на Ру и усмехнулся.

— Неужели Джон не говорил вам о болотах?

— Может, и говорил, не помню.

— Возможно, он посчитал этот разговор неэстетичным. Местные жители называют болотами обширную территорию, которая тянется от Роселлы до Голден Лод. В сезон дождей она представляет собой настоящее море грязи, тины и ила, а в сухой сезон вся покрыта рытвинами, в которые запросто можно провалиться.

— Болота… — повторила Ру, вдумываясь в смысл этого слова.

— Да, но само поместье — прекрасный уголок. Там у нас такая замечательная трава, ее называют зеленым золотом… Отсюда и название поместья.

— А Джон говорил, что поместье назвали в честь потерянной золотой шахты, — неуверенным тоном возразила Ру.

— Возможно, мама рассказала ему эту сказку, а уж он разукрасил ее и преподнес вам. — Маркус повернулся к Ру и улыбнулся. — Но, честно говоря, действительно существует легенда, связанная с этим местом. Вы когда-нибудь слышали о Скале Лесситера?

— Да кто же не слышал об этом? И в прессе много писали, и по телевизору показывали документальный фильм. Лесситер был золотоискателем, он обнаружил золотую скалу в районе Маунт-Маджори. Но инструменты, которыми он пользовался для определения ее координат, оказались неисправными, а может, он что-то не так сделал… Как бы там ни было, только через тридцать лет он смог организовать экспедицию и отправиться на поиски золотой скалы. Тридцать лет он знал, что золото находится там, но не мог заполучить его!

— Да, есть отчего впасть в отчаяние, — согласился Маркус.

— Экспедиция ничего не нашла, поэтому бедный старый Лесситер снова отправился на поиски золотой скалы, но на этот раз уже один. В конечном итоге он умер в Ирвинг-Грик от голода и дизентерии. — Ру поежилась. — Он повторил судьбу многих храбрых глупцов, которые отправились на поиски золота и не вернулись.

— Вы называете их «храбрыми глупцами». Считаете, им лучше было сидеть дома?

— Да, именно так я считаю, — откровенно призналась Ру. — Что хорошего в том, что они отправились на поиски золота и погибли?

— Но их влекли мечты? Разве это плохо?

— А в результате они нашли смерть, — возразила Ру. — Что же здесь хорошего? Ладно, почему мы говорим об этом?

Маркус рассмеялся.

— Мы говорили о золотых шахтах, — напомнил он. — Пример Скалы Лесситера довольно свежий, еще живы люди, которые помнят его. Несколько раз объявлялось о продолжении поисков золотой скалы, и хотя времена золотой лихорадки давно закончились, возможно, несколько сумасшедших золотоискателей продолжают заниматься ее поисками. Но большинство людей предпочитают считать ее потерянной, потому что так эта история звучит более романтично. — Маркус вздохнул и бросил украдкой взгляд на Ру. — Люди не любят, когда их иллюзии рассыпаются в прах.

— Если это камешек в мой огород, то я не желаю этого слушать, — огрызнулась Ру. Некоторое время она молчала в задумчивости, потом спросила: — А какое отношение имеет Лесситер к Голден Лод?

— Непосредственно совершенно никакого, — ответил Маркус. — Но существует старая легенда, что мой прапрадед Николас Пенмаррик нашел аналогичную золотоносную скалу, когда заблудился в горах. Молодого Ника покалечило камнепадом, но ему удалось добраться до дома с двумя самородками. Золото оказалось самой высокой пробы. Однако, как и должно быть в легенде, ему так и не удалось снова отыскать это место. Существуют различные точки зрения на то, кому будет принадлежать это золото, если оно действительно существует. Возможно, скала находится на территории Голден Лод, а может и на территории соседнего поместья. Дед рассказывал мне, что Ник вел дневник, но он давно пропал.

Ру нахмурилась.

— Очень странно, — заметила она.

— Да ничего странного. В провинции обычно полно легенд такого рода, некоторые из них правдивые, но большинство — выдуманные. На мой взгляд, настоящим золотом поместья всегда являлись постоянный источник воды и зеленая трава, а всю историю насчет золота выдумали далекие предки, чтобы оправдать пышное название поместья. Наверное, когда-то там имелось какое-то золото, но Ник мог найти эти самородки где угодно.

— Я совсем не это имела в виду. Вы сказали, что золото якобы нашел ваш прапрадед, это так?

— Да, ну и что?

— Но вы же пасынок Джона.

Маркус бросил на Ру удивленный взгляд.

— А при чем здесь это?

— Наверное, золото нашел далекий предок вашего отчима. Но, разумеется, это не имеет значения.

Некоторое время Маркус молчал, обдумывая слова Ру, затем рассмеялся.

— В чем дело? — встрепенулась Ру. — Что я такого сказала?

— А я смеюсь вовсе не над вами. Интересно, каких сказок наплел вам Джон о Голден Лод?

— Он рассказал мне о потерянной золотой шахте, которая дала название поместью. Но, правда, без подробностей о том, как было найдено золото.

— Наверное, он просто не знает никаких подробностей, — предположил Маркус.

— Но ведь Голден Лод — это его родовое поместье, разве не так?

— Совсем не так. Джон родился, по-моему, в Джилонге, жил там до начала семидесятых годов, пока не поступил на службу во флот. Не знаю, что было потом, но в результате Джон оказался биржевым маклером и женился на моей матери, когда мне было пятнадцать.

— Ох! — воскликнула Ру.

— И Голден Лод — это ее родовое поместье, до первого замужества мама носила фамилию Пенмаррик. — Маркус снова бросил взгляд на Ру. — Что с вами? У вас ошеломленный вид.

— Должно быть я что-то напутала, — пробормотала Ру.

— Зная Джона, могу сказать, что, наверное, напутал он, — сухо заметил Маркус. — Если вам будет легче от этих слов, то я сомневаюсь, что он намеренно солгал вам. Вероятно, он делал какие-то намеки, а вы уже сами пришли к такому выводу.

— Да, пожалуй, — неуверенным тоном промолвила Ру. — Вряд ли это вина Джона, я ведь конкретно ничего не спрашивала.

— Вы действительно такая жутко наивная или просто напрочь лишены корысти? Наверняка вы задавали вопросы Джону о поместье, и это вполне разумно с вашей стороны.

— Я просто не чувствовала необходимости вмешиваться в дела Джона, — заявила Ру резким тоном.

— Значит, вы не знаете его так хорошо, как думаете.

— А разве можно знать человека досконально?

— Философский вопрос. Да, в большинстве случаев это так, я согласен с вами, но что касается Джона, то тут совсем иной случай. Скользкий угорь не идет ни в какое сравнение с Джоном, если он не захочет, чтобы вы что-то узнали. И должен предупредить вас, что самые настойчивые расспросы не приведут вас никуда. — Маркус устремил взгляд на скользкую дорогу. — Конечно, меня вы знаете еще меньше, чем Джона, и слова мои могут оказаться обыкновенной ложью.

— Вполне могут. Но зачем вам это надо?

— Могу придумать несколько причин. Например, хочу опорочить Джона в ваших глазах. А может, пытаюсь заставить вас хорошенько подумать, прежде чем выйти за него замуж.

— Я вижу, что вас не очень радует перспектива обрести мачеху, — язвительным тоном заметила Ру.

— Дело совсем не в этом, и вы прекрасно это понимаете, — возразил Маркус. — Если бы Джон подцепил какую-нибудь потрясающую блондинку, у которой размер бюста превышает ее возраст и показатель интеллекта вместе взятые, то я только поздравил бы его и с удовольствием поплясал на свадьбе. Но у меня не возникло бы желания поцеловать ее. Просто не возникло бы.

— Откуда вы знаете?

— Меня никогда не привлекали подобные женщины. А вы, моя дорогая невинность, потрясающая брюнетка, и глаза у вас светятся интеллектом, даже когда вы готовы расплакаться. Даже когда защищаете того, кто этого не заслуживает. Продолжать?

— Нет. — В голосе Ру чувствовалось напряжение. — Вы и так сказали достаточно. Вы считаете, что Джону больше нравятся легковерные дуры?

— Нет, я так не считаю. У него безошибочный нюх на хороших женщин. Не зря он выбрал именно вас. А до этого выбрал мою мать и сделал ее очень счастливой.

— Тогда что же вам не нравится?

— Во мне говорит элементарная зависть, замаскированная под альтруизм, — признался Маркус. — И еще, я нутром чую, что Джон не заслуживает вас.

— А вы заслуживаете, да? — спросила Ру и тут же пожалела о своих словах, но вернуть их уже было невозможно. Однако Маркус ответил ей моментально, без всякой паузы.

— Черт побери, вы же не приз какой-то! Если вы действительно хотите выйти замуж за Джона, то должны так и сделать. Но вам следует делать это с открытыми глазами и зная, кого вы получаете в мужья. Моя мать прекрасно понимала, на что идет, и с головой у нее все было в порядке, но она была гораздо старше вас. Да и гораздо старше Джона.

— Значит… я ошиблась относительно того, кто на самом деле владеет Голден Лод. Но, собственно говоря, какое мне до этого дело? Я и не собиралась там жить!

— Но вас должен насторожить тот факт, что Джон обманул вас.

— Я сама обманулась. Значит, поместье ваше, если только у вас нет братьев или сестер.

— Я вообще единственный мужчина из рода Пенмарриков, хотя и не ношу эту фамилию. Но не являюсь единоличным владельцем Голден Лод. Оно принадлежит нам обоим, то есть земля моя, а у Джона пожизненный процент с доходов. Предполагалось, что мы будем совместно управлять поместьем, но эта идея изначально была неудачной, потому что, к сожалению, ни у одного из нас нет склонности к фермерству. — Маркус рассмеялся. — Я не люблю сидеть на одном месте, а Джон слишком ленивый, поэтому после смерти матери поместьем занимается управляющий. Однако, похоже, он собрался на пенсию.

— А что вы будете делать, когда он уйдет?

— Сомневаюсь, что он действительно уйдет. Старая миссис Слейтер любит это место. Но если… Даже не знаю, кто сможет заняться поместьем после ухода Слейтера. Иногда мне кажется, что было бы гораздо лучше, если бы мама, овдовев, продала поместье или если бы у них с Джоном был совместный ребенок. — Дождь усилился, и Маркус переключил «дворники» на более интенсивный режим работы. Он слегка повысил голос, чтобы его было слышно сквозь стук дождя по крыше автомобиля. — Не поймите меня неправильно, я люблю бывать в поместье, но просто мне не нравится жизнь сельского затворника. Мама составила завещание таким образом, что мы с Джоном оказались связанными этим поместьем, а полностью оно может перейти ко мне только после его смерти. Наверное, именно поэтому он говорит обо мне, как о сыне, а я всегда чувствовал определенную ответственность по отношению к нему. Однако это не мешает мне предостеречь вас от замужества.

— А в какой же я тогда оказываюсь ситуации? — поинтересовалась Ру. — Кое-что я уже начинаю понимать, но, похоже, если я выйду замуж за Джона, Голден Лод будет означать для меня нечто большее, чем я предполагала.

— Выйдя замуж за Джона, вы, как его жена, будете владеть вместе с ним его пожизненной долей доходов. А что касается детей, которые могут у вас появиться, то тут решение будет принимать суд. В судебной практике должны быть такие прецеденты, но, думаю, после смерти Джона у вас не будет никаких финансовых прав.

— Что-то в вашем голосе не чувствуется заинтересованности, — заметила Ру.

Маркус бросил на нее насмешливый взгляд.

— Давайте сразу все выясним, Ру. Разумеется, у меня существует личная заинтересованность. Но, нет, я не боюсь, что Джон или его будущие дети смогут лишить меня наследства. Ему это не удастся, даже если появится такое желание, а у меня нет оснований подозревать Джона в том, что оно появится. Он всегда относился ко мне довольно хорошо, даже тогда, когда я был непослушным юнцом. И если сейчас мы не ладим с ним, то в равной степени виноваты в этом мы оба. Просто каждый из нас идет своей дорогой и не питает иллюзий в отношении другого.

У Ру не нашлось ответа на эти слова, и она просто покачала головой. В разговоре наступила длительная пауза. Влажный асфальт шоссе шелестел под колесами «лендровера». Ру показалось, что атмосфера в машине настолько сгустилась, что ее можно ощупать руками. Взглянув на часы, она определила, что едут они уже более трех часов, и у нее мелькнула мысль предложить Маркусу сменить его за рулем, но ей не хотелось нарушать царившую в машине тишину.

Наконец, было уже около трех часов дня, Маркус остановил «лендровер» возле придорожного кафе.

— Хотите что-нибудь выпить? — спросил он.

Ру опустила взгляд, рассматривая свои ладони.

— Может, все-таки лучше поедем дальше, — предложила она.

— Уже давно пора пообедать, а еще я хотел бы воспользоваться этой остановкой и побриться.

— Ладно, тогда я выпью что-нибудь горячего. — Ру отстегнула ремень безопасности, вылезла из машины и, нагнув голову, побежала по мокрому асфальту стоянки в кафе.

Внутри было темно и душно, журчала кофеварка и негромко переговаривались посетители. Обычно Ру не посещала такие заведения, но кафе оказалось чистым и довольно уютным, а самое главное — это была возможность сменить обстановку, отдохнуть от навевавшей клаустрофобию тесноты машины. Спустя несколько минут к ней присоединился Маркус, в руках он держал несессер, в котором, наверное, находились бритвенные принадлежности.

— Закажите мне кофе, — попросил он, — а я пока приведу себя в божеский вид. — С этими словами он удалился в туалет.

Ру тоже зашла в туалет, где постаралась привести в порядок прическу. Она внимательно оглядела свое отражение в зеркале: бледна, похожа на призрак, взгляд растерянный. То, что Маркус говорил ей о Джоне, было довольно неприятным, но доля правды во всем этом наверняка имелась. Даже учитывая тот факт, что Маркус, похоже, здорово недолюбливал Джона. Мужчины эти были совершенно разными, и связывало их только совместное владение поместьем.

Ру вскинула подбородок. Нет, еще рано делать какие-то выводы. И следует забыть о том настораживающем взаимном влечении, которое промелькнуло между ней и Маркусом.

Покинув туалет, Ру села за столик, заказала две чашки кофе и, подумав, тарелку сэндвичей. Есть ей самой не хотелось, но, возможно, Маркус был голоден, поскольку упомянул об обеде.

Вскоре принесли кофе, и в этот же момент вернулся Маркус, выбритый и посвежевший. Сейчас среди черных кудрей его волос хорошо была видна серьга в форме массивного золотого кольца. Он уселся за столик напротив Ру и вытянул ноги в сторону.

— Так гораздо лучше, мне порядком надоела эта щетина.

— Я заказала еще сэндвичи, — сообщила Ру. Свежевыбритый Маркус показался ей даже более пугающим, и она старалась не смотреть на него, склонившись над чашкой с кофе.

— Отлично, но надо будет еще взять сэндвичей с собой, нам предстоит долгая дорога. — На некоторое время за столом возникло молчание, но потом Маркус нарушил его. — Послушайте, Ру, мне, конечно, нравится любоваться вашей макушкой, но все же я предпочитаю видеть ваше лицо. Я не собираюсь при каждом вашем взгляде в мою сторону набрасываться на вас. Уж поверьте — даже несмотря на то что произошло сегодня утром.

— Прошу вас, давайте забудем об этом, — попросила Ру.

— С какой стати? Этим утром я сам себе удивился: хотел просто успокоить вас, но не сдержался.

— То был всего лишь поцелуй.

— Нет, не «всего лишь». Если бы вы меня не оттолкнули, то я поволок бы вас к ближайшей постели.

— Но я оттолкнула. И будьте уверены, если вновь возникнет подобная ситуация, я опять оттолкну вас. И тогда уже сделаю это более грубо.

— Будьте осторожны. Некоторые мужчины могут посчитать это вызовом, — холодным тоном предупредил Маркус.

— А некоторые женщины могут посчитать ваши слова угрозой. И решить, что у вас плохие манеры. — Ру отхлебнула кофе и сменила тему: — Вы сказали, что фамилия вашей матери была Пенмаррик, это корнуоллская фамилия.

— Как и Тревэлин, если я не ошибаюсь.

Ру кивнула.

— Интересно, почему отец не назвал вас Дженнифер или Демельзой!

— Дженнифер звали вашу мать?

— Совершенно верно. Так по-корнуоллски звучит имя «Гиневра»[3]. Значит, у нас обоих в жилах течет перепачканная углем, смешанная с морской водой кельтская кровь. Возможно, наши далекие предки вместе охотились на китов, — предположил Маркус.

— А может, они занимались контрабандой или пиратствовали. А вы когда-нибудь были в Корнуолле?

— Нет, в основном я бывал в более горячих точках, чем Англия. Дает себя знать дух бунтарства.

— Я это поняла сразу, как только увидела вас.

Маркус усмехнулся, но как-то неохотно.

— Я уже и не помню, сколько раз моя внешность доставляла мне неприятности. Когда я был помоложе, люди при одном только взгляде на меня делали вывод, что я иностранец и хулиган. Иногда меня принимали за грабителя или торговца наркотиками… и обычно для меня это заканчивалось плачевно. Плохо, когда от тебя отворачиваются порядочные люди, но еще хуже, когда негодяи принимают тебя за своего, хлопают по спине и называют братаном. В такие моменты мне ужасно хотелось что-нибудь сделать со своей внешностью, скажем исправить этот крючковатый нос.

— Не так уж он и плох.

Маркус наставил на Ру указательный палец.

— Вот именно. А вы только взглянули на меня и сразу назвали «корнуоллским пиратом». Помните?

— Да, но у меня просто такая привычка — оценивать внешность человека с профессиональной точки зрения.

— Расскажите мне, что это за профессия, — попросил Маркус. — А заодно и о себе расскажите.

— А какой смысл?

— Совершенно никакого, если не считать, что нам предстоит провести вместе несколько дней. Так что нам лучше уж говорить о себе, чем гадать, куда делся Джон, или сидеть в напряжении и молчать.

— Хорошо, — согласилась Ру. — Моя мама умерла, когда мне было одиннадцать лет, так что я, как и вы, знаю, что такое остаться без матери. Меня воспитывал папа, он делал со мной уроки и все такое прочее. Он просто идеальный отец, всегда оказывался рядом, когда я нуждалась в нем. Это он вдохновил меня заняться изучением искусства и бизнеса, а когда мне исполнился двадцать один год, отец одним взмахом «обрезал пуповину» и предоставил мне полную самостоятельность.

— А сам отправился в плавание на яхте?

— Да, он давно мечтал об этом. Я могла бы отправиться с ним, но не люблю яхты, да и следовало дать отцу отдохнуть от меня. Перед отъездом он передал мне определенный капитал, по его мнению вполне достаточный, чтобы я жила безбедно, но недостаточный для того, чтобы я могла лениться и бездельничать.

— И он оказался прав?

— Безусловно. Часть денег я удачно вложила, а на остальные приобрела студию.

— Ах, да… студия. Странная идея, как она пришла вам в голову?

— Я совершенно случайно обнаружила в себе интерес к фотографированию людей в маскарадных костюмах. Как-то на благотворительном бале-маскараде я познакомилась с Крис Кейд, по эскизам которой было сшито большинство костюмов, и они мне настолько понравились, что я помчалась домой и вернулась с фотоаппаратом и несколькими кассетами пленки. Потом я показала фотографии Крис, и оказалось, что многие из сфотографированных людей захотели иметь копии своих фотографий. У Крис имелись кое-какие накопления, и мы оборудовали студию в комплексе «Пасифик Маркет». С тех пор наш бизнес значительно расширился, Крис готовит маскарадные костюмы, сдает их напрокат, устраивает показы, а я занимаюсь фотографиями.

— И люди платят деньги, чтобы увидеть себя на фотографии, скажем, в костюме игрока в крикет времен короля Эдуарда?

— Да, представьте себе.

— А кто обычно выбирает костюмы? Вы или сами клиенты?

— Когда как. Иногда люди приходят, уже твердо зная, чего они хотят, а бывает, что просто заходят с улицы без всякой идеи. Тогда они предоставляют выбор костюма нам. Я стараюсь подбирать костюмы, которые наиболее соответствуют внешности клиента. Например, я не стала бы наряжать Джона пиратом или укротителем львов. Себя бы не стала наряжать балериной, а вас монахом.

— Да я бы и не стал у вас фотографироваться, — буркнул Маркус.

— Вы поняли, что я имею в виду. — Ру пожала плечами. — Вас бы я нарядила пиратом, а может, надменным римским патрицием. Вы хорошо бы смотрелись в тоге и сандалиях, и нос ваш вполне вписался бы в этот образ. Вот в этом и заключается мой талант я могу моментально классифицировать людей.

— Талант довольно полезный, но опасный для тех, кого вы классифицируете. Меня, например, вы приняли за грабителя… или жулика.

Ру задумчиво посмотрела на Маркуса.

— А вы приняли меня за охотницу за наследством, каковой я на самом деле не являюсь. И вообще, я не то имела в виду. Когда я классифицирую людей, то моя фантазия касается прежде всего внешности. Я не пытаюсь с первого взгляда распознавать их сущность, характеры. Тут ведь легко ошибиться. Вот относительно вас я, похоже, здорово ошиблась, внешность ведь нередко бывает обманчивой.

— И в Джоне тоже, да?

— Джон есть Джон, — решительным тоном заявила Ру. — Это мужчина, за которого я собираюсь замуж, и не забывайте об этом.

— Мне бы хотелось, чтобы вы забыли об этом.

— Я не могу. Да и не хочу.

— Значит, говорить на эту тему больше ни к чему, не так ли?

— Вы правы, — согласилась Ру.