В погоне за счастьем

ГЛАВА 4

Они покинули маленькое душное кафе и под дождем вернулись к «лендроверу».

— Не нравится мне все это, — заметил Маркус, открывая дверцу для Ру. Он осторожно вывел машину на шоссе. — Придется ехать медленнее, а это значит, что дорога займет у нас больше времени.

— Но как бы там ни было, надо ехать.

Дождь не утихал. По мере того, как они все дальше отъезжали от побережья, пейзаж становился все более скудным, пышную растительность сменили заросшие лебедой и кустарником пустоши. Ру почувствовала, что ее вновь охватывает какая-то странная подавленность. Поначалу Ру решила, что так на нее влияет скудный пейзаж и монотонный дождь, однако все же была вынуждена признать, что дело не столько в пейзаже, сколько в ее спутнике. Она опасалась, что под влиянием Маркуса может растерять уверенность буквально во всем и злилась на него за это.

Если бы Ру почувствовала, что ее привлекает какой-то другой мужчина, она тут же порвала бы с ним всякие отношения, поскольку это было бы нечестно по отношению к Джону. Но Маркусу Грэму предстояло стать ее пасынком, и если бы даже она не отправилась вместе с ним в это неприятное путешествие, то все равно судьба неизбежно сведет их, когда она станет женой Джона.

И еще. Такое внезапное и сильное влечение к незнакомцу не могло основываться на глубоком знании его характера или на приятном ощущении от пребывания в его обществе. Ру с отчаянием призналась себе, что это просто действие половых гормонов. Привлекательный мужчина ворвался в ее жизнь, когда она находилась в ужасном состоянии, взял в свои руки бразды правления и теперь увозит ее на белом коне.

В этот момент Маркус заехал на автозаправочную станцию.

— Не хотите размяться? — предложил он.

— Да, спасибо. — Ру выбралась из машины, подошла к маленькому зданию станции, просмотрела продававшиеся там карты и проспекты, купила шоколадку и вернулась на место.

Маркус расплатился за бензин и уселся за руль. Ру попыталась представить себе, что рядом сидит наемный шофер или просто знакомый, и ее с ним ничего не связывает. Хорошо бы в действительности так относиться к Маркусу, но, похоже, у нее ничего из этого не получится.

Вскоре из-за плотных низких туч стало темно, и Маркус был вынужден включить фары. От монотонного стука дождя клонило в сон, но машину иногда подбрасывало на выбоинах, поэтому подремать Ру не удавалось. Она сидела, уставившись в лобовое стекло, но невольно боковым зрением наблюдала за руками Маркуса, лежавшими на рулевом колесе. Крупные ладони с длинными пальцами. Ру непроизвольно сравнила сильные пальцы Маркуса с ухоженными пальцами Джона, на одном из которых красовался старомодный перстень с печаткой.

Нет, в Джоне не было ничего… женоподобного. Но его образ безусловно постепенно бледнел в сравнении с Маркусом. Ру пыталась вспоминать о приятных минутах общения с Джоном, но это было все равно что вспоминать мимолетный курортный роман в каком-нибудь экзотическом месте.

Конечно, такие романы бывают довольно пылкими. Ру сама не один раз расставалась с новыми знакомыми с сожалением, обещая поддерживать отношения. Иногда они переписывались, но обычно переписка заканчивалась через несколько недель после расставания, и от таких романов не оставалось ничего, кроме фотографий и смутных воспоминаний.

Но ведь их отношения с Джоном нельзя назвать курортным романом. Ру знала его несколько месяцев, более того, они встречались в привычной для нее обстановке, у них имелись общие друзья. Джон часто приходил к ней в студию. Он нравился клиентам, друзья Ру с удовольствием приглашали его к себе домой. Ру было хорошо с Джоном, и она охотно согласилась стать его женой.

Ру покрутила на пальце обручальное кольцо, подаренное Джоном. Прекрасное кольцо, старинное и оригинальное. Фамильное украшение, по словам Джона. Интересно, а какое кольцо носила Дженнифер?

— Что с вами? — спросил Маркус. Ру бросила внимательный взгляд на его профиль и заметила глубокие складки вокруг рта. — Устали?

— Это вы должны были устать, ведь уже много часов за рулем. Если хотите, я могу сменить вас.

— Мне не впервой такие поездки.

— Не сомневаюсь. Однако и вы можете устать.

— Так оно и есть, я чертовски устал. Но нам надо проехать сегодня как можно больше, чтобы добраться до места всего с одной ночевкой.

— Так, может, я все-таки подменю вас на какое-то время? — снова предложила Ру.

— А вам приходилось раньше управлять такими машинами?

— Нет, я всегда ездила на машинах с автоматическим переключением скоростей.

— Возможно, вы подмените меня завтра, если прояснится погода и если позволит ваша лодыжка. А пока почему бы вам не поспать немного?

— Мне не хочется спать, просто…

— Просто у вас подавленное состояние, — подсказал Маркус. — Вы постоянно думаете о Джоне, не так ли?

— С чего вы взяли?

— Последние полчаса вы крутите на пальце кольцо. Будьте осторожны, если палец распухнет, то вы не сможете его снять.

— Я и не собираюсь снимать кольцо, мне его подарил Джон.

— И наверняка произнес при этом пышный комплимент и поцеловал вам ручку.

Ру промолчала…

Добравшись до Бурумбурры, они остановились возле гостиницы.

— Я надеялся, что мы сможем проехать еще немного, — сказал Маркус, — но у меня начинает двоиться в глазах, а кроме того, дальше по дороге очень мало мотелей. Ну, что, ночуем здесь?

Ру кивнула. Она замерзла, ноги затекли, ужасно хотелось принять горячий душ и забраться в постель. Но лучше бы это был душ в ее доме и собственная постель, поскольку Ру подозревала, что номера в местной гостинице далеки от привычного ей комфорта.

Она с трудом выбралась из «лендровера», словно провела в его кабине не один день, а несколько недель. Оступившись, Ру слегка подвернула ногу, вскрикнула от боли в лодыжке и ухватилась за дверцу машины.

— Ру? — Маркус моментально подскочил к ней. — Что с вами?

— Все в порядке, — пробормотала Ру сквозь зубы. — Сейчас я, наверное, в лучшей форме, чем вы. Просто слегка подвернула ногу. Лодыжка не болела, и я забыла об осторожности.

— Тогда идите оформляйтесь, а я возьму сумки.

— Ужасная погода. — Такими словами встретила Ру женщина за стойкой.

— Да, ужасная, — согласилась Ру и на секунду закрыла глаза.

— Издалека едете, да?

— Мы сегодня выехали с побережья. Нам надо две комнаты. Мой… мой пасынок сейчас придет и принесет вещи.

— Я дам вам двадцать первый и двадцать второй номера. — Женщина сняла с крючков два ключа и положила их на стойку. — Заполните регистрационные формы, а я перепишу данные вашей кредитной карточки, миссис?..

— Тревэлин. Ру Тревэлин. А моего пасынка зовут Маркус Грэм.

— Тревэлин. Хорошо. Меню завтрака вы найдете в комнатах, вам надо до одиннадцати сделать заказ и оставить меню в коридоре. Можете позавтракать в номере или столовой, завтрак у нас с семи до десяти. Вы с мальчиком, наверное, не ужинали?

— Еще нет, — тихо промолвила Ру.

— Столовая работает до девяти, боюсь, она уже закрыта, но вы можете до одиннадцати заказать что-нибудь в номер. Просто позвоните, и вам все принесут. Вот ваши ключи. — Женщина улыбнулась Ру, и в этот момент, толкнув плечом дверь, в вестибюль вошел Маркус с сумками.

— Все в порядке, Ру? — поинтересовался он.

Ру едва не рассмеялась, увидев, как вытянулось от изумления лицо женщины.

— Что это с ней? — спросил Маркус, когда они стали подниматься по лестнице.

— Думаю, она ожидала, что мой пасынок гораздо моложе и не столь угрожающего вида. — Маркус наградил Ру ироничным взглядом, и Ру почувствовала, что краснеет. — Послушайте, должна же я была как-то назвать вас! Я не могла сказать, что вы мой друг, потому что таковым вы не являетесь.

— Да, это уж точно.

— И спутником я не могла вас назвать.

— Могли сказать, что я ваш бедный родственник.

— Я просто не сумела подобрать нужного слова. Так, мы пришли… двадцать, двадцать один…

— И двадцать два. Я провожу вас в номер.

Поскольку Маркус нес ее сумку, Ру не могла возразить. Она отперла дверь и включила свет. Комната оказалась типичной для провинциальных гостиниц: двуспальная кровать, стол и кресла, небольшой холодильник, кофейный столик, два цветных эстампа на стенах. Ру комната не понравилась с первого же взгляда — уж больно безликая.

— Не надо воротить нос, эта комната — дворец по сравнению с некоторыми, в которых мне приходилось останавливаться, — заметил Маркус, без труда разгадав ее мысли. Он поставил сумку Ру на пол. — На сколько заказывать ужин?

— Я не голодна, — ответила Ру. И это было правдой, ей весь день не хотелось есть.

Маркус взял меню в коричневой папке, лежавшее на телевизоре.

— Как насчет супа? — спросил он, игнорируя слова Ру. — Обычно он бывает вполне съедобным. Возможно, даже домашнего приготовления.

— Хорошо, — согласилась Ру.

— Цыпленок или тыква?

— Все равно. — Ру закусила губу, ей не терпелось выставить Маркуса из номера и побыть одной. — Вы не могли бы позвонить и сделать заказ из своего номера? Мне надо привести себя в порядок.

Маркус понял намек и положил меню на место.

— Разумеется. Полчаса вам хватит?

— Вполне.

Он ушел, а Ру удалилась в ванную, чувствуя, как начинает спадать напряжение. Ванная оказалась очень скромной, как и комната, но вода была горячей, а полотенца большими и чистыми. Ру долго стояла под душем, вымыла волосы, затем завернулась в одно полотенце, а из другого соорудила на голове тюрбан. Решив переодеться, она принялась рыться в сумке, но, поскольку собиралась в спешке, выбор одежды был небольшим. Ру остановилась на старых джинсах и топе нежного абрикосового цвета. Надев их, она стала вытирать волосы, но в этот момент раздался стук в дверь.

— Одну минутку! — крикнула Ру и вытащила из сумки белый пуловер. — Минутку, — повторила она, направляясь к двери. Стук повторился, но сейчас он исходил откуда-то сзади. Ру обернулась и увидела, как открылась дверь, которую она посчитала дверцей шкафа, и взору ее предстал Маркус Грэм, посвежевший после душа, в молескиновых брюках и рубашке кремового цвета.

— Откуда вы появились? — удивилась Ру.

— Нам дали смежные номера, вы не знали?

— Нет, не знала.

— А что же, вы думали, находится за этой дверью?

— Шкаф или что-то в этом роде. Та женщина внизу даже не упомянула о смежных номерах. Наверное, она подумала, что вы маленький мальчик…

— Которого ночью может одолеть тоска?

— Думаю, вам лучше вернуться туда, откуда вы пришли. — В этот момент полотенце слетело с ее головы, Ру попыталась удержать его, но было поздно. Мокрые волосы рассыпались по плечам, и она почувствовала, что сгорает от стыда. Сначала она неловко оступилась возле «лендровера», потом эти смежные номера, и вот теперь классическая сцена — женщина выходит из ванной… Хорошо еще, что она успела одеться! Но Маркус продолжал пялиться на нее, и в воздухе явно чувствовалось… нежелательное напряжение.

— Прекратите таращиться, — воскликнула Ру. — Вы наверняка не в первый раз видите женщину с мокрыми волосами. — Она улыбнулась, пытаясь снять напряжение. — Если не желаете уходить, то хотя бы сядьте и позвольте мне высушить волосы. Вы заказали суп?

— Заказал. Будем есть каждый в своем номере? Или вы позволите мне отужинать в вашем? Тут стол больше, и у меня к тому же не работает электрический чайник.

— Ладно, раз уж вы здесь, то оставайтесь, — смилостивилась Ру. Она замотала волосы полотенцем. — Ведь ужинали же мы вместе вчера вечером… когда вы наконец проснулись.

Маркус вздохнул.

— Сколько воды утекло с тех пор. — Он продолжал смотреть на Ру, и она пожалела, что у нее не хватило времени надеть пуловер. Топ без сомнения был красивым, и все же хотелось бы иметь что-то сверху.

— Садитесь, — повелительным тоном приказала Ру, но вместо этого Маркус подошел к ней и протянул руку. Ру вся напряглась, но Маркус просто пощупал край полотенца.

— Оно совсем мокрое, я принесу вам из своего номера сухое. — Он повернулся и удалился в свой номер.

Если у тебя сохранилась хоть капелька разума, то ты запрешь эту дверь между номерами, сказала себе Ру, но не сделала этого. Во-первых, Маркус, мог решить, что она испугана, а во-вторых, в этом не было необходимости. Она невеста Джона, и Маркус знает об этом.

Он вернулся буквально через несколько секунд, неся в руках полотенце. Но когда Ру попыталась взять у него полотенце, Маркус покачал головой.

— Я сам вытру вам волосы, — небрежным тоном бросил он. — Садитесь. — Ру запротестовала, но Маркус накинул полотенце ей на голову и силком усадил в кресло. — Наверное, вы обычно пользуетесь феном.

— Нет, — возразила Ру, все еще задыхаясь от возмущения, — я обычно даю волосам высохнуть естественным путем. Не трите так сильно, а то утром они будут спутанными. И вообще не трите, оставьте меня в покое.

— Простите. — Маркус перевернул полотенце сухим концом и продолжил свое занятие, но уже более нежно. — Так лучше!

— Ммм, — промычала Ру. Ей не нравилось то, что делал Маркус, и она понимала, что надо встать с кресла, но полотенце закрывало видимость, и если она сейчас резко встанет, то может врезаться в Маркуса. Только этого ей не хватало. — Хватит, прекратите!

— А Джон вытирает вам волосы? — поинтересовался Маркус, и голос его прозвучал как-то отрывисто.

— Нет.

— А почему?

Потому что она никогда не просила его об этом. Потому что он никогда не предлагал. И еще потому, что Ру всегда гордилась тем, что при встречах с Джоном она всегда тщательно одета и причесана. Но ведь Маркус тоже не предлагал ей вытереть волосы, он просто занялся этим, решив, что с ее стороны возражений не будет.

— Вот это не ваше дело, — отрезала Ру. — Но уж если вам так хочется знать, я всегда мою волосы по утрам.

— Ну и что?

— А то, что я делаю это тогда, когда Джона нет рядом.

— Почему же его нет рядом?

— Потому что у него имеются другие дела. А я предпочитаю встречать его тщательно ухоженной, а не неряхой. Так, спасибо, вполне достаточно.

Ладони Маркуса замедлили движение.

— Достаточно вытирать волосы или достаточно вопросов?

— И того, и другого.

— Нет, не достаточно. — Маркус отбросил в сторону полотенце, но не успела Ру встать, как его ладони снова оказались на ее голове. Сейчас, в отсутствии полотенца, Ру могла почувствовать тепло и силу его пальцев, которые ритмично массировали череп, постепенно опускаясь к затылку. — Вы очень напряжены, — тихо промолвил Маркус. — И если не расслабитесь, то будете страдать от мигрени.

— Я никогда не страдаю от мигрени.

— Вам нравятся абсолютные категории, не так ли, Ру? Да или нет, черное или белое, и ничего между ними.

— Да, пожалуй. Это делает жизнь гораздо проще, нет необходимости беспокоиться о каких-нибудь серых оттенках. Прошу вас, прекратите.

— Что прекратить?

— Прекратите трепаться, я этого не люблю.

— У моей мамы часто случались приступы мигрени, — продолжил Маркус. Пальцы его двинулись вперед, касаясь висков. — Напряженное состояние вызывает головную боль, и в этом случае очень хорошо помогает массаж.

— Теперь понятно, откуда у вас такой большой опыт.

Маркус тихонько хохотнул.

— Нет, Ру, я никогда не делал массаж своей матери. Этим с большим искусством занимался Джон. Он говорил, что это помогает маме уснуть беззаботным сном.

— Но я не собираюсь спать, пока не поужинаю, — возмутилась Ру. — И повторяю еще раз: в массаже нет никакой необходимости, потому что я не страдаю мигренями. Не нужен мне ваш массаж, и я не ваша мама.

— Я это знаю. И несмотря на то как вы представили меня внизу, я не ваш пасынок. Да и никогда им не буду.

Пальцы Маркуса скользнули к подбородку Ру, их ласковое прикосновение заставило ее задрожать. Кресло, в котором она сидела, казалось теперь ловушкой.

— Позвольте мне встать! — вскричала Ру, тяжело дыша.

— Пожалуйста, как вам будет угодно. — Взгляд Маркуса был прикован к груди Ру, вздымавшейся под топом, но он сделал два шага назад и шутливо поклонился.

— Неужели? — Ру неловко поднялась с кресла и ощутила боль в лодыжке. Она откинула волосы с лица и уставилась на Маркуса. — Не знаю, что за игру вы ведете, Маркус, но это нечестно. И я не позволю играть с собой в кошки-мышки, тем более вам. — Ру сложила руки на груди, поза ее была настолько напряженной, что, казалось, сделай она еще хоть одно движение, и тут же разлетится на куски.

— Нечестно по отношению к кому? — Маркус упер руки в бока, но его голубые глаза внимательно следили за Ру. Ей пришлось сглотнуть слюну, только после этого она смогла говорить.

— По отношению ко мне или к Джону. Но, возможно, я снова ошиблась в вас, и вы по натуре просто смутьян, доставляющий людям неприятности.

— Да, возможно, вы ошиблись.

— А может, у вас нет никаких благородных чувств, и вы садист, из тех, что получают удовольствие, отрывая крылышки у бабочек? Или вам просто нравится запугивать людей? И приставать к женщинам, которые хотят, чтобы их оставили в покое?

— Вы ошибаетесь. Если хотите знать, я не садист… и не мазохист.

— Тогда как можно назвать то, что вы делаете?

— Вы прекрасно понимаете, что я делаю.

— Хорошо, я скажу вам, — сердитым тоном заявила Ру. — Вы ведете себя по-хамски. Но почему объектом такого поведения вы выбрали меня? Уверена, у вас полно знакомых женщин.

Маркус пожал плечами.

— Есть несколько.

— Вот и приставайте к ним, а меня оставьте в покое. Или вам доставляет удовольствие преследовать женщину, которая вам не доступна?

Маркус покачал головой.

— Доступна, не доступна, я и не думал об этом.

— А следовало подумать!

— Послушайте, я могу думать только о том, что хочу вас, и я знаю, что и вы хотите меня. И если я хоть немного разбираюсь в людях, то могу сказать, что не вызываю у вас отвращение.

Похоже, ты очень хорошо разбираешься в людях, подумала Ру, охваченная паникой. Она облизнула губы и решила перейти в наступление.

— Это всего лишь ваши фантазии… плюс плотское желание. Я выхожу замуж за Джона…

— Помолчите и дайте мне закончить, — оборвал ее Маркус. — Лучше слушайте меня, а не бормочите об этом чертовом Джоне. Мои чувства к вам — это не просто плотское желание. — Слова Маркуса звучали настолько пылко, что Ру молча уставилась на него, боясь даже пошевелиться. — Я хочу вас, — повторил он тихо и как-то зловеще, — и я поясню вам, что я имею под этим в виду.

— Я и так это знаю, — процедила Ру, сквозь стиснутые зубы. — Вы хотите переспать со мной. Но предупреждаю, у вас ничего не получится!

— Да вы не имеете ни малейшего понятия об истинном смысле моих слов. Да, я хочу обладать вами, но это не самое главное. Я хочу обладать вами везде: в постели, в душе, на деревенской лужайке, в огне и в воде, при свечах на кухне и в грязном мотеле, в одежде и без нее… Я хочу именно вас, Ру Тревэлин, и это желание постепенно сводит меня с ума.

Этот очень необычный монолог обрушился на Ру, словно удар грома, но она быстро взяла себя в руки.

— Я собираюсь замуж за Джона, — продолжала стоять на своем Ру. — Боже мой, да вы сами понимаете, о чем говорите? У вас явно не в порядке с головой, Маркус Грэм, вы же знаете меня всего один день!

Маркус запустил пальцы в волосы и как-то внезапно обмяк.

— Ру, а как долго вы знаете Джона?

— Несколько месяцев. Но уж никак не один день.

— Несколько месяцев… Через два дня у вас назначена свадьба, а он исчез, и от него нет никаких известий. Так что же хорошего вам дало то, что вы знаете его несколько месяцев? Разве он не предал ваше доверие?

— У него были важные дела в поместье.

— Но, похоже, его там нет. И вы не знаете, где он и когда вернется. Джон смылся, поддавшись какой-то своей прихоти. Разве так поступает мужчина, намеренный оправдать доверие невесты и сдержать свои обещания?

— Не думаю, что он сделал это нарочно, — возразила Ру, сбитая с толка разумными рассуждениями Маркуса.

— Возможно. Вполне вероятно, что он рассчитывал вернуться к свадьбе, но это не снимает вопроса. Зачем он вообще уехал? Как он мог уехать в такой важный момент вашей жизни? Черт побери, вы говорили, что не бывали вместе по утрам, и я догадываюсь, что вы вообще не спали в объятьях друг друга.

— Мужчины его поколения…

— Они точно такие, как и все остальные, когда вопрос касается того, чтобы затащить женщину в постель при первой же возможности. Но у вас с Джоном, похоже, дело до близости не дошло. Вообще-то Джон во многих отношениях неплохой парень, и женщин он любит. Ему нравится угощать их ужином в ресторане, дарить цветы, покупать подарки. Он любит романтическую музыку и шампанское… но не более того. Нет, я не говорю, что он голубой, просто его больше увлекает ухаживание, чем обладание женщиной. Ради Бога, я знаю Джона, ведь он был женат на моей матери!

— Но вы не знаете меня, — холодно заметила Ру.

— Ошибаетесь, вас я вижу насквозь.

— Вы просто не можете меня знать, мы только вчера познакомились. Это не ваше дело, и оно никогда не будет вашим, но раз уж на то пошло, я вам сообщу кое-что. Вы сказали, что Джона не слишком интересует секс. Неужели вы думаете, что я еще не поняла этого?

— Поняли, наверное, вы же не ребенок.

Ру насмешливо хмыкнула.

— Должна сказать, что у любой взрослой девчонки в этом плане опыта гораздо больше, чем у меня. И дело тут не в боязни, не в отсутствии возможностей, не в каких-то моральных соображениях. Просто мы с Джоном одинаковы в этом плане, поэтому так хорошо подходим друг другу. Меня тоже не слишком интересует секс.

Маркус уставился на покрасневшую Ру, он смотрел так секунд двадцать, потом рассмеялся.

— Что здесь смешного? — поинтересовалась Ру ледяным тоном.

Маркус покачал головой.

— Ру, любовь моя, вы меня доконаете. Это самое смехотворное заявление, которое я услышал от вас.

— Но это правда!

— Чушь. — Маркус медленно оглядел Ру и снова покачал головой. — А что это у вас на плече? — спросил он, закончив осмотр.

— Родимое пятно.

— Родинка?

— Нет, если бы это была родинка, я бы, наверное, удалила ее. Просто пигментация кожи. Если оно вас смущает, я его прикрою. А вот Джона оно не смущает.

Маркус протянул руку и откинул в стороны волосы Ру. Они еще не совсем высохли, и пушистые кончики прилипли к его пальцам, когда он дотронулся до небольшого коричневого пятнышка, примостившегося на коже Ру, словно бабочка.

— Оно имеет форму сердца, — поделился Маркус с Ру своим открытием. — Вы носите сердце на плече. — Его пальцы нежно обвели родимое пятно. — Вы его не чувствуете, но вот оно. Оно прекрасно.

Ру почувствовала, что ей тяжело дышать, и попыталась отвернуться, но Маркус остановил ее, а затем неожиданно прижал к себе. Наклонив голову, он поцеловал родимое пятно, а потом его губы коснулись пульсировавшей на шее Ру жилки. Ру стояла, не шевелясь, в его объятьях, но затем предприняла попытку вырваться.

Маркус еще сильнее прижал ее к себе.

— Я и раньше замечал, — признался он, касаясь пульсирующей жилки языком, — а это значит, что вы обманывали меня с самого начала. Учащенный пульс, затрудненное дыхание, расширенные зрачки… Дорогая, глаза у вас сейчас почти черные. Джон когда-нибудь видел вас такой, с глазами, черными как смоль?

— Прекратите! — вскричала Ру. — Отпустите меня, или я вас укушу!

— Вы в полной безопасности, но я не отпущу вас, пока не добьюсь своего. — Маркус медленно провел ладонями по спине Ру, чувствуя, как она дрожит, сдерживая себя, чтобы не поддаться его ласкам. Он снова поцеловал ее в шею, затем в губы. Ру издала тихий звук, похожий на всхлипывание, и Маркус ласково прижал ее к себе. — Вот видите? — Он прижался щекой к ее волосам. — В вас бушует настоящий ураган страсти, но если вы выйдете замуж за Джона, большая часть вашей страстности пропадет понапрасну.

— Не далее, как сегодня утром, вы обещали хорошо вести себя, — напомнила Ру.

— И говорил это совершенно искренне. Но то было прежде, чем я провел целый день рядом с вами в машине. Как вы думаете, почему я весь был в поту, когда мы приехали сюда?

— Вам пришлось долго вести машину в условиях плохой видимости, и кроме того, вы еще не отошли от утомительного перелета.

— Мне и раньше приходилось несколько раз совершать такие поездки. Нет, все дело в вас. Да, я весь день боролся с дорогой и плохой погодой, но главное заключается в том, что я весь день боролся с желанием обнять вас, поцеловать и обнаружить, что вы испытываете те же чувства, которые испытывали во время нашего утреннего мимолетного поцелуя. Но это только одна проблема.

— Вот как?

— А теперь я доказал себе, что был прав относительно ваших чувств, и не думаю, что смогу отпустить вас после всего этого.

Маркус снова поцеловал Ру, чувствуя, что тяжело дышит, дрожит, а желание все сильнее и сильнее захлестывает его… В этот момент раздался стук в дверь, и голос посыльного возвестил, что он принес ужин. Маркус был вынужден отпустить Ру, он взглянул в ее ошеломленные глаза и усадил в кресло. Затем забрал ужин, который посыльный тактично оставил на столике за дверью, и расставил тарелки на столе. Усевшись в другое кресло, он взглянул на нее и увидел пылающие румянцем щеки и застывший взгляд, в котором читалось страдание.

— Ру, не смотрите на меня так. — В его тоне звучали ласка и забота. — Я не собираюсь вас насиловать. Повторяю: вы в полной безопасности.

— Но вы же прекрасно понимаете, что мне неприятны ваши поступки и слова. О какой безопасности тут может идти речь?

— Я не делаю ничего плохого, просто пытаюсь открыть вам глаза на факты.

— Неужели вы думаете, что я буду беспокоиться о каких-то, как вы их называете, фактах, когда Джон пропал? — жалобным тоном промолвила Ру.

— Значит, надо понимать, что я просто жуткий негодяй, который пристает к вам, в то время как вы обеспокоены судьбой Джона и желаете избавиться от меня? — изрек Маркус и нахмурился.

— Именно так. А еще мне ужасно стыдно. Нет, не трогайте меня! — вскричала Ру, увидев, что Маркус тянет к ней руку. — Вы уже добились своего, открыв мне глаза на те свойства моей натуры, о которых я ничего не знала и которые мне не нравятся.

— Нет, вам понравилось, — уверенно заявил Маркус. — Я не выдумал ваши ответные чувства.

— А я и не сказала, что вы их выдумали. Но мне не понравилось то, что я обнаружила в себе: оказывается, я могу так вести себя с мужчиной, с которым только что познакомилась. И это когда я обручена с другим мужчиной, который исчез!

— Но вы не можете бороться со своими чувствами.

— Вы говорите о чувствах. Они не столь важны, пока живешь в согласии с ними. Но представьте себе такую ситуацию: всю прожитую жизнь вы считали себя порядочным человеком, но вдруг поддались соблазну и увели невесту или жену у лучшего друга. И не потому, что не можете жить без нее, а так, ради развлечения. Сделав это, как вы впоследствии будете чувствовать себя? Испытывать гордость или сгорать от стыда?

— В нашем с вами случае мне совершенно нечего стыдиться. Вы не какая-то вещь и принадлежите самой себе, а не Джону. Вы даже не жена ему.

— Но буду. Если мы найдем его. И если с ним все в порядке.

— Ладно, я могу подождать, пока мы выясним, что случилось с Джоном. Мне будет невыносимо тяжело, но я уйду и проведу ночь в своем номере.

— А зачем вы вообще явились сюда?

— Испугался, что если мы действительно завтра отыщем Джона, то вы из чувства порядочности не откажетесь от свадьбы, особенно если с этим идиотом случилось какое-нибудь несчастье. — Маркус помотал головой. — Я не испытываю гордости, моя дорогая, однако я бы еще меньше гордился собой, если бы отступил и отдал вас ему, не предприняв ни малейшей попытки убедить вас изменить свое решение.

— А нельзя было попытаться убедить меня, не приставая ко мне?

— Я пробовал, помните? Но ничего из этого не вышло. Вы только что-то бормотали про Джона и спорили со мной. А я не тот человек, который может отступить и упустить свое счастье.

— При этом, похоже, вас не слишком заботит чужое счастье, например — Джона. Что он вам сделал плохого?

— Ничего, если не считать того, что он для меня, словно заноза в шее! И не думайте, что я пытаюсь отбить вас именно у Джона. Я действовал бы точно так же, если бы речь шла о любом другом мужчине. Я сердцем чувствую, что вы принадлежите мне.

— Но вернись Джон вовремя из поместья, мы с вами встретились бы только в субботу на свадьбе… если бы вообще встретились. Тогда бы вам уж точно пришлось хранить свои чувства в тайне, так почему бы не сделать это сейчас?

— От одной только мысли о подобном исходе меня охватывает чувство сродни кошмару. — Маркус грустно улыбнулся. — Насколько я понимаю, вы не хотите провести со мной ночь? Не позволите мне доказать правильность моих слов?

— Нет. Мне предстоит завтра провести с вами целый день, этого более чем достаточно. И поверьте, я не осталась бы с вами, будь у меня хоть какой-то выбор спутника в поисках Джона. Прошу вас, Маркус, не делайте этого больше. А сейчас уходите, и оставьте меня в покое.

— Что ж, ладно, я забираю свой ужин и удаляюсь в одинокую постель.

Маркус взял поднос и решительно направился к двери, соединяющей номера.

— Будет лучше, если вы запрете дверь, — бросил он через плечо. — Я могу бродить во сне. И кто знает, вдруг и вы — случайно, разумеется — станете бродить.

Шутка получилась грубоватой, и Маркус не удивился, услышав, как Ру заперла за ним дверь. Она дала ему понять, что восприняла его слова серьезно.

Маркус съел остывший суп и лег в постель, злой на себя, на Ру, на Джона и вообще на всю ситуацию в целом. Но, с другой стороны, он не испытал бы удовольствия, если бы Ру бросилась в его объятья, не сопротивляясь. В прошлом Маркус всегда избегал иметь дело с невестами или чужими женами, считая, что если женщина не верна жениху или мужу, то и ему она не станет хранить верность. Пусти его Ру сегодня в свою постель, он, конечно, воспользовался бы моментом, но наслаждение от обладания Ру было бы наверняка омрачено. И несмотря на уязвленное самолюбие, на мрачную перспективу будущего, в глубине души Маркус радовался тому, что эта женщина оказалась столь чистой и честной.