В погоне за счастьем

ГЛАВА 8

Маркус поскользнулся, плюхнулся лицом в воду, хлебнул воды, но поднялся и, отплевываясь, продолжил свой путь. Ему просто необходимо было добраться до тягача, пока тот не скрылся из виду. И вдруг он осознал, что тягач остановился. Он протер глаза и увидел, что водитель тягача, до которого оставалось около сотни метров, и его спутник уставились на него.

— Фил! — закричал Маркус. — Сюда!

Фил Хоршем, крепкий мужчина средних лет, в изумлении уставился на Маркуса. Того не удивило, что Фил так смотрит на него: наверное, он сейчас представляет собой жуткое зрелище. Небритый, промокший насквозь, ободранный. Маркус через силу улыбнулся, и продвинувшись еще на пару десятков метров, сказал:

— Привет, Фил. Это я… Маркус Грэм.

— Да, я вижу, — промолвил Фил. — Какого черта ты тут делаешь? Мы уже считали тебя мертвым!

— Слухи о моей смерти были сильно преувеличены, — пошутил Маркус. — За последние несколько дней мы прошли половину старой дороги на Джимбалу, так что, может, ты подвезешь нас куда-нибудь, где посуше?

— Мы? — удивился Фил. Его сын, молча разглядывавший Маркуса, дотронулся до плеча отца и показал в ту сторону, откуда пришел Маркус.

— Со мной Ру Тревэлин, — пояснил Маркус.

— Это та леди, о которой говорил Тим, — вставил Бен Хоршем. — Отец, едем за ней, да?

— Конечно, сынок, — согласился Фил. — Забирайся в кабину, Маркус. Позже поговорим.

— А почему тягач? — пролепетала Ру, когда Маркус помог ей забраться в кабину. — Почему не лодка?

Фил Хоршем приподнял шляпу и с подчеркнуто официальным видом поклонился Ру. Тут только ее осенило, что на ней лишь бюстгальтер и жутко изодранные джинсы.

— Мы часто пользуемся тягачами, — ответил Фил. — А сейчас везли корм коровам, «запертым» наводнением на холме. Они изрядно проголодались, пока мы были заняты эвакуацией людей.

— Значит, нам здорово повезло! — воскликнул Маркус.

Младший Хоршем, которому на вид было лет шестнадцать, бросил взгляд на Ру. Густо покраснев, он снял фланелевую рубашку и протянул ее Ру. Та с улыбкой приняла ее и надела.

— Спасибо… Никто в жизни не сделал для меня ничего лучшего, — поблагодарила Ру, паренек усмехнулся и опустил голову.

Под мерный шум двигателя Ру вскоре задремала и проснулась уже в полной тишине, которую тут же нарушили возгласы удивления. Маркус помог ей выбраться из кабины, и Ру, еще не отошедшая как следует ото сна, видела постройки, спешащую к ним женщину… Потом все слилось перед ее глазами, и она провалилась в темноту.

Лайза Хоршем, полная, добродушного вида женщина, видимо уже кое-что знала о гостье, потому что, набирая в ванну горячую воду, назвала ее «мисс Тревэлин».

— Позовите меня, если почувствуете себя плохо, мисс Тревэлин, — предупредила Лайза, протягивая Ру полотенце. — Я приготовила вам одежду сына, моя вам будет великовата. Сколько дней вы не ели?

— Дня три, — ответила Ру, хотя, пожалуй, прошло гораздо больше времени с того момента, когда она в последний раз по-настоящему хорошо поела.

— Вот, выпейте молока, сейчас вам нельзя много есть.

Ру медленно выпила молоко и через некоторое время почувствовала себя лучше. Она решилась принять ванну. Но даже в ласковой теплой душистой воде полностью расслабиться ей не удалось: до нее постоянно доносились телефонные звонки, хлопанье дверей, возбужденные голоса.

Выйдя из ванной, Ру обнаружила, что дом полон жертв наводнения. В основном это были пастухи и их семьи. Ру уселась было на кушетку в большой комнате, но появившийся Маркус отвел ее в маленькую гостиную, где их ожидали Фил и Лайза.

— Думаю, пора кое-что прояснить, — сказал Фил. — Тим из кожи вон лез, стремясь вам помочь, но мы понятия не имели, откуда начинать поиски. Вы так долго не выходили на связь, что многие посчитали, будто вы утонули, когда прорвало дамбу. Чертовски опрометчиво с вашей стороны было воспользоваться дорогой на Джимбалу.

— У нас был не слишком широкий выбор, — спокойным тоном заметил Маркус.

— В такой ситуации вам вообще не следовало приезжать сюда. Кстати, Маркус, тебя же уже много лет не слишком интересует Голден Лод, так с чего же блудный сын решил вернуться именно сейчас? Из-за своего каприза вы подвергали свою жизнь опасности, а спасая вас, могли пострадать и другие люди.

— Дело здесь не в капризе. И кроме того… мы передали по рации сообщение какому-то парню по имени Джек. Это было вечером в пятницу, когда мы в последний раз смогли воспользоваться рацией.

— Ты говоришь о Джеке Мертоне?

— Наверное. Я его не знаю.

— И не узнаешь, — мрачно бросил Фил. — Бедный парень погиб тогда же, в пятницу вечером. Он проверял уровень воды в водохранилище, тут плотину прорвало. Думаю, он так и не передал твое сообщение.

— Это многое объясняет. Теперь понятно, почему никто не искал нас на старой дороге. Да никто, наверное, и не знал о нас, кроме Тима и Эланы.

— Тим постоянно звонил нам, — подтвердил Фил, — но мы ничего не могли поделать. Поначалу думали, что вы вернулись назад, но когда это не подтвердилось, все сочли, что вы утонули во время наводнения…

— А что с Джоном? — вмешалась в разговор Ру.

— С Джоном Паришем? Последний раз мы видели его пару недель назад, так ведь, Лайза?

Та кивнула.

— Недавно им интересовались какие-то парни, но самого Джона я не видела. Думаю, он пропал, бедняга.

— Насколько мы знаем, он прилетел в Роселлу две недели назад, — сказал Маркус.

— Да, пожалуй, — согласился Фил. — Наверное, для встречи с теми парнями, которых мы видели.

— Что это за парни?

Фил пожал плечами.

— Не знаю, они из Брисбена. Похоже, их интересовал участок земли в районе Хай-Плейнс, но я сказал, что он не продается. А потом оказалось, что они разыскивают Джона. Сам понимаешь, я не стал спрашивать, зачем он им нужен.

— И ты не знаешь, в чем дело? — спросил Маркус.

— У Джона были неприятности. А твое поведение только усугубляло их, не так ли?

— О каком таком поведении ты говоришь?

— Не будем вдаваться в подробности. — Фил перевел взгляд на Ру. — Вы же все знаете.

— Но я не знаю, — возразил Маркус. — Я довольно долго не общался с Джоном, меня не было в стране.

— Мы слышали об этом, — подала голос Лайза. — Ты слишком долго отсутствовал.

Маркус нахмурился.

— Фил, я ужасно благодарен тебе за то, что ты вытащил нас, и тебе Лайза, за гостеприимство, — медленно произнес он. — Но что-то в нашем разговоре не так, и я бы хотел это выяснить. Хватит намеков и недомолвок. Почему вы недовольны моим поведением?

Лайза поднялась с кресла.

— Хотите чашку чаю, мисс Тревэлин? Или, может, кофе?

— Лучше чай. Так что же все-таки с Джоном? Когда вы разговаривали с ним?

— Он позвонил несколько недель назад, поинтересовался, не проводили ли мы в последнее время оценку наших земель, — ответил Фил. — Не слишком трудно было понять цель его расспросов, но я не стал совать нос не в свое дело.

— Однако мы хотели бы знать все, что касается Джона, — продолжала настаивать Ру.

Лайза бросила на мужа смущенный взгляд.

— Фил?

— Ох, ладно. — Фил откашлялся. — Думаю, что лучше объяснить тебе положение дел, Маркус. Мы слышали о твоих похождениях за границей. Нет, деталями мы не интересовались, но должен сказать тебе, что у Джона возникли затруднения, когда ему пришлось освобождать тебя под залог.

— Освобождать под залог?.. — повторил Маркус, не веря своим ушам.

— Вот именно. Джона легко понять, — грубым тоном заявил Фил. На его щеках появились красные пятна, он бросил настороженный взгляд на Ру. — Ты потратил за границей кучу денег, а ведь можешь тратить доходы от поместья только на то, чтобы поддерживать его в хорошем состоянии.

— Послушай, Фил, я действительно ничего не понимаю, но давай оставим эту тему и вернемся к Джону. Тим говорит, что он благополучно прилетел в Роселлу и отправился в Голден Лод задолго до наводнения, но это, похоже, последние сведения о нем… не считая сообщения, которое он оставил на автоответчике для Ру. Когда приезжали эти загадочные парни из Брисбена?

— Так, дай-ка подумать… Второго или третьего ноября, так, Лайза?

— Да, что-то вроде этого. Во всяком случае, в начале месяца.

— Понятно. — Маркус повернулся к Филу. — Мы с побережья не могли дозвониться в Голден Лод. Не работали все телефоны, даже Нобби Слейтера. И поэтому у нас не было другого выбора, кроме как отправиться сюда самим.

— Нобби уехал, — сообщил Фил.

— Уехал? Куда?

— Вернулся в Западную Австралию, я думаю. Месяца два назад. Он совсем расклеился после смерти жены.

— Так миссис Слейтер умерла? — воскликнул Маркус. — Печальная новость. Когда это случилось?

— Вскоре после твоего отъезда. А ты разве не знал? — удивился Фил.

— Нет, понятия не имел! Слышал, что Нобби собрался на пенсию, но о его жене ничего не знал. Интересно, почему Джон не сообщил мне?

— Наверное, решил, что тебя это не слишком интересует, — холодным тоном заметила Лайза.

Маркус уставился на нее.

— Потрудитесь объяснить свое замечание, миссис Хоршем.

Лайза покраснела, и Фил, успокаивая жену, положил ладонь ей на плечо. Его обветренное лицо стало угрюмым.

— Конечно, это не мое дело, — начал Фил, — но должен сказать тебе, Маркус, что ты совсем забросил дела поместья. Шляешься где-то, попадаешь в разные неприятные истории и ждешь, пока Джон вытащит тебя под залог. — Он наклонился вперед, чувствовалось, что Фил все больше и больше заводится. — Джон не родился фермером, но он старается изо всех сил наладить дела в поместье. Ему даже пришлось продать большую часть своих акций.

— Понимаю, — вставил Маркус.

— А от тебя, черт побери, никакой помощи!

— Да, конечно, я… как ты там сказал?.. Шляюсь где попало и попадаю в разные неприятные истории, да? А могу я спросить, что это за истории?

— Мисс Тревэлин, я думаю, нам лучше пойти на кухню, — предложила Лайза. — Надо приготовить еду, на тот случай, если привезут кого-то еще из спасенных.

Ру бросила взгляд на Маркуса, тот улыбнулся ей в ответ.

— Иди с Лайзой, Ру, а мы с Филом кое-что выясним. Его явно неверно информировали.

На кухне Ру села на стул и внимательно посмотрела на Лайзу, которой наверняка было не присуще выражение неодобрения, читавшееся сейчас на ее лице.

— Миссис Хоршем, вы давно знаете Маркуса? — поинтересовалась Ру.

— Забавно, но я только что собиралась задать вам тот же вопрос. — Лайза посмотрела Ру прямо в глаза. — Давайте все проясним, мисс Тревэлин. Вы подруга Джона, не так ли? Та самая художница, про которую он нам говорил?

— Я… да, я подруга Джона, и я фотограф.

— Мы с Филом очень обрадовались, когда Джон сообщил нам, что у него появилась подруга на побережье. Он ведь был таким одиноким после смерти бедняжки Дженифер. — Лайза вздохнула. — Джон тяжело переживал ее смерть. Похоже, ему трудно было оставаться в Голден Лод, поэтому он и упустил из вида молодого Марка.

— Да что такого натворил Маркус? — спросила Ру.

— Ах, значит вас он тоже очаровал, да? Некоторые мужчины могут очаровать даже птичек на деревьях. Особенно, если у них такая внешность, как у Маркуса Грэма. Он пошел в своего деда, Саймона Пенмаррика.

— В каком смысле?

Лайза пожала плечами.

— Старый Саймон не пропускал ни одной юбки, его жена Эдна, даже перестала приглашать к себе подруг на чай, потому что ее муж увивался за ними.

— Но ведь это же было очень давно, миссис Хоршем.

— Я его прекрасно помню, да и мама много рассказывала о нем. А кроме того, я видела его фотографии, Марк очень похож на деда в молодости. И не только внешне, но и характером. Привлекательный и непутевый, это у него в крови.

Ру нахмурилась, пытаясь сопоставить характеристику, которую Лайза дала Маркусу Грэму, с тем Маркусом, которого она знала.

— Со мной Маркус вел себя как настоящий джентльмен. Он повез меня сюда на поиски Джона и, вероятно, спас мне жизнь во время наводнения, — тихо промолвила Ру. — Он вывихнул плечо, но все же поддерживал меня, когда я, казалось, окончательно выбивалась из сил. Если считать, что этим он очаровал меня, то, да, он меня очаровал.

— Не спорю, у Марка есть положительные черты, — согласилась Лайза, — кое-что он унаследовал и от Дженифер. Но ведь ему уже за тридцать, и он вполне бы мог снять часть забот с плеч Джона. А вместо этого уезжает за границу, влезает в долги и сваливает на отчима все дела поместья.

— Это вам Джон сказал?

— Он не жаловался напрямую, но я умею читать между строк. Ведь после смерти Дженифер Джон был как отец этому мальчику. И вот такая черная неблагодарность в ответ!

— Подождите, Маркус действительно попал в тюрьму на Сулавеси, но тут замешана политика.

Лайза фыркнула.

— Хотела бы я знать, что он делал на Сулавеси?

— Он освещал происходившие там события, вы должны были слышать об этом в новостях.

— В половине неприятностей в этих странах виноваты сами журналисты, потому что суют свой нос куда не надо, — пробурчала Лайза. — Вы сказали, что приехали сюда на поиски Джона, да? какая же в этом была срочность, чтобы ехать во время наводнения?

— Мы с Джоном должны были пожениться в субботу.

— Пожениться? — Лайза уставилась на Ру, явно потрясенная этой новостью.

— Совершенно верно. Джон должен был вернуться в воскресенье, за неделю до свадьбы, в крайнем случае, во вторник. Но так и не вернулся. И от него было всего одно известие — короткое сообщение на автоответчике. Естественно, что мы с Маркусом встревожились.

— Ясно. — Лайза налила чай. — Честно говоря, я не понимаю, что происходит. Когда мы говорили с Джоном последний раз, он ни словом не обмолвился о свадьбе. Надеюсь, что с ним все в порядке.

— Я тоже надеюсь на это.

— Ладно, сейчас мы все равно ничего не можем поделать. Пейте чай, а потом вам лучше немного поспать. Я постелю вам в маленькой комнате, там еще девочки Блэкби, но они спят.

— Маркус…

— Маркус будет спать на кушетке в гостиной. Увидитесь с ним утром, — решительно заявила Лайза.

Ру спала плохо, несколько раз просыпалась, искала рядом Маркуса и пугалась, не находя его. А потом со вздохом облегчения осознавала, что они в безопасности, в доме Хоршемов. Потом ее начали терзать мысли о Джоне, о странном поведении четы Хоршемов. Похоже, это были добрые, искренние люди, но в их поведении явно ощущалась недоброжелательность по отношению к Маркусу. И еще одна странность: Фил и Лайза явно не знали о том, что Джон обручен.

Ру лично рассылала приглашения на свадьбу, но Джон не попросил ее включить Хоршемов в список приглашенных. Почему, если они такие хорошие друзья? По какой причине Джон не счел нужным, чтобы они присутствовали на свадьбе? Возможно, они и сами не поехали бы на побережье, но пригласить их все равно следовало. Но самый главный вопрос — где же Джон и почему он не пытается связаться с ней?..

Проснулась Ру поздно, две девочки, которые спали с ней в одной комнате, уже ушли. Ру встала и надела одолженную Лайзой одежду. Посмотрев в зеркало, Ру увидела там незнакомую женщину: глаза ввалились, скулы выпирают, губы потрескались и шелушатся, волосы поблекли. Клетчатая рубашка висела на ней мешком, джинсы плотно облегали бедра, но топорщились на коленях. Ру в отчаянии покачала головой, но что она могла поделать?

Отправившись на кухню, она нашла там Лайзу, которая пекла хлеб в большой электрической духовке.

— Божественный запах, — сказала Ру, и это было правдой. После нескольких дней голодания любая еда пахла божественно. — Могу я чем-то помочь вам? — предложила она.

— Нет, спасибо, я уже собиралась будить вас. Маркус отыскал какой-то транспорт, так что вы сможете уехать после обеда. — Говоря все это, Лайза старалась не встречаться взглядом с Ру. — Посидите пока в гостиной, у вас усталый вид.

Ру так и поступила. Когда через час в гостиной появился Маркус, она взглянула на него с тревогой. Он побрился, а одежду явно позаимствовал у Фила, который был ниже и шире Маркуса. В другое время его вид вызвал бы у Ру смех, но сейчас было не до смеха, потому что Маркус выглядел больным. Ру захотелось обнять его, но после намеков Лайзы не смогла заставить себя сделать это.

— Как дела? — поинтересовалась Ру. — Миссис Хоршем что-то говорила насчет транспорта. Мы отправимся в Голден Лод? Или к твоему другу Тиму?

— Я разговаривал с Тимом. Он все еще занят в отряде гражданской обороны, сейчас у него нет времени возиться с нами. Тебе лучше всего вернуться домой на вертолете.

— А как же Джон?

— Черт побери, я ничего не знаю про Джона! — вспылил Маркус.

— Тогда может нам лучше остаться здесь… если хозяева не будут возражать… и подождать, пока спадет вода?

— Не думаю, что это хорошая идея, — возразил Маркус. — В доме и так полно людей, не говоря уж обо всем остальном.

— Тогда можно полететь в Голден Лод на вертолете.

— Я договорился, чтобы тебя вертолетом подбросили до Бурумбурры, — сказал Маркус, игнорируя предложение Ру. — А завтра ты сможешь уехать оттуда на автобусе.

— А ты?

— Я постараюсь добраться до Роселлы.

— Но…

— Я позвоню тебе. Договорились?

Ру закусила губу, ее охватило дурное предчувствие, по спине пробежал холодок.

— Нет, — тихо промолвила она.

— Не понял?

— Я сказала «нет». Не договорились. Одна я домой не поеду.

— Послушай, Ру… эта обстановка не для тебя!

— Но и не для тебя. Тебе надо в больницу.

Маркус пошевелил плечом.

— Уже все в порядке.

— Но сустав в любой момент может снова сместиться, и ты это прекрасно понимаешь! И потом, неужели ты не видишь, что мне страшно?

Маркус нахмурился.

— Но все опасности уже позади.

— Я говорю не об этом, меня пугает то, что может случиться. Ты сказал, что позвонишь мне. Джон тоже так говорил — и исчез. А если и ты поступишь так же? Да, меня это пугает! Я не желаю еще раз пережить подобный удар!

— Значит, ты думаешь, что я брошу тебя?

— Можешь бросить. Пусть сейчас у тебя и нет такого намерения, но когда меня не будет рядом… Так ведь для тебя проще, особенно если окажется, что Джон не передумал жениться на мне.

— Что ты предлагаешь?

— Я хочу остаться с тобой.

— Значит, ты не доверяешь мне и продолжаешь думать о Джоне?

Ру смутилась.

— Дело здесь не в доверии, просто со мной уже было такое. Неужели не понимаешь? И… по-моему… ты тоже хочешь, чтобы я осталась с тобой. Во всяком случае, мне так кажется.

— Ладно, я полечу с тобой в Бурумбурру, — согласился Маркус.

— А может нам лучше отправиться в Голден Лод?

— Не дави на меня, — тихо произнес Маркус. — Я согласился сопровождать тебя в Бурумбурру, и хватит об этом.

Он повернулся и вышел из комнаты. Ру откинулась на спинку кресла, на глазах ее выступили слезы. Она попыталась смахнуть их, от соприкосновения с соленой влагой защипало ободранные пальцы. Но боль в душе была гораздо сильнее…

Вертолет прилетел за ними в три часа дня. Фил и Бен в это время занимались скотом, так что проводить их вышли Лайза и несколько человек из спасенных.

— Простите, мисс Тревэлин, — смущенно промолвила Лайза, прощаясь, — мы были не слишком гостеприимны, столько дел навалилось.

Ру попыталась улыбнуться.

— Ну что вы, миссис Хоршем! Вы же спасли мне жизнь. И Маркусу. Послушайте, вот мой номер телефона. — Ру сунула в руку Лайзе клочок бумаги. — Если что-то услышите о Джоне, позвоните, прошу вас.

— Хорошо, — с неохотой согласилась Лайза.

— Спасибо.

Ру повернулась к Маркусу с выжидающим видом. Он протянул руку Лайзе, и та, немного замешкавшись, пожала ее.

— До свидания, Маркус. Надеюсь, все будет хорошо.

— Я тоже, миссис Хоршем. И несмотря на ваше и Фила мнение обо мне, я вовсе не разгильдяй. Мне самому ужасно хочется увидеть Джона живым и здоровым, хотя бы ради удовольствия свернуть ему шею.

Маркус помог Ру забраться в вертолет, а сам уселся рядом с пилотом. Через несколько секунд машина взмыла в воздух.

Автобус на побережье отправлялся только на следующее утро, поэтому они были вынуждены остановиться в гостинице. Знакомая женщина за стойкой портье изумилась при их появлении, но приветливо улыбнулась.

— Ваши комнаты готовы, мисс Тревэлин, — сообщила она.

— Но мы не заказывали…

— Заказ поступил сегодня утром, его оплатил мистер Мэрфи. Он сказал, что вы попали в это ужасное наводнение.

— Да, было дело, — подтвердил Маркус и улыбнулся. — Как вы можете видеть, на этот раз у нас никакого багажа.

Женщина отдала им ключи от номеров.

— Те же самые комнаты, что и в прошлый раз. Вы спуститесь к ужину?

— Думаю, что в данных обстоятельствах нам лучше воспользоваться службой сервиса, — ответил Маркус. — Чтобы не вызывать удивленных взглядов своей одеждой. Пойдем, Ру.

Ру с трудом поднялась по лестнице. Она была еще так слаба, что у нее не хватило сил отпереть дверь номера. Маркус помог ей.

— Снова заказывать суп? — поинтересовался он.

— Да. — Ру устремила на него вопросительный взгляд. — Ты разве не зайдешь ко мне?

— Будет лучше, если я пойду к себе. Обязательно поужинай. — И с этими словами Маркус удалился.

Ру села на кровать, чувствуя себя ужасно одинокой. Они с Маркусом были знакомы неделю, но за это время прошли через многое. Они боролись с охватившей их страстью, с наводнением, с ранами, с отчаянием, и Ру казалось, что, пройдя через все эти испытания, они теперь неразлучны.

Она с тоской подумала, что между ними пробежала черная кошка. Когда же это могло произойти? Не похоже, что это случилось у Хоршемов — там они практически не оставались наедине. Не считая того момента, когда Маркус зашел в комнату, чтобы сообщить ей о вертолете. Она тогда не сказала ему ничего обидного… А вот в поведении Маркуса уже сквозила какая-то отчужденность. Вряд ли его сильно огорчило прохладное отношение к нему Лайзы и Фила. Ведь их явно неправильно информировали о его поведении, она же, Ру, знает правду, и Маркус наверняка понимает это.

Огорченная и подавленная, Ру отправилась в ванную и приняла душ. Потом вытерлась, морщась всякий раз, когда полотенце касалось синяков и ссадин. Запустив пальцы в волосы, Ру взглянула на свое отражение в зеркале. Выглядела она ужасно, но, к счастью, смотреть сейчас на нее было некому…

Услышав стук, Ру невольно бросила взгляд на дверь, соединявшую номера, но потом поняла, что стучат в дверь ее номера. Это принесли ужин. Маркус заказал суп, хлеб, масло и фрукты — трапеза вполне подходящая для инвалида. Интересно, а чем они за это будут расплачиваться? Ведь ни у нее, ни у Маркуса денег нет, кредитные карточки остались в «лендровере». Может быть, согласятся принять в залог кольцо с сапфиром, подаренное Джоном? Удивительно, как это она не потеряла его.

Ру принялась за суп, почти не ощущая его вкуса. Мысли ее постоянно возвращались к тому моменту, когда — это было всего неделю назад! — они с Маркусом ужинали в этой комнате.

Он ворвался к ней, как пират, как охваченный страстью поэт, разбил в пух и прах все ее возражения и открыл в ней эмоции, о существовании которых она не подозревала. Сейчас ее былые возражения казались Ру просто глупыми. Какой смысл хранить верность человеку, которого она уже не желала видеть своим мужем, который исчез, бросив ее, да к тому же наплел Бог знает чего Хоршемам, а может, и еще кому-то. Джон солгал ей в таком пустяке, как рассказ о медовом месяце с Дженифер, но более серьезной была его ложь о Маркусе. С какой целью? Имел ли он какие-то тайные замыслы или же просто сказалась застарелая ребяческая привычка?

Ладно, Бог с ней, с этой его ложью. Конечно, она должна объясниться с Джоном, принести ему извинения за свой отказ выходить за него замуж. Что она с радостью и сделает, если он предоставит ей такой шанс.

Ру казалось, что испытания, через которые они прошли с Маркусом, крепко связали их. Похоже, она ошибалась. Маркус охладел к ней. «Я хочу тебя всюду» — сказал он ей, но его слова явно не относятся к теперешней ситуации. Почему, почему он так изменился?

Оставив ужин почти нетронутым, Ру забралась в постель. Спать было еще рано, смотреть телевизор не хотелось. Ей казалось все более несправедливым то, что она лежит в постели одна и тоскует. Несколько ночей они провели с Маркусом в ужасных условиях, так неужели же она не заслужила награды за это?

Можно, конечно, лежать вот так и предаваться бесполезным терзаниям, но можно и действовать. Похоже, ей не удастся решить возникшую проблему в их отношениях, но попытаться она непременно должна. Нужно просто пойти к Маркусу и спросить, что происходит, настоять, чтобы он ей все рассказал.

Ру поднялась с постели с нетвердой походкой подошла к двери, соединяющей их комнаты. Протянув руку к задвижке, замерла: а что, если он закрыл дверь со своей стороны? Но есть только один способ проверить это. Ру отодвинула задвижку, нажала на ручку и дверь открылась.

В комнате было темно, лишь слабый свет пробивался из-под двери, ведущей в коридор. Ру не была здесь раньше, но ей была знакома стандартная гостиничная планировка недорогих отелей. Поэтому она предположила, что номер Маркуса представляет собой зеркальное отражение ее номера. Закрыв за собой дверь, Ру медленно двинулась к тому месту, где, по ее мнению, должна была находиться кровать.

Внезапно Ру охватила тревога. А что, если в комнате никого нет? Вдруг Маркус вышел, даже покинул гостиницу? Наняв машину или поймав попутную, он сейчас может находиться где угодно. И ей ни за что не удастся проследить его путь. А что, если он тоже исчез без предупреждения, как Джон?

В номере стояла мертвая тишина. Если Маркус находится здесь, то, наверное, затаил дыхание. Сделав еще три шага вперед, Ру нащупала одеяло, откинула его и юркнула в постель рядом с Маркусом.

— Ты же не спишь, — прошептала она.

Некоторое время в комнате продолжала стоять тягостная тишина, затем Маркус спросил спокойным тоном:

— Как ты узнала?

— Почувствовала.

— Понятно. Что тебе нужно, Ру?

Сердце Ру отозвалось на этот вопрос протяжными, тяжелыми ударами. Она почувствовала, что кровь ударила ей в лицо, щеки запылали. Совсем не такой реакции от него она ожидала!

— Что тебе нужно, Ру? — повторил Маркус.

— Мне нужен ты, — просто ответила Ру.

— Ясно. — Голос Маркуса звучал сухо.

— Да, надеюсь, что тебе ясно! — вспылила Ру. — Как ты говорил? Я хочу тебя везде: в постели, в душе, на деревенской лужайке, в огне и в воде, при свечах на кухне и в грязном мотеле, в одежде и без нее… Очень поэтично, как ты сам тогда заметил. Прекрасные слова, но позволь узнать: они хоть что-то значат, или это всего лишь прекрасные слова, которые ты просто сболтнул в подходящий момент?

Маркус ничего не ответил, но Ру почувствовала его нетерпеливое движение.

— Ну, так что? — продолжила она. — То были просто слова, уместные для той обстановки и того момента? Если так, должна сказать тебе: это подло с твоей стороны!

— Нет, то были не пустые слова, — возразил Маркус. — Как ты могла подумать такое?

— Запросто смогла. Но если ты говорил искренне, то что же изменилось?

— Изменилась ситуация. Или нет… Скажем так: у меня было время оценить ситуацию и все вытекающие из нее последствия, особенно для тебя.

— О, большое тебе спасибо! Но, может, ты позволишь мне самой оценить ситуацию? Только объясни, в чем она заключается.

— Хватит с тебя неприятностей, Ру. Возвращайся домой и забудь обо всем.

Ру облизнула пересохшие губы, внезапно почувствовав, что ее жутко утомил этот разговор.

— Послушай, Маркус, мне вовсе не надо, чтобы ты занялся со мной любовью. Наверное, у тебя еще болит плечо, да и мысли твои явно заняты совсем другим. Но разве ты не можешь просто обнять меня? Ведь мы наконец-то лежим в настоящей постели. И, может, черт побери, ты все же объяснишь мне, что происходит?

Маркус снова пошевелился и вздохнул, Ру почувствовала, что он поднял руку. Она подвинулась и прижалась к нему, теперь они лежали рядом, соприкасаясь бедрами.

— А теперь давай спать, — сказал Маркус. — Поговорим утром, если ты так уж настаиваешь.

— Я не могу спать на спине.

— Повернись на бок.

Ру отвернулась, но Маркус тоже повернулся на бок. Ру услышала, как он снова вздохнул.

— Так удобно?

— Не совсем, — честно призналась Ру. — И не думаю, что смогу уснуть, пока не узнаю, какими своими действиями или словами я обидела тебя.

— Ты ничего такого не сделала и ничего не сказала.

— Может, в этом-то все и дело? Что я не заступилась за тебя перед Хоршемами? Не рассказала правду о тебе?

— А какую ты могла рассказать правду? — холодным тоном поинтересовался Маркус. — Ты ведь слишком мало знаешь меня.

— Я тебя хорошо знаю.

— Откуда? Вот Лайза Хоршем знает меня уже двадцать лет, с того момента, как вышла замуж за Фила. А сам Фил знает меня с пеленок. И если уж они поверили в ложь обо мне, то как ты могла изменить их мнение? Да и зачем тебе это? Кстати, ты же сама любила повторять, что совсем не знаешь меня.

— Но раньше тебя это не волновало, — напомнила Ру. — Ты и сам очень быстро составил мнение обо мне. Сказал, что видишь меня насквозь.

— А наверное, должно было волновать. Возможно, ты была права с самого начала. Ты… да и Хоршемы… вы считаете, что знаете Джона лучше, чем меня, и отчасти смотрите на меня его глазами. Это неизбежно.

— Но Джон мало что рассказывал мне о тебе. Так, иногда упоминал.

— О Джон, спасибо тебе! А могу я спросить, что же он все-таки конкретно говорил обо мне?

Ру задумалась.

— Он… называл тебя сыном, говорил, что ты молодой разгильдяй… и еще очень ершистый. Это все. Но как только я познакомилась с тобой, то поняла, что он ввел меня в заблуждение.

— Хоршемы знают меня много лет, но они не считают, что их ввели в заблуждение.

— Мне очень жаль, Маркус, что все так получилось, и все же я не понимаю, куда ты клонишь.

— Ладно, давай все разложим по полочкам. Трое разных людей представили тебе три моих разных портрета, так?

— Нет, не так.

— Три разных портрета, — повторил Маркус. — Один представил тебе Джон, изобразив меня своим сыном. Другой — Хоршемы. Они изобразили меня бездельником, который тянет деньги из отчима и плюет на свои обязанности. Не сомневаюсь, что Лайза вытащила на свет древние сплетни о старом Пенмаррике и его подружках.

— Да, она говорила об этом.

— Ну, а третий портрет нарисовал я сам. Обычный парень, который в конце концов нашел девушку своей мечты и не может поверить в свою удачу. Так как я могу надеяться на то, что ты отдашь предпочтение этому, третьему портрету?

— Но есть еще и четвертый портрет, о котором ты не упомянул.

— О чем ты говоришь?

— Я имею в виду портрет, который нарисовала сама.

— Должно быть, он получился довольно забавным. Еще в твоем доме я пытался запугать тебя, а здесь, в этой гостинице, старался отбить тебя у Джона. Я навязал тебе свои поцелуи, хотя прекрасно понимал, что это идет вразрез с твоими представлениями о порядочности. А потом практически по моей вине машина свалилась в ущелье, и тебе пришлось пережить кошмар тех долгих дней. Наглый, беспечный тип, идиот, не думающий о последствиях. Не слишком привлекательный портрет, не так ли?

— Но это только одна часть портрета, — возразила Ру. — А как насчет поэта, храбреца, мужчины, который шутит перед угрозой наводнения? Это другая часть портрета. Есть еще мужчина, который лез вниз по склону за рацией, который бросился со скалы в воду, чтобы привлечь внимание людей, ехавших в тягаче. Мужчина, который, страдая от боли, сооружал мне постель из веток, тащил меня, когда я выбивалась из сил. Вот в этот портрет я верю больше всего. И значит он для меня гораздо больше, чем любые слова других людей.

— Неужели?

— Конечно, не все грани образа в моем портрете так уж гладки, — продолжила Ру. — Есть еще ужасно самонадеянный мужчина, пытающийся принимать решения за меня и защищать меня от меня самой! Который даже не потрудился поинтересоваться моим мнением.

Несколько секунд в комнате стояла напряженная тишина.

— Каких слов ты ждешь от меня? — тихо промолвил Маркус.

— Да не нужны мне слова. Наверное, каждая женщина, какой бы независимой и сложной натурой она себя ни считала, на самом деле нуждается в мужчине, который четко знает, чего хочет, и добивается этого.

— Извини, мои рыцарские манеры куда-то испарились.

— Ладно, обойдемся без них. Ты все-таки обнимешь меня как следует или так и будешь лежать всю ночь, как тряпка?

— Я тебе покажу тряпку! — возмутился Маркус. Он резко приподнялся, сдавленно вскрикнув от боли в плече, и повернул Ру на спину. Пальцы его быстро расстегнули пуговицы ее рубашки. — Снимай, — приказал он.

Ру села на постели и сняла рубашку. Ее обнаженная грудь светилась в темноте. Маркус снова уложил Ру на спину и, не успела она перевести дыхание, навалился на нее. Некоторое время он недвижно лежал, затем взял в рот сосок ее груди и принялся нежно посасывать. Ру задохнулась от прилива чувств. И испугалась того, насколько они переполняют ее. Сопротивляясь, она ухватила Маркуса за волосы, и ему пришлось вскинуть голову.

— Прекрати! — воскликнула Ру протестующим тоном.

— Но ты же сама просила.

— Я просила обнять…

— Обниму, но потом. — Маркус снова склонил голову, на этот раз губы его припали к плечу Ру, а язык коснулся родимого пятна, которым он когда-то так восхищался. Затем Маркус поцеловал Ру в губы и перекатился на бок, крепко прижимая ее к себе одной рукой за затылок, а другой — за ягодицы. Ру открыла было рот для нового протеста, но смогла только вздохнуть. Она уперлась ладонями в грудь Маркуса и попыталась отстраниться, но в этот момент их ноги переплелись.

Маркус перекатился на спину, увлекая Ру на себя и крепко прижимая к своему телу. Сейчас рот ее был свободен, но протестовать уже не было смысла. Ру прильнула к Маркусу, как утопающий к валуну, оказавшемуся посередине стремнины, и вдруг все исчезло в водовороте чувств.