В постели с наставником

Глава 7

Наутро ее ждала неожиданная встреча. Прогуливаясь по рыночной площади, она заметила в овощном ряду служанку из пивной, которую они мучили в ту злополучную ночь. Их глаза встретились, и девушка настороженно прищурилась. Она узнала ее. И быстрым шагом пошла прочь.

Джейн побежала следом, догнала ее и тронула за рукав. Девушка обернулась.

— Так полюбились их игры, что захотелось еще? — прошипела она, и ее лицо исказила злобная гримаса.

Джейн отдернула руку, словно обжегшись.

— Мне жаль, что так вышло. — А еще жальче, что не получилось их вразумить. — Так-то они неплохие ребята.

Хмуро и недоверчиво девушка склонила голову набок. Ее можно было бы назвать симпатичной, но тяготы жизни уже оставили отпечаток на ее лице, раньше срока затянув морщинками уголки невеселых карих глаз. Ходила она, шаркая ногами и ссутулив плечи, а ведь ей было не больше двадцати лет, как с изумлением поняла Джейн. Какую жизнь вела эта девушка, пока она сама, окруженная любовью, безмятежно росла дома? Вот наглядный пример того, что бывает с женщинами, брошенными на милость мужчин, подумалось ей.

— Надеюсь, тебе приплачивают за то, что ты рядишься парнем в угоду их грязным прихотям, — услышала Джейн и ее бросило в жар — и сразу в холод.

Она догадалась. Ни грубая речь, ни напускная развязность, ни туго перебинтованная грудь не провели ее. Хуже того, своим намеком на извращение, которое было трудно себе даже вообразить, она предположила, что Джейн шлюха. Худшая из всех сортов шлюх. Хуже, чем была ее мать.

Взяв девушку под локоть, она утянула ее в переулок и яростным шепотом сообщила:

— Они ничего не знают! Они думают, я на самом деле мальчик.

— Серьезно?

Девушка вытаращила глаза, а затем, схватившись за живот, запрокинула голову и захохотала, да так громко, что Джейн, опасливо озираясь, была вынуждена тоже изобразить смех, дабы со стороны казалось, будто они обмениваются шутками. Отсмеявшись, девушка привалилась к стене и перевела дух.

— И ты все время ходишь в таком виде? — полюбопытствовала она.

— Они называют меня Маленьким Джоном, — кивнула Джейн и выпрямилась под ее пытливым взглядом, стараясь не сильно выпячивать грудь. Как она выглядит в глазах того, кто знает, кого видит перед собой?

— Будто мужское платье так хорошо от них защищает? — с интересом и даже завистью спросила девушка.

От них. Словно ее друзья были какими-то чужеземными врагами. Как же объяснить, что она надела тунику и шоссы не ради того, чтобы защищаться от них, а чтобы быть с ними? За исключением, конечно, тех случаев, когда они напиваются как свиньи и пристают к женщинам.

— Они считают меня студентом. Таким же, как они сами.

— Но как же ты… — Девушка скептически осмотрела ее. — Как ты справляешь нужду и все такое?

— Я сказала, что у меня увечье, которого жутко стесняюсь. — Она упросила студентов не заходить вместе с нею в тесную и темную клетушку туалета на заднем дворе. Правда, пока не вмешался Дункан, юноши нещадно изводили ее насмешками. — Они полагают, что с возрастом я преодолею свою стеснительность.

— И давно ты нормально мылась?

Давненько…

— Я стираю, пока они на занятиях, и после по-быстрому ополаскиваюсь. Они ни о чем не догадываются.

— Одно слово — мужчины, — с презрением хмыкнула ее новая знакомая. — Не видят ничего дальше своего носа.

— Ох, надеюсь, что так оно и останется. — Она взглянула на девушку, чья судьба являла собою полную противоположность того, к чему стремилась она сама. — Я притворяюсь мужчиной, чтобы жить вольной жизнью.

Та наклонилась ближе, и ее глаза загорелись любопытством.

— Ну и как оно? Расскажи!

Вместе с Гэвис — так звали служанку из пивной — Джейн простояла в тени переулка до полудня, шепотом описывая жизнь по ту сторону стены.

Какое же облегчение — вволю выговориться. Она и не подозревала, насколько устала от одиночества. Вот только, впервые пересказывая свои приключения, она поняла, что мир мужчин не настолько хорош, как ей казалось раньше. Мужчины слишком громко разговаривали. Носили слишком грубое платье. В их мире не было места ни ласке, ни нежности.

Студенты потешались над нею, когда она аккуратно собирала со стола крошки, вместо того чтобы смахнуть их на пол, или долго взбивала перед сном солому в матрасе, пытаясь привнести в обыденность жизни немного порядка, уюта и красоты. И тогда она стала делать все это украдкой, когда никто не смотрел.

Поделиться этим можно было только с женщиной. И только женщина могла ее понять.

Умолчала Джейн лишь о том, что за все это время так и не обрела той независимости, ради которой пустилась в бега. Наверное, только король имел роскошь в любое время поступать, как ему вздумается.

— Ты сирота? — спросила Гэвис, дослушав ее рассказ до конца.

— Я сбежала из дома, — краснея от стыда, призналась она.

— Тебя там поколачивали?

Неужели бывают семьи, где близкие бьют друг друга? Сама она сталкивалась только с болью от разочарования матери.

— В тот день у моей сестры начались роды. А я… ну совсем ничего не смыслю в женских делах. Я не знала, что делать, я пыталась как-то помочь, но у меня ничего не получалось… — Ее снова окутала душная, пропитанная страхом и беспомощностью, тьма родильных покоев. Глаза обожгло слезами. Наконец-то их можно не прятать. — Я сорвалась и убежала. И с тех пор ничего не знаю ни о сестре, ни о ее ребенке.

Сочувственно прищелкивая языком, Гэвис похлопала ее по плечу, и от этого ободряющего жеста на Джейн снизошло забытое чувство облегчения.

Дункан сказал, женщины не способны думать. Они умеют чувствовать, да и только. Что же, он опять оказался прав. Она была женщиной, и сейчас ее обуревали самые что ни на есть банальные женские чувства. Неделями она сдерживалась, подавляя эмоции, и когда они вырвались на свободу, то забились, завибрировали внутри, будто натянутая до предела струна. Неделями, презрев голос сердца и тела, она принуждала себя опираться только на голос разума, и как же приятно оказалось наконец поделиться своими горестями и выплакаться.

Похоже, не так уж она отличается от обычных женщин, как привыкла думать.

Она утерла мокрые глаза рукавом.

— Мне так хочется узнать, как поживают моя сестра и ее малыш, но я боюсь отправить им весточку, ведь они сразу догадаются, где меня искать.

— Можно подослать к ним моего брата, если хочешь.

— Ты серьезно? — Впервые за долгое время Джейн ощутила легкость в груди. — И он согласится?

Гэвис кивнула.

— Отчего бы нет. Малый он шустрый да ловкий. Разузнает все, о чем только попросишь.

Шустрый и ловкий. Без этих качеств не выжить на улице.

— Но они все равно узнают у него, где я.

Гэвис задумчиво поскребла подбородок.

— Не узнают, коли он скажет, что видел тебя среди паломников на ярмарке, но к которой святыне вы направлялись — позабыл.

— Ох, спасибо, спасибо тебе! — Она на собственном опыте испытала всю тяжесть трехдневного путешествия, и оттого предложение Гэвис показалось ей особенно великодушным. — Чем мне отблагодарить тебя? А его?

— Ничем. Твоя родня подкинет ему пару монет за новости о тебе, уж поверь, — со знающим видом усмехнулась служанка.

Джейн так и подмывало спросить, правда ли Гэвис торгует своим телом, но она не знала, как подступиться к вопросу, чтобы не оскорбить ее.

Гэвис еще раз оглядела ее, сокрушенно качая головой.

— Что делать-то будешь, если они обо всем узнают?

— Не узнают. Этому никогда не бывать. — Взять ненадолго передышку и побыть самой собой было приятно, но жить женщиной постоянно… Ни за что на свете. — Я закончу колледж, устроюсь при короле клерком и буду путешествовать по миру.

Однако, стоило ей представить свое будущее без Дункана, как ее радужные мечты померкли. Получается, она все-таки обманывала его, когда приносила клятву?

— Интересно, как ты себе это представляешь? — спросила Гэвис, не разделяя ее оптимизма. — Пока Джон и впрямь «маленький», еще куда ни шло, но скоро твои дружки начнут удивляться, отчего это у него не растет борода, а сам он такой дохляк.

— Как-нибудь выкручусь, — промямлила она. Служить клерком, жить под видом мужчины… В мыслях ее план казался безупречным, но, проговорив его вслух, Джейн уже не была в этом уверена.

— И ты ни чуточки не хочешь вернуться домой и жить как женщина?

И оказаться столь же беспомощной перед властью мужчин, как ты? Как можно задавать такие вопросы, если ответ очевиден?

— Нет.

Но едва она это сказала, как вспомнила те неосознанные желания, которые терзали ее наедине с Дунканом, и поняла, что воплотить их в жизнь можно только будучи женщиной.

— А как же твои родные?

Она упрямо крутнула головой. Вернуться домой и с поджатым хвостом предстать перед глазами сестры и матери означало признаться в своем провале.

— Я скучаю по ним. — За эти недели она научилась говорить с комом в горле. — Но не вернусь.

Пусть жизнь мужчин оказалась не так легка, как она полагала, слабому полу жилось не в пример тяжелее — особенно если женщину не оберегали от тревог, как ее саму. Она перешла черту. И желания возвращаться в мир, где любой загулявший прохожий мог учинить над нею насилие, у нее не было.