В тихом омуте

Глава 4

На месте «Тихого омута», особняка Бьюкененов-Смитов, когда-то веке в семнадцатом, стояли, судя по всему, два коттеджа, которые в более поздние времена кто-то из следующих владельцев перестроил, объединил общей крышей и провел центральное отопление. Результат, по мнению Джеймса, вышел на славу. Толстенные — на века — дубовые стены, сводчатые потолки, просторные комнаты, окна в старинном стиле.

Сама же вечеринка поначалу показалась Джеймсу скучноватой. Около сорока совершенно безликих индивидуумов, разбившись кучками, вели какие-то разговоры, сосредоточенно чавкая, жевали бутерброды и потягивали напитки. По счастью, вскоре на выручку Джеймсу подоспела хозяйка; поначалу же, когда Китти только привела его, пыжась от гордости, словно шкипер пиратского судна с богатой добычей, Элинор Бьюкенен-Смит ещё возилась в кухне, и встретил их её муж Майкл. Это был грузный мужчина лет сорока пяти, с изрядным брюшком и сверкающей, гладко отполированной лысиной, словно в насмешку окруженной длинными и завивающимися рыжими волосами. Майкл вручил доктору и Китти по бокалу с коктейлем, представил паре первобытных недочеловеков, имена которых тут же вылетели у Джеймса из головы, и растворился в толпе. Услышав, что Джеймс — врач, неандертальцы принялись наперебой жаловаться ему на свои болячки, а один то и дело норовил задрать брючину и продемонстрировать Джеймсу застарелые варикозные вены. Беспомощно вытягивая шею и оглядываясь по сторонам, Джеймс заметил высокую и статную молодую женщину с золотистыми, зачесанными назад волосами, которая проталкивалась к нему. Когда их глаза встретились, женщина улыбнулась, приветливо замахала ему рукой, и Джеймс сразу понял — это и есть Элинор.

— Мой кузен, Джеймс Торчленд, — проскрипела Китти, когда женщина приблизилась к ним. — Джеймс, это Элинор Бьюкенен-Смит. Элинор, я очень признательна за приглашение на вашу замечательную…

— Да, а по-моему, все просто дохнут от скуки. — Высокая блондинка схватила Джеймса за руку. Он так и пожирал глазами её статную фигуру, прямой нос, фиалковые глаза и изумительно ровные зубы. Буквально силой отодрав Джеймса от Китти, Элинор увлекла его за собой, небрежно бросив через плечо: «Позже увидимся, Китти». Рассекая толпу, то и дело наступая на чьи-то мозоли, Элинор провела его в соседнюю комнату, уже менее просторную, и с виду походящую на кабинет. Людей здесь было гораздо меньше. Собственно говоря, их было всего двое, причем — только женщины. В углу стоял накрытый стол с бутылками. Стоило взгляду Джеймса упасть на одну из женщин, брюнетку, и — сердце его остановилось.

У неё были коротко подстриженные волосы — глянцевые, иссиня-черные, обрамляющие прелестное личико с огромными бледно-голубыми глазищами, немного заостренным подбородком и чувственным ртом. Женщина, улыбаясь, откровенно разглядывала его — с затаенным любопытством, как показалось Джеймсу. Словно вопрошала, готов ли и он улыбнуться в ответ. Джеймс вдруг понял, что ради этих глаз и пухлых губок он готов на все. В одно мгновение случилось нечто, перевернувшее все в нем наизнанку — словно невидимая рука щелкнула каким-то выключателем в глубине его сердца.

В его ушах словно издалека прозвучал голос Элинор: Тони Вальдшнеп, так, кажется, она назвала волоокую чаровницу. А полное имя — Антония, добавила она. Вторую подругу Элинор звали Ники Холт.

— Точнее — Николя, — хихикнула та, протягивая ему руку. Джеймс рассеянно пожал её. Ники тоже выглядела как конфетка. Соблазнительная и сексуальная. Он уже выпустил её руку, когда почувствовал прикосновение нежных пальцев к ладони. Джеймс затрепетал, в голове невольно всплыли слова Аманды Гэрисон «Сегодня вечером встретимся, доктор? На оргии у Бьюкененов-Смитов?»… В ту минуту он решил, что она шутит, однако сейчас сердце его заколотилось как безумное; а вдруг эта вечеринка — увертюра к настоящей, скрытой от посторонних глаз жизни Уиндлбери? Николя была на полголовы выше Тони, её каштановые волосы длинными волнами ниспадали на плечи. Крепкие, между прочим, как у гимнастки. Джеймс оценил и её тонкую талию, и стройные ноги, и зеленые глаза. Он помотал головой, точно отгоняя прочь наваждение. Нет, ерунда, — подумал он. — Случайная встреча с двумя сексапильными женщинами ещё не означает, что я попал в Оргивиль. Просто воображение у меня не в меру разыгралось, вот и все…

И не забывай — здесь Китти! Она не дремлет…

Он обратился к Элинор:

— Да, здесь и правда приятнее, чем в гостиной.

Элинор и Николя тут же прыснули, словно он удачно сострил. От неожиданности Джеймс тоже не выдержал и засмеялся. А вот Тони даже не улыбнулась. Она молча разглядывала его с таким странным видом, будто пыталась вспомнить, не видела ли молодого доктора раньше. Джеймс не мог оторвать глаз от её губ — в жизни ему ещё не приходилось видеть столь возбуждающего рта. Он пытался представить, каковы эти губки на вкус, как они раскрываются под поцелуем… Чтобы не показаться невежливым, он наконец заставил себя оторвать от Тони взгляд и повернулся к Николя Холт, которая, оживленно тараторя, рассказывала про Уиндлбери-Снайп, про то, сколь мало было в их обществе интересных людей, людей, с которыми можно приятно провести время; последние слова она подчеркнула, и Джеймс снова подумал: неужели все-таки это и есть одно из тех удивительных мест, о которых пишут в воскресных газетах?

Нет, конечно — такого просто не могло быть. Поскольку вся гостиная буквально кишит скучными снобами с унылыми рожами. С другой стороны, окажись это правдой, можно было понять, зачем Китти привела его сюда. Она преследовала вполне определенную цель: заманить падкого до женщин кузена в секс-ловушку, спровоцировать на неверный шаг.

Джеймс украдкой покосился на Тони Вальдшнеп. Ошеломляюще прекрасная и соблазнительная, но — без малейшего намека на распутства. И уж конечно не из тех женщин, которые способны принимать участие в оргиях. Вот Николя иное дело. Такую женщину он вполне мог представить в групповухе… Но Джеймс тут же нахмурил брови, отгоняя прочь эти мысли. Все дело в том, что он изголодался по женщине, давно не развлекался, а Кайт своими дурацкими разговорами разбередил ему душу.

Какое счастье, констатировала Николя, закончив рассказ о безнадежно скучной жизни в Уиндлбери-Снайп, что приезд Джеймса наконец разбавил их пресное, без единого «настоящего мужика», существование.

— К сожалению, я здесь всего на пару недель, — вздохнул Джеймс. — Пока старый Кайт-Фортескью читает свои лекции янки.

— Да, но ведь…

Элинор и Николя переглянулись. Джеймс воспользовался этим, чтобы ещё поглазеть на Тони. Ее соблазнительная шея оказалась на удивление длинной. Для миниатюрных женщин — это редкое качество; обычно голова у них растет едва ли не из плеч. Шея Тони Вальдшнеп притягивала его к себе подобно мощному магниту, и Джеймс дал себе зарок, что воспользуется первым же удобным случаем, чтобы её поцеловать. Внезапно он понял, что и сама Тони догадывается об этом его желании; во взгляде, который она украдкой метнула на него, читалось нескрываемое желание. Что ж, если так, то он не будет сопротивляться уж очень усердно… Взгляд Джеймса скользнул вниз по шее, оценил пышную грудь, осиную талию — нет, эта женщина была просто создана для любви. Неожиданно для себя Джеймс почувствовал, что страшно возбужден. Он даже не сразу понял, что Элинор его о чем-то спросила.

— Я спросила, — с улыбкой повторила она, заметив его растерянность, разве не правда, что Бернард рассчитывает сделать вас своим компаньоном?

— Да, об этом речь шла, — изумленно ответил Джеймс, который ни с кем своими планами не делился. — А кто вам об этом сказал?

Тони впервые вступила в беседу.

— Я услышала об этом вчера от вашей кузины Китти. На званом ужине.

— И мне она тоже это сказала, — вставила Элинор. — Китти — такая лапочка.

Глаза Джеймса расширились.

— Китти? Лапочка? — Он метнул быстрый взгляд на Тони. Николя так и покатилась со смеху. Тони сказала, что ещё плохо знает его кузину. Элинор взяла его бокал, понюхала и спросила, не налить ли ему ещё виски. В эту минуту в дверном проеме появился светловолосый мужчина лет тридцати пяти, с наметившимся брюшком. Он кивнул Николя и спросил:

— Ники, можно украсть тебя на минутку?

Николя улыбнулась Джеймсу и сказала:

— Долг превыше всего. Надеюсь, мы ещё увидимся? Я хотела бы потанцевать с вами. — И, выходя, игриво подмигнула зеленым глазом.

Не будь здесь Тони, подумал Джеймс, он бы с удовольствием составил компанию Николя. Причем чутье подсказывало, что для покорения и этой крепости ему не пришлось бы затрачивать слишком много усилий. В следующее мгновение в его мозгу промелькнула неприятная мысль: «Осторожнее, приятель, ведь эти дамочки почти наверняка — твои пациентки!»

Он проводил Николя задумчивым взглядом.

— Это был Оливер, — пояснила Тони. — Ее муж. Оливер Холт.

Рука Джеймса как бы невзначай прикоснулась к её локтю, и он осторожно увлек Тони за собой, подальше от Элинор, которая, повернувшись к ним спиной, колдовала над напитками. Тони руку не отняла, и Джеймс ещё более распалился. Погладил руку чуть выше локтя — Тони вновь не стала возражать.

— Красивое у вас имя, — проворковал Джеймс, на седьмом небе от счастья. — Наверное, и фамилия ему под стать.

— Фамилия у меня забавная — Вальдшнеп, — ответила Тони. И пояснила: Птичка такая есть.

— Вы замужем? — уточнил Джеймс. — Миссис Вальдшнеп?

Тони покрутила перед его носом пальчиками. Джеймс увидел обручальное кольцо.

— Да, — ответила она. — Но… это вовсе не препятствие для знакомства. Она скосила глаза в сторону Элинор и едва заметно кивнула. — У Бена, моего мужа, сейчас роман — с ней.

— Боже, да он просто ненормальный! — не выдержал Джеймс.

— Здесь так принято. Они утверждают, что иначе нельзя.

— Но вы, Тони… вы ведь… — сбивчиво залопотал Джеймс. В мозгу его мелькали совершенно иные мысли: Господи, все-таки это свершилось! Уиндлбери-Снайп и впрямь — настоящий Содом. А Прейер-Лейн — британский Пейтон-плейс*. (*«Пейтон-плейс» — знаменитый роман Грейс Метейлис о весьма свободных нравах, царящих в провинциальном американском городке). По-моему, вы не из этого круга, — заключил он.

— Я ни разу не принимала участия в их… играх, — призналась Тони. Внезапно её ясное чело омрачилось. — Скажите, Джеймс, почему вы вдруг заприметили именно меня? Почему ваш выбор пал не на Элинор, Николя или…

— Забавный вопрос. — Он в недоумении покачал головой. — Наверное, это дело вкуса. В том смысле, что я увидел вас и подумал: господи, вот это женщина…

— Вас никто не надоумил?

— Надоумил? — озадаченно переспросил Джеймс.

— Ну да.

Брови Джеймса взметнулись на лоб.

— В каком смысле?

— Они хотят, чтобы я согрешила. Если кому-нибудь удастся меня совратить, то тогда и у Бена руки будут развязаны. — Тони покачала изящной головой. — Нет, это не совсем так. Скорее, Элинор хочет, чтобы я закрутила с кем-нибудь роман — тогда она сможет без помех встречаться с Беном. Она и так с ним встречается, но хочет, как бы точнее выразиться… — Тони замялась. — Узаконить их встречи, что ли. Чтобы я уже не могла этому противиться. А я до сих пор ни разу… ни с кем… кроме Бена…

Джеймса начали обуревать сомнения. С одной стороны, все складывалось в его пользу — похоже, все эти женщины и в самом деле сговорились, чтобы толкнуть эту богиню любви в его страждущие объятия. С другой — избранные ими методы были отнюдь не самыми честными. Люди должны иметь право на то, чтобы принимать решения самостоятельно, решил Джеймс. И, набравшись храбрости, сказал:

— Что ж, Тони, в таком случае я не смею…

В конце концов, он всегда может переключиться на Николя.

— Мы должны их перехитрить, — промолвила Тони.

— Что-что? — недоуменно переспросил сбитый с толку Джеймс.

— Они не должны ничего заподозрить. Понимаете? Вы мне нравитесь, Джеймс. До сих пор я не допускала и мысли о том, чтобы… изменить Бену. Но вы… с вами… словом, вы мне очень симпатичны. Только я не хочу, чтобы об этом узнала Элинор или кто-нибудь другой.

Никогда прежде женщина так открыто не признавалась ему в своей готовности предаться с ним любви. Джеймс был настолько ошеломлен, что даже испугался, не ослышался ли.

— Тони, — пробормотал он. — Вы и правда хотите, чтобы мы с вами… Вы согласны, да?

— А как, по-вашему? — она посмотрела на него снизу вверх. В прекрасных глазах Джеймс прочитал вызов.

Внезапно рядом оказалась Элинор. На прелестных щечках Тони заиграл румянец.

— Ваше виски. — Она пытливо вгляделась в лицо Тони, взвешивая, оценивая. — Ссоритесь что ли, молодые люди?

Джеймс, как ни в чем не бывало, ответил:

— Дело в том, что я в искусстве ни уха, ни рыла не смыслю, а миссис Вальдшнеп безуспешно пыталась втолковать мне, в чем заключалось величие Пикассо в период кубизма. Увы, боюсь, что не дано мне постичь такие премудрости.

Тони одарила его восхищенным взглядом.

— Вот как, — разочарованно протянула Элинор и подозрительно воззрилась на Тони. — Извини, милочка, что я вам помешала. — Она перевела взгляд на Джеймса. — И вы извините, что я так завозилась. Я готовила вам виски с содовой, а вместо воды там вдруг оказался чистый джин. Мой недоумок-супруг ухитрился налить джин в графин для воды…

— Ничего, главное, что вы вовремя это заметили, — улыбнулся Джеймс, очень собой довольный. Затем спросил, деланно не обращая внимания на Тони: — Скажите, сколько времени обычно длятся ваши вечеринки?

— По-разному, — уклончиво ответила Элинор. — Надеюсь, что большая часть народа схлынет к половине девятого. Но наши избранные друзья задерживаются допоздна. Надеюсь, Джеймс, вы составите нам компанию?

— Если позволите… Однако меня привезла сюда Китти. Поэтому я не знаю, удастся ли…

— О, машин у нас предостаточно. — Элинор взяла его под руку. — Тони, извини, но я должна исполнить свой долг и перезнакомить доктора со всеми нашими друзьями. — Взгляд Джеймса скользнул над обнаженным плечом Элинор и встретился со взглядом Тони. «Позже увидимся», — пообещал он глазами. Тони понимающе кивнула, и Джеймсу показалось, что она пытается сказать ему, чтобы он долго не задерживался. Что ж, такой женщине отказать он не мог, не говоря уж о напутствии, которое сделал ему Кайт: «Вы не имеете права оставить разочарованной ни одну пациентку». На мгновение Джеймс представил себе Николя, её сексапильный облик, призывный взгляд, недвусмысленные намеки… Да, то густо, то пусто. Следуя за Элинор, знакомясь с её друзьями, рассеянно посмеиваясь их шуткам, которые слушал вполуха, Джеймс никак не мог выбросить из головы сладострастные мысли. Пару раз, оборачиваясь, он натыкался на пронизывающий взгляд Китти; кузина, подобно зоркому стервятнику, не спускала с него глаз. Однажды, оказавшись с ней рядом, Джеймс не удержался и, наклонившись вплотную к одному из её оттопыренных ушей, прошептал:

— Ты что, надеешься, что я изнасилую кого-нибудь прямо у тебя на глазах? Посреди толпы?

Китти вспыхнула, и Джеймс тут же пожалел о своей ребяческой выходке. Уж лучше тайная слежка, чем открытая ссора. Вдобавок настроение у Джеймса было такое приподнятое, что он никому не желал зла, даже этой выдре. И он снова нагнулся и шепнул:

— Ты уж извини, Китти, я пошутил.

В ответ Китти одарила его недоверчивым взглядом. Джеймс улыбнулся и хотел было сказать ещё что-то, столь же ободряющее, но Элинор потянула его за рукав и прошептала, обдав ухо жарким дыханием:

— Прошу вас, уделите внимание Тони. Она сегодня без мужа. Возможно, он приедет попозже, но я в этом сомневаюсь. Бедняжка так скучает. Она ведь вам понравилась, да?

Джеймс притворился, что обдумывает, что на это ответить, когда в гостиную бледной тенью вплыла Аманда Гэрисон. Она была в длинном, до пят, цветастом платье, запахнутом наподобие сари, и создавалось впечатление, что и правда скользит по полу, не переступая ногами. Заприметив Элинор, Аманда приветливо помахала ей.

— Элли, золотко, какая славная вечеринка!

И метнула алчный взгляд на Джеймса. Элинор подтолкнула его вперед.

— Аманда, это Джеймс Торчленд — наш восхитительный новый доктор! Джеймс, познакомьтесь с Амандой Гэрисон.

Джеймс осторожно пожал костлявую ладошку, прикидываясь, что видит Аманду впервые. Ему пришло в голову, что старина Кайт зааплодировал бы его тактичности.

— Вы живете недалеко отсюда? — вежливо осведомился он.

— До неё от нас рукой подать! — со смехом ответила за подругу Элинор. — Между прочим, Джеймс, она книги пишет!

— Вот как? — с деланным интересом переспросил Джеймс. И тут же хлопнул себя по лбу. — Ну конечно! Теперь я вспомнил, откуда знаю вашу фамилию. Вы ведь написали роман, который называется «Бабочки», верно?

Об этом ему рассказала Майра Уотерс, регистраторша. Аманда, заметно польщенная, расцвела, потом поведала, что хочет поздороваться с Оливером.

— Вы поразили её в самое сердце, — игриво заметила Элинор, когда Аманда удалилась.

— А кто такой Оливер?

— Муж Николя. Вы его видели — смешной пузанчик, который увел её с собой. — Джеймс кивнул, и Элеонора продолжила: — Оливер не на шутку увлечен Амандой. Между нами, Джеймс — на мой, взгляд, она — извращенка. Хотя бедняжка не виновата — у неё такой старый муж, что поневоле начинаешь бросаться во все крайности. Так что, на месте Оливера, я бы держала ухо востро.

— А Николя в курсе? — полюбопытствовал Джеймс. — Я имею в виду Оливера и Аманду.

— О, разумеется, — усмехнулась Элинор. — Об этом все знают. Ну и потом, они же никому ничего дурного не делают. Не говоря уж о том, что Николя обожает Майка. Майк — это мой муж, самый толстый здесь…

— Тот, который нас встретил, да? С рыжими кудрями…?

Элинор звонко расхохоталась.

— Да, то немногое, что уцелело от его шевелюры, можно, наверное, назвать рыжими, но только скорее патлами, а не кудрями. Ну так вот, Майк и Николя вовсю крутят шуры-муры, и меня это очень устраивает. Николя ведь такая прелесть, не правда ли? Вы не находите, что у неё потрясающая фигура? — Джеймс кивнул, вспоминая статную фигуру и зеленые глаза. — Я вас не пугаю? — спросила Элинор, неожиданно серьезным тоном. — Надеюсь, что не очень. Просто мне кажется, что если время от времени обмениваться партнерами, то жизнь становится куда веселее. А вы так не считаете?

Джеймс задумчиво потер подбородок. Потом спросил:

— А среди вас самих обиженных не остается? Например, если ваш супруг ухаживает за Николя, то кто остается вам? Вы не чувствуете себя брошенной?

Элинор загадочно улыбнулась в ответ и повела оголенными плечами.

— Да, врачи всегда пытаются докопаться до самой сути, — промолвила она. — Я могу рассчитывать, что все останется между нами?

Джеймс молча кивнул. Элинор наклонилась к нему и зашептала прямо в ухо:

— Сейчас у меня безумный роман с Беном Вальдшнепом, мужем Тони. Только, Бога ради, не проболтайтесь Тони, не то…

— А она об этом не подозревает?

— Разве что самую малость. Но…

— А с кем же тогда остается она?

— Именно это нас всех и беспокоит, Джеймс. — Элинор пропустила его локоть под свою руку и прижала к своей правой груди. — Да, Тони нас очень заботит. Собственно говоря, — она покосилась на Джеймса и ещё сильнее прижала его локоть к упругой груди, — я даже хотела спросить вас, не согласитесь ли вы… м-мм, немного поднять ей настроение? Оказать ей немного внимания? Она ведь такая миленькая…

— Да, она очаровательна, — согласился Джеймс. В голове его тут же всплыли слова Тони, которая настоятельно просила, чтобы никто даже не заподозрил об их отношениях. Что ж, никто так никто. Джеймс был не только истым рыцарем, но и человеком слова, и никогда не подводил своих дам. Однако сейчас, касаясь рукой груди Элинор и вдыхая тонкий аромат её духов, Джеймс почувствовал, что голова его начинает легонько кружиться. Тони была в другой комнате, а Элинор — совсем рядом, манящая и дразнящая… Джеймс скользнул глазами по полуобнаженной груди Элинор, приоткрытой весьма смелым декольте, затем взгляд его упал на её пухлые, чувствительные губы. Элинор, перехватив его взгляд, улыбнулась. — Изумительно… — пробормотал Джеймс. И тут же спохватился: — Я имею в виду Тони. — После некоторого замешательства он добавил: — Видите ли, Элинор, я бы с удовольствием сблизился с ней, но не настолько, как у вас… принято. То есть, мне бы это было, наверное, приятно, но Тони, по-моему, сделана из совсем другого теста. Она, как бы выразиться — правильная. Вы меня понимаете?

— Вполне, — закивала Элинор и как бы невзначай прильнула к нему всем телом. — Я вас полностью понимаю.

Джеймсу показалось, что сейчас речь идет уже о его отношении вовсе не к Тони, а к самой Элинор. Во всяком случае, Элинор не скрывала, что польщена тем явным интересом, который всколыхнула в молодом докторе. Джеймс поспешил снова переключить беседу на Тони.

— Мне бы не хотелось, чтобы вы подумали, что Тони мне не понравилась, — сказал он. — Напротив, она мне очень даже по душе. Однако она чересчур серьезная. К тому же, по правде говоря, она не настолько привлекательна, как… — И он снова скользнул взглядом по декольте Элинор, на сей раз позволив себе заглянуть поглубже и долго не отводить взор.

Элинор задышала чаще.

— На что это вы намекаете, доктор? — прошептала она.

— Я…

Так — Китти снова наблюдает за ним. С выпученными глазами. Что ж, немудрено — Элинор почти в открытую терлась об него всем телом. Черт бы побрал эту пучеглазую зануду!

— Не поворачивайтесь, — прошептал он в ответ. — Моя кузина так и пожирает нас глазами. Поскольку на карту поставлена моя карьера, я должен соблюдать осторожность.

— Не понимаю.

— От меня требуют безукоризненного поведения, — со вздохом пояснил Джеймс. — Целомудренности — иными словами. Тетка у меня довольно строгая, а её решение важно для меня не меньше, чем благословение старины Кайта-Фортескью. Китти же спит и видит, как бы разрушить мои планы. Поэтому и приходится изворачиваться…

— Я прослежу, — прошипела Элинор, — чтобы ваша драгоценная кузина отправилась домой пораньше.

Джеймс уважительно кивнул. Эта блондинка явно была не промах. Главное, чтобы она слов на ветер не бросала.

— Что ж, — сказал он, — в таком случае уважу вашу просьбу — развлеку немножко Тони.

Тони он отыскал не сразу. Сначала его перехватила кучка бездельников, в центре которой тусовались Аманда Гэрисон и Оливер Холт. При виде этой парочки, тощей как вобла Аманды и бегемотоподобного Оливера, Джеймс поневоле попытался представить, что их связывает? Как они доставляют друг другу удовольствие — обычным способом, либо Аманда сама доводит себя до оргазма на глазах у пузанчика? Если да, то — что находит в этом сам Оливер? Может, они изобрели какой-нибудь культовый ритуал? Что ж, нужно будет мимоходом поинтересоваться этим, когда Аманда придет к нему на прием…

После того, как они перекинулись несколькими ничего не значащими фразами, Аманда вдруг сказала, пристально глядя ему в глаза:

— О, доктор, мне бы очень хотелось обратиться к вам за помощью. Меня совсем замучил аллергический насморк, а от пилюль, которые прописал мне доктор Кайт-Фортескью, толку мало…

— Что ж, попробуем что-нибудь другое, — жизнерадостно провозгласил Джеймс. — Никакой аллергии у Аманды и в помине не было. Во всяком случае, её история болезни об этом умалчивала. Просто писательница заранее обеспечивала предлог для того, чтобы всласть помастурбировать перед ним. Позвоните миссис Уотерс, — закончил он, — и она запишет вас на прием. В любое удобное для вас время.

— Обязательно, доктор. Спасибо вам. — Джеймс откланялся, и уже собрался было удалиться, когда Аманда повернулась к нему лицом и вполголоса сказала:

— Вы даже не представляете, Джеймс, как я вам признательна.

— Да ну что вы! — смутился Джеймс. — Только…

— Вы такой внимательный, чуткий. Бернард Кайт-Фортескью должен вами гордиться. Я считаю, что вы для него — просто находка.

Раскланявшись с Амандой, Джеймс продвинулся дальше — толпа уже заметно поредела — и вдруг столкнулся нос к носу с Николя. Зеленые глазищи оценивающе смерили его снизу доверху, а рука змейкой обвилась вокруг его локтя.

— Приветик!

Ого, вот это пыл!

— Привет, Николя.

— Джейми, какая вы умница! Вокруг столько новых лиц, а вы вспомнили мое имя! А я вот, бестолочь, до сих пор их всех никак не запомню.

Ну и болтушка. Совершенно язык без костей. Или…

Джеймс уже вновь размечтался о том, что очутился в раю, когда его пронзила пренеприятнейшая мысль. А вдруг Китти, которая прекрасно знала, где его Ахиллесова пята, нарочно привела его сюда?

Пальцы Николя стиснули его ладонь. Джеймс ответил ответным пожатием и произнес:

— Ваше имя легко запомнить, Николя. Оно такое редкое, звучное и замечательно подходит вам — обаятельной женщине с такими… м-мм…

— С такими — чем? — уточнила Николя.

Взгляд Джеймса скользнул по её роскошной фигуре.

— С такими замечательными формами, — отважился он. И тут же добавил: Я бы сказал даже — неотразимыми.

Николя радостно прижалась к нему теснее и сложила губки бантиком, то ли для поцелуя, то ли желая нашептать что-то на ухо. Осторожности ради Джеймс подставил ей ухо и тут же услышал горячий шепот:

— Ты и сам такая душка, Джейми, лапочка.

В словах её было столь неприкрытое приглашение, что Джеймс просто обмер — таким успехом он никогда ещё не пользовался.

Оставалось только надеяться, что все эти женщины набросятся на него хотя бы по очереди… В следующий миг Джеймс похолодел, затылком чуя на себе всепроникающий взгляд Китти. И поспешно заявил Николя:

— Пойду выполню просьбу Элинор. Она хотела, чтобы я уделил немного внимания Тони Вальдшнеп. Бедняжке, похоже, грустно одной.

Зеленые глаза скользнули влево, вправо, затем Николя, почти прильнув к нему, прошептала:

— Вся её беда в том, что она никак не может забеременеть. По крайней мере — от Бена. Хотя они перепробовали, кажется, все мыслимые методы…

Вот, наконец, и полночь. В доме осталась только избранная публика. К которой прибавился Тони Вальдшнеп, муж Тони.

Джеймсу Бен не понравился с первого взгляда. Наверное, он проникся бы к нему антипатией даже, не познакомившись с Тони. Бену на вид было около сорока, лет на десять больше, чем Джеймсу, но его нагловатую и заносчивую манеру держаться нельзя было объяснить одной лишь разницей в возрасте. Нет, Бен словно стремился показать окружающим, что он один тут белая кость, а остальные ему в подметки не годятся. Джеймсу сразу показалось, что этот мужчина способен общаться лишь с теми людьми, от которых ему что-то нужно, причем готов в этом случае пускаться во все тяжкие, чтобы добиться своего. Словом, типичный проходимец и выскочка…

То, что ему было нужно от Элинор, бросалось в глаза сразу. Ясно было и то, что желаемого он добивался уже не раз.

Только Тони, похоже, ничего этого не замечала.

Тони…

Час назад, оставив Николя, он перекинулся с Тони буквально несколькими словами. Нашел он её возле бара, в обществе Майка, мужа Элинор, и ещё каких-то людей, имен которых так и не запомнил.

— Добрый вечер, Тони.

Тони сразу повернулась к нему, продолжая вполуха слушать какой-то анекдот, который рассказывал Майк, то и дело покатываясь от смеха. Улыбнувшись Джеймсу, она взяла Майка за рукав.

— Майк, ты знаком с Джеймсом Торчлендом?

Толстяк развел руками.

— Ну конечно!

Его внушительное брюшко затрепетало — по габаритам оно походило на пивной бочонок; муж Николя казался бы рядом с Майком стройным юношей. Похоже, на Би-Би-Си денег на еду для своих служащих не жалеют, подумал Джеймс. Может, если здесь не выгорит, ему самому устроиться врачом на телевидении?

— Джеймс очень тактичный, — смущенно промолвила Тони, — и никогда сам не признается, но я почти уверена, что Элинор попросила его оказать мне внимание. Так что не обессудьте, но я должна его выручить.

Майк громко заржал.

— Это ведь так, Джеймс? — настойчиво спросила Тони.

Джеймс виновато потупился.

— Вот видите — я права! — торжествующе воскликнула Тони и, взяв Джеймса за руку, увлекла за собой в гостиную. Там было по-прежнему многолюдно, но толпа понемногу редела.

— Между прочим, меня только что и в самом деле, как вы выразились, «надоумили» насчет вас, — наябедничал Джеймс. — Но я сказал, что готов только на… дружеские отношения.

— Только? — переспросила Тони.

— Нет, конечно, — поспешно ответил Джеймс. — Это я так — для отвода глаз. Я пояснил это тем, что вы не такая, как остальные. Что вы сделаны из другого теста.

— Значит, я была права, — нахмурилась Тони. — Значит, они все это специально подстроили. — Она обескураженно покачала головой, затем добавила: — Вы правы — я и в самом деле вылеплена из другого теста.

— Как? — не на шутку испугался Джеймс. — Мне очень жаль. Тогда нам, наверное, не следует…

— О, нет, я не то имела в виду, — поправилась Тони. — С вами — дело совсем другое.

— Правда? — обрадовался Джеймс.

Тони кивнула.

— Со мной никогда прежде такого не случалось, Джеймс. Вы мне очень нравитесь. — Взгляд её затуманился, слова звучали взвешенно. Было в её речи что-то противоречивое: она говорила о чувствах, но столь бесстрастно, словно действовала по какой-то непонятной Джеймсу, заранее просчитанной программе…

Ерунда, сказал себе Джеймс. Возможно, она просто хочет отплатить мужу той же монетой.

— Послушайте, Джеймс, — сказала Тони. — Подождите немного, пока я сама к вам подойду. Я знаю этих людей со всеми их привычками как облупленных, а вы — ещё нет. Положитесь на меня и предоставьте мне инициативу. А пока сделайте что-нибудь для отвода глаз. Пококетничайте понарошку с кем-нибудь из них. Николя об этом только мечтает, да и Элинор всегда готова покрутить хвостом. Только не заходите слишком далеко…

— Но ведь мне бы хотелось с вами…

Сущая правда — пока Джеймс смотрел на Тони и заглядывал в её бездонные бледно-голубые глаза.

Тони улыбнулась.

— У вас замечательный вкус, доктор Торчленд. — И тут же снова посерьезнела. — Мы должны быть предельно осторожны, в противном случае ничего не выйдет. Если вы расскажете хоть одной живой душе или даже просто намекнете…

— Ну что вы! — Джеймс с оскорбленным видом приподнял руку. — Об этом и речи быть не может!

— Хорошо, — кивнула Тони. — И все же будьте осторожны. Но только прошу вас — не перестарайтесь.

Когда гости большей частью разбрелись по домам и остались лишь те люди, которых Джеймс знал по именам, он вдруг с холодеющим сердцем вспомнил про Китти. Осмотрелся по сторонам, пробежался по комнатам… Никаких следов Китти.

— Вы не видели мою кузину, Элинор? — спросил он наконец.

Та ответила, что Китти уехала домой ещё час назад. И тут же, смеясь, добавила:

— Не беспокойтесь, домой вас отвезут. В свое время. В конце концов завтра уик-энд и можно выспаться всласть.

Джеймсу столь неожиданный отъезд Китти показался странным. С другой стороны, его подозрения окрепли: возможно, Китти в самом деле все это подстроила, желая спровоцировать на опрометчивый и роковой шаг… Он пожал плечами:

— Вообще-то могла бы и сказать мне, что уезжает. Ведь она сама меня сюда привезла…

— Как, вы уже соскучились по своей драгоценной кузине? — Элинор игриво потрепала его по щеке. — Маленький Джейми скучает без своей стервозной родственницы. Не бойся, малыш, я сама за тобой присмотрю. Пойдем потанцуем.

Верхний свет уже выключили, и оставшиеся гости расползлись по углам, где, сидя в интимном полумраке, потягивали напитки или потихоньку ласкали друг дружку. Николя разлеглась на коленях мужа Элинор. Сама же Элинор тесно прильнула к Джеймсу и, обвив его шею обеими руками, впилась в его губы жадным поцелуем. Поскольку помешать ей Джеймс не мог (да и не слишком стремился), то решил отдаться на волю течения. Не отталкивать же её, черт побери, чтобы завести идиотский разговор о погоде! К тому же в кабинете было настолько темно, что никто при всем желании не увидел бы, чем занимаются танцующие. Приоткрылась дверь, вошла ещё одна пара. Кто это был — Джеймс не разглядел, но заметил лишь темные силуэты, а затем услышал приглушенное «О, дорогой!». Тем временем Элинор прижалась бедрами к его чреслам и жарко зашептала на ухо:

— В один прекрасный день, Джейми, мы непременно познакомимся поближе. Может, утречком, в начале недели?

— Хорошо, — шепнул он в ответ, отнюдь не уверенный, что выполняет просьбу Тони и действует исключительно для отвода глаз, либо же повинуется напутствию Кайта — ни в чем не отказывать пациенткам, или же вовсе даже следует собственным тайным желаниям, с каждой минутой становившимся вконец необузданными.

— Я скажу, что у меня болит горло, и вызову тебя домой, — заявила Элинор.

В следующий миг музыка замолчала, и они возвратились к бару. Элинор хозяйка вечера — снова занялась напитками. Тем временем Джеймс пристроился на диване рядом с Тони.

— Не хотите потанцевать?

Тони посмотрела на него, затем перевела взгляд на приоткрытую дверь кабинета. И сказала нарочито громким голосом:

— Только при условии, что включат свет. И мы будем танцевать не так, как вы танцевали с Элинор.

Джеймс уже готов было сказать, что согласен танцевать с ней хоть при полной иллюминации, когда вмешалась Николя. Грациозно соскользнув с колен Майка Бьюкенена-Смита, она протиснулась между Джеймсом и Тони.

— Я потанцую с тобой в темноте, красавчик, — промурлыкала она. — Как только Элли раздаст всем напитки. Не хочу, чтобы она подглядывала за нами.

— А что, Майк тебе надоел? — словно невзначай осведомилась Тони. — Или вы повздорили?

— Этот пивной бурдюк наклюкался как свинья, — презрительно фыркнула Николя, искоса поглядывая через плечо на Майка. — Невежа!

— Ничего подобного! — пьяно пробормотал муж Элинор. — Подумаешь, вздремнуть человеку нельзя. Иди ко мне, дорогуша!

— Кто не успел, тот опоздал, — отрезала Николя. И тут глаза её полезли на лоб. — А что там этот мерзавец задумал?

Оливер играл с Амандой Гэрисон в стрип-покер, а Бен, муж Тони, стоял у Аманды за спиной, и подсказывал Оливеру, какие карты у его противницы. Аманда уже избавилась от платья и сидела в одних туфлях, трусиках и лифчике.

— Когда она останется совсем голой, мы пойдем и попляшем, — со смехом сказал Оливер.

Тони встала.

— Спасибо за прекрасный вечер, Элинор! — громко сказала она. — Мне пора. Бен, ты идешь?

Джеймсу сразу стало ясно, почему Элинор так хотелось втянуть Тони в их компанию. Отказываясь играть по их правилам, она смотрелась среди остальных белой вороной.

Бен приподнял голову. Падавший сбоку свет оттенял половину его решительного, гладко выбритого лица. Чем-то он напомнил Джеймсу упрямого бультерьера, готового ринуться в драку.

— Имей совесть, детка! — взмолился он. — Вечеринка ведь ещё в самом разгаре!

Тони смерила его вызывающим взглядом.

— Бен, я устала и хочу домой, — твердо заявила она. — Пожалуйста, отвези меня.

Бен промолчал. Жалобно заскрипело кресло — Майк исхитрился приподнять свою тушу, пытаясь встать.

— Тони, давай я тебя отвезу, — вызвался он. — Хотя, признаться, не возьму в толк, почему он так жаждет посмотреть на то, что Аманда скрывает под своими трусиками. — И отвесил писательнице галантный поклон. — Она у нас, конечно, красавица, но каждый из нас в свое время имел честь полюбоваться её прелестями. И не только полюбоваться…

— Заткнись, Майк! — проскрипела Аманда. — Будь умницей, и веди себя прилично.

— Тони, ты согласна? — осведомился Майк.

Она кивнула и сказала:

— Да, Майк. А своего «джентльмена» я оставляю вам…

Бен выхватил карты из рук Аманды и бросил их на стол.

— С этим «стритом», Оливер, она бы сейчас тебя без штанов оставила! воскликнул он. — Сдай заново. — Он перевел взгляд на Тони. — Ты уж извини, крошка — я хочу расслабиться.

Джеймс произнес, обращаясь к Тони:

— Я бы с удовольствием подбросил вас, но, к сожалению, меня самого сюда привезли.

— Это легко исправить, — гоготнул Майк, протягивая ему связку ключей. — Бери, приятель. «Ровер» в гараже. Не тот я человек, чтобы лишить тебя такого удовольствия…

— Правильно, Майк! — расцвела Элинор, обнося всех наполненными стаканами. Проходя мимо Джеймса, она лукаво подмигнула ему. Тони же покачала головой.

— Спасибо за предложение, — промолвила она, — но я не могу его принять. Тем более что вы не знаете дорогу…

— Но ведь ты можешь сама её показать, Тони, золотко, — напомнила Элинор.

Тони метнула на неё уничтожающий взгляд.

— Почему вы все так стремитесь толкнуть меня в объятия доктора Торчленда, которому это совершенно неинтересно? Хотя, сказать по правде, Элинор, я раскусила твою игру…

— Ну что ты, Тони! — Элинор порывисто обняла ее…

Тем временем Майк тяжело протопал к Оливеру Холту и завел с ним какую-то беседу. Николя же припала к Джеймсу, обхватила обеими руками за шею и зашептала:

— Джейми, пусть Майк её отвезет. Ты поймешь, что я — именно то, что прописал тебе врач…

Они танцевали с Николя.

Если можно было назвать это танцем.

Как будто не Аманда, а Николя осталась голой, проиграв всю одежду в покер. В первые мгновения она лишь прижималась к Джеймсу, однако затем впилась в его губы, и тут же её горячий язык проник вглубь его рта, ужом извиваясь там; при этом сама Николя, обеими руками обнимая Джеймса за шею, тесно прижалась к нему бедрами, бешено подмахивая тазом, словно при половом акте. То и дело привставая на цыпочки, Николя терлась чреслами о внушительную и быстро увеличивающуюся в размерах выпуклость, как будто пыталась оседлать Джеймса прямо во время танца. Если бы не препятствие в виде одежды, то вполне вероятно, что ей бы это удалось. Внезапно Николя высвободила одну руку и, опустив её, нащупала заветную выпуклость. Тем временем ладони Джеймса как-то сами собой проскользнули вниз по её обнаженным плечам в низкий вырез платья, пальцы проникли в чашечки лифчика и ощутили нежную упругость небольших грудей. В следующий миг сердце Джеймса оборвалось — он одновременно услышал негромкий «вжик» и почувствовал, как разъезжается «молния» на его ширинке. Он поспешно выпростал одну руку и перехватил Николя за запястье, хотя её пальцы уже обвились вокруг объекта её страсти.

— Но — почему? — возмутилась Николя. — Я хочу его приласкать. Я хочу ощутить тебя внутри. Хочу, чтобы твой здоровячок проник в самую глубину моего…

— Не здесь, Ники, — прошептал Джеймс, решительно извлекая её руку из своих брюк. — И — потом.

— Динамист, — прошептала она в ответ, игриво покусывая мочку его уха.

— Может, отвезешь меня домой? — предложил он. — Тогда мы могли бы…

— Мы сначала заваливаем всей компанией домой к нам, — вздохнула Николя. — Или — почти всей. — Она откинулась назад, прогнувшись в пояснице, чтобы Джеймсу удобнее было ласкать её грудь. Грудки у неё были прелестные небольшие, но ладные, с набухшими сосками-вишенками. — Бен с Элинор остаются здесь. Майк и Бен так условились.

— А Майк куда денется?

— Отвезет Тони, а потом приедет к нам. Мы уже вот-вот отсюда отвалим.

Джеймс окончательно осознал, что хочет именно её. Не Элинор. И даже не Тони. Николя!

— Может, тогда — у тебя? — спросил он.

— Нет. Лучше сделаем так, как ты предложил. Я сама отвезу тебя домой.

Джеймс поцеловал её и повел из темного кабинета в гостиную. Уже на пороге он вспомнил про расстегнутую ширинку и, спохватившись, привел брюки в порядок.

Стоило им с Николя войти, как Оливер поспешно вскочил, отбросил карты и, протянув руку, помог встать и Аманде. Писательница была в трусиках, но уже без лифчика. Бен же, не обращая ни на кого внимания, сидел на ковре, рассеянно тасуя колоду карт.

— Ну что, Ники, поехали? — спросил Оливер. — Элинор уже пора… передохнуть.

Все, за исключением Бена, засобирались. Элинор, благодаря гостей за внимание, проводила их до дверей и, чмокнув напоследок Джеймса в губы, сказала:

— Ты уж извини, Джейми, что Тони оказалась такой недотрогой. — И тут же, не дожидаясь ответа, шепнула: — Как насчет вторника? Ты не забыл?