В тихом омуте

Глава 6

Ночной воздух был свеж и прохладен, а Джеймс почувствовал небывалый прилив сил. Звонок Тони придал ему бодрости, однако он ни на минуту не забывал о том, что должен держать ухо востро — кто знает, вдруг Китти продолжала нести свою ночную вахту?

По счастью, ему не нужно было проезжать мимо теткиного дома. Воспользовавшись тактикой Николя, он вручную выкатил старенький «ягуар» за ворота «Березового дома» и, благо дорога все время шла под уклон, забрался в машину и сразу свернул направо, на Грин-Лейн, прокатил мимо поля для игры в крикет, оставив павильон слева и ещё раз повернул направо, к пересечению с Вэлли-Роуд. Здесь он притормозил, после чего осторожно запустил мотор и помчался по направлению к Прейер-Лейн.

Перед поворотом на Прейер-Лейн он заметил небольшую проселочную дорогу, которая вела в том же направлении. Узкую и извилистую, с указателем «Хай-Лейн». Вспомнив, что говорила Тони про эту дорогу, он свернул на нее.

По обе стороны дороги, больше походящей на каньон, возвышались крутые пригорки. Попадись ему навстречу другой автомобиль, одному из них пришлось бы пятиться до самого конца, чтобы разъехаться. Однако в столь поздний час, по счастью, желающих кататься по каньонам не нашлось. Зато главное преимущество объездного пути состояло в том, что можно было без помех, не мозоля глаза кому не надо, подкатить почти к самому дому Тони Вальдшнеп.

Все это Тони объяснила ему по телефону, и Джеймс, следуя её указаниям, внимательно всматривался в темноту. Наконец «ягуар» выбрался из каньона, и слева между деревьями в лунном свете заблестела полоска реки Снайп. Еще пятьдесят ярдов по дороге, и впереди замаячили два каменных столба, о которых говорила Тони: когда-то на них висели ворота. Это и был основной въезд в Снайп-Лодж. Справа от столбов под высокими деревьями темнела сторожка, круглые окна которой напоминали пару расширенных от испуга глаз. Джеймс миновал столбы и медленно поехал вверх по извилистой и ухабистой аллее.

Неужто Бен Вальдшнеп и правда так и не вернется до самого рассвета?

Мерзавец… Вспомнив про наглость и самоуверенность мужа Тони, Джеймс почувствовал, как у него невольно сжимаются кулаки. Бен словно нарочно подталкивал жену к измене. Что ж, тогда поделом ему — он уж постарается, чтобы этот наглец получил по заслугам. Достойной наградой за такое поведение Бену станет пара развесистых рогов…

Джеймс притормозил напротив парадного входа. Стекла высоких и узких, в готическом стиле, окон жутковато поблескивали в серебристом свете луны. Джеймсу льстило, что Тони, такая строгая и неприступная, никогда не изменявшая мужу, вдруг выбрала его. Он невольно почувствовал в сердце нарастающую нежность…

Над крыльцом вспыхнул свет. Джеймс задрал голову вверх — дом был высоченный, с готической, сужающейся кверху крышей, с множеством печных труб, которые торчали ввысь, словно ведьмины метлы. Брр, ну и местечко! Джеймс, не выходя из машины, оглядывался по сторонам, когда парадная дверь распахнулась, и в проеме нарисовалась ладная фигурка Тони.

Тони, нежная и ранимая…

— Объезжай вокруг дома, — попросила она. — А я пока открою конюшню.

Залитое лунным светом, её прелестное миниатюрное личико почему-то напомнило Джеймсу лицо царевны эльфов. А огромные глаза показались ему ещё больше, чем прежде. Сердце Джеймса преисполнилось нежности. Выбравшись из машины, он приблизился к Тони.

— Мы уже давно не пользуемся конюшней, — пояснила она. — Твоя развалюха может там хоть месяц простоять, и никто её даже не заметит.

Развалюха? Уязвленный до глубины души, Джеймс окинул взглядом свой желтый «ягуар». Что ж, и правда — развалюха. Видя недоумение Тони, он улыбнулся, и Тони сразу засмеялась. Затем она отвернулась и направилась вдоль дома, позвав его:

— Следуй за мной, и побыстрее!

Джеймсу это понравилось — мешкать в его планы не входило. Тони уже скрылась за углом дома, когда он уселся в «ягуар», завел мотор и последовал за ней. Он обогнул угол, и зажженные фары автомобиля выхватили из темноты Тони и распахнутые ворота конюшни. Сбоку остался также пустовавший гараж. Он едва успел въехать в конюшню, как Тони поспешила закрыть ворота…

Трепеща от возбуждения, Джеймс выбрался из конюшни и заключил Тони в объятия. Она была почти на полголовы ниже Николя, последней женщины, которую он обнимал. На цыпочках едва доставала до его рта. Джеймс мигом осознал, что под шелковым халатиком у Тони не было ничего.

— Я очень многое обдумала, прежде чем позвонить тебе, — прошептала она, и их губы сомкнулись.

Целуя Тони, Джеймс тоже раздумывал. Он машинально отметил, что подъездная аллея, по которой он подкатил к её дому — единственная, и, следовательно, встретив на обратном пути Бена, он должен без запинки выложить тому причину, которая привела его к Тони в столь неурочный час.

Эти мысли порядком подпортили Джеймсу удовольствие от их первого поцелуя.

— Пойдем же, — позвала его наконец Тони.

Джеймс послушно проследовал за ней вокруг дома. Поднялся по ступенькам крыльца. Тони то и дело оглядывалась через плечо, словно желая удостовериться, что Джеймс не сбежал. Наконец, уже в прихожей, когда дверь за ними захлопнулась, Джеймс не выдержал и, снова обняв Тони, страстно поцеловал её. При этом машинально осмотрелся: так, светлые обои, пушистый ковер от стены до стены, элегантная лестница… Господи, а ведь это дом Бена Вальдшнепа! А вдруг Бен вернется раньше и застанет их на месте преступления? На мгновение кровь застыла у Джеймса в жилах; он украдкой покосился на Тони — в мозгу вновь засвербили мысли об осторожности и бдительности. Он снова посмотрел на Тони, на её ладное, возбуждающее тело, укутанное тонким зеленым шелком. Огромные глазищи, бледная и нежнейшая голубизна, мучительный вопрос в них, сомнение на манящих, призывно полуоткрытых губах. Словно какое-то неведомое шестое чувство подсказало ей, что Джеймс трусит.

Трусит — самое меткое слово.

— Тони…

Голубые глаза впились в него с немым вопросом. Миниатюрная ручка навесила на дверь цепочку.

— Что?

Слово это слетело с её губ едва слышно, как дыхание младенца. Вызов, приглашение — выбирать было Джеймсу. Для него вопрос прозвучал так: что, сдрейфил, да? Хочешь пойти на попятный?

Но мысли и опасения потонули в его собственном голосе:

— Тони, милая, ты просто прелестна. Ты меня с ума сводишь; когда ты позвонила, я просто ушам своим не поверил, но теперь, когда мы здесь, вдвоем…

Джеймс уже сам не слушал, что говорит. Шелковый халатик распахнулся, руки его как-то сами собой развязали узел, заползли внутрь, нащупали атласную кожу, скользнули выше, к нежным грудям…

О, господи!

— Всю жизнь я мечтал о такой женщине, как ты, — пьяно бормотал Джеймс. — Нежной и дурманящей…

По большому счету, все они были такими. Если мечтаешь о женщинах — а Джеймс мечтал о них почти постоянно, — то именно такими они представлялись, а затем и оказывались — нежными и дурманящими. С некоторыми вариациями, разумеется.

— Сейчас семь минут четвертого. — Джеймс изогнул запястье руки, ласкавшей правую грудь Тони, и посмотрел на циферблат часов, пристроившихся к пухлому соску. Сосок был розовый, а не коричневый, и нежный, как у девочки-подростка; не удивительно, ведь детей у Тони не было. Удивительно другое — у такой миниатюрной женщины, по всем статьям уступающей Николя, грудь была пышная и налитая, и в то же время какая-то юная, нетронутая… Когда он должен вернуться? — спросил Джеймс.

(«Он», а не «Бен» или «твой муж». Естественное желание думать о рогоносце обезличенно).

— Трудно сказать. Прежде он никогда ещё не вел себя так… развязно и цинично.

Джеймс пристально вгляделся в её глаза. Если Тони делала все это только из ревности, влекомая чувством мщения, то держалась она поразительно хладнокровно. Она выглядела такой спокойной и уверенной, словно продумала все это заранее.

— Почему ты улыбаешься? — спросила она.

— Разве я улыбаюсь?

Тони кивнула, озабоченно глядя на Джеймса.

Он пожал плечами.

— Наверное, я просто подумал, что мы оба чокнутые.

— Ты, возможно — да, — промолвила Тони. — Я же прекрасно знаю, что делаю.

Она так и поедала его глазами, словно пытаясь выведать, какое впечатление произвели её двусмысленные слова. Но Джеймс не стал тратить время на их разгадывание; он давно уже твердо уяснил, что разбираться в вывертах капризного женского ума — занятие совершенно пустое. Вместо этого он вопросительно посмотрел в сторону лестницы.

— Ты прав, — кивнула Тони, перехватив его взгляд. Она запахнула халатик и решительно шагнула к ступенькам. — Пойдем, не будем терять времени.

Предаваться любви с Тони после Николя было сродни тому, чтобы после лимузина пересесть за руль детского автомобильчика.

Такое впечатление, по крайней мере, могло сложиться в первую минуту. Все было компактнее, ближе, даже удобнее. Однако была и большая разница: Тони отдавалась не просто со страстью — она это делала с любовью.

Вдобавок она всячески стремилась растянуть удовольствие. Они ещё только готовились улечься в постель, когда Тони предупредила:

— Только не торопись, ладно? Я хочу насладиться каждой минутой нашей встречи.

Джеймсу это было как нельзя более кстати. После свидания с Николя прошло всего два часа, так что он вполне мог позволить себе не спешить. Конечно, Тони будила в нем желание, но острого голода он не испытывал.

— Я тоже этого хочу, — ответил он. — Если только твой муж не нагрянет.

— Он не приедет, — уверенно заявила Тони. Она повела плечами, и шелковый халатик соскользнул на пол. В спальне царил интимный полумрак, свет падал от лампы с ночного столика. При виде обнаженной Тони, Джеймс, успевший раздеться только наполовину, застыл в полусогнутой позе.

— О Тони, — хрипло выдавил он. — Ты просто… невероятна…

— Ты ещё не все видел, — рассмеялась она, устраиваясь на кровати. Джеймс не мог отвести глаз от её прекрасного нагого тела. Тони лежала на спине, заложив обе руки за голову, ноги были вытянуты, заострившиеся соски тугих грудей торчали кверху. — И — хватит поедать меня глазами. Торопиться я не хочу, но и тратить время зря мне тоже обидно.

Джеймс поспешно сорвал носки, затем избавился от брюк и трусов. Размеры его возбужденного инструмента нередко смущали самого Джеймса. Так случилось и теперь, когда глаза Тони при виде этого чуда недоверчиво расширились.

— Господи, я подозревала, что он у тебя большой, но таких огромных ещё никогда…

— Не бойся — я не сделаю тебе больно, — поспешно пообещал Джеймс. — Я буду осторожен.

— Я не боюсь, — улыбнулась Тони, простирая к нему объятия. — Иди ко мне.

Николя возбуждала его сверх всякой меры; она была восхитительная, пылкая и умелая, однако страсть её была направлена исключительно на то, чтобы получить удовольствие; такой же эгоисткой была, несомненно, и Аманда Гэрисон. Николя стремилась лишь к одному — урвать все, что только можно, любой ценой удовлетворить свое сладострастие. Если бы не Китти, она бы, безусловно, потребовала от него новых подвигов, причем тут же, не сходя с места. Что ж, Джеймс не сомневался, что сумел бы её удовлетворить; Николя была слишком лакомой и соблазнительной — вид её прелестей возбудил бы и мертвого. Однако на этом магия кончалась — физическое наслаждение, удовлетворение плоти, вот и все. Ни о какой духовной близости речь не шла; Николя не испытывала в этом потребности; она могла даже не знать имени своего любовника. Иными словами, Николя идеально подходила для самых разнузданных оргий.

Тони притягивала Джеймса ничуть не меньше, чем Николя. Причем, в отличие от последней, не только физически. Нежная, наивная и загадочная, она манила его своей удивительной неповторимостью. Джеймс ощущал себя познавшим первую брачную ночь: словно впервые оказался в постели с девушкой, которую любил и вожделел уже несколько лет.

— Тони, ты всегда такая?

Ее горячие губы скользнули по губам Джеймса, пальцы ласкали его мошонку.

— Какая?

— Нежная. — Они соприкоснулись кончиками языков. Джеймса её поцелуи просто ошеломили. Когда их губы сливались, по его телу словно пробегали электрические разряды, которые приятно щекотали и возбуждали. Сейчас, когда первые волны страсти выплеснулись, они лежали и неспешно, расслабленно, целовались и ласкали друг друга, наслаждаясь каждым мгновением своей близости. — Я никогда не испытывал ничего подобного. Ты просто создана для любви. То есть, я, конечно, не хочу сказать, что ты в меня…

— С тех пор как я вышла замуж… — Джеймс ощутил легчайшее, словно пух, прикосновение её пальцев к своему уставшему дружку. Было что-то в этом прикосновении настолько детское и непосредственное, как будто Тони трогала мужчину впервые. Она вздохнула и закончила: — С тех пор у меня никого кроме Бена не было.

— Почему тогда… со мной?

— Дурашка, ну что за вопрос?

— Извини. — Левой рукой Джеймс обнимал её за талию, а правой ласкал атласное тело. Столь же нежно, как и Тони ласкала его. Его почему-то охватило странное чувство вины, точно он, будучи гораздо старше Тони, воспользовался неопытностью этой совсем юной девушки и совратил её. Он то качал Тони, словно ребенка, в объятиях, то нашептывал ей слова любви, нежно покусывая мочки ушей, не переставая ласкать пышные груди, литые бедра. И Тони ласкала его в ответ, тихонько постанывая — нет, даже поскуливая — от удовольствия. Она предается любви, а не сексу, промелькнуло в его голове. Их губы вновь слились в долгом поцелуе, и вдруг Джеймс с изумлением почувствовал, что снова возбуждается. Невероятно, ведь не прошло и десяти минут…

— Ты просто чудо! — зашептал он. — С тобой никто не может сравниться. Ты самая прекрасная, чудесная и фантастическая женщина…

— Только рядом с тобой, — промолвила в ответ Тони. Джеймс ещё ломал голову, пытаясь понять, что означает эта фраза, когда Тони задала вопрос, который поставил его в тупик:

— Скажи, Джеймс, тебе удавалось когда-нибудь зачать ребенка?

— Что?

Тони не ответила. Она сосредоточенно гладила его приятеля, который вновь обрел прежнюю мощь. В голову Джеймса закрались неясные подозрения.

— Разве ты не пьешь таблетки? — спросил он.

— Тебя это не касается, — сказала Тони. — Но ты не ответил на мой вопрос. Удавалось или нет?

— Однажды. Всего один раз.

То были студенческие годы, когда он закрутил лихую интрижку с Эдной, белокурой дочкой домохозяйки. Она жила с матерью на первом этаже, а Джеймс с приятелем снимали на двоих комнатенку в мансарде. Это случилось в ванной, где они с Эдной уединились украдкой в два часа ночи. Даже сейчас, зажмурив глаза, Джеймс помнил, как шипела газовая водонагревательная колонка, когда они с Эдной предавались любви, стоя на кафельном полу.

— Похоже, он снова рвется в бой, — зашептала Тони, лаская его уже обеими руками. — Готовься — сейчас я тебя удивлю!

— Это вряд ли, — усмехнулся Джеймс. — Хочешь пари?

— Нет. — Огромные глазищи сверкнули. — Никаких пари.

— Что ж, тогда посмотрим.

Тони привстала над ним, затем одним грациозным движением ловко оседлала, опираясь обеими руками о его плечи. После чего осторожно опустилась…

— О, дьявольщина!

Джеймс услышал звук, от которого у него мгновенно промерз до основания позвоночный столб: это был шум мотора приближающегося автомобиля. Тони словно окаменела; лишь глаза её изумленно шарили по лицу Джеймса, как будто спрашивая, слышит ли и он. Джеймс, охваченный паникой, судорожно кивнул. Господи, я же и сам должен был понять, что он непременно вернется до рассвета… Тем временем автомобиль приближался — он был уже в начале подъездной аллеи.

— Давай же, скорее!

Тони соскочила с кровати, голая, перепуганная, и принялась лихорадочно швырять ему предметы его одежды. Джеймс, бормоча «да, да, сейчас», пытался напяливать что-то на себя, но все путалось — он вдруг с изумлением обнаружил, что на руках его не десять, а двадцать, а то и тридцать пальцев, но сейчас все они спутаны какой-то дьявольски липкой и цепкой паутиной… Не говоря уж о том, что он внезапно ослеп — Тони, молнией метнувшись к ночному столику, выключила лампу. Джеймс слепо шарил руками по сторонам, пытаясь нащупать свои вещи, но всякий раз ему попадалась то подушка, то сбившаяся в кучу простыня, то носок, причем все время один и тот же.

— Ты готов наконец? — донесся из темноты взволнованный голос Тони. Ты одет?

Джеймс истерически хихикнул. До сих пор он ухитрился натянуть на себя всего один носок. Господи, а ведь знал, что этим кончится — не зря, похоже, его мучили мрачные предчувствия. Еще в конюшне ему показалось, что это тупик, ловушка…

И вот теперь дверца ловушки и вправду захлопнулась.

— Извини, Тони, это я виноват, — сбивчиво забормотал он. — Не следовало мне…

— Замолчи!

Они напряженно вслушались в темноту. Да, машина, определенно, приблизилась. Она уже проезжала перед самым домом. Джеймсу показалось, что он слышит даже, как скрипят шины по гравию. Так, шум мотора стал несколько глуше — автомобиль, похоже, завернул за угол, направляясь в сторону гаража и конюшни. Черт бы побрал эту темноту — ни зги не видно! Легкий проблеск света — это Тони, осторожно раздвинув шторы, выглянула в окно. И вдруг Джеймс явственно расслышал, что шум мотора снова усиливается. Усиливается? Точно — автомобиль уже медленно прокатывался перед домом, словно патрулировал. Может, полиция? Или Китти? Нет, это невозможно. Так, шум начал отдаляться — машина уже отъезжала в том же направлении, откуда появилась. Звук мотора медленно растворялся во мраке.

— Что за чертовщина? — озадаченно пробормотал Джеймс. — С какой стати…

— Тс-сс! — донесся от окна голос Тони. Ее изящный силуэт красиво вырисовывался на фоне серебристого света луны. Вдруг она выругалась. Проклятье, этот драндулет остановился. На нашей аллее… Но это точно не наша машина. Это «мини». Ни черта не понимаю!

Джеймс присоединился к ней.

— Где? Покажи. — Тони была по-прежнему голышом, и он обнял её за талию.

— Вон, смотри. Это ведь «мини», верно? Похоже, красный. — Вдруг она резко повернула голову. — Послушай, а это не может быть твоя…

Джеймс прикусил губу.

— Да, это Китти, — процедил он. — Чтоб ей пусто было! — Он прошлепал к кровати и уселся, понурив голову.

— Но, Джеймс, что ей нужно? — недоуменно осведомилась Тони. — Почему она тебя преследует?

Джеймс не ответил, уставившись на нее. Господи, до чего прелестной эта женщина выглядела при свете полной луны!

— Она ведь твоя кузина, верно? — спросила Тони.

— Да. — Джеймс в двух словах объяснил ей свое положение. Затем добавил: — Китти настолько скупа, что даже посреди пустыни не даст тебе и пригоршни песка. Она не допускает и мысли, что тетя Агата заплатит за меня старику Кайту. Поэтому её задача — поймать меня со спущенными штанами. — Он горько улыбнулся. — И вот, похоже, ей это удалось.

— Но откуда она могла узнать, что ты здесь?

Джеймс беспомощно всплеснул руками.

— Понятия не имею. Может, телефон мой прослушивает? — Им вновь овладела паника. — Послушай, это что же получается? Ведь пока она караулит в конце аллеи, мне отсюда не выбраться! Ибо другого пути нет…

— Джеймс!

Он уныло взглянул на Тони. Каким-то непостижимым образом за последние пятнадцать секунд она ухитрилась натянуть на себя брючки и блузку. Засовывая изящные ступни в кожаные тапочки, она сказала:

— Пожалуйста, помолчи немного.

Затем повернулась к комоду, выдвинула верхний ящик и, немного порывшись в нем, вытащила электрический фонарик. Джеймс следил за ней потухшим взором; в его мозгу мелькали видения: вот торжествующая Китти, упивающаяся своей победой, вот его с позором выгоняет Кайт… Из оцепенения Джеймса вывел голос Тони:

— Что-то ты совсем приуныл. — Она присела рядышком и обняла его за плечи. — Послушай, дружок, придется тебе немного поразмяться. Я не могу позволить, чтобы нас застигли здесь на месте преступления. Тем более — твоя тошнотворная кузина. Я ведь тебе говорила — никто даже заподозрить не должен, что у нас с тобой роман. Для меня это чрезвычайно важно. Так что мы не можем рисковать.

Джеймс с готовностью закивал. «Тошнотворная» — на редкость меткое определение для Китти.

— Хорошо, — кивнул он. — Но что значит — «поразмяться»? Если ты имеешь в виду…

— Джеймс, пожалуйста, помолчи немного, — терпеливо попросила Тони. Сейчас я тебе все объясню.

Джеймс покорно замолчал. В конце концов Тони лучше знала, как выкрутиться из этой передряги. Она здесь в своем доме, в своей крепости, и ей, возможно, известны какие-то тайные тропы…

— Во-первых, в конюшне твою машину никто не найдет — об этом не волнуйся. Ты можешь спокойно оставить её здесь на уик-энд, а в понедельник заберешь. Хорошо?

— В принципе — да, — согласился Джеймс. — Но…

— Остальное не так важно. Если тебе завтра так уж нужен автомобиль, можешь взять в аренду. Или кто-нибудь даст тебе свой на денек. Но сейчас ты должен отсюда бежать, а единственный путь к спасению — река. У меня есть плоскодонка.

Джеймс оторопело вытаращился на нее, не в силах вымолвить ни слова.

— Джеймс, — в голосе Тони звучала озабоченность. — Может быть, ты меня не расслышал? Река. Плоскодонка. Ты хоть понимаешь, что я говорю?

Он нашел в себе силы кивнуть.

— Что ж, и на том спасибо. — Тони посмотрела на часы. — Без десяти четыре. В пять будешь уже дома, сухой и невредимый. Во всяком случае, уже переоденешься в сухое… Ты когда-нибудь плавал на плоскодонках? Шестом умеешь работать?

— Я видел, как это делается, — осторожно ответил Джеймс. Попытаюсь…

— Это совсем несложно, — заверила она. — Пойдем теперь вниз, и я покажу тебе дорогу.

Десять минут спустя Тони вывела его на задний двор, к конюшне. С превеликой осторожностью, пригибаясь, и озираясь по сторонам — на случай, если Китти оставила машину и затаилась где-нибудь поблизости, — Тони прокралась к гаражу.

— Кажется, никого, — прошептала она. — Иди за мной.

Джеймс последовал за ней. Включать фонарик нужды не было — полная луна ярко освещала им путь. Миновав конюшню, Джеймс с завистью воззрился на запертые ворота. Ведь ему было достаточно только вскочить в свой «ягуар», выкатить на аллею и, дав газу, бешено промчаться мимо Китти и вырваться на волю, к свободе…

Но тогда Китти будет уже точно знать, а не просто подозревать, или догадываться. И уже не он один, но и Тони окажется полностью в её власти.

Что же делать? Похоже, выбора у него и впрямь не оставалось. Славно же он будет смотреться в этой дурацкой плоскодонке — настоящий денди в дорогом темно-синем костюме, пурпурной рубашке, крапчатом галстуке и замшевых туфлях. И с шестом в руках. По словам Тони, в плоскодонке ему придется преодолеть около двух миль. А потом ещё около мили пробираться домой какими-то буераками. Да, хорошенькая перспектива, ничего не скажешь…

Он молча семенил следом за Тони через небольшой пустырь, утопая по щиколотку во влажной траве. Позже, конечно — Джеймс от души на это надеялся — он и сам от души посмеется над своим нелепым ночным приключением, но сейчас ему было не до смеха. Осторожно ступая, чтобы не вляпаться в одну из многочисленных коровьих лепешек, Джеймс мечтал лишь об одном — чтобы побыстрее вернуться в столь милый его сердцу дом Кайта и успеть в нем запереться, прежде чем в дверь забарабанит обманутая Китти.

Внезапно Тони резко остановилась, и он едва не наскочил на нее. Она остановилась в тени деревьев, за которыми поблескивала водная полоска. Река, которую он разглядел, подъезжая к дому Вальдшнепов. Господи, знал бы он тогда, какой неприятный сюрприз уготовила ему злая судьба.

— Осторожнее. — Тони взяла его за руку.

Джеймс понял, что она имела в виду. Они стояли на самом берегу и высокие деревья затеняли подступы к воде.

— Вон лодка, — указала Тони.

Джеймс присмотрелся и с трудом разглядел грубо сколоченное прямоугольное сооружение на четырех сваях, погруженных в прибрежный ил. Подобие причала, к которому была привязана плоскодонка.

— Шест внутри, — сказала Тони. — Забирайся в лодку, и — увидишь его. Один конец погружают в ил, отталкиваются от дна, потом вытаскивают и переносят в следующее место. С его помощью можно даже рулить, толкая в нужную сторону. Собственно говоря, ты ведь и сам видел, как это делается. Ну как, справишься?

Джеймс судорожно сглотнул. Видеть-то он, конечно, видел, но настроения ему это не добавляло. У него не было ни малейшей уверенности, что задача окажется по плечу. Поддавшись приступу малодушия, Джеймс едва не раскрыл рот, чтобы попросить Тони составить ему компанию — ведь она-то наверняка знала, как управляться с этой опасной штуковиной.

— Не бойся, это просто — нужно только начать, — сказала она. — Самое главное — не позволяй шесту увязнуть, потому что тогда тебе придется либо расстаться с ним — в этом случае ты останешься без шеста, — либо ты спасешь шест, но зато лодка отправится в дальнейший путь уже без тебя.

И она заливисто засмеялась. Джеймс тоже криво улыбнулся, представив, как повиснет на шесте в парадном костюме посреди илистой речушки. Ну точь-в-точь Страшила из страны Оз. Так его и найдут утром…

Возвращайтесь скорее, доктор Бернард Кайт-Фортескью! Уиндлбери-Снайп пропадает без вас!

— Послушай, Тони, — неуверенно начал он. — Может, вернемся домой? Ты прогуляешься к её машине. Ведь это все-таки твой дом и твоя территория какого черта тут пасется эта мымра? Скажи ей, чтобы проваливала к чертовой матери, и тогда…

— Ну, Джеймс, — укоризненно промолвила Тони. — Мы ведь уже здесь. Тебе нужно только…

— Я бы предпочел, чтобы мы с тобой вернулись в постель, — вздохнул Джеймс.

— Я тоже, милый, но — сам понимаешь…

— Если бы ты её прогнала, то мы смогли бы вернуться, а потом я бы просто укатил домой на собственной машине.

— Нет, Джеймс, давай уж оставим все так, как мы решили. — Тони ласково погладила его по руке. — Тем более что Бен скоро должен приехать, а мне нужно сделать вид, будто я уже десятый сон вижу. Да и Китти наверняка заподозрит, что здесь что-то не так. Тем более что она может съехать с моей территории и затаиться где-нибудь в засаде. Представляешь, в какое положение ты поставишь тогда нас обоих?

В серебристом лунном свете её миниатюрное личико казалось особенно прелестным. Джеймс снова тяжело вздохнул. Настал неотвратимый миг принятия решения. Что ж, придется выполнить просьбу Тони. Он кивнул, затем наклонился и поцеловал её.

— Но ведь мы ещё встретимся, да? — с надеждой спросил он. — Тони? Ты мне позвонишь, или…

— Ну конечно!

Джеймс пытливо вгляделся в её голубые глаза. Тони вспыхнула.

— Ты что, считаешь, что я такая ветреная? — спросила она. — Что готова встречаться с мужчиной просто так, не питая к нему какого-то чувства?

— Нет, — поспешно замотал головой Джеймс. — Просто мне вдруг показалось…

— Послушай, — перебила его Тони. — Щит, о котором я тебе говорила тот самый с надписью «Частная зона — только для членов ассоциации рыболовов Уиндлбери», — ты увидишь по левую руку. От него до моста всего полмили. Привяжи лодку к щиту, а ближе к мосту не подплывай — тебя могут заметить.

— Хорошо.

Итак, ему оставалось только добраться до этого щита и привязать к нему лодку. Тони решила, что наутро скажет секретарю ассоциации рыболовов, что её члены могут пользоваться плоскодонкой в течение уик-энда при условии, что затем пригонят лодку к её причалу. Этим она объяснит пропажу лодки Бену, если он вдруг её хватится.

Джеймс забрался в утлое суденышко, которое тут же едва не ушло у него из-под ног, а Тони отвязала веревку от причала и бросила в лодку.

— Осторожней, Джеймс! — выкрикнула она, с опаской глядя, как он неловко взмахнул шестом и едва не потерял равновесие. — Не делай резких движений. Счастливо. Удачи тебе!

— До свидания, Тони. — Он был настолько поглощен борьбой с шестом, что лишь мимоходом взглянул на миниатюрную фигурку. — И — спасибо…

Джеймс с силой всадил шест в илистое дно и оттолкнулся, но тут же едва не лишился шеста; то, о чем предупреждала его Тони, едва не случилось вязкий ил буквально выдирал шест из его рук. Джеймс отчаянно цеплялся за спасительный шест, плоскодонка угрожающе раскачивалась, то и дело грозя перевернуться, но течение уже подхватило её и вынесло на середину реки…