В вихре страсти

Глава 18

Энтони вышел в холл и едва не расхохотался. Десять джентльменов, пытавшихся втащить в дом огромную ель, выглядели весьма комично. В конце концов, они пропихнули дерево в дверь и остановились. Он посторонился, чтобы не мешать бедолагам, продвигаться с их тяжкой ношей в бальный зал.

— Доводилось ли вам видеть что-нибудь более нелепое? — спросила Ханна, останавливаясь рядом с ним на пороге гостиной.

— Чрезвычайно занятное зрелище.

— Мой муж — безумец. Не понимаю, почему он настаивает на соблюдении этой идиотской традиции. В прошлом году елку разместили на столе, и получилось вполне приемлемо. Но это чудовище займет целую комнату.

— Он любит вас, — сказал Энтони и, ощутив легкий укол зависти, немедленно отогнал от себя неуместное чувство. Он нуждается не в любви, а в достойной репутации. — Фарли хочет, чтобы вы были гордой и счастливой.

Ханна улыбнулась и с нежностью посмотрела на мужа:

— Да. Возможно, когда-нибудь я смогу отблагодарить его за великодушие.

— Полагаю, он не ждет иной благодарности, кроме вашей любви.

Ханна отвернулась, но он успел заметить страдание, промелькнувшее в ее глазах. Любопытно. Может быть, лорд и леди Фарли любят друг друга куда меньше, чем кажется со стороны?

Почему люди так цепляются за любовь? От нее одни мучения. Взять хотя бы его родителей: любовь только усугубила душевную боль матери, когда отец завел нескольких любовниц и даже внебрачного ребенка. Любовь — удел глупцов, а Энтони не относил себя к таковым. Он увидел выходящую из музыкальной комнаты Викторию и почувствовал, что с каждым ее шагом его сердце бьется сильнее. Видимо, за последние полторы недели он чуть-чуть поглупел.

— Мне хотелось бы поговорить с вами наедине, — обратилась к нему Виктория.

Ее нарочитое спокойствие обеспокоило Энтони. У него были богатые планы на сегодняшний день: неторопливое занятие любовью, совместное купание… Кажется, все это находится под угрозой.

— Поднимайтесь наверх. Я присоединюсь к вам через минуту.

Она удалилась, элегантно покачивая изящными бедрами, обтянутыми коричневой шерстяной юбкой. Он повернулся к Ханне:

— Вы что-нибудь говорили ей, после того как я ушел?

Она слегка покраснела и в нескольких словах, пересказала ему содержание беседы, состоявшейся в музыкальной комнате.

— Черт возьми, — проворчал он. — Очевидно, теперь она злится на меня за то, что я посвятил вас во всю эту историю с танцами.

Ханна нахмурилась:

— Она не выглядела сердитой. Возможно, немного смущенной, но и только.

— Ну, разумеется. Зачем ей выплескивать свой гнев на вас? Эту драгоценную эмоцию она прибережет для меня. Всю, до последней капли.

— В таком случае желаю удачи, — произнесла Ханна и отправилась восвояси.

Энтони вздохнул и зашагал вверх по лестнице. Открыв дверь комнаты, он обнаружил, что Виктория стоит у окна маленькой гостиной и с отрешенным видом смотрит вдаль.

— В чем дело, Виктория?

Она прикусила нижнюю губу, затем прошептала: — Спасибо.

— За что ты благодаришь меня? Она потупилась:

— Ты вовсе не обязан был учить меня танцевать. Это так великодушно с твоей…

— Я делал это не по доброте душевной. — Энтони сильно сомневался в наличии у него таких субстанций, как душа и доброта. — Тебе следовало бы знать меня лучше.

— Вероятно. И, тем не менее, ты поступил очень предупредительно.

— Возможно, я преследовал корыстные цели, — заметил он и слегка улыбнулся.

Она посмотрела на него и улыбнулась в ответ:

— О!

Он подошел ближе и остановился:

— Не хочешь ли отблагодарить меня должным образом? Сведя на нет разделявшее их расстояние, Виктория обняла Энтони за шею и шепотом поинтересовалась:

— А должным образом — это как?

— Советую тебе начать с поцелуя, — порекомендовал он, с любопытством ожидая реакции на свое предложение.

Виктория чувственно улыбнулась ему. Он едва не забыл о своем намерении позволить ей действовать самостоятельно, но вовремя спохватился. Она запрокинула голову, прикрыла глаза, робко прикоснулась губами к его губам и замерла, явно испытывая некоторое замешательство.

Энтони стоически терпел и не торопил события. Ему хотелось, чтобы Виктория научилась в амурных делах брать бразды правления в свои руки. Почувствовав легкое прикосновение ее языка, он приоткрыл рот, а затем ответил на поцелуй со всем пылом разгорающегося желания. Их языки встретились, и Виктория тихо застонала.

Энтони физически ощутил тот миг, когда стыдливость покинула ее. Виктория вжалась в его бедра и одновременно принялась лихорадочно развязывать узел на шейном платке.

Энтони поспешил ей на помощь. Моментально скинув с себя сюртук и жилет, он расстегнул пуговицы на ее платье и с завидной легкостью освободил Викторию от нижнего белья. Она тоже не теряла времени и, стянув с Энтони рубашку, слегка отодвинулась и устранила последнюю преграду — брюки.

— Не пора ли нам двигаться в сторону постели? — спросила она.

— Нет. Я хочу взять тебя прямо здесь, на полу перед камином.

Она нахмурилась и с сомнением посмотрела на ковер:

— Мне кажется, это несколько неудобно.

— Не волнуйся, я буду внизу, а ты — сверху.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Виктория пылко ответила на поцелуй, восторженно предвкушая новые впечатления от предложенной им позиции. Его губы, попутешествовав по ее шее, плавно скользнули вниз. Виктория задохнулась и вцепилась в его плечи, когда ее сосок погрузился в обжигающие глубины его рта.

Энтони опустился на колени и, раздвинув складки ее лона, прижался к ним губами. Его язык скользнул по чувствительному бугорку, и она едва удержалась на ногах. Вожделение, бушевавшее у нее внутри, вырвалось наружу в тот момент, когда он погрузил палец в ее лоно. Она вздрогнула, пошатнулась и потеряла равновесие.

Он со смехом подхватил ее, и она уселась на его бедра. Проведя ногтями по его груди, она услышала, как он со свистом втянул воздух, и улыбнулась:

— Что дальше?

От его улыбки сердце едва не выскочило у нее из груди.

— Делай все, что тебе нравится.

— О, мне нравится вот это. — Она наклонилась и с силой провела языком по его соску.

— Что еще тебе нравится?

— Очень многое, — ответила она и, проложив дорожку из поцелуев по его груди, спустилась к мускулистому животу и остановилась перед самой выдающейся, особенно в данный момент, частью его тела. Недрогнувшей рукой она охватила его жезл и провела по нему сверху донизу пальцем. — Мне нравится, а тебе?

Вместо ответа Энтони застонал.

— А если так? — Она нежно провела языком по верхушке того, что сжимала в ладони.

— Еще лучше, — прошептал он, запуская руки в ее густые пряди.

— Ну, тогда тебе должно понравиться вот это, — произнесла она и открыла рот пошире… вовсе не для разговоров.

Энтони вскинул бедра и застонал, а она вошла во вкус и наслаждалась своей властью.

Однако внезапно он оторвал ее от себя и заставил приподняться. В его изумрудных глазах полыхало желание.

— Виктория, сядь на меня верхом и скачи, — сказал он и, видя, что она застыла в нерешительности, добавил: — Дай мне войти в тебя снизу, а потом двигайся так, словно совершаешь верховую прогулку.

Она почувствовала у себя между ног мощное давление, открылась ему навстречу и, когда он целиком погрузился в нее, улыбнулась:

— Я никогда в жизни не совершала верховых прогулок.

Энтони со стоном приподнял ее бедра, но она вдруг поняла, что не нуждается в подсказках, и властно убрала его руки. Ей хотелось самостоятельно контролировать ситуацию и довести его до полного исступления, до вершины страсти.

Виктория двигалась все быстрее, а Энтони смотрел на ее лицо и не мог припомнить, получал ли когда-нибудь такое удовольствие, занимаясь любовью. Она оказалась роскошной женщиной — чувственной, азартной и бесстыдной. Он хотел, чтобы эта «верховая прогулка» длилась часами, но чувствовал, что его вожделение стремительно возрастает и скоро достигнет своего апогея.

Виктория застонала, ее дыхание стало частым и прерывистым. Он понял, что она близка к высшей точке наслаждения, и придержал свою страсть. Пусть Виктория придет к финишу первой.

— Сомертон, — простонала она, наращивая темп.

Наконец она запрокинула голову, закрыла глаза, и Энтони почувствовал, как судорожно сжалось ее лоно. Он стиснул ее бедра, резко опустил вниз и, заполнив ее до предела, дал волю собственной страсти. Определенно, до сих пор ему не приходилось испытывать ничего подобного. Он всегда относился к занятиям любовью как к удовлетворению физиологической потребности, не более того.

Но с Викторией он чувствовал себя как-то иначе и вовсе не был уверен, что ему это нравится.

Туман в голове у Виктории постепенно рассеялся, и она обнаружила, что все еще лежит поверх Сомертона. Он перебирал ее пряди, а она слушала мерное биение его сердца и боялась пошевелиться. Ей хотелось только одного: чтобы это блаженное мгновение длилось вечно.

— Если мы сейчас же не встанем, то пропустим ленч, — тихо сказал он.

— А нам необходимо на нем присутствовать?

— Полагаю, что да. Мне пора вспомнить о работе. Виктория подняла голову и с улыбкой посмотрела на него:

— Я отвлекаю тебя от дела?

Энтони притянул ее к себе, ласково поцеловал и проворчал:

— Постоянно.

— Хорошо, — пробормотала она, нехотя сползая с него. — Я успею принять ванну?

Он взглянул на часы, стоявшие на маленьком столике, и засмеялся:

— Нет. Нам нужно торопиться, иначе некоторые из гостей зададутся вопросом, с чего это мы так задержались.

Виктория тоже посмотрела на часы, ахнула и, подобрав с пола одежду, побежала к комоду.

Сомертон последовал за ней. Войдя в спальню, он налил в таз воды из кувшина. Как только Виктория достала свежее белье и выпрямилась, Энтони протер прохладным влажным полотенцем ее тело, не минуя интимных мест. Затем проделал то же самое с собой. Виктория ужасно хотела помыть его, но на это не было времени.

Надев белье, она обернулась:

— Ты поможешь мне затянуть корсет?

— Конечно, миледи, — откликнулся Энтони и слегка укусил ее за плечо.

Виктория хихикнула, дождалась, пока он управится с корсетом, и быстро облачилась в платье.

— Этот цвет тебе очень к лицу, — заметил Энтони, глядя на бледно-голубой шелковый наряд.

— Спасибо.

Она наблюдала, как он одевается, испытывая сильнейшее желание забыть о пресловутом ленче, не дать Сомертону застегнуть рубашку и запустить пальцы в короткие завитки волос у него на груди.

— Если ты и дальше будешь смотреть на меня подобным образом, мы останемся здесь, — предупредил он. — Видит Бог, я не против. Однако боюсь, наше отсутствие вызовет у Харди вполне обоснованные подозрения.

Она потупилась и густо покраснела. Раньше за ней не водилось привычки пожирать глазами мужчин. Необходимо немедленно взять себя в руки.

— Я понимаю. Значит, ты согласен, что нам нужно продолжать разыгрывать спектакль?

— Да. Пусть Харди думает, что мы с тобой глубоко несчастливы друг с другом.

Он полностью оделся. Они спустились вниз, вошли в столовую и сразу натолкнулись на пристальный взгляд Харди.

— Похоже, кое-кто не рад видеть нас вместе.

— Да, — согласилась Виктория и, отыскав на столе карточку со своим именем, добавила: — Очевидно, его ждет еще одно разочарование.

— О, мы снова будем сидеть рядом. Не вижу на твоем лице особой печали по этому поводу.

— Я просто не стану обращать на тебя внимание. Они заняли свои места, и Виктория честно постаралась игнорировать Энтони. Однако аромат сандала постоянно щекотал ей ноздри. Она краем глаза следила за каждым движением Сомертона и категорически не понимала, что с ней происходит. Они только что занимались любовью. Казалось бы, можно на время успокоиться, но пока получалось точно наоборот — ее желание не утихло, а разрослось до невероятных размеров. Она не могла насытиться этим мужчиной и знала, что впереди ее не ждет ничего хорошего. Они не предназначены друг для друга. Воровка и виконт. У них по определению не может быть общего будущего.

Но как ей убедить в этом свое сердце?

Трапеза подошла к концу. Теперь Виктории предстояло встретиться с Ханной и поучаствовать в приготовлениях к грядущему празднеству. Она почувствовала приятное волнение. Что бы там ни было дальше, но завтра она впервые в жизни будет танцевать на балу.

Виктория остановилась на пороге зала и осмотрелась. Лакеи, взобравшись на приставные лестницы, подвешивали к потолку белоснежные гирлянды. Лорд Фарли руководил установкой гигантской ели, деловито указывая прислуге, как закрепить дерево, чтобы оно не рухнуло на гостей во время танцев. А Ханна, завидев Викторию, направилась к ней с дружелюбной улыбкой:

— Входите, Энн. Мне нужна ваша помощь. — Она взяла Викторию под руку и повела в дальний конец просторного помещения. — Я планировала разместить игральные столы у этой стены, но, по-моему, здесь слишком мало места.

Виктория посмотрела по сторонам и подошла к закрытой двери, ведущей в малую гостиную.

— Почему бы вам, не посадить игроков туда?

— Нет, там очень тесно.

Виктория пересекла гостиную и остановилась перед очередной закрытой дверью.

— Кажется, это вход в библиотеку? Может быть, расставить столы и там, и тут?

Ханна прошла в библиотеку через малую гостиную и задумчиво сдвинула брови:

— Не знаю. Если разместить игроков здесь, они окажутся слишком далеко от остальных гостей.

Виктория рассмеялась:

— Поскольку играют в основном мужчины, полагаю, их только обрадует такое положение вещей.

— Возможно, вы правы. — Ханна еще раз оглядела комнаты и улыбнулась: — Думаю, вопрос решен. — Она снова взяла Викторию под руку. — Как ваши дела? Вы и Сомертон за столом даже не смотрели друг на друга.

Виктории очень хотелось выговориться, но она знала, что не должна впадать в излишнюю откровенность.

— Мы постоянно ссоримся.

— Мне говорили об этом, — вздохнула Ханна. — Сомертон сложный человек. Очевидно, быть его любовницей очень непросто.

— Да, — пробормотала Виктория, крайне озадаченная словами Ханны. «Мне говорили об этом». Интересно, кто? Неужели Сомертон?

— Не волнуйтесь, Энн. Я знаю, как подействовать на него.

— Неужели? Ханна улыбнулась:

— Со временем вы поймете, о чем я говорю.

Они оставили эту щекотливую тему и вновь занялись подготовкой к балу. Однако Виктория не могла избавиться от мысли, что в заявлении леди Фарли есть нечто зловещее.