В западне

1

Шери с детства ненавидела балы. И ситуация мало изменилась к ее двадцатитрехлетию: хорошо танцевать и свободно держаться в обществе она так и не научилась. Но дедушка был непреклонен, и девушка скрепя сердце усердно изображала непринужденное веселье в душном зале вот уже несколько часов кряду.

Особенно не хотелось идти на этот благотворительный бал вместе с Эндрю, которого, как она догадывалась, дедушка прочил ей в женихи. Похоже, самого Эндрю эта идея тоже не приводила в восторг, особенно после того как Шери, вальсируя, оттоптала ему все ноги. Однако на дедушку она злиться не могла слишком хорошо знала, что старый Норман Макдугал хочет ей только блага.

Вот только понимание блага у них с дедом разнилось. С его точки зрения, благом была семья, любящий муж и толпа детишек. А Шери больше хотелось тихой, спокойной жизни в отдельной квартирке, наедине со своими книгами. И еще она мечтала о полной независимости.

Да, конечно, сейчас она занимала должность личной секретарши своего деда в компании «Макдугал инкорпорейтед», одного из двух сталелитейных гигантов страны. Но вскоре надеялась выйти из-под родственной опеки и начать самостоятельную карьеру научного сотрудника. Заняться любимым делом искусствоведением.

Пока что ее обязанности сводились к тому, чтобы печатать на машинке протоколы собраний, мило улыбаться клиентам и сопровождать дедушку в качестве сотрудницы на светских приемах. И нельзя сказать, чтобы такое положение ее устраивало: порой Шери чувствовала, что работа попросту не стоит тех денег, которые она получает.

Но Норман утверждал с полной серьезностью, что никак не может обойтись без ее услуг. И шантаж безотказно срабатывал всякий раз, как только Шери собиралась взбунтоваться. У нее только год назад хватило решимости переехать из роскошного дедовского особняка в отдельную квартирку в центре города. Маленькая, зато своя! Убедить деда, что это ей необходимо, чтобы чувствовать себя взрослым, свободным человеком, оказалось нелегко.

— Зачем тебе переезжать? У тебя же все есть! — непонимающе качал он головой. — Могла бы подождать, пока я умру, не долго уж осталось…

— Дедушка, ты просто невыносим, — протестовала Шери. — У тебя здоровье покрепче моего, ты еще сто лет проживешь!

Но наконец-то у нее появился свой дом. Всего две комнаты — гостиная и спальня, и уютная кухня, и бесчисленные стеллажи с книгами… Именно то, о чем она мечтала.

Как бы хотелось сейчас Шери очутиться в своей маленькой квартирке, с книжкой на коленях, при свете бра… Подальше от невыносимого сборища.

Эндрю держался с нею подчеркнуто вежливо, но Шери заметила, как он поглядывает на девушек вокруг, словно бы только и ожидая момента улизнуть. Ее так и подмывало спросить: «Не правда ли, я танцую хуже всех на свете? И платье мне тоже не идет, да?.. Отлично, тогда оставь меня наконец в покое!»

Но конечно же Шери не могла себе такого позволить, ведь она представляла на балу компанию своего деда и должна была вести себя как настоящая леди. Она даже покорно танцевала с Эндрю, чувствуя себя коровой на льду.

Когда Эндрю после танца предложил принести чего-нибудь прохладительного из бара, она даже обрадовалась поначалу. Наконец-то танцевальная пытка позади!.. Но молодой человек исчез, а Шери осталась стоять столбом посреди зала, нервно облизывая губы и размышляя, когда будет прилично отправиться на поиски сбежавшего кавалера.

Наверное, Эндрю надеется, что она грохнется в обморок от жажды, и таким образом он отделается от нее.

Шери глубоко вздохнула. Надо же казаться самой себе ничтожной дурой! Купленное в последнюю минуту платье ей совершенно не идет, танцует она с грацией скелета, и вообще на этом балу могла бы заслужить приз самой некрасивой девушки.

Это несложно, если ты тощая как вешалка, а кожа такая бледная и такие светлые волосы, что ты похожа на альбиноса… Или на того, кто умирает от недоедания.

Ладно, довольно сетовать на собственную внешность. За двадцать три года можно бы с ней и свыкнуться! Лучше попробовать исправить дурацкое положение и найти беглеца Эндрю.

Шери повернулась к стеклянным дверям бара, через которые то и дело проходили смеющиеся пары, и тут ее кольнуло ощущение, что на ней пристально наблюдают. Взгляд, кажется, шел откуда-то сверху, справа. Медленно, чтобы не привлекать внимания, девушка повернулась, подняла голову.

Может быть, это из-за ее худобы и безвкусного платья? Шери часто приходилось ловить на себе сочувственные или насмешливые взгляды женщин. Но этот не был ни сочувственным, ни насмешливым. И она могла бы поклясться, что он принадлежит мужчине.

Когда же Шери наконец увидела того, кто так пристально изучает ее, сердце девушки забилось чаще, а затем словно бы на миг замерло. Потому что такие мужчины обычно и не смотрят на девиц вроде нее. Шери даже инстинктивно обернулась, желая убедиться, не стоит ли за ее спиной стройная, высокая красавица… Но там никого не было.

У мужчины, стоящего на галерее справа, была потрясающая огненно-рыжая шевелюра. Плечи его казались широкими, как у атлета, и даже снизу можно было разглядеть, что он высок и мускулист. На нем был светло-серый костюм, но у Шери мелькнула мысль, что ему больше подошел бы клетчатый шотландский килт, средневековый шлем и длинный меч на поясе. А если прибавить еще трехдневную щетину на подбородке, то он станет похож на Роберта Брюса, национального героя борьбы за независимость.

Именно мужчин такого типа Шери инстинктивно боялась. Вот и сейчас она ощутила легкую дрожь, а в голове словно бы замигал красный сигнал — опасность!

Господи, какая чепуха, оборвала себя Шери. Наверняка это какой-нибудь банкир или адвокат и ему до меня нет никакого дела. Нужно перестать пялиться на него и пойти… Куда пойти?.. В бар. Искать Эндрю.

Но до того как она заставила себя отвернуться и уйти, рыжий «варвар» поразил ее еще раз. Он приподнял бокал с шампанским, который держал в руке, и слегка поклонился, прижимая раскрытую ладонь к груди: ваше здоровье, леди.

Шери почувствовала, что щеки ее мгновенно залились краской. Как же она ненавидела эту дурацкую привычку чуть что вспыхивать от смущения! Мужчина смотрел на нее, будто ждал чего-то… Может, ответа? Ждал и чуть-чуть улыбался, сощурив глаза.

Так, мисс Макдугал, немедленно бросьте свои фантазии! Трезво оцените ситуацию и поймите, что все происходящее сейчас — какая-то нелепая ошибка… возможно, шутка, которую надлежит поскорей прекратить.

Шери совладала с собой, повернулась и быстро зашагала к бару, стараясь, чтобы ее уход не выглядел паническим бегством, каковым, собственно, и являлся. Потому что Шери испугалась самой себя. Того, что сейчас не выдержит и поднимется на галерею к незнакомцу, к этому Роберту Брюсу… Но больше всего ей хотелось, чтобы он спустился к ней.

И хотелось так сильно, что девушка поразилась силе и жару этого желания. Поразилась… И испугалась.

Я схожу с ума, с тревогой думала она, толкая стеклянную дверь. Мне надо найти Эндрю и попросить увести меня отсюда сию же секунду. Пусть он поймает такси и отвезет меня домой, где я окажусь в безопасности.

Но перед тем как войти в бар, она не выдержала и все-таки обернулась. Бросила быстрый, испуганный взгляд на галерею.

Он все еще стоял там, Роберт Брюс, огненноволосый атлет в сером костюме. И все еще смотрел ей вслед — внимательно, неотрывно.

Покраснев сильнее, Шери едва ли не ворвалась внутрь бара. И как назло, сразу увидела Эндрю. Он сидел за столиком у стены в веселой компании — двое молодых людей и три девушки, две изящные блондинки и брюнетка. Все они весело смеялись над чем-то, что рассказывал им Эндрю… Очень оживленный и раскованный Эндрю, совсем не тот, что танцевал с Шери.

Это, конечно, полная ерунда, но, как всегда в таких случаях, девушке показалось, что смеются над ней. Что это о ней рассказывает друзьям Эндрю — о том, как она плохо танцует, какой она скучный собеседник… Какая она смешная в голубом платье, обтягивающем сплошные кости.

В уголках глаз Шери закипели злые слезы. Однако она сдержалась и даже взяла бокал шампанского у приветливого официанта. Отпила глоток, делая вид, что пробует вино на вкус…

— Шери, дорогая!

Она обернулась, стараясь придать лицу оживленное выражение. Это была Дженни Гаррисон, ее давняя подруга, приближающаяся с бокалом в руках и с радостной улыбкой на губах. Розовое платье, как обычно, сидит на Дженни великолепно, уныло отметила Шери.

— Послушай, где ты прячешься? Я знала, что ты здесь, специально тебя искала… Я уж было подумала, что ты сбежала домой.

— Я об этом подумываю, — призналась Шери, целуя подругу в надушенную щеку. — Мой семейный долг, пожалуй, выполнен: я все-таки пришла, показалась в зале. Деду будет не в чем меня упрекнуть.

— Да что ты, здесь же так весело! — искренне удивилась Дженни.

Ее подруга кисло усмехнулась.

— Ты же знаешь, я не люблю балов…

— Неужели ты пришла одна? Никогда не поверю, что такая красавица…

Шери с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить.

— Мой кавалер сбежал. Я ему отдавила ноги, и он, должно быть, обиделся, попыталась отшутиться она. И вдруг выпалила неожиданно для себя самой: — Дженни, ты видела здесь… одного мужчину?

— Даже не одного, — рассмеялась та. — Их тут очень много, и все они танцуют с женщинами. Не правда ли, странное занятие для бала?

— Ну, этот ни с кем не танцевал. Он больше похож на… Роберта Брюса, чем на заядлого танцора.

— Шери, ты меня заинтриговала. — Глаза Дженни заблестели. — И где же ты нашла этого Роберта Брюса?

— Я его не искала, просто случайно заметила… Он стоял на галерее.

— Похоже, он произвел на тебя впечатление, — лукаво сощурилась Дженни. — Ты что-то выглядишь непривычно оживленной.

— Ну тебя с твоими шуточками! — отмахнулась Шери.

— Ладно, не сердись. Хочешь, посмотрим список гостей и узнаем имя твоего таинственного незнакомца? Может, даже номер телефона!

— Да не стоит, — запротестовала Шери, досадуя на себя. — Это было пустое любопытство. Новое лицо, и все такое…

— И симпатичное лицо? — полюбопытствовала Дженни.

— Симпатичное? — Девушка покачала головой. — Нет. Пожалуй, симпатичным я бы его не назвала. Скорее… интересным.

— В таком случае обязательно изучу список. — Дженни подхватила подругу под руку. — Пойдем-ка покажешь мне своего Роберта Брюса!

Но высокий незнакомец уже исчез. Его не было на галерее, не было и среди танцующих. Будто бы растворился в воздухе. Но на ограждении галереи стоял пустой бокал из-под шампанского, а значит, это все не могло быть просто игрой воображения!

— Наверное, его похитила какая-нибудь дама, — шутливо предположила Дженни. — Или он сам сбежал, посмотрев на все это и решив, что благотворительностью лучше заниматься у себя дома, а не на балу… В чем он, пожалуй, не так уж и не прав.

— О да, — с готовностью подтвердила Шери. — Знаешь, я сейчас последую его примеру, что-то голова разболелась… Передай, пожалуйста, мистеру Эндрю Стюарту, что… Впрочем, я напишу ему пару слов.

Она достала визитную карточку и нацарапала короткую записку — короткую, но достаточно категоричную.

— Ну вот, подруга, ты решила меня бросить одну в этом ужасном месте. — Дженни картинно закатила глаза.

Шери в ответ улыбнулась.

— Ну, надолго ты одна не останешься. В таком-то платье…

Но Дженни ее перебила:

— Дорогая, когда же ты наконец забудешь проклятого Уилла и начнешь жить полной жизнью? Я устала смотреть, как ты бегаешь от мужчин! Взять того же Эндрю Стюарта — элегантный, из хорошей семьи…

— Я вовсе ни от кого не бегаю, — запротестовала Шери. — Просто мне пока нравится быть одной. В любом случае элегантный Эндрю не соответствует моему мужскому идеалу.

— А кто соответствует?

— Никто! — отрезала Шери, может быть, слишком поспешно. — Знаешь, в одиночестве спокойней. Ни от кого не зависишь…

— Зато, должно быть, ужасно скучно. — Дженни наморщила курносый носик. Ну хорошо, ступай домой, вижу, я тебе уже надоела… Созвонимся завтра. — И она розовой бабочкой упорхнула прочь.

К счастью для Шери, таксист оказался неразговорчивым. Она устроилась на заднем сиденье и, глядя на пролетающие за стеклом огни ночного Эдинбурга, предалась невеселым размышлениям.

Надо быть пожестче с дедушкой, запретить ему устраивать ее личную жизнь. Все эти кавалеры по заказу… Конечно, Шери высмеяла Эндрю в разговоре, но все же происшествие на балу больно ранило ее самолюбие. Как она, должно быть, по-дурацки выглядела, стоя одна посреди зала! Неудивительно, что ее разглядывал как диковинку тот незнакомый красавец.

Шери и не заметила, как доехала до дома. Расплатившись с таксистом, она достала из сумочки ключи, продолжая думать свои невеселые мысли.

Дома ее, как обычно, никто не ждал. Вся почта — журналы да несколько рекламных проспектов. Можно, конечно, позвонить матери в Нью-Йорк, чтобы скрасить одиночество… Или дедушке, но ему лучше не звонить. Все равно она никогда не сможет ему объяснить, отчего ей так грустно, только расстроит старика.

Может, кошку завести, грустно подумала Шери, надевая мягкие гапочки. Все-таки живое существо, которое радуется, когда ты приходишь…

Она прошла в спальню и стянула через голову голубое платье. Пожалуй, отдам его в какой-нибудь «секонд-хэнд», решила девушка, перекидывая шелестящий шелк через спинку стула. Там оно приглянется какой-нибудь бедной красотке все-таки какая-то польза. Платье ведь на самом деле красивое, только не для Шери.

Она потянулась за халатом, на минуту помедлив перед зеркалом. Да, зрелище не обнадеживающее. Белье у Шери было дорогое и красивое, но вот скрывать изящному лифчику почти что нечего. Так, чуть заметные выпуклости, как у девочки-подростка… О таких фигурах говорят: плоская как доска. Никакого намека на бедра. Ноги, правда, длинные, но худые как палки, и еще этот противный голубоватый цвет кожи… Как будто ей всегда холодно.

Неудивительно, что мать Шери, шатенка с на редкость изящной фигурой, часто смотрела на свою дочь с изумлением, будто не понимая, как могла дать жизнь такому бледному заморышу.

Будь я мальчишкой, только порадовалась бы такой фигуре, вздохнула девушка. Папа тоже всегда отличался худобой…

Она запахнула халат и потуже затянула пояс, наклоняясь к зеркалу, чтобы получше разглядеть лицо, обрамленное слегка вьющимися светлыми локонами.

Вот его можно было назвать хорошеньким. Нежные губы и глаза большие, светло-серые, с длинными ресницами… Только проклятую бледность даже румянами не скрыть!

Шери не понимала, что это ее потянуло рассматривать себя в зеркале. Может, потому, что Дженни напомнила про Уилла и опять нахлынули печальные воспоминания? В таком случае предаваться сожалению о прошлом — глупая затея. Если не можешь чего-то исправить, нужно забыть… Даже если это очень нелегко.

Шери вздохнула и пошла в кухню. Порадовать себя капелькой уюта — это то, что нужно. Посидеть в кресле, попивая шоколад из глиняной кружки и перелистывая альбом прерафаэлитов…

Хорошо бы еще при этом погреться у камина. Стоит только сказать дедушке и в ее распоряжении окажутся десятки особняков с каминами всех размеров, хоть быка жарь. Но Шери не хотела благ, полученных путем попрошайничества.

Удивительно тоскливо быть единственной наследницей огромного состояния! Редко кто воспринимает тебя как независимую мыслящую личность. Когда за тобой ухаживает молодой человек, не понятно: ты ему нужна или твои деньги. Именно поэтому Шери хотела всего в жизни добиться сама.

Как сама она обставляла эту квартирку, ставшую ее убежищем. Подбирала и клеила обои с рисунком каменной красноватой кладки, выбирала мебель — уютную софу, кресло-качалку, высокие книжные стеллажи… И ковер на полу был в ее вкусе — оливково-зеленый, с густым мягким ворсом, в котором утопают ноги.

И деловой уголок выглядел очень мило. Пишущая машинка поблескивала клавиатурой на невысоком столе красного дерева, на стенах висели пастели, на которых отдыхает взгляд.

Сейчас Шери не удавалось много работать дома — дедушка требовал от своей секретарши почти постоянного присутствия рядом. Но она надеялась, что когда-нибудь сможет больше времени уделять любимому делу — истории искусства.

Родители Шери никогда не собирались иметь только одного ребенка. Отец мечтал о большой дружной семье, о множестве детей, братьев и сестричек, которых он, сам был в детстве лишен. Но судьба рассудила иначе: Дункан Макдугал разбился насмерть, сорвавшись со скалы в горном походе, когда его дочке было всего три года. А его супруга Мэри нашла утешение в путешествиях, и теперь мало осталось стран, которые она не посетила бы.

Так Шери оказалась на воспитании у родителей отца. Детство ее прошло в огромном особняке Макдугалов в Эдинбурге, а маму она видела редко — когда ту случайно заносило в Шотландию и она находила время навестить свекра.

Теперь Мэри жила в Нью-Йорке и иногда звонила Шери, приглашая дочь к себе. Но та не хотела переселяться в Штаты. Шери по натуре была домоседкой — еще одно отличие от беспокойной Мэри Макдугал, — и подозревала, что мать втайне довольна таким положением вещей: ее родительская любовь удовлетворялась одним-двумя визитами к дочери в год.

С раннего детства самым близким человеком Шери была ее бабушка. Она практически заменила малютке мать, и теперь Шери часто вспоминала ее с дочерней нежностью.

Бабушка Марджи была воистину прекрасной женщиной, и семья всегда стояла для нее превыше всего. Гибель сына подкосила Маргарет Макдугал, но она сумела справиться с горем и все силы отдала воспитанию внучки. Шери едва ли не боготворила ее — ласковую, заботливую. Ни разу в жизни девочка не слышала, чтобы бабушка Марджи кричала или грозила наказанием. Лаской и уговорами она могла добиться понимания.

Однако некая тень омрачала жизнь Макдугалов. И имя этой тени было вражда. Проклятая вражда, продолжающая довлеть над ними все эти годы.

Единственный раз за всю жизнь Шери видела, как бабушка и дедушка ссорились. Слышала, как бабушка Марджи возмущенно восклицала:

— Так не может больше продолжаться! Это просто чудовищно! Вы ведете себя как дети, очень злые и порочные дети! Разница лишь в том, что ваша ссора куда опаснее. Бога ради, кто-то же должен положить этому конец!

Норман ответил, и голос его дрожал от гнева:

— Ты знаешь, Марджи, не я это начал. Так пускай он первым и прекратит! Скажи Малкому Лесли, чтобы перестал вредить мне, тогда я с радостью пожму ему руку. Но не раньше!

— Пожмешь руку Малкому? — горько засмеялась бабушка. — Что-то я не верю, чтобы ты способен на такое после стольких-то лет ненависти! Вы оба зашли слишком далеко…

Неожиданно она заметила Шери, замершую в дверях, и замолчала.

— Бабушка, — спросила Шери тем же вечером, уже лежа в кроватке. — А кто такой Малком Лесли?

— Человек, который не имеет к нам никакого отношения, — строго ответила бабушка. — Ни ко мне, ни к тебе. И даст Бог, так будет всегда. А теперь спи, малышка, и выброси это из головы.

Мудрый совет. Однако до чего же трудно ему последовать! Особенно если и теперь, через пять лет после смерти бабушки, ситуация не изменилась.

Не далее как на прошлой неделе Норман переманил из «Лесли инкорпорейтед» одного из лучших специалистов.

— Но у нас уже есть менеджер по продажам, — запротестовала Шери. — Зачем еще один?

— Это отличный случай ослабить ублюдка Лесли, — с мрачной улыбкой ответил Норман. — Представляю, как старый черт Малком будет скрипеть зубами от ярости! Он потеряет немало времени, подыскивая нового сотрудника и срабатываясь с ним.

— Но ведь он наверняка захочет отомстить? — робко спросила Шери.

— Пусть пробует, — удовлетворенно отозвался дед. — Посмотрим, что у него получится. Руки-то коротки.

И так длится годами, устало подумала Шери, допивая шоколад. Удар, ответный удар… Подлость в обмен на подлость… И кто знает, как можно прекратить эту бесконечную злую игру двух старых магнатов? Может быть, она прекратится только со смертью обоих участников. Потому что никому, кроме них, она не нужна.

Сама Шери не собиралась с кем-либо враждовать, а единственным наследником старого Лесли тоже была женщина — незамужняя дочь. Когда-то у Малкома было две дочери, но младшая сбежала из дому лет тридцать назад, и с тех пор о ней не было ни малейшего слуха. Говорили, что Малком проклял ее и запретил произносить ее имя в своем доме. И Шери верила подобным рассказам. Враг ее деда в самом деле был злопамятен.

Шери поднялась, развязала пояс халата, готовясь ко сну. И вдруг замерла, пораженная неожиданной мыслью. Тот рыжеволосый мужчина на галереи… он как будто раздевал ее взглядом, представлял, какова она обнаженная…

От этой мысли соски Шери внезапно напряглись, проступая сквозь шелк бюстгальтера, и по всему телу разлилось доселе неведомое тепло. Мгновение Шери стояла неподвижно, потом тихо застонала. До чего же она дошла! Какой стыд!..

Нырнув в постель, девушка натянула одеяло до самого подбородка и строго сказала себе вслух:

— Ты его не знаешь. И скорее всего больше никогда не увидишь. Это чужой человек, и нужно его забыть. Мало тебе печального опыта с Уиллом? Хочешь повторить?

Но почему-то назидательная речь не помогла. Как только Шери смежила веки, высокий незнакомец предстал перед ней. И глаза у него были голубые, как небо в горах… И такие же бездонные.

Уснуть Шери удалось только на рассвете, и щеки ее были мокры от слез.

Спустившись с галереи, Парис Вилье пошел к телефону и набрал знакомый номер. Услышав хрипловатый голос на другом конце провода, произнес:

— Это я. Да, видел ее. Думаю, могу это сделать.

Когда он повесил трубку, на лице его не было ни тени улыбки.

Лежа в постели тем вечером, он в деталях вспоминал их встречу на балу.

Эта Шери Макдугал стояла в самом центре зала, словно бы вокруг нее образовалась зона отчуждения. Очень светлая блондинка и, как назло, совершенно не его типа. Слишком тощая, и платье на ней висело, как на вешалке. Зачем девице декольте, если нечего демонстрировать? И волосы, довольно красивые сами по себе, она стянула на затылке в нелепый пучок, подчеркнув худую шею. Украшения Шери, похоже, не носит — только часики поблескивали на запястье.

Парис, к сожалению, хорошо знал таких девушек: богатые наследницы, они не утруждали себя тем, чтобы быть умными или привлекательными. Зачем им обаяние? У них же есть деньги! И что-то не верилось, чтобы эта миллионерша пришла сюда одна. Впрочем, то, что ее кавалера не было поблизости, сейчас играло Парису на руку.

Что ж, нравится ему она или не нравится, но все должно идти, как намечено. Клюет, удовлетворенно подумал Парис, когда девушка почувствовала его пристальный взгляд и обернулась, покраснев. Он поднял бокал шампанского, приветствуя ее, и с удовлетворением отметил, что Шери покраснела еще сильнее.

Парис понял, что не ошибся, когда у дверей бара эта девица обернулась и еще раз встретилась с ним взглядом. Недотрога, вспомнил он ее прозвище, и губы его тронула улыбка. Вряд ли и в самом деле недотрога.

Ему удалось удержать ее взгляд на несколько секунд, и для первой встречи это можно было бы счесть маленькой победой. Но почему-то сейчас, лежа в постели, он не мог спокойно вспомнить этот ее взгляд. Что-то в нем было не то… Затравленность? Тревога? Страх?..

Парис тяжело вздохнул, переворачиваясь на спину. Причинить зло такому заморышу, как эта Шери, — все равно что ударить лежачего. Хотелось плюнуть на всю эту затею и уехать прочь, пока еще не поздно.