Вампиры города ветров

ГЛАВА 16 Предложение, от которого нельзя отказаться

Мы ели, танцевали и потягивали шампанское около часа. И всё еще не видели ни признака отца или Брекенриджа. Трудно изображать Нэнси Дрю[30], не имея улик.

Наметив, что Этан заинтересованно поднял брови, я автоматически посмотрела в направлении его взгляда, ожидая увидеть поблизости Джошуа Мерита. Но вместо отца в кругу смеющихся людей стоял мэр.

В тридцать шесть лет Сет Тейт был в начале второго срока. Он называл себя реформатором, но оказался не способен обеспечить экономический ренессанс, который во время избирательной кампании предложил вместо политической машины Поттера, правившей Чикаго до его избрания. Именно он назначил моего деда на должность омбудсмена, таким образом официально открыв городскую администрацию и чикагским суперам.

Тейт был высок и в удивительно хорошей форме для человека, целыми днями занимающегося политикой. Кроме того, он был почти до неприличия красив. Лицо падшею ангела — черные волосы, прозрачные голубые глаза, идеальной формы рот — и фирменные манеры плохого парня, без сомнения сделавшие его фантазией не одной жительницы Города Ветров. Его называли самым сексуальным политиком Америки. Это лицо не сходило с обложек глянцевых журналов. Несмотря на все это, Тейт не был женат, но ходили слухи, что у него по любовнице в каждом районе Чикаго. Ни одна из них, насколько я знала, не была вампиром. Хотя, повидав сладострастных нимф, управлявших различными участками реки Чикаго, я бы не удивилась, если бы он и их поставил в общую очередь.

Я перевела взгляд обратно на Этана, рассматривавшего Тейта, и увидела на его лице странное выражение алчности. И тут шестеренки у меня в мозгу щелкнули и встали на место. Я знала, что Этан хочет получить доступ к моему отцу и ему подобным. Наша попытка сохранить историю с рейвами в тайне от прессы стала удобным предлогом для установления этой связи. Но помимо рейвов и репортажа Этан хотел получить доступ к Тейту, который не торопился общаться.

— Тебе следует сказать «привет» нашему юному мэру, — заметил Этан.

— Я уже говорила ему «привет», — ответила я. Я встречалась с Тейтом дважды. Это много.

— Да, — сказал Этан. — Я знаю.

Медленно я уставилась на него, подняв брови:

— Ты знаешь?

Этан глотнул шампанского.

— Люк изучает прошлое своих охранников, Мерит. Ты — не исключение. Я видел досье, и я читаю «Трибьюн», как и многие другие.

Мне следовало знать, что они найдут статью, и понимать, что Люк сразу покажет ее Этану.

Я гостила дома во время длинных выходных на первом курсе Нью–Йоркского университета. Мои родители купили билеты на «Джоффри–балет», и мы столкнулись с Тейтом около театра, где репортер «Трибьюн» сфотографировал обмен рукопожатием. Не из тех сцен, которые стоит фотографировать, за исключением того факта, что она почти точно повторяла фотографию из «Трибьюн» шестилетней давности. В тот первый раз мне было четырнадцать, и я танцевала маленькую роль в балетной постановке. Тейт тогда был молодым олдерменом, два года как закончившим юридический колледж. Вероятно, чтобы навести мосты к моему отцу, он принёс мне цветы после спектакля. Я еще была в костюме — трико, пачка, пуанты и чулки, — и фотограф поймал его в тот момент, когда он протягивал мне завернутый в упаковку букет белых роз. Репортер «Трибьюн», поймавший нас на выступлении «Джоффри–балета», по–видимому, любил символизм, и в итоге оба снимка попали в местные газеты.

Полагаю, я не могу обвинять Этана в том, что он думает наперед и использует каждую возможность для пользы Дома, но снова играть роль посредника больно.

— Люди — не единственные политические животные, — пробормотала я.

Подняв брови, Этан глянул на меня:

— Это описание моей тактики, Страж?

Покачав головой, я оглянулась на толпу и, к своему удивлению, поймала на себе одобрительный взгляд голубых глаз. Я хитро улыбнулась:

— Почему нет, Салливан? Если у тебя есть идеальное оружие, ты вполне можешь использовать его.

— Прости?

— Посмотрим, на что я гожусь, да?

Не успел он спросить, что я собираюсь делать, как я нацепила самую широкую улыбку в стиле Меритов и неторопливо двинулась к толпе вокруг мэра.

Следя за тем, как я приближаюсь, Тейт отсутствующе кивнул окружающим и направился мне навстречу. За ним следовали двое мужчин в строгих костюмах. Антураж не вдохновляющий, но я оценила его решительность.

Поравнявшись со мной, Тейт остановился. Его голубые глаза сняли, в уголках рта появились ямочки. Политический выскочка или нет, но он был неоспоримо привлекателен.

Мы встретились посреди зала, и я поняла по взгляду, который он бросил мне за спину, что Этан последовал за мной.

— Балерина, — прошептал он, принимая протянутые мной руки.

— Господин мэр.

Тейт сжал мои ладони. Когда он наклонился и прижался губами к моей щеке, прядь мягких темных волос — чуточку более длинных, чем следует, по мнению большинства консервативных избирателей Чикаго, — скользнула по моему лицу. Тейт пах лимоном, солнцем и сахаром. Странное сочетание ароматов для городского главы, но тем не менее приятное.

— Слишком много времени прошло, — прошептал он, и по моему позвоночнику пробежали мурашки.

Когда мы отодвинулись друг от друга, я посмотрела назад и увидела достаточно огня в изумрудных глазах Этана, чтобы почувствовать себя отомщенной, и указала на него небрежным жестом:

— Этан Салливан, мой… Мастер.

Тейт продолжал улыбаться, но глаза в его улыбке не участвовали. Он обрадовался мне, по причинам сексуального или другого характера. И явно не обрадовался Этану Возможно, он действительно избегал встреч с городскими Мастерами. А тут явилась я и принудила его. С другой стороны, отец не мог не упомянуть, что мы собираемся посетить его прием, — такую информацию он не смог бы придержать. Достаточное предупреждение для Тейта, решила я.

Этан шагнул вперед, рядом со мной, и Тейт протянул жесткую ладонь:

— Этан, рад наконец познакомиться.

«Лжец, лжец», — подумала я, но зачарованно наблюла за представлением.

Они пожали друг другу руки.

— Это честь — наконец познакомиться с вами, господин мэр.

Тейт сделал шаг назад, внимательно меня осмотрел. Выражение его лица смягчилось. (Оно воспринималось унизительным процентов на сорок–пятьдесят — плохой парень или нет, он был чертовски хорош.)

— Сто лет тебя не видел, — сказал Тейт. — Со времени нашего последнего фото в «Трибьюн». — Он мило улыбнулся.

— Полагаю, вы правы.

Он кивнул:

— Я слышал, ты вернулась в Чикаго для работы над диссертацией. Твой отец так гордился твоими научными достижениями. — (Вот уж новость.) — Жаль, что ты… прекратила свои научные изыскания.

Тейт бросил косой взгляд в направлении Этана. Поскольку я прекратила свои изыскания только потому, что Этан сделал меня вампиром, выпад в его сторону был совершенно неделикатным и, откровенно говоря, несколько удивительным. Тейт предполагает враждебность между нами? Или просто пытается вызвать ее, вбить между нами клин?

Хотя, надо сказать, мне было приятно уязвить Этана, я всё–таки стояла на его стороне и была не настолько наивна, чтобы посчитать идею укусить кормящую руку хорошей, даже чтобы польстить мэру.

— Полагаю, бессмертие компенсирует ученую степень, — сказала я Тейту.

— Что ж, — сказал он, не скрывая удивления, — ясно. По–видимому, даже мэр не всегда в курсе.

Я оценила, что он понял намек и смог признать, что его информация о враждебности между мной и Этаном, из каких бы источников она ни пришла, была не совсем верной. А если уж совсем честно — ошибочной.

— Я хотела поблагодарить вас, — сказала я ему, меняя тему, — за доверие, оказанное моему деду.

Я оглянулась, подумав, что лучше не распространяться по поводу должности деда в смешанном обществе, тем более в доме моего отца. Насколько мне было известно, отец ничего не знал об обязанностях деда в качестве омбудсмена. Я собиралась сохранить это положение дел.

— Не вдаваясь в детали и учитывая, что сейчас не место и не время для подобного обсуждения, — начала я, и Тейт понимающе кивнул, — он рад, что может оставаться при деле, быть полезным. А я рада знать, что кто–то на нашей стороне. Всем хорошо.

Тейт кивнул, как можно было бы ожидать от политика, участвующего в избирательной кампании, с серьезным и торжественным видом.

— Мы того же мнения. Вы — все вы — заслуживаете иметь свой голос в Чикаго.

Один из людей Тейта наклонился к нему. Мэр послушал секунду, затем кивнул.

— К сожалению, должен вас покинуть, — сказал он с меланхолической улыбкой, — надо ехать на встречу. — Он протянул руку Этану. — Рад, что мы наконец установили контакт. Надо будет побеседовать.

— С удовольствием, господин мэр, — согласился Этан, кивая.

Тейт снова взглянул на меня и открыл рот, чтобы заговорить, но передумал. Положил ладони мне на руки, придвинулся и поцеловал в щеку. Затем отодвинулся и произнес на ухо:

— Когда сможешь ускользнуть, свяжись со мной. Позвони в мой кабинет, и тебя соединят со мной, днем или ночью.

Упоминание о «дне» было излишним, учитывая мои проблемы с солнцем. Остальная часть — то, что он попросил о встрече со мной, а не с Этаном, и данный им допуск — удивила меня, но я кивнула в ответ.

— Приятного вечера, — сказал он с полупоклоном в адрес нас обоих.

Один из его охранников выступил вперед и начал прокладывать путь сквозь толпу. Тейт последовал за ним по образующемуся туннелю, второй охранник замыкал процессию.

— Он хочет, чтобы я ему позвонила, — сболтнула я, когда толпа вокруг нас сомкнулась. — Попросил связаться с ним в любое время. Сказал, что кабинет соединит с ним в любое время. — Я взглянула на Этана. — К чему бы?

Этан нахмурился:

— Понятия не имею. — Он продолжал рассматривать меня, одна бровь выгнулась в очевидном неодобрении.

— С чего такое вытянутое лицо?

— Есть кто–нибудь, кто от тебя не сходит с ума?

Я улыбнулась ему во весь рот:

— Если есть, то это потому, что ты мне еще не поручил. Мата Хари к вашим услугам. Хочешь, чтобы я добавила его к списку?

— Мне не нравится твой сарказм.

— А мне не нравится быть переходящим призом.

Myскул на его челюсти дернулся.

— Что, по–твоему, я должен ответить на это?

Я открыла рот, чтобы дать ответ, такой же резкий, как мой вопрос, но помешал поднос, появившийся у моего локтя. На подносе лежала только одна белая карточка. «Джошуа Мерит» было напечатано на ней аккуратными прописными буквами.

Моё сердце пропустило удар от дискомфорта. Эти шесть квадратных дюймов визитки вызвали такое же чувство пугающего ожидания, как в детстве. Мой отец хотел мира, спокойствия и совершенства и приглашал меня на аудиенцию, когда я нарушала одну из этих категории й, вот как это было.

Я протянула руку и взяла карточку, затем взглянула на Пеннебейкера, принесшего ее.

— Ваш отец примет вас в кабинете, — сказал он, склонив голову, и растворился в толпе.

Мы молча стояли примерно секунду, пока я разглядывала визитку в руке.

— Ты готова, — сказал Этан, и я поняла, что это предложение было утвердительным.

— Вполне, — произнесла я. Разгладила шелк на талии и повела Этана прочь.

Мой отец поднялся с черной хромированной кушетки работы Миса ван дер Роэ, когда мы открыли дверь из переработанного дерева. В то время как кабинет папы Брека был теплым и мужским, отцовский веял холодом. Он полностью соответствовал ультрамодернистскому декору остальной части дома.

— Мерит, Этан, — произнес отец, приглашая нас войти взмахом руки.

Я услышала, как дверь закрылась позади нас, и предположила, что Пеннебейкер позаботился об этом.

Мерит, услышала я в голове и увидела то, что, без сомнения, заметил желавший предупредить меня Этан, — в кабинете стояли Николас и папа Брек.

Ник был одет в джинсы, футболку и коричневую вельветовую спортивную куртку. Папа Брек, солидный мужчина с бочкообразной грудью, надел сюртук. Они стояли рядом, близко, и с подозрением уставились на нас.

Я взглянула на Ника, пытаясь вычислить его настроение. Учитывая злость в его глазах и стиснутые челюсти, на это не потребовалось много времени. Когда он посмотрел на Этана и меня, вобрал взглядом платье и сюртук, к прежним отрицательным эмоциям еще добавилось и разочарование. Все его эмоции смущали, а разочарование жалило.

Папа Брек кивнул мне. Кивок был, по–видимому, единственным приветствием, которым он счел возможным удостоить дочь лучшего друга, бывшую девушку его сына. Я не видела Майкла Брекенриджа–старшего много лет, но ожидала большего, чем кивок. Может, слова или намека на близость наших семей, отношения, существовавшие между мной и Ником. Я практически была членом семьи, поскольку все летние каникулы проводила в его доме, бегая по коридорам, по траве и по тропинкам лабиринта.

С другой стороны, могу считать себя счастливицей, потому что Этана он не удостоил даже кивка.

— Брекенриджи получили информацию, — сказал мой отец. — об угрозе насилия их сыну.

Удивление явно читалось на лице Этана.

— Угроза насилия?

— Обойдемся без жеманства, — пробурчал Ник. — Не притворяйся, что в первый раз слышишь об этом.

Челюсти Этана сжались, и он засунул руки в карманы.

— Боюсь, Николас, мы понятия не имеем, о чем вы говорите. Мы не угрожаем насилием и не заявляли никаких угроз в ваш адрес.

— Не в мой, — сказал Николас — Джейми.

В комнате повисло молчание, пока я не нарушила его.

— Кто–то угрожает Джейми? В чем суть угрозы? — спросила я. — И почему вы считаете, что она исходит от нас?

Взгляд Николаса медленно переместился на меня, в линии челюсти читалось упрямство.

— Скажи мне, Ник, — взмолилась я. — Я могу гарантировать, что мы не угрожали Джейми. Но даже если бы мы сделали это, ты ничего не теряешь, если обо всем расскажешь: либо это мы угрожали, и тогда нам и так все известно, либо нас ложно обвиняют, и надо выяснить, что, черт возьми, происходит.

Ник переглянулся со своим отцом, тот кивнул, и он снова посмотрел на нас:

Незадолго до разговора с тобой в саду у моих родителей нам позвонили. Номер не определился. Она сказала, что вампиры заинтересованы в Джейми.

Она, сказал Ник. Звонила женщина. Селина? Эмбер? Какая–то другая вампирша, затаившая зло на Бреков или жаждущая причинить неприятности Дому Кадогана?

— Сегодня, — продолжил Ник, — я получил электронную почту. Там есть подробности, как именно вы собираетесь навредить моему брату.

Этан нахмурился, явно сконфуженный:

— И почему же мы, по–вашему, собираемся навредить Джейми?

— В письме не говорилось, — ответил Ник, но эти слова были произнесены чуточку быстрее, чем следовало, чтобы походить на правду. Вероятно, он знал о репортаже Джейми. Или была другая причина, по которой, как он думал, Джейми мог стать мишенью. И это не единственная проблема касательно его улик.

— Откуда ты знаешь, что письмо пришло от вампира Кадогана? — спросила я. — Может, это фальшивка?

— Верь мне хоть немного, Мерит. Мне дали подтверждающую информацию.

Мы с Этаном переглянулись.

— Какую информацию? — спросил он осторожно.

Ник посмотрел в сторону, облизнул губы, затем снова взглянул на меня. В его глазах был холод.

— Подробности насчет тебя, — сказал он и перевел ледяной взгляд на Этана. — И тебя. Вместе.

Мои щеки залились краской. Этан, по–видимому менее обеспокоенный, тихо иронически хмыкнул:

— Уверяю тебя, Николас, что у нас нет планов причинить вред твоему брату. И могу более чем определенно тебя заверить, что ты не говорил с вампиром Кадогана. Нет никакого «вместе» касательно меня и Мерит.

«Не то чтобы он не хотел этого», — подумала я, вспомнив наш танец.

— О? — переспросил Ник, изображая удивление. — Значит, в пятницу вечером вы не были наедине в библиотеке? — Он перевел взгляд на меня. — Меня проинформировали, что ты рассказала о нашей встрече в саду и передала своему Мастеру мои слова о расплате.

На этот раз я побледнела. Хотя его инсинуации были ложью — наше уединение в библиотеке было сугубо платоническим, — отчасти слухи оказались правдой. Кто–то находился в тот вечер в библиотеке и слышал наш разговор. Он играет с нами. И что более важно, кто–то предает Этана. Снова.

Я не хотела, но заставила себя повернуть голову и посмотреть Этану в лицо. Он застыл рядом со мной, стиснув челюсти, с дикой яростью во взгляде.

— Мы никогда, — отрезал он, — не угрожали ни Джейми, ни любому другому члену вашей семьи. Мой Дом так не действует. Если подобное письмо прислали вам, оно пришло не от вампира Кадогана и не с моего одобрения. И если кто–то в моем Доме дал вам другую информацию, он… глубоко… заблуждается.

Несмотря на серьезность в голосе Этана, Ник в ответ небрежно пожал плечами:

— Прости, Салливан. Но этого недостаточно.

Брови Этана поднялись.

— Недостаточно?

— Мы лишь просим не делать поспешных выводов, — сказала я Николасу. — И все.

— Не делать поспешных выводов? — Ник двинулся вперёд, сокращая дистанцию между нами.

Я с трудом заставила себя не отшатнуться.

— Как ты наивна, Мерит! Или это свойственная вампирам уклончивая болтовня?

— Николас, — сказал папа Брек, но Ник покачал головой.

— Нет, — выплюнул он. — Я сказал: если ты попытаешься причинить вред брату, я заставлю тебя заплатить за это. Я не буду бездействовать, пока вампиры уничтожают мою семью, Мерит!

— Ник, сын, — повторил папа Брек, но Николас остался на месте, всего в нескольких дюймах от меня, глядя сверкавшими от ярости голубыми глазами.

— Повторяю, Ник: мы не угрожали Джейми!

— Не лги мне, Мерит. — Ник подался ко мне и прошептал слова, судя по всему, предназначавшиеся только мне: — Они могли одеть тебя в платье и дать меч, но я знаю, кто ты есть.

О, я с удовольствием сотру эту усмешку с его лица. Я опустила голову, закрыла глаза и позволила гневу достаточно разгореться, чтобы мои глаза налились серебром. Мне пришлось сжать кулаки, чтобы сдержать остальные проявления. Внутренняя битва заставила меня еще какое–то время не двигаться. Я молчала достаточно долго, чтобы услышать шарканье — присутствующие начали нервничать.

Я открыла глаза и медленно подняла голову, глядя на Ника из–под полуопущенных ресниц. Как и ожидалось, его улыбка погасла, а глаза расширились в ответ на серебро в моих. Он сглотнул, вспомнив, что я больше не та девушка, которую он знал в университете, меня не запугать, и я не намерена потакать его гневу, проистекавшему из неведомо каких предубеждений, омрачавших его душу.

— Николас, — начала я, мой голос был мягким, тихим и чувственным, — я Страж Дома, состоящего из трехсот двадцати вампиров. Я не ударю первой, но мне позволено носить оружие, потому что я умею им пользоваться. И если будет нужно, я им воспользуюсь. Я знаю свою позицию и обязательства и сделаю все необходимое, чтобы защитить вампиров Кадогана. Поскольку мы с тобой некогда были друзьями, я в качестве исключения сделаю тебе одно предупреждение. Отойди!

Ник стоял вплотную ко мне, застыв как статуя, пока папа Брек не положил ладонь на его руку и не прошептал что–то на ухо. Когда Ник отвернулся и направился к бару, который мой отец держал на бетонном столе в углу кабинета, и была готова поклясться, что ощутила что–то в его следе. Какой–то трепет, но меня внезапно отвлек голос Этана в голове.

В моем доме предатель, сказал он, не раскрывая рта. Снова.

Мое сердце сжалось от сочувствия и боли, которую он ощущал из–за того, что его предали второй раз за несколько месяцев. Пусть даже сейчас ее заглушал яростный праведный гнев. Я знаю, ответила я и пообещала: Я найду его.

Наконец Ник отошел от своего отца, явно приняв решение.

—Mой отец решил усомниться в вашу пользу. Допуская, что вы не угрожали Джейми, он дает вам двадцать четыре часа, чтобы выяснить, кто это сделал. Если в течении суток вы не предоставите нам имя и доказательства решения проблемы, я свяжусь с мэром и проинформирую его о том, что Дом Кадогана угрожает людям и конкретно — моей семье. После этого разговора последуют звонки в «Трибьюн», «Сан» и на все телеканалы города. Возможно, я расскажу им еще кое–что. Они обезумеют от ваших развлечений, — сказал он, сделав ударение на слове «развлечения». Подтекст был предельно ясен. — Ваша так называемая популярность, — продолжил Ник, явно не закончивший свою тираду, — хрупка, в лучшем случае. Есть много людей, считающих, что расследования конгресса были фальшивкой и что вы представляете серьезную угрозу для человечества. Есть и такие, кто думает, что нам всем было бы лучше, если бы вампиры просто исчезли. — Ник угрожающе щелкнул пальцами. — Пуфф!

Я взглянула на Этана и увидела, что его зеленые глаза остекленели. Предположила, что он пытается сохранить контроль над собой. Ему удалось сдержаться — глаза не налились серебром и клыки не выросли.

Я не могу гарантировать безопасность Джейми со стороны других партий, — наконец ответил Этан. — И не могу гарантировать решение этого вопроса в течение двадцати четырех часов, особенно с учетом того, что мы будем без сознания больше половины этого времени.

Лицо Ника разгладилось.

— Тогда рекомендую тебе и твоему солдату поберечь свои задницы!

Этан посмотрел на пол, затем глянул вверх, но не на Николаса, а сосредоточился на папе Бреке.

— Вам следует рассмотреть вероятность того, что если Джейми угрожали, значит, на то имелись причины. Например, что он отдавил слишком много ног или ввязался в вещи, которые его не касаются. Вы готовы к этому? К ответам, которые вы предпочли бы не выносить за пределы дома?

Не знаю, на что намекал Этан, или он просто блефовал? Но отдаю ему должное — это был красивый и сильный ход.

Ник открыл рот, чтобы возразить Этану, но его отец поднял руку.

— Николас, — предупредил он, затем повернулся к моему отцу. — Он — мой сын, и я буду защищать его любой ценой. Мы понимаем друг друга?

— Безусловно, — ответил мой отец.

— Двадцать четыре часа, — повторил Ник и направился к двери.

Я положила ладонь на руку Ника, останавливая его. Прикосновение не смягчило угрозу в его взгляде.

— Джейми сейчас работает?

Его губы искривились. Я подумала, что он сейчас зарычит на меня.

— Я не собираюсь причинять ему вред, Ник. Ты многого просишь от нас, учитывая, что мы не имеем ничего общего с угрозами твоему брату. Если хочешь, чтобы мы разобрались, дай нам что–то взамен. — Он продолжал вглядываться в меня, и я добавила шепотом: — Qui pro quo, Ник

Ник облизнул губы, затем кивнул.

— Инвестиции, — ответил он. — Джейми продает инвестиции.

Бинго!

— Перешли мне письмо, — сказала я ему. — На мой старый адрес.

Он секунду смотрел на меня, перед тем как кивнуть, затем подошел к двери и толкнул ее с такой силой, что петли задребезжали. Папа Брек последовал за ним, даже не взглянув на нас.

Когда Пеннебейкер снова закрыл дверь, мы с отцом посмотрели на Этана.

— Я могу что–нибудь сделать?

Этан покачал головой в ответ на предложение отца.

— Спасибо, Джошуа, но нет. Мы разберемся с этим делом сами. Я созову Мастеров. Можно воспользоваться вашим кабинетом еще на несколько минут?

— Конечно, — сказал он и оставил нас одних.

— Перешли мне письмо? — повторил Этан, подняв брови.

— Джефф Кристофер, — напомнила я ему, — в офисе моего деда. Он — компьютерный гений. Может помочь нам , и ему будет приятно, если я его попрошу.

На лице Этана отобразилось сомнение.

— Он оборотень, верно?

Я нахмурилась в ответ:

— Да. А что?

— Как ты знаешь, оборотни и вампиры не ладят.

— Разумеется, но разве Габриэль Киин не собирается привести свою стаю в Чикаго? Это идеальная возможность навести мосты.

Он подумал минуту, затем кивнул:

— Звони.

Этан помассировал пальцами лоб, уставившись в пол.

— Джейми не пишет для «Чикаго Уорлд Уикли». Он продает инвестиции. И хотя мы считаем, что в данном случае жертвы — мы, Николас уверен, что именно мы угрожаем его брату. — Он поднял на меня глаза. — Что можно извлечь из этого?

— Не существует никакого репортажа о рейвах, — заключила я. — Либо, если он и есть, Николас об этом не знает. Он явно в курсе по поводу рейвов, но это отвлекающий маневр. — Я покачала головой. — Нет, кто–то настраивает нас друг против друга.

Этан согласно кивнул:

— Женщина звонит Брекенриджам накануне приема, который мы собираемся посетить, и информирует Брекенриджей о какой–то смутной угрозе. Ник просит тебя встретиться в лесах и поднимает тот же вопрос. Сегодня уже более конкретная информация отправляется непосредственно Николасу.

— Они поняли, что Ник — тот, кто им нужен, — сказала я. — Кто бы ни стоял за этим переполохом, он выяснил, что он — тот самый Брек, с которым нужно работать, Тогда хаос обеспечен.

— Им это почти удалось, — пробормотал Этан.

Он скрестил руки на груди и прошелся но кабинету из конца в конец, затем охватил руками спинку кожаного стула.

— Погоди, — сказала я. — Информация о репортаже, которая сначала поступила из офиса омбудсмена, — мы обсуждали это с Люком. Как они узнали?

— Анонимно, — ответил Этан. — Эта информация хранилась в кабинете.

«Черт!..» — подумала я, надеясь на эту ниточку.

— Ладно, — сказала я, — тогда почему Кадоган? И почему Брекенриджи? Мы не соперничали. Почему нас свели на поле битвы?

— Я в курсе только одной связи между нами и ими, произнес он, напряженно глядя на меня своими зелеными глазами.

Я поднесла руку к груди:

— Ты думаешь, что связь — это я?

— Ты — единственное связующее звено между Домом и их семьей, о котором мне известно, Страж. — Этан скрестил руки на груди. — И к несчастью, я знаю только об одном твоем враге.

На миг повисло молчание, и кусочки пазла сошлись.

— Ник сказал, что она звонила в дом, — пробормотала я, затем посмотрела на Этана. — Селина?

Этан пожал плечами:

— У нее нет улик. Но ты считаешь, это за пределами её возможностей?

— Создание хаоса? Едва ли. Это практически ее визитная карточка.

— К нашей превеликой досаде. И конкретно этот хаос, центр которого — ты, имеет дополнительное преимущество. — он покачал головой. — То письмо послал вампир Кадогана. Кто–то, кто знает, что я водил тебя в библиотеку.

— Что более важно, — перебила я, — кто–то, знающий, что мыговорили в библиотеке и какие приемы посещаем. Кто–то владеющий информацией обо всех наших перемещениях и обеспечивающий Ника сведениями заранее.

Он медленно выпрямился, упершись руками в бока, и посмотрел на меня широко открытыми глазами:

— На что конкретно ты намекаешь?

— Есть только одна группа вампиров, которые знают о рейвах и предполагаемом репортаже Джейми, — сказала я. — В том числе о наших экскурсиях к богатым и знаменитым.

Я помолчала, предоставляя ему шанс сделать вывод самостоятельно.

— Этан, это кто–то из охраны.