Варварский приятель

6

Хейдэн

Два дня спустя

— Хо, — кричу я в знак приветствия по мере того, как мы проходим по входу в Пещеру Старейшин. Самые разные эмоции овладели мною здесь, у овального заснеженного купола пещеры. Я рад, что в ближайшее время Джо-зи избавится от боли, но моя только усилится.

Ведь я потеряю свою пару ещё один раз.

— Ты думаешь, они здесь? — Спросила Джози. Её рука лежит на моей руке. Она устала, но её глаза стали немного ярче и она уже не так истощена, как была два дня назад. Джо-зи совсем мало питалась с тех пор, как с ней случился резонанс, и я заставил её регулярно есть — как часть нашей сделки: я беру её в Пещеру Старейшин, чтобы осмотреть хиру-ргичес-кую ма-шину, а она начинает есть. Она больше не выглядит умирающей, но я до сих пор волнуюсь за неё.

Я всегда буду волноваться за неё. Не имеет значения, что она там себе думает, — она всё равно моя. Я потёр свою грудь.

— Они должны быть тут. Рух не любит жить с племенем. Для него там слишком шумно. — Вэктал сказал, чтобы к наступлению сурового сезона они вернулись со всеми остальными в главную пещеру, но, когда погода немного прояснилась, они сразу же ушли снова сюда. Я понимаю нежелание Руха всё время находиться рядом с другими. Иногда мне тоже хочется, чтобы все исчезли, так было бы лучше.

— Надеюсь, ма-шина уже восстановлена и зафиксирована, — сказала она мне. — Не думаю, что я смогу установить её, если она всё ещё лежит поломанная. Разве мы вместе попытаемся.

Её надежда заставляет моё сердце болеть ещё сильнее. Я погладил её руку.

— Так или иначе, ответ мы узнаем только там.

Мы вошли в пещеру и Джо-зи всё ещё держит меня за руку, пока мы продвигаемся вверх по наклонному пандусу. Мой кхай довольно урчит в ответ, и я только тру свою грудь ещё сильнее. Она наклоняется, чтобы отстегнуть свои снегоступы, но я беру эту задачу на себя — она устала.

— Отдыхай. Я сам это сделаю.

— Спасибо, — тихо произносит она и стоит, пока я снимаю их с её ботинок. — Я ценю это, поверь мне.

Я фыркнул. Единственная причина, по которой я это делаю, это то, что я не могу выносить её всё ухудшающегося болезненного вида. Других причин нет. Если бы это зависело от меня, я бы завалил её на пол и раздвинул ей ноги…. от этой мысли мой член болит нестерпимо. Как могу, я стараюсь не обращать на это внимания и распрямляюсь.

Из одной из прихожих Пещеры Старейшин слышатся приближающиеся шаги, а затем появляется Рух. Он прикладывает палец к губам, показывая, что нужно соблюдать тишину, а у него на руках, крепко спящий и замотанный в одеяло, комок.

При виде ребёнка глаза Джо-зи загораются и она протягивает руки.

— Рухар спит? Можно мне подержать его?

Рух кивнул и передал ей ребёнка, осматривая нас с любопытством. Он большой, грузный мужчина с резкими чертами лица и очень похож на Раахоша, как если бы Раахош не был травмирован и обезображен когда-то давно на охоте. Он внимательно рассматривает нас.

— Зачем вы здесь, друзья? Какая-то плохая новость? — Его речь выражает недовольство, но луна проделала уже немалый путь с тех пор, как он вернулся в племя.

— Плохих новостей нет. — Я посмотрел на Джо-зи. Она свой взгляд опустила на ребёнка и мне стало ещё больнее, когда я подумал, что она никогда не будет держать вот так нашего ребёнка, как этого. Мой кхай громко загудел в груди, её ответил.

Рух сразу же напрягся, насторожился.

— Это….

— Резонанс, — резко сказал я. — Ей нужна хирур-гичес-кая ма-шина, чтобы исправить это.

Рух нахмурился.

— Ничто не может изменить резонанс. Это окончательно.

Я согласен, но позволяю Джо-зи ответить.

— Мы извлечём из себя наших кхаев, — говорит она счастливым голосом. — Если их в нас уже не будет, то мы и не будем больше резонировать друг к другу. Просто достанем этих и поместим в себя новых.

Рух посмотрел на меня так, будто взглядом спрашивал: почему ты соглашаешься с этим?

Я нахмурился ему в ответ. Джо-зи не глупа. Я не согласен с тем, что она хочет сделать, но я не позволю ему остановить её. Я чувствую непреодолимое желание сделать шаг и встать перед ней, закрыв её собой, защищая от осуждения Руха.

— Просто покажи нам ма-шину.

Ребёнок начал икать у Джо-зи на руках, издавая смешные звуки и зашевелившись, и она начала его успокаивать своим голосом и качать.

— Эй, вы оба, тише.

Рух поднял руки вверх, как будто показывая: сдаюсь.

— Следуйте за мной.

Я положил руку Джо-зи на спину в защитном жесте, но это потому, что меня трясёт от необходимости прикоснуться к ней. Она позволяет мне это и мой кхай ещё громче поёт у меня в груди. Он хочет большего. Я хочу большего… но этому не суждено случиться.

Рух ведёт нас вглубь Пещеры Старейшин и я заметил, что с каждым разом, как я прихожу сюда, она всё меньше напоминает пещеру, и всё больше — странное квадратное сооружение, в котором сюда прибыли люди. Они сказали, что это корабль, и от всех этих, мигающих вспышками в стенах, странных квадратных и овальных точек, я чувствую себя неловко. Я не понимаю, как Рух может тут жить? Его пара пойдёт за ним куда угодно. Почему же они решили остаться именно тут, не понимаю?

Ребёнок издал ещё один недовольный звук, а затем расплакался. Тут же пришла другая человеческая женщина, разводя свои руки в стороны.

— Время кормления. Привет, Джо, привет, Хейдэн. — Хар-лоу выглядит довольно странно даже для человека, у неё волосы цвета пламени и пятнышки разбросаны по всей её бледной коже, но она улыбается при виде нас и принимает ребёнка из рук Джо-зи. — Что вы тут делаете?

— Они срезонировали, — сказал Рух.

Её глаза распахнулись в удивлении и она посмотрела на нас. Её взгляд задержался на мне, затем она взглянула на Джо-зи.

— О, нет. Джо! — Её голос полон сочувствия.

Я скривился. Все, что ли, думают, что я жесток по отношению к ней?

— Сообщи им свой план, Джо-зи. — Я снова потёр свою грудь, пытаясь успокоить своего громыхающего кхая.

Джо-зи прошла за Хар-лоу в соседнюю комнату, болтая о своём плане таким высоким, живым голосом. Хар-лоу приложила ребёнка к груди под своей туникой и кормит его, пока они разговаривают, а я прислонился к одному из длинных столов, расставленных по комнате и наблюдаю за своей парой. Я не вслушиваюсь в то, что они говорят, потому что мне совсем не нравится этот план.

Но я не могу перестать смотреть на неё. Мне радостно, когда я вижу её улыбку или, когда её глаза загораются от энтузиазма. Она заправила прядь своих волос за крошечное ушко и мои пальцы дёрнулись, так хотелось прикоснуться к её волосам. Она взмахивает руками по мере разговора с Хар-лоу и все её жесты плавные и изящные. Она стала бы прекрасной парой.

Я снова потёр свою грудь и нахмурился в сторону женщин.

В этот момент Джо-зи оглянулась и, увидев мою гримасу, вздрогнула.

Её реакция заставила меня нахмуриться ещё сильнее.

— Вот почему мы здесь, — сказала Джо-зи. — Если мы сможем удалить наших кхаев, то мы сможем избавиться от резонанса. По этой причине Хейдэн смог повторно резонировать ко мне — его прежний кхай погиб, тот, который ему прошлую пару определил.

— Это неправильно, — сказал Рух, глядя на меня, словно призывая меня не соглашаться.

— Я сделаю так, как хочет Джо-зи, — отрезал я и был награждён сверкающей улыбкой своей пары. Мой кхай заурчал громче от удовольствия, ведь он не знает, что мы тут обсуждаем.

— Рух, это не нам решать, — сладким голосом произнесла Хар-лоу. Её широко раскрытые глаза метались с меня на Джо-зи. — Я бы хотела помочь, но ма-шина по-прежнему поломана.

Лицо Джо-зи излучало разочарование.

— Ч-что?

А я пошатнулся от облегчения. Мои руки сжались в кулаки по бокам. Мне неприятно видеть Джо-зину печаль, но моя собственная радость захлестнула меня почти полностью. Она не сможет перевыбрать меня.

Она останется моей.

Джози

— Смотри, — говорит Харлоу, выдвигая панель в медицинском отсеке. — Я могу исправить многие вещи, но с этим конкретным зверем я мучаюсь уже довольно долго, а толку ноль.

Она вручила эту панель мне, а затем вытащила вторую.

— Предполагается, они должны быть одинаковы.

Я сравнила ту, что была в моих руках с той, что находилась в её. Они были обуглены в нескольких местах, а середина выглядела так, словно это растопленная глазурь. Все маленькие блестящие компоненты сплавились вместе и стали однородной бесформенной массой серебристого цвета. Разочарование вспыхнуло у меня внутри.

— Это нелегко исправить, не так ли?

— Однозначно. Я даже не знаю, как они сделали сами эти отдельные части, так что их заменить — даже, если мы сможем их чем-то заменить — будет чертовски сложно. — Она всунула панель обратно в стену, осторожно забрала ту, которую держала я, и также её убрала. — Я не стану сдаваться, но какое-то время это ещё займёт.

Время, которого, как я чувствую, у меня нет. Я пытаюсь сдержать слёзы разочарования.

— Сколько времени это займёт? Недели? Месяца? — Сама только мысль о том, что мне придётся продержаться в таком состоянии ещё несколько месяцев, вызывает у меня желание выпрыгнуть из кожи вон.

Харлоу смотрит на меня с сочувствием.

— Может быть, и дольше, подруга. Я не знаю. Я стараюсь делать то, что могу, но это же внеземная технология. Если я не могу подключить часть А в слот В, то я и не в состоянии сделать что-либо. То, что я могу делать — самые простые починки. И моё время работы с этими вещами тоже ограничено, у меня ведь есть Рух и Рухар, а также все прочие ежедневные дела. У меня нет тонны времени, чтобы возиться с этими машинами независимо от того, хочу я или нет.

Она права. Конечно, она права. Повседневная жизнь обременяет нас столькими дополнительными обязанностями, что они забирают большую часть дня. Мы тут не можем купить новую рубашку в магазине — нам нужно сначала словить животное на охоте, выделать кожу, разрезать её, затем сшить, и только потом её можно будет носить. Всё на Не-Хоте требует шести шагов вместо одного, и это занимает весь день. Я знаю, что Харлоу пытается, но мысль о том, что мне ждать несколько месяцев или больше? Я не могу. У меня нет столько времени.

Есть только один способ остановить это, раз я не могу достать вошь из себя. От волнения мышцы моего живота сжались. Секс с Хейдэном.

Секс с тем, кто ненавидит меня. Тьфу.

Мой прошлый секс не доставил мне радости. Мною злоупотребляли приёмные родители, изнасиловали инопланетяне, это было ужасное время, когда я была не в состоянии что-либо контролировать. Я ошибалась, другие люди поступали плохо со мной. Но я пережила всё это. Думаю, я смогу и дальше жить, если займусь ужасным, неприятным, нежеланным сексом снова.

Но, вдруг я забеременею? О, это будет так неправильно.

Я в ловушке. Я не знаю, что делать.

— Мне жаль, — говорит Харлоу. Её рука коснулась моей. — Я действительно хотела бы помочь.

— Всё нормально. Я что-нибудь придумаю. — Я не знаю что, но какой-то выход должен быть.

Я уединилась в одном из старых помещений корабля, просто чтобы побыть в одиночестве. Харлоу занята ребёнком и поиском запчастей, Рух и Хейдэн готовят пищу у костра. Я не в состоянии разговаривать или нянчиться с ребёнком — сейчас — так что, я удалилась, чтобы какое-то время провести наедине с собой и подумать.

Эта задняя часть корабля не используется. Харлоу и Рух обитают в передней части, а сами ша-кхаи никогда не исследовали корабль вглубь. Они не доверяют этому кораблю, особенно вновь открытым "стенам" (дверям), за которыми открываются всё новые и новые проходы. Я ныряю сейчас в один из них и поднимаюсь вверх по паре металлических лестниц, выдержавших испытание временем, и иду по узкому проходу. Пол весь испещрён небольшими отверстиями и в некоторых местах он уже довольно тонок, с потолка свисают провода и кабеля. Подул холодный порыв воздуха и я поняла, что где-то рядом корпус нарушен. Тут так тихо и так спокойно.

А ещё жутко.

Попадаются следы того, что тут жили люди — забытый клочок одежды, почти сгнивший. И старая круглая ёмкость, назначение которой я не могу понять. Она выглядит так, словно когда-то была детской игрушкой. Я ни до чего не дотрагиваюсь, мне кажется, здесь лучше всё оставить как есть. Не хочу копаться в прошлом, я только хочу навести порядок у себя в голове.

Я села на край твёрдой кровати, которая торчит из одной из металлических стен. Если тут и был когда-то матрац, то он сгнил. По углам скопилось немало мусора и грязи и я смахиваю его своей, одетой в перчатку рукой, прежде чем лечь и уставиться в потолок. Тут есть трещины, которые пропускают свет, и ещё какой-то большой кусок металла нависает так, словно собирается упасть внутрь, но я не двигаюсь.

Если судьба собирается ещё раз со мной пошутить, разве может она придумать нечто худшее, чем то, что уже есть сейчас?

Хейдэн моя пара. Я пробую эти слова на вкус своим языком, но до сих пор не могу примириться с ними. Я болела в течение почти целого месяца, пока боролась со своей вошью, и я так устала. И мой ум и тело истощены. Вошь не давала мне передышки. Я постоянно была напряжена и вздрагивала, и осознавала — даже во сне — что не могу расслабиться. Внутренние мышцы моего влагалища болели, — я такого раньше никогда не испытывала. Боль от изнасилования не сравнится с этой, такой глубокой, пустой, грызущей болью, как будто мне нужно быть заполненной внутри.

Согласиться с вошью и позволить сначала Хейдэну, а затем и нашему ребёнку заполнить меня. Невыразимая тоска закручивается во мне спиралью, но я прогоняю её.

Уже прошла моя ночь слёз. Я больше не позволю себе плакать. Мне нужно что-то решить. Так что, я лежу на спине и обдумываю варианты.

Я… ничего не могу придумать.

Я пыталась сопротивляться своей воши. Я занималась этим весь последний месяц, но это мне ничего не дало, лишь только забрало все мои силы, выжав меня, как лимон. В некоторые дни я даже не чувствовала себя в состоянии встать с постели. Я не могу продолжать в том же духе. Так что, настала большая Ж.

Я не могу удалить свою вошь из груди другим безопасным способом. Не без хирургической машины, которая в настоящий момент поломана. Это не вариант.

Я могла бы… убить Хейдэна.

Я несколько злобно рассмеялась при этой мысли. Ладно, я совершенно не собираюсь убивать Хейдэна. Мало того, что он сильнее меня, я бы никогда не простила себе, если бы причинила вред другому человеку. Я не такая. И я не ненавижу его. Я просто ненавижу то, что я к нему привязана.

Какой вариант остаётся?

Боюсь, только один.

Я сглотнула, думая о том, каково оно, заниматься этим с Хейдэном. Одна ночь неприятного секса с человеком, который презирает меня и заставляет меня чувствовать себя ничтожной? Я могу переступить через это и жить дальше. Я не хотела бы этого, конечно, но в моей жизни были и худшие моменты и я их пережила. Меня пугает то, что произойдёт потом.

Во мне может кое-что остаться. Ребёнок. Я обняла своими руками себя за грудь и представила, как мой живот наполняется новой жизнью. Я представила ребёнка, моего собственного, которого буду обнимать и любить. Моё сердце болит от желания. Я бы любила этого ребёнка. Я бы любила его больше всего на свете. За всю мою жизнь не было никого и ничего, кто любил бы меня безоговорочно. Меня выбрасывали из одного приёмного дома в другой столько, сколько я себя помню, и у меня никогда не было никакого домашнего животного. Ребёнок, такой же сладкий, как у Раахоша и Лиз, было бы так здорово иметь его. Я была бы даже не против такого капризного, как Рухар у Харлоу, потому что, когда он улыбается своей кривоватой детской улыбкой, вы чувствуете, как весь мир вокруг вас светлеет.

Ребёнок. Моя вошь хочет, чтобы у меня появился ребёнок. Слёзы подступили к глазам, и я почувствовала такое желание и любовь, что моя вошь немедленно зашлась в мурчании, несомненно, она думает, что и Хейдэн находится в этой же комнате.

И это вернуло меня обратно на землю.

Хейдэн.

Если я поддамся резонансу — а все силы в моём теле уже исчерпаны и, похоже, у меня нет выбора — я стану его настоящей парой. Его жёнушкой. Я буду привязана к нему на веки вечные. Я буду приклеена к нему, смотрящему на меня с презрением каждый день всю мою оставшуюся жизнь. Его раздражённое, насмешливое фырканье будет слышаться каждый раз, как я буду что-нибудь говорить. Он сломает меня, как какую-то пустышку. Словно я — пустое место.

И это та жизнь, в которую я приведу своего ребёнка.

Тоскливая боль разливается по груди. Я никогда не любила своих родителей, учитывая, что меня отдали на усыновление в возрасте двух лет. Я всегда мечтала о настоящей семье, счастливой. О том дне, когда всё плохое, что я пережила, останется позади и это будет означать, что впереди — только счастье на всю оставшуюся жизнь.

Трудно смириться с тем фактом, что это лишь мечты. Что мне придётся попрощаться со всем, на что я надеялась.

Моя спина разболелась от жёсткой кровати и я поёрзала, пытаясь улечься удобнее. Как только я это сделала, немного пыли опустилось на моё лицо и я села, закашлявшись. Не самое лучшее место для отдыха. Я осмотрела комнату, раздосадованная тем, что так и не пришла ни к какому решению.

Но тут же я испытала и чувство вины. Я увидела странную пристройку к одной из стен напротив меня, она большая, очевидно, сделанная под размеры ша-кхаев, не человека. Сбоку дверь, практически отвалившаяся, и я предположила, что она ведёт в ванную, опять же, ша-кхайского размера. Как тот компьютер называл их расу?

Сах. Верно.

Они не хотели прилетать сюда. Из того, что мне рассказывала Джорджи, я помню, что они направлялись на совершенно другую планету — или что-то вроде этого — когда упали тут и не смогли покинуть это место.

У них не было иного выбора, кроме как начать новую жизнь здесь. Они просто приняли этот факт и продолжили жить. Они смогли. У них были дети, они прожили свои жизни и сделали всё, что могли с тем, что было им дано.

Задумавшись, я провела перчаткой по своим меховым леггинсам.

Может быть, мне тоже нужно просто принять то, что происходит. Может быть мне, как и тем инопланетным предкам, которые разбились тут, нужно принять, что не всегда жизнь предоставляет нам выбор, но мы должны постараться сделать всё как можно лучше с тем, что уже есть.

Это значит, принять Хейдэна в свою постель и избавиться от тех проблем, что доставляет резонанс. Это значит, прицепить мой вагончик к его на всю оставшуюся жизнь, и в то же время, это звучит не слишком весело… хотя, это сейчас не весело.

Но будет ребёнок. Я хочу этого ребёнка. Если ничего нельзя изменить, я получу ребёнка, которого буду любить и обнимать, моего собственного ребёнка.

Здравствуйте, серебряные заклёпки.

Я встала на ноги и чуть вновь не свалилась. Мои ноги, словно ватные и дрожат, ещё один побочный эффект от этого дурацкого резонанса. Я просто хочу вновь почувствовать себя полной сил. Я хочу больше не хотеть Хейдэна. Что я чувствовала к нему всё последнее время? Похоть. Это бессмысленно и я ненавижу, что эти чувства взяли надо мной верх.

Но… если он хорошо целуется, всё может быть не так уж и плохо. Кажется, меня никто никогда не целовал и мне очень хочется хоть один по-настоящему замечательный поцелуй. Не думаю, что смогу получить таковой от Хейдэна, но, может, хоть что-то.

Пора устроить шоу бродячих артистов, подумала я. Сделала глубокий вдох и пошла обратно, придерживаясь за стену.