Ведьмино Везение (СИ)

Глава 24. Вивиан

Белый месяц. Белояр по Старому Календарю.

Двадцать седьмой год от эры Нового Бога.

Где‑то в глубине души Доминик знал, что она уйдет, услышав правду. Знал, что Вивиан не смирится с таким положением вещей. И где‑то в глубине души предугадал, что та исчезнет… Это даже вызвало у него облегчение. По крайней мере, немного времени для дочери его жена выиграла. А там уж, как карта ляжет.

Вивиан сбежала, и Доминик пустил по её следу ищеек. Последнее, что ему было известно — она на несколько дней задержалась в небольшом северном городке. А потом исчезла, будто сквозь землю провалилась. Единственная зацепка — уходила Вивиан с ребенком и мужчиной, по описанию которого Доминик признал Сета. Всё, больше о них ничего не было слышно. Даже магия зеркал не могла найти беглянку. Что‑то или кто‑то надежно их прятал.

Ир плевался и метал молнии, Доминик же не находил себе места. Дома ему стало очень тяжело находиться. Слишком живы были воспоминания о том недавнем времени, когда всё было иначе. Колдун либо проводил всё время во дворце за беседами с Исидором и молитвах Единому (Агний не спускал со «слуги Отверженного» глаз), либо запирался в личном кабинете, где он мог полностью посвятить себя книгам, принадлежащим еще Алевтину.

Так и подошел к своему концу Белояр. Постепенно холодное зимнее дыхание покидало Тагун, а на смену ему пришла весна. Первыми весенними дождями был смыт снег, теплый ветер прогнал зимную пелену, очистив небо от тусклой серости. Лето ожидалось жаркое и щедрое на урожай.

Но вместе с теплом и солнечными днями в королевство пришел и южный пот. Говорили, что его занесли торговцы шелков, вернувшиеся с Черных островов, а кто‑то утверждал, что это кара Единого. Так или иначе, Хромой Всадник[15] принялся бродить по дорогам и тропам Тимара, собирая свою жатву. Болезнь распространилась по всему королевству; то тут, то там вспыхивали очаги южного пота. Лихорадка унесла многих… В том числе, и жену Доминика.

Вивиан вернулась в последнюю неделю Белояра. Колдун, запершийся в кабинете, не сразу услышал изумленные голоса слуг. Они‑то, как и он, думали, что Ви никогда не вернется. Но как оказалось, ошиблись.

Ви толкнула дверь и замерла на пороге. Доминик недовольно оторвал взгляд от своей работы — слуги беспокоили хозяина в редкие случаи, и удивленно посмотрел на нее, не веря своим глазам. Неужели она действительно стоит перед ним? Или это жестокая шутка сознания после двух ночей бессоницы?

Он медленно поднялся со своего места. За прошедшее время Вивиан изменилась: похудела, лицо осунулось, под глазами залегли тени. На щеке царапина. Но это действительно была его жена. Живая и невредимая.

— Вивиан… — начал было Доминик и осекся под её тяжелым взглядом.

— Она мертва, Доминик, — медленно проговорила его жена. — Наша дочь… Веста, — слова давались Вивиан тяжело, она прикрыла лицо ладонями, чтобы он не видел её слез. — Она умерла. Мы больше никогда её не увидим.

«Ложь», — донесся из зеркала голос, полный негодования. — «Она лжет, Доминик! Дар жив! И я это чувствую! Он все еще в этом мире!»

Но колдун не обратил внимания на слова Ира. Он шагнул к жене и прижал к себе — в его объятиях Вивиан дала волю слезам. Она плакала, уткнувшись в плечо мужа, тот же гладил супругу по волосам и шептал что‑то утешительное.

Ви осталась с ним.

Доминик не стал расспрашивать её о тех местах, где она пряталась, как она ничего не сказала, обнаружив, что зеркальная комната снова цела. Только попросила убрать зеркала из комнаты и теперь проходила мимо них с опаской. Про Сета скупо ответила, что не знает, где он.

— Я не получала от него писем уже год, Доминик, — ответила как‑то вечером на очередной вопрос. — Может быть, его уже и нет в живых… Жизнь на границе довольно опасна. Там часто гибнут люди, — и вновь принялась за вышивание.

Шпионы Доминика хороших новостей не принесли. Сет как в воду канул. Следы оборвались в той северной деревушке. Может он действительно мертв?

Когда Доминик искал Весту, зеркала тоже молчали. Дочь пропала. Дар заснул, и Ир бесновался взаперти, обвиняя Доминка во всех смертных грехах. Но ничего не оставалось делать. Только ждать семь лет, когда Дар снова даст о себе знать…

Хоть Вивиан и вернулась, их отношения сложно было назвать прежними. Она замкнулась, отстранилась от него. Признание Доминика легло тяжелым грузом на её плечи. Всё больше времени она стала проводить одна: либо закрывалась в пустой детской, либо рассеянно бродила по дому. Порой уезжала к родителям. И отец, обеспокоенный состоянием дочери, просил Доминика что‑то сделать. Например, вывезти жену к морю. Перемена места не помешала бы. А соленый бриз, говорят, на некоторое время может прогнать печаль.

Старику сказали, что малышка Веста умерла. Показали даже маленькую могилку на кладбище. Это новость стала для него ударом. Но еще большим стало то, что от приемного сына не было вестей.

Хромой Всадник путешествовал по Тимару до середины лета и, оставшись довольным собранным урожаем, прилег отдохнуть. Южный пот поутих, чтобы, как оказалось потом, вспыхнуть с новой силой. Тогда‑то верные люди и донесли печальную новость — Сет действительно мертв. Его тело нашли, когда разбирали завал после землетрясения, которое произошло, как раз тогда, когда шпионы колдуна потеряли след.

Хоронили приемного сына в закрытом гробу. Земля и время не пощадили его. Узнали только по одежде и кольцу, которое досталось ему в наследство от отца.

Вивиан на похороны не пошла. Ту неделю она почти не покидала своей комнаты. Когда Доминик зашел её проведать, она лежала в кровати. Бледная, как смерть, её бил легкий озноб. Также Ви приказала слугам занавесить все окна в спальне потому, что на солнечный свет невозможно смотреть без слез.

Не на шутку обеспокоенный Доминик вызвал сразу же лекаря, но тот успокоил мужчину, заявив, что супруга тяжело переживает смерть маленькой дочери.

— Это скоро пройдет. Можете не сомневаться. Я прописал капли и советую ей почаще гулять. Погода стоит хорошая, а сидение в четырех стенах еще никому не шло на пользу.

Вивиан послушно выпила лекарство и откинулась снова на подушки. Доминик замер возле её постели, не зная, что еще сказать.

— Меня вызывает к себе Исидор… Но если ты хочешь, я могу остаться. Сегодня дают представление в театре. Комедия. Если интересно…

Она даже не посмотрела на него. Просто свернулась под одеялом. И оттуда донеслось приглушенное:

— Нет, спасибо. Я бы хотела побыть одна.

Доминик устало потер переносицу.

— Может быть твой отец прав… И нам стоит уехать из Тагуна на некоторое время. Тебе всегда нравилось на море.

— Не думаю, что это что‑то изменит, Доминик.

— Действительно, — глухо обронил он. — Мне придется задержаться во дворце на несколько дней. Я оставлю указания насчет лекарства.

— Делай, как считаешь нужным.

Её ответ разозлил Доминика. Вот так всегда! С тех самых пор, как она вернулась, это стало их общением. Он безумно скучал по прежней Ви… Ему её не хватало. Вивиан даже на него не злилась, она просто отрешилась. «Делай как считаешь нужным, Доминик» или «как знаешь». Смирилась с жизнью с ним, словно пленник Белой Крепости со смертной казнью.

Доминик направился к выходу. Обернулся у двери.

— Я не хотел, чтобы все так вышло… Прости.

Она приподнялась в кровати, удивленно на него посмотрела. А потом тихо спросила:

— И оно того стоило? Того, что ты хотел сделать с нашей дочерью? Стоило? — её голос всё‑таки дрогнул.

Колдун недолго думал над её словами.

— Не знаю, Ви… Наверное, нет, — и ушел.

В этот же день Доминик уехал во дворец и полностью погрузился в работу. Это была единственная вещь, которая помогала ему отвлечься от мрачных мыслей. Раньше, когда он уезжал надолго, Ви писала ему. Чуть ли не каждый день. А сейчас… Она, наверное, и рада, что он находится далеко.

Прошло две недели прежде, чем он получил маленькую весточку. Написал её дворецкий, который рассказал о том, что Вивиан в тяжелом состоянии. То, что лекарь принял за депрессию, оказалось южным потом. Лихорадка проявилась не сразу, как обычно, а только спустя семь дней. Он добавил, что госпоже уже мало что может помочь… Только молитва Единому, чтобы тот простил свою грешную дочь и отпустил ее с миром.

Доминик, сломя голову, бросился домой. Он перечитывал письмо раз за разом и никак не мог поверить в то, что Вивиан больна. Нет, не может быть. Это какая‑то ошибка! Южный пот ведь успокоился, ведь болезнь ушла… Нет, невозможно.

Колдун на всю жизнь запомнил тот момент, когда он спрыгнул с лошади и бросился домой… И первое на что он наткнулся, было завешанное зеркало. Так делают, когда душа вот — вот отойдет в мир иной. Это было словно внезапный удар в живот. На негнущихся ногах Доминик поднялся на второй этаж, толкнул дверь и замер на пороге, не в силах переступить.

Комната освещало несколько свечей. Беспокойное пламя металось из стороны в сторону, и тени на стенах заходились в непонятном танце. Резкий запах лекарств ударил в нос. Взгляд Доминика замер на слугах, столпившихся возле кровати Вивиан, а потом переместился на жреца Единого, который в этот самый поднимался с колен. Он первым заметил хозяина поместья и покачал головой. Произнес одними губами: «мне жаль».

Ему жаль.

Неужели…

Доминик медленно приблизился к постели жены. Она лежала с закрытыми глазами, вытянув руки. Будто бы спала. Прямо, как та принцесса из детской сказки, которую может разбудить волшебный поцелуй.

Он смотрел на нее, не в силах вымолвить ни слова. Просто стоял, вцепившись в спинку так сильно, что побелели костяшки, и неотрывно вглядывался в её лицо. Смерть принесла Вивиан покой, стерла все её горести и печали… Доминик осторожно провел пальцами по щеке жены — кожа всё еще была теплой.

Слуги жались в стороне, не зная, как себя вести. Жрец же положил руку на плечо Доминика и сказал, что Вивиан попадет в светлое царство Единого. Туда отправляются все безгрешные души.

Его слова вернули Доминика в реальность. Он резко развернулся и сбросил руку жреца.

— Вон! — рявкнул ему в лицо. — Все вон! Пошли прочь! Вон, я сказал!

Слуги поспешили убраться, зная, что под горячую руку Доминика лучше не попадаться. Жрец удалился с ними.

Колдун остался один.

И только тогда он прижался к ней, зарылся лицом в мягкие волосы и разрыдался.