Великолепный

14

– Сэр Меррик уехал, миледи.

Клио удивленно вскинула глаза на сэра Исамбара – мощного плотного мужчину с волнистыми каштановыми волосами, широким носом и желтыми глазами, похожими на волчьи. Он был суров, никогда не улыбался и вечно хранил на лице непроницаемое выражение.

Сэр Исамбар командовал солдатами Меррика и, хотя был сравнительно невысок ростом, шириной грудной клетки мог бы поспорить с призовым йоркширским быком. При взгляде на него казалось, что он один в силах справиться с целым неприятельским войском. Сейчас сэр Исамбар стоял перед ней, загораживая калитку в запертых воротах замка.

– Так сэр Меррик уехал? – Клио приподнялась на цыпочках, чтобы иметь возможность оглядеться: сэр. Исамбар был настолько массивен, что его торс полностью перекрывал ей обзор.

Рыцарь не солгал. Шатер, в котором Меррик беседовал с архитектором, бесследно исчез, а вместе с ним пропали несколько лошадей и часть людей из свиты Меррика.

– Но куда же он отправился?

– Этого он мне не сказал, миледи.

Могучий рыцарь стоял у ворот замка, будто живой бастион. Длинный меч, висевший у него на бедре, торчал в сторону, закрывая доступ к калитке, через которую можно было выбраться наружу.

Клио отступила на шаг, а потом задала сэру Исамбару еще один вопрос:

– А где мастер Джеймс?

– Осматривает главную стену, миледи.

– Отлично. В таком случае, я сама с ним поговорю.

Клио приподняла длинную юбку и сделала попытку перешагнуть через меч сэра Исамбара. Рыцарь не сдвинулся с места – он лишь слегка нажал на рукоять меча, и его ножны задрались еще выше, так что ни обойти их, ни перешагнуть не было никакой возможности.

Клио наградила рыцаря величественным негодующим взглядом, который она переняла у Элеоноры, королевы-матери. Впрочем, у аббатисы, которая приходилась Элеоноре дальней родственницей, был точно такой же взгляд.

– Позвольте мне пройти!

– Граф отдал распоряжение не выпускать вас за пределы замка.

– Что вы сказали?! – Клио сделала попытку поднырнуть под меч, но рыцарь сразу же опустил ножны. – Сейчас же уберите оружие и дайте мне пройти!

– Прошу меня извинить, миледи, но я не могу этого сделать. Мне отдан соответствующий приказ.

– Я тоже отдаю вам приказ – немедленно меня пропустите!

Клио снова сделала попытку пройти к калитке – и сэр Исамбар снова шевельнул ножнами.

– Боюсь, миледи, что исполнять ваши приказы в мои обязанности не входит.

Клио посмотрела на него в упор.

– Беседовать с вами все равно, что пытаться разговорить каменную стену!

С минуту она постояла, обдумывая, как ей быть дальше, но в голову не приходило ничего путного. Оставалось одно – повернуться и уйти. Так она и поступила. Заложив руки за спину, Клио двинулась по направлению к главной башне, продолжая упорно размышлять, но неожиданно она замедлила шаг, потом остановилась и неторопливо повернулась лицом к воротам. Сэр Исамбар не сдвинулся с места даже на дюйм.

– Скажите, сэр рыцарь, вы эль любите?

– Угу, – ответил тот, продолжая хранить на лице всегдашнюю невозмутимость.

– Очень хорошо. – Она улыбнулась. – Скажу служанке, чтобы она принесла вам кувшинчик.

– Буду вам весьма благодарен, миледи.

«Ага! – Клио мысленно поздравила себя с удачей. – Иногда с мужчинами так легко сладить – нужно только найти у них слабое место».

– С удовольствием выпью немного, как только сменюсь с поста, – добавил сэр Исамбар.

Клио упала духом, но потом решила попытать счастье снова.

– Вам что же, совсем не хочется пить?

– Хочется.

– Так в чем же дело? Я распоряжусь, чтобы вам принесли... – Клио повернулась, чтобы идти.

– Хочется-то хочется, но пить эль я не стану, – перебил ее Исамбар. – Во всяком случае, пока я в дозоре.

Удивительное дело – этот человек умел противостоять искушениям. Уныло вздохнув, Клио побрела к западной башне.

– Знаете что, миледи? – окликнул ее сэр Исамбар.

Клио остановилась и вопросительно посмотрела на него через плечо.

– Если вам не трудно, скажите, чтобы мне принесли кружку воды.

Клио молча кивнула. Что ж, воды так воды.

Отрядив человека за водой для сэра Исамбара, Клио поднялась по лестнице в свои покои и на всякий случай снова бросила взгляд в сторону ворот. Старый рыцарь по-прежнему стоял там на часах, неподвижный и надежный, как воротная башня у него за спиной.

Итак, граф де Самодур отдал приказ не выпускать ее из замка! Выходит, она сделалась пленницей? Что и говорить, перспектива не из приятных...

А между тем как раз в этот день Клио собиралась побродить по лесу и поискать кое-какие лечебные и ароматические травы и корешки. Абсолютно безобидное занятие! Она никак не могла взять в толк, отчего Меррик запретил ей выходить за ворота. В самом деле, чего он боялся? Неужели того, что к замку подступят полчища сарацинов, чтобы захватить ее в плен и увезти в Дамаск или в Багдад?

Но ведь это абсурд! Здесь не Восток – неужели ему это непонятно? Воистину, сэр Меррик слишком долго странствовал по пустыне и основательно перегрелся на солнце. Он и здесь, в Англии, продолжает воевать с целым светом!

Клио тяжело вздохнула, уселась на подоконник и задумалась, продолжая время от времени поглядывать в сторону ворот. Но нет, надеяться было не на что. Сэр Исамбар был твердыней несокрушимой.

Интересно, как бы повел себя этот рыцарь, если бы она прокралась по верху стены к воротной башне и опрокинула ему на голову ведро с... скажем, с живыми угрями? Или – того лучше – с рыбьими потрохами и чешуей? Очень может быть, что тогда бы он...

По счастью, Клио не пришлось ради обретения свободы лить на голову старому рыцарю помои и рыбьи потроха. У нее в голове созрел и быстро обрел законченные очертания новый восхитительный план.

Клио обмотала волосы плотной льняной материей, придав этому импровизированному головному убору вид и форму пышного восточного тюрбана. Лицо и руки она натерла соком зеленых грецких орехов, которые обнаружила в кладовке, где хранились припасы. Сок этот мгновенно чернел на воздухе, отчего кожа девушки приобрела насыщенный темный оттенок и она стала походить на самого настоящего сарацина.

Чтобы сходство с посланцем далеких восточных стран было абсолютным, Клио накинула поверх платья широченный полосатый халат, привезенный в незапамятные времена ее предками из крестового похода и с тех пор бережно хранимый в сундуке.

Потом Клио потихоньку вывела из конюшни любимого арабского скакуна Меррика, оседлала его и, предварительно зачернив соком грецкого ореха белую звездочку у него на лбу и белые чулки на передних ногах, забралась ему на спину.

Короче говоря, когда она поехала по двору, направляясь к воротам замка, никому и в голову не пришло заподозрить в этом экзотическом всаднике хрупкую светловолосую владелицу Камроуза. Клио уже успела поздравить себя с осуществлением одного из своих самых блестящих замыслов, как вдруг, оглянувшись назад, заметила ястреба Гроша, который, вцепившись клювом и когтями в хвост жеребца, ехал вместе с ней.

– Грош! – отчаянно зашептала она. – Сейчас же убирайся отсюда!

Но Грош вовсе не торопился исполнять ее распоряжение. Он ехал себе дальше, раскачиваясь на хвосте из стороны в сторону в такт с шагами скакуна.

Клио в панике оглянулась по сторонам. До ворот оставалось не более сотни ярдов, но, к счастью, никто до сих пор не обратил на Гроша внимания. А если бы это случилось, могли возникнуть непредвиденные осложнения, поскольку любимцы леди Клио – Циклоп и Грош – давно уже сделались в замке притчей во языцех.

Клио соскользнула с седла на землю и, сделав вид, что осматривает у коня заднее копыто, распахнула халат.

– Лезь сюда скорей, безобразник! – торопливо прошептала она, обращаясь к Грошу.

Убедившись, что Грош удобно устроился у нее за пазухой, Клио снова взлетела в седло и двинулась к воротам, которые миновала без малейших осложнений.

«Слишком уж все легко получилось, – подумала Клио, когда копыта жеребца прогрохотали по подъемному мосту и всадница с конем вырвались, наконец, на приволье. – Даже и неинтересно как-то».

Отъехав от замка на порядочное расстояние, Клио спешилась, высвободила Гроша из складок халата и торжественно водрузила его на свое левое плечо, а сам халат закинула на седло. Затем она пружинистым легким шагом двинулась вниз по изрытому кроличьими норами склону, ведя коня в поводу.

Грош между тем совершил путешествие вниз по ее руке, которая сжимала поводья, взмахнул крыльями, невысоко взлетел и уселся прямо на макушку арабского скакуна Меррика. Там, на голове у лошади, он и продолжил путешествие, чувствуя себя наверху блаженства. Глядя на него, Клио расхохоталась – судя по всему, воздух свободы ударил в голову и ястребу, опьянив его ничуть не меньше, нежели хозяйку.

Подхватив юбки, Клио пробежалась по склону, чувствуя, как нагретая солнцем луговая трава хлещет по обнаженным лодыжкам и икрам. Ее охватила такая буйная радость, что она, сбросив туфли и заливаясь счастливым смехом, стала кругами носиться вокруг арабского скакуна Меррика, который следовал за ней как привязанный, хотя она давно уже отпустила поводья. Потом Клио замерла на месте, закрыв глаза, подняв лицо к небу и раскинув руки в стороны, впитывая в себя восхитительное чувство полного освобождения.

Стоял на редкость теплый, яркий и погожий день. Небо было ясным и безоблачным, ласково светило солнце, а трава и листья деревьев отливали изумрудом. В воздухе реял легкий ветерок, приносивший с собой пряные ароматы лугов, влажный, чуть отдающий тиной, запах речки и мощное, насыщенное миллионом разнообразных запахов, благоухание густого, почти непроходимого леса. Окружавшую Клио тишину нарушало только блеяние овец, бродивших в отдалении, и звяканье их колокольчиков, шелест крыльев проносившихся над головой диких лебедей да пение укрывшегося в ветках дерева зяблика.

Клио спустилась вниз по склону и направилась в сторону леса. Умный арабский скакун с сидевшим у него на голове Грошем послушно шел следом, как видно, безоговорочно признав в ней свою хозяйку.

Здесь, у края дремучего, бесконечного леса, трава росла гуще, пахла слаще и пестрела многочисленными цветами. В ветвях деревьев негромко ворковали лесные голуби, а малиновки, жаворонки и зяблики с тихим шорохом перелетали с ветки на ветку. В неумолчном треске насекомых и пении птиц при желании можно было распознать тихие голоса обитавших в чащобе нимф, эльфов и прочих сказочных существ.

Клио привязала арабского скакуна Меррика к ветке могучего каштана. Когда же она протянула руки к Грошу, тот сделал вид, что этого не заметил. Клио поняла, что птица отлично себя чувствует на голове у лошади и желает пребывать там и впредь.

– Ну и славно, дружок, сиди там, сколько влезет, – сказала она и погладила сначала птицу, а потом изящную, будто точеную морду лошади. Попрощавшись, таким образом, со своими спутниками, Клио приподняла юбки и вошла в лес, напевая фальшивым голосом песенку, восхвалявшую женский ум и хитрость.

В лесу было темно, прохладно, влажно и пахло сырым мхом и лишайником. Клио даже на мгновение стало не по себе, но потом она обнаружила у подножия могучего тиса несколько побегов нужной ей лечебной травы и тут же забыла о страхе. Девушка нагнулась, сорвала травку и положила в кожаную сумку, висевшую на серебряной цепочке у нее на поясе.

Затем она двинулась дальше, все больше и больше углубляясь в чащу. Деревья здесь стояли настолько тесно и близко друг к другу, что их кроны полностью закрывали от Клио солнце, создавая впечатление, что уже настал вечер. В траве у корней деревьев можно было разглядеть светлые шляпки грибов, которые порой достигали очень больших размеров.

Неожиданно лес начал редеть, и Клио выбралась на поросшую резедой и другими лесными цветами поляну. Сорвав ромашку, она начала машинально обрывать с нее лепестки, нашептывая себе под нос слова древнего как мир гадания:

– Любит – не любит, любит – не любит... Это была дань прежним романтическим представлениям Клио о сэре Меррике, который в ее не столь давних девичьих грезах виделся идеальным рыцарем без страха и упрека. В соответствии с ее тогдашними чаяниями, Меррик – помимо прочих выдающихся качеств – должен был обладать умением слагать стихи и песни и красиво изъясняться в своих чувствах...

Теперь, однако, выяснилось, что Меррик ничего этого делать не умеет и предпочитает отдавать приказы, а не объясняться в любви. Его, пожалуй, нельзя было назвать человеком жестокосердным, но – по мнению Клио – избытком доброты и нежности он тоже не страдал. Во всяком случае, ее жених не торопился раскрывать перед ней свое сердце, да и вообще никогда всерьез с ней не разговаривал. В сущности, Клио так и не смогла себе уяснить, какой он – этот не придуманный ею, а реальный, земной Меррик де Бокур. Она знала только, что они абсолютно разные люди. Между ними существовало множество различий, и некоторые из них были столь глубоки, что это приводило ее в ужас... Оставив на время мысли о будущем, которое иногда казалось ей весьма неопределенным и даже мрачным, она двинулась дальше. Постепенно сгустившаяся в лесу тьма стала рассеиваться, воздух ощутимо потеплел, и Клио почувствовала легчайшее дуновение ветерка. Сквозь переплетавшиеся у нее над головой ветви неожиданно пробились солнечные лучи и осветили тропинку, по которой она шла. Одновременно солнечный свет озарил поднимавшиеся от земли молочные клубы тумана, и они, сверкнув, как золотые россыпи, медленно поплыли среди стволов деревьев, придавая всему, что окружало Клио, волшебную, почти ирреальную красоту. Она двигалась среди искрящегося золотом тумана, как невеста, направляющаяся в церкви к аналою, чтобы там сочетаться браком со своим избранником. Тропинка, по которой ступала Клио, выводила из леса на просторный луг, разделенный надвое серебристым потоком, стекавшим с голубевших вдали гор. Присев на траву рядом с цветущим кустом боярышника, девушка подтянула колени к груди, обхватила их руками и стала вслушиваться в шум горной стремнины. Поток, разогнавшись в своем беге, пенился и клокотал, сталкиваясь с обломками скал, загромождающими русло.

Клио заметила коричневую водяную крысу, которая с быстротой молнии промчалась от леса к берегу, бросилась в воду и поплыла, поминутно вскидывая вверх мокрую усатую мордочку и оглядываясь. Девушка улыбнулась. Журчание и плеск воды действовали успокаивающе и одновременно придавали бодрости, как глоток холодного яблочного сидра в разгар летнего зноя. Разнежившись под ласковыми и теплыми солнечными лучами, Клио, щурясь, подняла глаза к небу, чтобы полюбоваться на вечное светило, но вдруг вспомнила, что лицо у нее вымазано соком грецкого ореха.

Посмеявшись в который уже раз над своей проделкой, она размотала фальшивый тюрбан, скрывавший ее волосы, а затем подошла к горной речушке и встала на колени у самой воды. Рядом с ней, плеснув хвостом, из прозрачных ледяных струй выскочила на поверхность розовая, в коричневых пятнышках форель и поймала в воздухе мушку. У девушки мелькнула мысль, что если эту рыбину поймать и сварить, то получится очень вкусный ужин.

Нагнувшись поближе к воде, Клио тщательно вымыла лицо и руки и вытерлась куском льна, который сняла с головы. Покончив с этой процедурой, она затянула, страшно фальшивя, балладу о лесном рыцаре, у которого даже лошадь – и та была зеленой, под цвет листвы, и наклонилась над речкой, чтобы увидеть свое отражение. На глаза ей сразу упало несколько белокурых прядей, и она заложила их за уши.

Внезапно на поверхности воды рядом с ее лицом проступила физиономия неизвестного ей мужчины. И внешность у него была такая зловещая, что Клио, с шумом втянув в себя воздух, пронзительно закричала.