Венец безбрачия

Глава 7

Не знаю, какие эмоции испытывал в этот момент демон, и испытывал ли вовсе. Судя по лицу — был спокоен как статуя, судя по нервно хлещущему, как у кота на охоте, хвосту — был насторожен и напряжён.

Мне по — прежнему не было страшно. Неуютно, не по себе, но собственно страха не было. Наверное, я просто до сих пор не могла толком поверить, что всё это — всерьёз. Слишком много для одних суток резких переходов от эпохи к эпохе и от мира к миру. Мой собственный, потом — Цай с его МКИЦем, потом демоны и эльфы с магией, а теперь вот — далёкое будущее, небось ещё и космическое.

Десять шагов, восемь, пять…

Когда до спецбойцов оставалось метра полтора, Менгерель, тихо рыкнув мне команду «лежать!», прыгнул. Я послушалась мгновенно и без раздумий, чем, наверное, спасла себе жизнь, потому что спину и бок обдало жаром, когда от выстрела буквально вскипел участок стены примерно на уровне моего пояса. Вряд ли демон рассчитывал сейчас на мои глаза, поэтому я со спокойной душой обернулась всё‑таки посмотреть, что происходит сзади. Наверное, зря, потому что сзади бежало ещё несколько парней в броне.

Буквально через мгновение в ещё не успевшую остыть стену влетело тело одного из бойцов с развороченным горлом и рухнуло рядом со мной, почти на меня, удачно прикрывая от тех, кто был сзади. На адреналине меня даже не замутило от вида покойника, а голова стала ясная — ясная и как будто совсем не моя.

Взгляд в сторону Менгереля; демон пока успешно уворачивался от, видимо, усиленных бронёй людей, а те избегали стрелять, боясь задеть своих. Осторожно, по — пластунски преодолев полметра, я аккуратно подтянула к себе оружие покойника и для удобства повернулась набок, пытаясь разобраться, как этим пользоваться, и молясь, чтобы пушка не оказалась слишком умной. А то знаем мы, читали про интеллектуальное оружие с привязкой к хозяину и запретом некоторых целей.

Пушка была тяжёлая, больше пяти килограммов весом, и длиной около полуметра; явно под две руки. Ни одной прямой линии, всё плавно и очень изящно. Утолщённый ствол, нечто похожее на цевьё и оптический прицел, только почему‑то непрозрачный, какие‑то прилизанные утолщения по бокам и никакого намёка на курок. Красивая игрушка. Почему‑то люди всегда делают очень красивое оружие, зачастую — красивее других произведений искусства…

Так, спокойно и без лирических отступлений. Ребята — люди, оружие делали человеческие инженеры для людей. Я, конечно, ни разу не специалист по перспективным видам вооружения, но эргономика — она же не от принципов и технологий зависит, она зависит от рук того, для кого предмет создан. Мужики в перчатках, явно крупнее меня, но форма оружия должна быть такой, чтобы оно само ложилось в руку единственно возможным образом, и чтобы спуск был прямо под пальцем. Кому в бою будет до поисков хитро спрятанной кнопки?! Взгляд на уже довольно неспешно приближающиеся вооружённые фигуры в броне помог первоначально сориентироваться, а потом руки действительно подсказали. Указательный палец кончиком нащупал вмятину; слишком далеко для меня, но для того, кому это оружие принадлежало, — в самый раз.

Жалко, даже мушки нет, только эта чёрная непрозрачная трубка. Наверное, для того, чтобы ей пользоваться, нужен шлем, как у этих парней. Наверное, в шлеме это действительно самый удобный прицел с кучей полезных функций. Но мне же не надо выбить пять из пяти со стойки, правильно? А оружие это, каким бы крутым приветом из будущего оно ни было, наверняка стреляет по прямой. Промахнуться с десяти метров по человеку — не самая простая задача.

Не мешкая, я прицелилась как могла и нажала спуск. Ямка раздалась под пальцем, материал приятно спружинил, оружие вздрогнуло и плюнуло маленькой яркой звёздочкой. Мягко, точно, беззвучно и почти без отдачи. Один выстрел, другой… пятый, шестой; без паузы, пока не кончились доступные мишени. Как минимум троих я хорошо зацепила, а за двух других была не уверена.

Это с дыхалкой у меня были проблемы, и бегала я хреново. А стреляла всегда хорошо, даже когда доползала до рубежа на упрямстве, спортивном азарте и с трясущимися руками. Сейчас же… говорят, дуракам везёт; нам везло откровенно и даже почти неприлично.

О том, что стреляю не по мишеням, а по живым людям, я сейчас не думала. Мне тоже очень хотелось жить, а ещё хотелось, чтобы жила Славка. Между этими ребятами из другого мира и своей дочерью я выбирала без раздумий.

Когда сзади стало тихо, я перевела взгляд на Менгереля. Тому приходилось нелегко; похоже, профи в бою стоили гораздо больше той шпаны. Противников до сих пор оставалось трое, но они непозволительно увлеклись дракой. Видимо, не такие уж профи, или про меня они попросту забыли. Перекатившись в лёжку, я выцелила опрометчиво повернувшегося ко мне спиной бойца.

Шуточка из детства: «Тихо работает снайпер», знаки препинания расставить по вкусу".

Ещё один грех на душу брать не пришлось, с оставшимися двумя противниками демон разобрался сам, после чего обернулся ко мне; странно, рывком, всем корпусом. Правда, вскоре причина подобных странных движений стала понятна: демону повезло меньше, чем мне, и его левое плечо было сильно обожжено.

— Пойдём, — бросил он. Я опомнилась и, с оружием наперевес, постоянно оглядываясь назад, подбежала к нему. Мужчина прихватил меня за левый локоть, и мы поспешно нырнули в указанный раньше проход, где я, подумав, бросила оружие. — Зачем? — уточнил он.

— Мало ли, что они туда напихали… Не доверяю незнакомой электронике, — на бегу пропыхтела я. Хотела предложить демону перевязать плечо, но передумала. Что он, маленький, в самом деле, и не может следить за своим здоровьем? Значит, оно выглядит страшнее, чем есть на самом деле. — А где пистолет? — опомнилась я. Мужчина на мгновение замер, раздражённо поморщился и со вздохом признал.

— Кажется, в драке обронил.

Предлагать вернуться я благразумно не стала. Не до того.

Дальнейший спринт запомнился мне смутно. Не знаю, каким чутьём ориентировался Менгерель, но ходы находил почище крысиных. Мы куда‑то бежали, петляли, карабкались, протискивались в странные щели. Пару раз оказывались перед закрытыми дверями, но демон умудрялся договориться с ними магией, заставляя открыться. Бесконечные склады, тёмные лазы, периодически — откровенно канализационные тоннели.

Но через какое‑то время я окончательно сдулась и сдалась.

— Я больше не могу! — оповестила я демона. Тот повёл себя неожиданно: не рявкнул и не проигнорировал, а остановился. Пару секунд, в которые я шумно отдувалась, постоял неподвижно, а потом вдруг повернулся ко мне спиной и опустился на одно колено.

— Садись.

— Ты серьёзно? — ошарашенно уточнила я.

— Это похоже на шутку? — уточнил он, и мне почудилась в голосе лёгкая ирония. — Мне придётся либо подпитать тебя магией, либо понести. Второе проще, и смотреть мне будет удобнее. Ну!

Я не стала кочевряжиться; надо пользоваться, пока предлагают, потому что сил бежать у меня точно больше не было. Так что я осторожно принялась устраиваться на спине у чёрта, тьфу, демона, едва не хихикая; настойчиво вспоминались "Вечера на хуторе близ Диканьки".

— Не дави на горло, и с артефактом поаккуратнее, — предостерёг меня Менгерель, аккуратно подхватывая под бёдра. Я согласно угукнула.

На спине демона оказалось не очень‑то удобно; слишком он был жилистый, да и пальцы его давили довольно болезненно, и когти порой впивались в кожу. И держаться можно было только одной рукой; хоть про плечо он и не сказал, но я и сама догадалась не трогать рану. Но я решительно призвала себя к терпению: демон и так относился ко мне куда более снисходительно, чем мог, и за это его стоило горячо поблагодарить.

— А почему ты не снимешь свои очки? — уточнила я. — В них же неудобно, можно сломать.

— Потому что потом замучаюсь искать того, кто сможет вернуть их на место, — поморщился он. Я хотела уточнить, что он имеет в виду, но взгляд запнулся о дужку очков, и всё встало на свои места. Она не цеплялась, как положено, за ухо, а уходила под кожу. И, наверное, под кость.

— А почему ты не сделаешь разъём? — ляпнула я.

— Что сделаю? — растерянно уточнил он.

— Ну… Разъёмное соединение какое‑нибудь, с защёлкой. Оставить тот кусочек, который под кожей, а к нему уже снаружи очки цеплять. Ты что, и спишь в них? Это же неудобно. Понятно, что оно будет хуже работать, чем напрямую, но, мне кажется, было бы удобнее. Или так нельзя?

— Я, честно говоря, об этом не подумал, — хмыкнул он через несколько секунд. — Наверное, можно.

— Почему не подумал? — опешила я. — Это же очевидно.

— Наверное, — неожиданно согласился демон. — Теперь мне тоже кажется, что это очевидно. Я не артефактор, я учёный и медик, но оказалось проще сделать самому, чем искать достойного доверия специалиста.

— У вас, похоже, с доверием вообще всё… плохо, — насмешливо хмыкнула я.

— Ты даже не представляешь себе, насколько, — он слегка качнул головой, и разговор заглох.

Наученная опытом общения с Сартанаром, я решила не заговаривать первой. Даже несмотря на то, что мужчина до сих пор показывал себя сдержанным, терпеливым и спокойным, образ психа в белом халате с окровавленными когтями никак не хотел идти из головы. Кто знает, может, его спровоцирует какое‑нибудь кодовое слово? Выяснять опытным путём не хотелось. Да и совестно было отвлекать: это я отдыхаю, а он бежит за нас двоих.

Хотя, Бог свидетель, заговорить очень хотелось. В бездействии и спокойствии, без необходимости куда‑то бежать и что‑то делать самостоятельно, адреналиновый допинг начал выветриваться, а в голове стали появляться вполне ожидаемые, но крайне неуместные сейчас мысли. Даже не мысли; некий сумбур и ощущение, что вот сейчас‑то меня и накроет отходняк. Не только после неожиданной драки, а за всё и сразу, начиная со смерти Сартанара. Или даже ещё раньше, с похищения Славки.

— Где ты научилась так стрелять? — вдруг заговорил Менгерель. Я растерялась, — с чего бы ему жаждать общения? — но ответила.

— Долгое время занималась биатлоном. Это… такой спорт, бег и стрельба, — пояснила, не вдаваясь в подробности.

— По движущимся мишеням? — с лёгкой иронией уточнил он.

— Нет, по движущимся и, тем более, живым мишеням, я сейчас стреляла впервые, — нервно хмыкнула я.

— Забавно, — пробормотал демон.

— Не вижу ничего забавного, — огрызнулась я. — Тот факт, что я выстрелила, ещё не значит, что я получила от этого удовольствие. В экстремальной ситуации любой выстрелит.

— Это демагогия, — отмахнулся мужчина. — Но в любом случае я нахожу забавной не твою моральную травму, а общую ситуацию в целом.

— То есть?

— Я оказался в совершенно чужом и очень странном мире в компании человеческой женщины, и до сих пор жив отчасти благодаря ей, отчасти — тем навыкам, которые считал просто способом размять кости. По — моему, забавно.

— Ты точно ненормальный, — вздохнула я.

— Было бы неплохо, — отозвался демон. Некоторое время повисела тишина, а потом он совершенно неожиданно продолжил. — Ты ничего не хочешь спросить?

— А надо? — совершенно опешила я.

— Было бы неплохо, — повторил мужчина. — Как назло, не могу придумать внятную тему для разговора.

— Зачем тебе тема для разговора?

— А тебе она не нужна? — усмехнулся он. — Мне наоборот кажется, что ты бы предпочла разговаривать, чем рыдать.

— С чего такая доброта и забота о моём душевном состоянии? — а я думала, сильнее удивить меня уже нельзя.

— Вариант, что я не люблю плачущих женщин, не подходит? — полюбопытствовал он.

— Мне кажется, в этом случае тебе было бы проще меня как‑нибудь заколдовать, — неуверенно предположила я. — Или ты опять экономишь силы?

— Честно говоря, проще, но главный принцип целителя — всё‑таки "не навреди", а это довольно неприятное в плане последствий воздействие, — он странно передёрнул плечами, а мне захотелось протереть глаза и уши, потрясти головой и ущипнуть себя. Это точно он сейчас сказал? Доктор Смерть со змеиными глазами, который проводит свои эксперименты на живых людях? Не навреди?!

— Ты… не производишь впечатления существа, исповедующего этот принцип, — осторожно подбирая слова, проговорила я. Вряд ли он оценил бы эмоциональное "да ладно заливать!". — Извини, но твоё "не навреди" совсем не вяжется с трупом в твоей лаборатории.

— Пациенты и подопытный материал — разные вещи, — невозмутимо откликнулся он. А я вовремя прикусила язык, с которого рвался вопрос в духе "и в чём же принципиальная разница, если все хотят жить?". — Каждый сам выбирает, с кем быть безжалостным. Не только демоны. Те, в кого ты стреляла, тоже хотели жить, но ты сделала свой выбор.

После этих слов захотелось сделать ему какую‑нибудь гадость. Например, ненароком ухватиться за раненое плечо или задеть очки. Наверное, потому, что он был совершенно прав. Неприятно, когда тебя вот так резко и спокойно осаживают, совсем как бабушка в детстве…

— И за что же я удостоилась чести оказаться в числе пациентов? Ты же поэтому меня сейчас уговариваешь? — мрачно поинтересовалась я. Отвлечься от тяжёлой темы и успокоиться у меня, определённо, получалось плохо.

— Во — первых, ты интересная, — вновь пожал плечами он. Остановился возле очередной двери, сменил правую руку на моём бедре на собственный хвост, верёвкой обвивший ногу, и начал шаманить с замком.

— В каком смысле?

— В прямом. Тебе удалось меня здорово удивить.

— Это хорошо? — на всякий случай уточнила я, хотя из контекста следовало, что мне в самом деле сделали своеобразный комплимент.

— Это… необычно. Я редко ошибаюсь в разумных существах. По первому взгляду бывает, а так, чтобы меня удивил поступком кто‑то, с кем я некоторое время общался, — это редкость. В нашей жизни слишком мало удивительных и непонятных вещей, чтобы ими пренебрегать, — так же спокойно пояснил демон.

— И чем я тебя удивила? Отсутствием истерик? — нервно хмыкнула я.

— Нет. Тем, что быстро и без раздумий выстрелила.

— А "во — вторых"? — тихо спросила я через пару минут, когда мы пересекли какой‑то старый и как будто даже заброшенный склад, в котором пахло запустением и чем‑то непередаваемо мерзким, и Менгерель поставил меня на ноги, потому что дальше надо было протискиваться в узкий лаз, куда можно было пробраться только на четвереньках. В лазу отчётливо хлюпало, пахло так же, как на складе, и я малодушно радовалась, что здесь почти совсем темно, — лёгкий рассеянный свет испускала не то плесень на стенках, не то материал этих стен, — и я не вижу, что это за жижа, в которой мы ползём.

— Что — во — вторых? — отозвался демон, который полз следом.

— Ты сказал, что я, во — первых, интересная. А что "во — вторых"?

— А… Во — вторых, почему ты решила, что я уговариваю только тебя? — отозвался он. Видимо, моё потрясённое молчание оказалось достаточно красноречивым и вопросительным, и мужчина со смешком пояснил. — Тебе не приходило в голову, что мне тоже может быть… не по себе от происходящего?

— Нет, — сразу и очень искренне ответила я.

У меня сложилось впечатление о демонах, — и этом демоне в частности, — как о суровых, безжалостных существах, лишённых в том числе страха и человеческих слабостей. А ведь, если подумать, Менгерель же говорил, что он учёный. И Люнала говорила, что всё свободное время этот тип проводит в лаборатории, а никак не на поле боя. А если подумать ещё, и сделать допущение в отношении его физических данных и видовых особенностей, передо мной же самый настоящий "ботаник". Да, иногда занимающийся спортом для здоровья и удовольствия, но всё равно — лабораторная крыса! Чёрт побери, да он же даже в очках!

Ассоциативная цепочка выстроилась быстро, и тут же вспомнился наш ведущий инженер проекта: старичок "божий одуванчик", в интеллигентных очочках и с палочкой. Который, говорят, ещё с Королёвым, светлая ему память, Сергеем Павловичем за руку имел честь и удовольствие поздороваться. Так вот, у меня буквально встал перед глазами этот умный ироничный мужчина, когда‑то в далёкой юности занимавшийся любительским боксом и пол жизни проведший в закрытых НИИ и КБ. Стоило сложить этот образ с образом ползущего позади меня демона, и мне резко сделалось не по себе.

Нет, я ничего не имела против умных интеллигентных мужчин, даже наоборот, но… в сложившихся обстоятельствах я бы предпочла компанию опытного, пусть и не шибко умного, боевика. Такого, с пудовыми кулаками, пылающим взглядом и единственной извилиной, заточенной под убийство всего живого на пути.

Определённо, лучше бы я продолжала считать его отмороженным безжалостным психом! Тогда бы я боялась только его.

— Только не говори мне, что тебе тоже страшно, — вздохнула я.

— Страх — это слишком сильное чувство. Нет, не страшно, просто мне очень не нравится эта ситуация, и я хочу поскорее вернуться домой. Собственно, как и ты. Поворачивай направо, — скомандовал он. Я повернула, и тоннель, кажется, начал расширяться.

— Как ты здесь ориентируешься? — мрачно поинтересовалась я, через несколько метров поднимаясь на ноги.

— Это… нечто среднее между чарами и чутьём, — отозвался он. — Не волнуйся, не заблудимся.

— А что мне волноваться, я‑то уже давно заблудилась. Как только ваши головорезы Славку схватили, так сразу и заблудилась. Погоди, — остановила я вознамерившегося продолжить путь демона. — Помоги мне, пожалуйста, с платьем.

— Чем?

— Подол укоротить. У тебя когти острые, уж тряпку‑то должны взять.

Он невнятно хмыкнул в ответ, но возражать не стал, и с поставленной задачей при моём посильном участии справился довольно быстро. Не знаю, как всё это теперь выглядело, но мне по крайней мере стало значительно удобнее, грязный промокший подол перестал облеплять ноги, угрожая падением. Тряпку я без раздумий бросила там же, где она была отрезана, и мы продолжили путь.

Катать меня Менгерель больше не стал. Но, кажется, из чисто практических соображений: бежать было попросту негде. Мы то карабкались по каким‑то лестницам, то спускались, то опять ползком протискивались в какие‑то щели. Желание поговорить и выговориться осталось где‑то позади, вместе с подолом платья, чувством времени и пространства. Казалось, этот тёмный лабиринт никогда не кончится, и так мы здесь и сгинем. Очень хотелось пить, немного — есть. А радовало только одно: здесь почему‑то было достаточно тепло.

Вернее, нет, была ещё одна вещь, которая выглядела приятной на фоне всех прочих: здесь было пусто, нам по пути не встретилось ничего живого. А некоторые ходы до боли напоминали крысиные лазы. Для таких огромных крыс, с собаку размером.

Никогда не страдала фобиями, не боялась темноты и замкнутого пространства, да и к крысам относилась спокойно, но сейчас я про них вспомнила совершенно напрасно. Стоило только подумать о возможности встретиться с кем‑нибудь зубастым и голодным в этой узкой норе нос к носу, как мозг решил наверстать упущенное. Сразу стало остро не хватать воздуха, а в темноте начали чудиться какие‑то мельтешащие тени.

— Гер, а здесь никакие хищники не водятся? — дрогнувшим голосом поинтересовалась я. Только потом уже сообразила, что самовольно сократила его имя и назвала совсем не так, как он представился. Но демон на эту вольность не отреагировал, только спокойно ответил:

— Водятся, но я их отпугиваю.

— Магия или личное обаяние? — уточнила я.

— Всего понемногу. Хотя я всё больше склоняюсь к мысли, что им куда сильнее не нравится мой запах, — хмыкнул в ответ Менгерель.

А я подумала, что не так уж и плохо вляпаться в неприятности не в компании с суровым безжалостным психом — убийцей, а с вот таким разносторонне развитым "ботаником", предпочитающим избегать встреч с врагами, а не укладывать их в штабеля. У него хотя бы чувство юмора есть.

Отупляющее до полного прекращения мыслительной деятельности движение в темноте, в которой я и сама не понимала, как умудряюсь что‑то видеть, прекратилось внезапно.

— Привал, — скомандовал демон, когда очередной лаз вывел нас… куда‑то. Небольшое, метр на полтора, помещение, пол которого был густо завален непонятным хламом, а потолок терялся где‑то вверху. Кажется, когда‑то это была вертикальная шахта — не то лифтовая, не то вентиляционная. Впрочем, приглядевшись, я обнаружила, что часть пола составляет половина проходящей от стены до стены толстой трубы, на которую я и присела. Мужчина вскоре последовал моему примеру, а потом и вовсе удобно забился в угол. — Спи, надо отдохнуть, а здесь достаточно чисто.

— Чисто в сравнении с чем? — вздохнула я, опираясь спиной о стену. — Пол царства за кружку воды! И ванну. Да и… может, найдём чуть более просторную комнату, где можно хотя бы лечь? Не уверена, что смогу заснуть сидя.

— Чисто не в смысле грязи, а в смысле радиационного фона. А как будет дальше, я не знаю.

От магнетически — пугающего на взгляд рядового обывателя словосочетания "радиационный фон" и связанных с ним пессимистичных прогнозов мне стало жутко.

— А в тех местах, по которым мы ползли, как с ним было? — севшим голосом уточнила я.

— По — разному, — невозмутимо откликнулся демон. — Мне кажется, этот сектор забросили как раз после какой‑то радиационной аварии. Да ты не волнуйся, я держу защиту. Просто она здорово выматывает, и надо отдохнуть, а здесь — подходящее для этого место, — успокоил он меня.

— В вашем мире знают, что такое радиация? — только и сумела уточнить я.

— Знают. Мы считаем это одной из форм естественных магических полей, — пояснил Менгерель.

— С ума сойти… И долго нам ещё идти? И почему ты думаешь, что нет погони?

— Идти, минимум, ещё столько же, — "обрадовал" меня он. — А насчёт погони… ты всерьёз полагаешь, что ради нас двоих сюда кто‑то полезет, даже при учёте потерь среди личного состава? Следить за нами тут нельзя, и я почти уверен, что нас посчитают покойниками. А даже если это не так, то при большом желании им проще подождать нас у цели. Если они, конечно, знают о её существовании.

— А что это за цель такая? Откуда здесь портал, и почему именно в такой глуши? Или там есть другой проход? И почему ты думаешь, что они после нескольких трупов не пожелают отомстить? Может, у них есть какие‑нибудь автоматические роботы, которые…

— Зоя, молчи и спи, — оборвал меня он. — Давай поговорим об этом потом, по дороге.

Я хотела ещё что‑то спросить, но вовремя одумалась и осеклась. Даже не столько из страха вывести демона из себя, сколько под воздействием совести. Надо думать, не просто так он остановился в этом "чистом" закутке, и, скорее всего, защита давалась ему достаточно трудно.

Пару секунд я помолчала, пытаясь придумать, как устроиться поудобнее. А что тут придумаешь? Сидим на трубе, как… а и бэ из детской загадки. Да ещё и пить хочется с каждой секундой бездействия всё сильнее!

— Вот зачем ты про радиационные аварии заговорил? Теперь я уже с гарантией не засну, — тихо вздохнула я себе под нос. В ответ демон хвостом нащупал мой локоть, выпрямился, поймал одной рукой за плечо и подтянул поближе, а второй накрыл мой лоб. И я мгновенно отключилась, буквально вывалившись из реальности в глухую темноту глубокого сна без сновидений.

Проснувшись же, долго не могла понять, где я вообще нахожусь и что происходит. А когда поняла, растерялась окончательно. Демон спал полусидя, упираясь спиной в тот самый угол, а вытянутой вдоль стены полусогнутой ногой — в противоположный. А я наполовину лежала на нём сверху, плечами на его груди, а затылком — на плече, зафиксированная в пространстве кольцом его рук. Всё было на удивление прилично: он цеплялся правой ладонью за запястье собственной левой руки, и просто держал меня, чтобы не упала. Даже заботливо придерживал хвостом мои согнутые коленки.

Я осторожно заёрзала, пытаясь сесть и прогнуть в другую сторону затёкшую спину. Демон вздрогнул, — видимо, тоже просыпаясь, — на мгновение рефлекторно сжал руки крепче, а потом разомкнул объятья и сам завозился, тихо чертыхаясь себе под нос.

— Хорошо ты меня вырубил, основательно. В жизни бы в такой позе не заснула! — сипло со сна пробормотала я. Во рту было сухо и царил мерзкий привкус; как гласит народная присказка, "словно кошки насрали".

— Извини, устал как… Короче, так получилось, — пробурчал он не намного более внятно.

— Да нет, я не в претензии, наоборот. Выспаться было очень кстати. Наверное. Сейчас, я разогнусь, и скажу окончательно.

Демон в ответ непонятно, но, кажется, одобрительно хмыкнул, и начал с хрустом потягиваться. Хвост тоже тянул; забавно.

— Я всё никак не пойму, что здесь светится, — поделилась я наблюдениями, следуя его примеру и тоже разминая руки, ноги и поясницу, при этом морщась от боли. Сильно отвыкшее от физических нагрузок после вчерашнего‑то спринта было деревянным, а уж сон в неудобной позе окончательно добил.

— Ничего не светится, — отмахнулся мужчина.

— Тоже подколдовываешь? — предположила я.

— Вроде того. Ты же не умеешь ориентироваться в темноте.

— Спасибо, — ошарашенно проговорила я. — Слушай, ты точно демон?

— Не уверен, — ответил он настолько спокойно, что тему я предпочла не развивать. А то ещё окажется, что хвост у него фальшивый и рога накладные, чтобы никто не заподозрил, а на самом деле он эльф с купированными ушами.

Мужчина за плечо развернул меня к тому лазу, через который мы попали в эту шахту. Пришлось опять опускаться на четвереньки.

— А здесь где‑нибудь есть вода? Про еду уже и не вспоминаю, — пробормотала я.

— Потерпи немного, дальше будет. А вот с едой, пожалуй, до Аэрьи; я пока ещё не настолько оголодал, чтобы есть местных обитателей сырьём. Впрочем, если хочешь…

— Говорят, голодание иногда полезно для здоровья, — поспешила согласиться я.

Странно, но сейчас вчерашние события воспринимались совершенно иначе. Не как события, а как эпизод из фильма или компьютерной игры. То ли всё было настолько не по — настоящему, что мой мозг пытался защититься подобным образом, а то ли это тоже сказывалось шаманство Менгереля. В любом случае, в данный момент подобное положение вещей меня радовало: это был далеко не самый худший вариант по сравнению с истерикой или апатией.

— Гер, а можно задать бестактный вопрос? — через пару секунд обратилась к нему я.

Кажется, в обществе этого змееглазого я уже вполне освоилась и перестала его бояться, что не мудрено после так трогательно проведённой в обнимку ночи. Нынешний мой спутник никак не вязался с тем бесстрастным вивисектором. Вернее, я умом понимала, что это — одно и то же существо, и когда мы вернёмся в Аэрьи, он со спокойной душой и энтузиазмом вернётся к своим экспериментам. Но всё равно считать его безжалостным циничным чудовищем у меня уже не получалось.

Из‑за чувства юмора, не иначе.

— Попробуй, — разрешил он.

— Как ты умудряешься настолько легко ориентироваться, ничего не видя? Ладно, с поиском направления, но ты и на стены не натыкаешься, и не спотыкаешься, а за них даже я цепляюсь. С открытыми, между прочим, глазами и твоей подсветкой!

— Ты слышала что‑нибудь о таком понятии, как эволюция? — через несколько мгновений раздумья проговорил он.

— Кхм. Да, но не уверена, что наши представления совпадают. Странно слышать это слово от существа, верящего в существование богов.

— В богов сложно не верить, — философски отозвался сзади демон. — Но это никак не относится к сути твоего вопроса. Эволюция — это постепенное развитие того или иного вида, из поколения в поколение, направленная на формирование некоего признака, помогающего выживанию. Это в общем. У демонов смены поколений не существует как таковой; ну, или она чудовищно растянута во времени. Зато мы можем изменять себя самостоятельно, фактически — почти сознательно эволюционировать, постепенно формируя у себя нужные признаки. Так вот, за годы без зрения я развил в себе слух, нюх и осязание до такой степени, что глаза стали не так уж нужны. Одна беда, читать все эти навыки не помогают. Я потому в итоге и сделал себе эти… очки.

— Сколько же лет тебе понадобилось на всё это? — озадаченно поинтересовалась я.

— Хватило полувека, чтобы начать чувствовать себя уверенно, — отмахнулся он. — Ещё примерно столько же я думал над артефактом, и ещё столько же живу с ним. По привычке сохранял навыки, но никогда не думал, что они мне настолько пригодятся.

— И у тебя не получается вылечиться? Почему нельзя вот этой же эволюцией восстановить себе глаза? — растерянно уточнила я. Если они могут по желанию отращивать или отбрасывать хвосты и крылья, с глазами, мне кажется, тоже не должно было быть больших сложностей.

— Это… особый случай, — нехотя отозвался он. — Нужно стороннее вмешательство, собственными силами не получится.

— Ты поэтому ставишь эти свои эксперименты над живым материалом? — всё‑таки не удержалась я.

— Дался тебе этот материал, — проворчал демон. — Они что тебе, родственники? Или друзья?

— А что, всех, кто не родственники и не друзья, можно в расход? — мрачно уточнила я.

— Если тебя это успокоит, они и без моего участия… в расход, — через несколько секунд отозвался он.

— В смысле? — растерялась я.

— Мой подопытный материал — это приговорённые к смертной казни в Империи или надоевшие рабы. Или ты полагаешь, что я бегаю за ними с дубиной по лесу? — насмешливо хмыкнул мужчина.

— От вашей братии я могу ожидать чего угодно, — вздохнула я. И хотелось бы высказаться в защиту свободы рабов, вот только я здорово сомневалась, что после такой мозголомки у них оставались хоть какие‑то ошмётки личности. Для себя бы я, определённо, предпочла смерть такой свободе… — И что за эксперименты ты на них ставишь?

— Зачем тебе это? — вновь выдержав короткую паузу, уточнил он.

— Интересно. У меня сестра хирург, она любит про свою работу рассказывать. А я, видимо, пристрастилась, — хмыкнула я. — Да и вообще, чем не тема для разговора. Или тебе она неприятна?

— Отчего же. Просто — неожиданно, — с непонятной интонацией откликнулся он. — Я исследую функции и деятельность мозга.

— Чтобы потом вылечиться самому?

— Самому себе делать операцию на мозге? — иронично хмыкнул Менгерель. — Единственный для меня вариант — изучить по возможности глубоко, собрать статистику, разработать методики, обучить кого‑то толкового, отработать всё с ними вместе, а потом уже — доверять им свою голову. В ближайшие лет двести надеюсь управиться.

— Тебя поэтому эльфы зовут к себе?

— С чего ты… А, ну да, я же Сансу рассказывал. Поэтому. Они любят учиться и узнавать новое. Магия может многое, но не всё; в конечном итоге это просто инструмент. И, чтобы что‑то исправить магией, нужно очень точно представлять, что именно исправляешь. У меня есть время, желание и возможность возиться с этой темой, и наконец‑то достаточно свободного времени, — со смешком поделился он.

— Ты поэтому оставил пост Наместника?

— Наместник… — протянул он со странной интонацией. — Это одна из причин.

— А их было много?

— Существенно больше одной, — насмешливо хмыкнул мужчина.

— Сартанар говорил, в вашем обществе всё определяется статусом, и все стремятся к его повышению. Он врал, или просто говорил за себя? — через пару мгновений уточнила я, потому что Менгерель не продолжил рассказ.

— Последнее. Статус — это настолько субъективная и трудно определимая вещь, за которой глупо гоняться, но некоторым нравится этот процесс. Проблема в том, что эта величина никак не зависит от нашего представления о ней. Это… своего рода вес в ментальном эквиваленте. Вес души, которую после смерти кладут на весы. И чем она тяжелее, тем выше этот статус. Или, применительно к душе, наверное, лучше использовать определение "подъёмная сила" и мерить в обратную сторону. Только боги могут прикинуть на глаз более — менее точно, всем прочим остаётся только тыкать пальцем в небо.

— "Стремилась ввысь душа твоя — родишься вновь с мечтою, а если жил ты как свинья — останешься свиньёю", — задумчиво процитировала я любимого барда. Поскольку слухом меня при рождении обделили, процитировала в стихотворной форме.

Менгерель издал непонятный звук, похожий не то на икание, не то на сдавленный кашель, и тихо проговорил.

— Забавно. Ты не читала эти стихи Сартанару?

— Он не произвёл на меня впечатления большого любителя поэзии, — ошарашенная вопросом, отозвалась я. — А причём тут вообще он? И это не стихотворение, это песня. О переселении душ. В моём мире есть религия, которая говорит, что душа после смерти куда‑то переселяется, и не обязательно — в разумное существо, может вообще в растение. Следующее воплощение зависит от поведения при жизни. Если вёл себя хорошо — повезёт, а если нет… Как‑то так.

— Забавно, — повторил он задумчиво.

— Так причём тут Сартанар?

— Мы с ним как‑то обсуждали эту тему, — неохотно пояснил Менгерель. — Не про переселение душ, про сущность душ и пресловутого статуса. Я пытался объяснить ему нечто вроде этого, но Санс не слушал. Он считал, что знает всё лучше других. Но это было очень давно, и мне стало любопытно, не переменил ли он мнение.

— Он был твоим другом? — осторожно уточнила я.

— Нет. Но с ним по крайней мере было интересно разговаривать, а это редкое удовольствие в моём случае.

— Я так понимаю, со мной тебе тоже интересно, поэтому ты так разоткровенничался?

— Интересно, да. А ещё ты умеешь слушать, это тоже редкий талант.

— А не боишься, что кто‑то прочитает мои мысли, и всё это узнает? — иронично уточнила я

— Не боюсь, — очень быстро и уверенно отозвался он.

— Почему? — даже растерялась я.

— Потому что это никому не интересно, — голос демона прозвучал также спокойно и ровно, как раньше, но мне почудилась горькая обречённость. Наверное, из‑за смысла слов или, вернее, из‑за того, что, как мне казалось, за ними стояло.

Тяжело жить, когда ты никому не нужен. И эта мысль касалась не только Менгереля, а всех демонов скопом.

Стоило задуматься о душевных привязанностях, сразу вспомнился дом. Строгая бабушка. Тихая, как тот омут с чертями, мама. Неугомонная Сонька. Моя не по годам серьёзная Славка. Остро, до щемящей боли в груди и рези в глазах, захотелось оказаться там, с ними, сесть вечером за общий стол, тепло и уютно попить чаю с самыми родными людьми, без которых я просто не видела своей жизни.

Наверное, я бы даже позволила себе немного поплакать, но в этот момент реальность отвлекла меня и от мыслей, и от разговора: нужно было максимально аккуратно и сосредоточенно вскарабкаться по ржавым скобам лестницы, буквально рассыпающимся в руках. Странно, раньше нам такие не попадались…

Менгерель распорядился лезть вместе, чуть ли не обнявшись. Причём ладно я, мне возле лестницы было удобнее, а вот ему приходилось карабкаться на вытянутых руках. На мои цитаты из сопромата и подсчёты нашего совместного веса демон ответил "я буду сдерживать процесс распада". Крыть было нечем, пришлось довериться. Утешало, что до сих пор он действительно точно знал, что делал, и глупостей не совершал.

Подъём получился долгий и очень утомительный из‑за постоянного ожидания катастрофы, но ни одна ступенька в итоге не подвела. Дрожали и шатались под двойным весом, но героически держали. То ли мы переоценили их расшатанность, то ли я недооценила таланты демона. В итоге мы выбрались в какой‑то тоннель, — или, вероятнее, трубу, — метрового диаметра, Менгерель скомандовал привал, и мы уселись друг против друга на противоположных скатах трубы.

— Гер, а у Сартанара правда был хороший шанс стать Наместником? — спросила я, после физических нагрузок озарённая внезапной и не самой приятной догадкой. Голос звучал так же сипло, как утром, периодически я срывалась на кашель, но было слишком много вопросов, чтобы молчать.

— Он был уверен, что да.

— А на самом деле?

— А на самом деле знает только Аэрьи, — с усталым вздохом отозвался собеседник.

— А что об этом думаешь ты?

— Санс полагал, что статус — это власть. Таких, как он, хватает.

— Ты уходишь от ответа, — хмуро попеняла я, хотя уже догадалась, какой он будет.

— У него почти не было шансов, — в полумраке было плохо видно, но демон, кажется, качнул головой. — Они все не думают о главном. Наместник — это не власть, это ответственность. Не просто за себя и за свои поступки; за тысячу неуравновешенных, буйных, деятельных и очень сильных больших детей.

— Это вторая причина, по которой ты ушёл? — хмыкнула я. Кажется, вот теперь я действительно начинала понемногу понимать этого демона. И, к стыду своему, испытала громадное облегчение, что Сартанар умер, избавив меня от своего общества. Щедро сдобренное запоздалым страхом: а если бы всё повернулось иначе? Если бы жизнь не свела меня с этим необычным демоном, а оставила бы в руках Санса. Что было бы со мной в этих руках? И чем бы всё закончилось для Славки?

Не стоило забывать, что и мой нынешний спутник не без греха, и тоже может заблуждаться, если не лгать. Но ему верить было гораздо легче; наверное, потому, что его слова были созвучны моим собственным представлениям и предположениям. Да и заботливое отношение подкупало.

— Это главная причина, — со смешком сообщил он. — Слишком неблагодарное и нервное занятие, надоело.

— А что случилось с предыдущими? Кстати, сколько их было?

— Трое. Все трое умерли, меня одного отпустили живым, — хмыкнул он. — Ладно, отдохнули и хватит, пора двигаться дальше.

— Пойдём. Точнее, поползём, — вздохнула я, заставляя себя отклеиться от стенки и двинуться вперёд по трубе. — Только ещё один вопрос. Извини за сомнения, но ты уверен, что у тебя получится спасти Славку? Что следующий Наместник её не убьёт?

— Уверен. Я один секрет знаю, — насмешливо сообщил он.

— Какой? — я даже обернулась через плечо, хотя всё равно не смогла ничего разглядеть.

— Если я расскажу, это уже не будет секретом, — логично возразил мужчина.

— Но если Наместник…

— Да не убивает Наместник Указующую! Вернее, убивает, но не он. В общем, уймись, ничего с твоей дочерью не случится. Если я тебе расскажу, ты можешь наделать глупостей и всё испортить, а виноват буду я.

— Извини, — выдохнула себе под нос.

Открывала рот, чтобы высказаться в духе "что ты можешь в этом понимать!", но своевременно себя одёрнула. Не стоит ругаться на ровном месте.

Но как всё‑таки трудно с этими демонами. Каждый говорит правду, в которой уверен, а как узнать, кто прав на самом деле?!

— Ты говорил, что где‑то здесь есть вода, которую можно пить, — предпочла я сменить тему на более нейтральную и, кстати, куда более насущную. Сколько там человек может продержаться без воды? Первые сутки уже минули. Хорошо, тут не жарко, воздух достаточно влажный и почему‑то не спёртый, дышится легко. Наверное, именно поэтому кашель бьёт не так сильно, и вообще жажда переносится легче, чем могла бы.

— Сейчас, мы уже почти добрались, — успокоил меня демон.

Его "почти" оказалось гораздо продолжительней, чем хотелось бы, но терпения мне всё‑таки хватило. Правда, с каждым пройденным метром всё сильнее подмывало сесть на пол и закатить истерику с детским рефреном "я устала, я домой хочу", но упорство и здравый смысл пока побеждали. Сесть‑то я, конечно, могу, вот только ничего в лучшую сторону от этого не изменится. Демон и так по мере сил облегчал наше путешествие, и если бы мог что‑то сделать, непременно сделал бы. И если я вот так сдамся, всё, что ему останется, — сесть рядом со мной. И останемся мы в этих катакомбах навсегда.

Умирать в тёмном лабиринте категорически не хотелось. Поэтому мы упрямо ползли вперёд, ссаживая ладони и протирая колени.