Вернись, любовь

Глава 20

Изабелла еще одевалась к ужину в своей комнате, когда приехал Корбет. Из-за закрытой двери она услышала восторженный визг Джесона, а через мгновение столь же радостный смех собственного сына. Она улыбнулась. Ему не повредило бы для разнообразия хоть иногда видеть мужчину. Он уже давно лишился общества Бернардо, и не в пример их дому у Наташи не было мужчин, работающих у нее. Алессандро общался только с женщинами, что в последнее время вызывало у него еще большую тоску по отцу. Изабелла застегнула молнию черного шерстяного платья, разгладила черные чулки и надела черные замшевые туфли. Она закрепила черные эмалевые серьги с жемчугом и провела рукой по своим темным, строго уложенным волосам. Выключая свет, она усмехнулась: лебедь вновь превратился в гадкого утенка. Но это не имело значения. Она не пыталась обольстить Корбета Эвинга, но, так же как и Алессандро, ей не помешает иметь друга-мужчину.

Тихо войдя в гостиную, она застала его осажденным мальчишками, только что открывшими два больших пакета, из которых они извлекли две одинаковые пожарные каски с фонариками и сиренами и два костюма пожарников.

– Смотрите, мы теперь пожарники. – Они надели свое обмундирование и принялись носиться по комнате. Алессандро явно был в восторге от того, что снова видит Корбета, но вой сирен был ужасным, и Наташа поморщилась.

– Миленький подарочек, Корбет. Напомни мне, чтобы я позвонила и поблагодарила тебя завтра в шесть часов утра.

Он собирался ответить, но заметил Изабеллу, стоящую в дверях. Корбет быстро поднялся, нервно посмотрел на нее и пошел, протягивая руку:

– Здравствуйте, Изабелла. Как вы?

Но ее глаза говорили сами за себя. Она устала. Вымоталась. И все же он почувствовал, что вновь поражен ее красотой. Она бы удивилась, услышав это, но Корбет решил, что она выглядит более красивой в черном шерстяном платье, чем в великолепном атласе и поразительно белом пальто.

– Должно быть, у вас был нелегкий денек. – Он сочувственно закатил глаза, и она улыбнулась, входя за ним в комнату и садясь на диван.

– О, я выжила. Всегда приходится выживать. А как вы?

– Для меня все просто. Им известно только, что у меня седые волосы. – Он хотел добавить еще что-то, но его прервали мальчики.

– Смотрите, смотрите, из нее можно брызгаться!

– О нет!

Джесон обнаружил, что в каску вмонтирована маленькая трубочка, в которую можно заливать воду, а затем использовать, чтобы обливать друзей.

– Корбет, возможно, я больше никогда не буду разговаривать с тобой! – простонала Наташа и объявила мальчикам, что им пора ложиться спать.

– Нет, мамочка... тетя Изабелла... нет... пожалуйста! – Джесон умоляюще смотрел на них, а Алессандро просто придвинулся к коленям Корбета. Он с интересом смотрел на него, пока Джесон продолжал играть с каской. Изабелла, наблюдавшая за сыном, никогда не видела его таким притихшим. Корбет тоже заметил это и с улыбкой повернулся к нему, ненароком обнимая его за маленькие плечики.

– Что ты думаешь об этом, Алессандро?

– Я думаю, это... – он задумался, как правильно сказать по-английски, – очень весело. Мне очень нравится каска. – Он с восхищением уставился на Корбета и улыбнулся.

– Я тоже подумал, что они хорошие. Тебе бы хотелось как-нибудь поехать со мной и посмотреть настоящую пожарную станцию?

– С пожарниками? – Он с благоговением посмотрел на Корбета, а затем на мать. – Ты тоже поедешь?

Изабелла кивнула, отметив, что Алессандро теперь и с ней говорит по-английски.

– Конечно. Я имел в виду вас обоих. Так что скажешь?

– Да! – Но для него это было уже слишком. Следующие пять минут он возбужденно и торопливо разговаривал с мамой на итальянском. Он долго обсуждал, какие, должно быть, чудесные американские пожарники, какая у них форма, какие у них большие машины и пользуются ли они латунными шестами.

– Не так быстро... не так быстро... подожди... мы все выясним! – Изабелла смеялась вместе с сыном и с изумлением увидела, как он уже устроился на коленях Корбета.

– Мы скоро поедем?

– Да, обещаю.

– Как хорошо! – Он захлопал в ладоши и бросился догонять Джесона.

Вскоре мальчиков заставили пойти в их комнату, несмотря на просьбы, мольбы, возражения и яростные вопли о том, что пожарникам еще слишком рано ложиться спать. Когда они наконец ушли, в комнате воцарилась непривычная тишина.

Корбет вновь стал наблюдать за Изабеллой.

– У вас милый мальчик.

– Боюсь, ему хочется немного побыть в мужской компании, как вы, вероятно, могли заметить. – После того, что Корбет, несомненно, прочел в сегодняшних газетах, отпала необходимость скрывать правду. – В Риме он общался со своим крестным – одним из моих компаньонов. Здесь у него, – она взглянула на Наташу, – только мы. А это не совсем то, что ему нужно. Но вы не должны чувствовать себя обязанным везти его на пожарную станцию. Вы принесли великолепные подарки и сделали больше чем достаточно.

– Не говорите глупости. Мне это доставит удовольствие. Наташа может сказать вам. Джесон – один из моих лучших друзей.

– К счастью, – подтвердила Наташа, – так как его милый папаша никогда не появляется. – Они с Изабеллой часто обсуждали это в последнее время. Но, казалось, Джесон все равно счастлив, а появление в доме второго ребенка пришлось очень кстати для обоих мальчиков. Это компенсировало им недостающее общение, их утраты в такой степени, как не могли это сделать их матери.

– Я постараюсь организовать экскурсию туда на этой неделе. Может быть, в выходные, если вы все будете свободны. – Но когда он сказал это, Изабелла взглянула на него и засмеялась:

– О да, мы вполне свободны.

Корбет был рад, что она смеется. После утренних сообщений в газетах он не был уверен, что Изабелла еще сможет смеяться. Но наблюдая за ней, он понял, насколько она сильная. Жизнь нанесла ей жестокий удар; она была одинока, но неустрашима и не утратила ни огня, ни способности смеяться, ни определенного неразрушимого веселья. Он открыто улыбнулся ей, а затем поднял бровь.

– Скажите, Изабелла, вы хотели бы сегодня вечером услышать от меня кое-что о тканях? Или будем обсуждать искусство? – Теперь он мог подшучивать над ней. Через мгновение они все смеялись, и атмосфера в комнате стала легкой и непринужденной.

– Прошу прощения. Я ничего не могла поделать. Но то, что вы рассказали, было очень интересно. Даже если мы закупаем большинство наших атласных тканей во Франции.

– Это – ваша ошибка. Но по крайней мере вы могли бы сказать, что связаны с миром моды.

– Зачем? Мне понравилось то, что вы рассказывали. И вы были правы во всем, за исключением синтетики. Я не люблю использовать ее в наших моделях.

– Но вы же применяете синтетические ткани в готовой одежде, не так ли?

– Конечно. Приходится, из-за ее высокой носкости и низкой стоимости.

– Тогда я не так уж и не прав.

Они пустились в замысловатую дискуссию о химических волокнах и красках. Наташа тихо покинула их. Когда она вернулась, разговор шел об Азии, о трудностях ведения там дел, о климате, финансовых вопросах, проблемах обмена, открытых рынках. Они закончили только когда Хэтти позвала их ужинать, а Наташа начала зевать.

– Я обожаю вас обоих, но вы нагнали на меня чертовскую скуку.

– Прости, – тотчас же извинилась Изабелла. – Просто очень приятно, когда можно с кем-то поговорить о делах.

– Я вас прощаю.

Корбет улыбнулся хозяйке дома.

Все трое провели восхитительный вечер. Они перешли к лимонному суфле, а под конец Хэтти подала небольшой серебряный поднос с мятными леденцами.

– Мне бы не следовало. – Наташа произнесла это, как Скарлетт О'Хара, засовывая в рот четыре леденца.

– Мне тоже. – Изабелла поколебалась, но потом пожала плечами. – А почему бы и нет? По мнению Наташи и Бернардо, мне в любом случае предстоит скрываться в течение ближайших десяти лет, так что я вполне могу стать толстой. Мне можно отрастить волосы до пят...

Наташа быстро оборвала ее:

– Я не говорила о десяти годах. Речь шла об одном.

– А какая разница? Один год или десять? Теперь я знаю, как чувствуют себя люди, приговоренные к тюремному заключению. Оно всегда кажется нереальным, пока не испытаешь сам, а когда такое случается, трудно поверить, что это когда-нибудь кончится, и к тому времени это, наверное, уже не важно. – Она с серьезным видом помешивала кофе, а Корбет наблюдал за ней.

– Не знаю, как вы выдерживаете. Я не уверен, что смог бы такое вынести.

– Я явно не так уж хорошо справляюсь с этим, а то никогда бы не допустила такого провала, как вчера. Слава Богу, что он послал вас, Корбет, а то меня бы бросили а растерзание волкам, и сейчас я уже не смогла бы оставаться у Наташи. Мне бы пришлось прятаться с Алессандро где-нибудь еще. – Эта мысль отрезвила всех троих.

– Тогда я рад, что оказался там.

– Я тоже. – Она открыто посмотрела на него и медленно улыбнулась. – Боюсь, я поступила очень глупо. Но мне очень повезло. Еще раз спасибо. – Она образумилась, но он покачал головой.

– Я ничего не сделал. Только устроил сумасшедшую гонку.

– Этого было достаточно. – На мгновение их глаза встретились, и он посмотрел на нее с теплой улыбкой.

Они неохотно покинули столовую и вернулись в гостиную посидеть у камина. Они разговорились о Наташиной книге, о театре, путешествиях и событиях в Нью-Йорке, и у Наташи на миг появился обеспокоенный вид, когда она заметила тоску по этой жизни в глазах Изабеллы. Корбет понял это, и на мгновение все умолкли. А потом Наташа лениво встала и повернулась спиной к камину.

– Ладно, вы, двое. Думаю, я собираюсь поступить невежливо. Я устала. – Но она знала, что Корбет хотел поговорить с Изабеллой наедине.

Изабелла ждала, что Корбет скажет, что ему пора уходить, но он этого не сделал. Он встал, чтобы поцеловать Наташу, и они остались одни.

Какое-то время он наблюдал за ней, пока Изабелла с отсутствующим видом смотрела на огонь, пламя которого мягко освещало ее лицо, отражаясь в больших темных глазах. Ему хотелось сказать, как прекрасно она выглядит, но он инстинктивно понимал, что не должен этого делать.

– Изабелла... – тихим шепотом произнес он, и она повернулась к нему. – Мне ужасно жаль, что вчера вечером случилось такое.

– Не стоит. Полагаю, это было неизбежно. Мне просто хотелось, чтобы все было иначе.

– Знаете, Наташа права. В конце концов так и будет.

– Но еще очень нескоро. – Она задумчиво посмотрела на него. – В некоторых отношениях я была избалована.

– Неужели такие вечера, как вчерашний, имеют большое значение для вас?

– По правде говоря, нет. Но люди – да. Мне интересно, что они делают, как выглядят, о чем думают. Вдруг становится очень трудно жить в собственном крошечном мире.

– Ему совсем необязательно быть таким уж крошечным. – Он оглядел освещенную мягким светом гостиную и с улыбкой перевел взгляд на нее. – У вас есть возможность выходить, оставаясь незамеченной.

– Я попыталась сделать это вчера вечером.

– Нет, это не то. Вы вошли прямо на арену для боя быков, одетая как матадор, и когда вас заметили, вы были удивлены.

Она засмеялась над подобным сравнением.

– Я не думала об этом с такой точки зрения. Он тоже тихо засмеялся.

– Я не уверен, что высказался правильно. Но вам необязательно сидеть взаперти. Можно ездить за город и подолгу гулять там. Не надо полностью запираться здесь. Раз вам это необходимо, то нужно выходить.

Она печально вздохнула, пытаясь унять желание в душе.

– Вы позволите мне иногда вытаскивать вас отсюда? Может быть, с Алессандро? Или вас одну?

– Это было бы очень приятно. – Она на мгновение умолкла и посмотрела ему в глаза. – Но знайте, вы не обязаны это делать.

Ему не хотелось отводить взгляд от ее глаз. Он слегка покачал головой и отвернулся.

– Я понимаю больше, чем вы думаете. Я давно потерял жену. Не так внезапно, как вы своего мужа. Но это было по-своему невыносимо болезненно. Сначала я думал, что умру без нее. Теряешь все, что так знакомо, все, что имело смысл и действительно много значило. Единственного человека, знающего, что ты думаешь, как ты смеешься, как плачешь, что чувствуешь; человека, который помнит любимые шутки из твоего детства, самые ужасные страхи, который знает все это и умеет найти к тебе подход. Неожиданно остаешься один, в полной уверенности, что никто уже не сможет так понимать тебя.

– И это действительно так? – Изабелла следила за ним, стараясь не заплакать. – Кто-нибудь другой сможет научиться понимать и разгадывать тайны?

Она подумала: «Смогу ли я когда-нибудь снова полюбить?»

– В конце концов я поверил, что всегда есть кто-то. Возможно, они будут иначе смеяться или больше плакать, или их потребности по-другому будут сочетаться с вашими. Но эти люди существуют, Изабелла, и вы должны знать это.

– А вы нашли такого человека? Того, кто мог бы занять ее место?

– Пока нет. Я не был готов к этому. Но я научился жить с этой болью, о ней не думаешь каждый день. Но при этом я не лишился своего дома, своей страны, привычного образа жизни, как вы сейчас.

Она тихо вздохнула:

– Я не утратила только две вещи: моей работы и моего сына. Именно из-за него я здесь. Была ложная тревога по поводу похищения Алессандро, и я решила, что не могу больше так жить.

– Но ведь никто не может отнять у вас ни работу, ни ребенка. Здесь вы в безопасности.

– Алессандро – да, но я очень волнуюсь из-за работы.

– Не думаю, что вам стоит беспокоиться. Из того, что я читал о вашем бизнесе, там, кажется, все вполне надежно.

– Пока. Но я не могу вечно руководить таким образом. Вы, как никто, должны понимать это.

Он понимал, и даже лучше, чем она могла представить. И ему нечего было добавить к сказанному. Он почувствовал тяжесть на своих плечах и протянул руки к огню, чтобы согреться.

– В конце концов вы можете что-то изменить. Открыть свое дело здесь, и даже в большем масштабе. Вы могли бы так разделить свою администрацию, чтобы иметь возможность управлять из любого места. Но только если в этом возникнет необходимость. Но пока не время думать об этом.

– Я собираюсь вернуться в Рим.

В ответ он понимающе кивнул, ничего не говоря. Затем тихо добавил:

– Я уверен, через какое-то время вы это сделаете. А пока вы здесь, мне бы хотелось помочь вам как можно лучше провести это время. Единственное, что спасло меня, когда умерла Бет, это мои друзья.

Изабелла понимающе кивнула, ей это было тоже хорошо известно.

– Корбет... – Она посмотрела на него со слезами, неожиданно засверкавшими на глазах. – Вам удалось преодолеть такое ощущение, что она в любой момент может вернуться домой? Не думаю, что кто-то понимает это. Но я продолжаю чувствовать себя так, будто он просто куда-то уехал.

Корбет мягко улыбнулся и кивнул:

– В определенном смысле так и есть. Я верю, что когда-нибудь мы снова встретимся. Но сейчас нам нужно сделать нашу жизнь лучше. Пока живы, мы должны взять от жизни как можно больше. Но в ответ на ваш вопрос могу сказать: да, мне казалось, что Бет просто вышла ненадолго, на несколько часов, уехала на пару дней навестить кого-то, пошла по магазинам или еще куда-нибудь. Я мог услышать лифт или стук двери в квартире и подумать: «Она дома!» А через минуту мне становилось еще хуже, чем прежде. Возможно, это игра, в которую мы играем сами с собой, чтобы держаться подальше от правды. А может быть, просто трудно ломать старые привычки. Кто-то, каждый день возвращаясь домой, думает, что так будет вечно. В конце концов изменяется только то, что этот кто-то больше не приходит домой. И это заставляет вас очень ценить то, что у вас есть, потому что теперь вы знаете, как коротка и эфемерна жизнь.

Они снова некоторое время сидели молча, а в камине тускло светились угли.

– Семь с половиной месяцев – не так уж много. Но это достаточно долго, чтобы почувствовать ужасное одиночество и осознать, что действительно все надо делать самому.

– Это иногда пугает меня. Нет, даже не так. Это ужасает меня.

– Но вы не кажетесь мне очень испуганной. – Она выглядела спокойной, собранной и способной справиться почти со всем, и он был уверен, что в последние семь с половиной месяцев она действительно справлялась. – Только не позволяйте людям давить на вас. Двигайтесь вперед в собственном темпе.

– У меня нет темпа. Только в работе. Сейчас это единственное, что заполняет мою жизнь.

– Сейчас, но только сейчас. Не забывайте, что это не навсегда. Напоминайте себе об этом каждый день. Если станет невыносимо больно, говорите себе, что это только на данный момент. Когда я потерял Бет, один мой друг – женщина – сказал мне, что это немного похоже на рождение ребенка. Начинаются схватки, и становится невыносимо больно. Вам кажется, что это будет продолжаться вечно и вы не выживете. Но пройдет всего несколько часов, и все закончится, останется позади. Вам все удалось, и дело сделано.

Она улыбнулась подобному сравнению. Ее роды были очень трудными.

– Я попробую напоминать себе об этом.

– Хорошо.

Затем она вопросительно взглянула на него:

– У вас есть дети, Корбет?

Он отрицательно покачал головой.

– Только те, которых я иногда беру взаймы у друзей.

– Возможно, вы не так уж плохо устроились. – Она усмехнулась. – Может быть, вы почувствуете это, особенно после того, как съездите на пожарную станцию с Джесоном и Алессандро.

– Это доставит мне удовольствие. А как насчет вас?

– Что насчет меня?

– Хотите завтра поехать на прогулку?

– Вы разве не работаете? – удивилась она.

– Завтра суббота.

– Я забыла. И я собиралась... – она тепло посмотрела на него, – мне бы очень хотелось поехать.

Днем?

– Конечно. – У него сразу же появился победоносный вид. – В моей машине есть занавеси, закрывающие заднее сиденье. Мы можем задёрнуть их, пока не отъедем подальше от города.

– Как загадочно. – Она снова засмеялась, и Корбет встал, когда она протянула ему руку. – Благодарю вас, Корбет.

Он хотел пошутить над ней за официальность, но решил, что разумнее не делать этого. Затем он пожал ей руку и пошел к двери.

– До завтра, Изабелла.

– Спасибо. – Она вновь улыбнулась, когда лифт поднялся к ним. – Спокойной ночи.

На этот раз он ушел от нее улыбаясь, но слегка вздрогнул от страха, когда вспомнил все, что не сказал ей.