Вернись, любовь

Глава 29

Когда на следующее утро Изабелла вышла из машины, спереди и сзади ее охраняли полицейские, а слева и справа шли Корбет и Бернардо. Все вместе они с трудом пробились сквозь толпу; она шла, опустив голову, ее лицо прикрывали поля черной шляпы. Несколько мгновений спустя они уже были в зале суда; вошел судья и вызвал на допрос Альфредо Паччиоли, ювелира.

– ...И синьора ди Сан-Грегорио принесла вам свои ювелирные украшения? Все?

– Да, – пробормотал Паччиоли.

– Что вы дали ей взамен? Вы ей дали что-нибудь? – настаивал адвокат, и Паччиоли снова ответил:

– Да. Я отдал ей все наличные деньги, имевшиеся у меня в тот момент. И я достал еще триста тысяч долларов у моих знакомых. Я также пообещал дать ей еще столько же через неделю.

– А что она сказала?

Корбет почувствовал, как напряглась Изабелла, сидевшая рядом с ним, и он слегка повернулся, чтобы наблюдать за ней. Ее лицо было очень бледным, почти белым.

– Она сказала, что этого недостаточно, но взяла деньги.

– Она объяснила вам, зачем ей нужны деньги?

– Нет. – Паччиоли замолчал, не в силах продолжать. Когда он вновь заговорил, то перешел почти на шепот: – Но я предполагал. Она... она... выглядела... уничтоженной... разбитой... испуганной... – Затем ему пришлось замолчать, так как слезы заливали его багровое лицо. Он встретился глазами с Изабеллой. Она тоже плакала.

Судья объявил перерыв.

Допрос свидетелей продолжался мучительно долго, в течение трех дней. Наконец на пятое утро судья с сожалением посмотрел на нее и вызвал на допрос.

– Вы – Изабелла ди Сан-Грегорио?

– Да, – сказала она дрожащим шепотом.

– Вы – вдова Амадео ди Сан-Грегорио, похищенного из его офиса семнадцатого сентября и убитого... – Судья уточнил дату, и Изабелла кивнула:

– Да. Это так.

– Вы можете рассказать нам по порядку, что произошло в тот день? Когда вы в последний раз видели мужа, что вы делали, что слышали?

Она шаг за шагом воспроизводила события того дня: ее приезд в дом мод в то утро, обсуждение служебных вопросов, предупреждение Бернардо и то, как она и Амадео были тронуты, но не вняли его предупреждению. Она бросила взгляд на Бернардо. В его глазах стояли слезы, и он отвернулся.

Корбет с волнением следил за процессом, желая, чтобы ей хватило сил выдержать до конца. Он уже несколько дней наблюдал за ней и слушал ее, отвозил во второй половине дня в «Сан-Грегорио» и разговаривал с ней до ночи. Но он не касался интимных тем, не притрагивался к ней, только с нежностью смотрел. Он приехал в Рим как ее друг, зная, что эти дни станут самыми болезненными, что, пережив их, она наконец-то обретет свободу. Но он также понимал, что это может сломать ее, что если она и переживет судебный процесс, то может ничего не захотеть от него. Но в любом случае он приехал, он был там, готовый сделать для нее все.

– А когда вы поняли, что ваш муж задерживается?

– Не знаю... что-то около половины восьмого. Она рассказала, что ее отвлек Алессандро. Затем, мучительно переживая, Изабелла стала объяснять, как позвонила Бернардо, как ждала, внезапно испугавшись. А потом зазвонил телефон. Она начала описывать, как все было, но сорвалась и не могла продолжать. Она судорожно вздыхала, глотая воздух и стараясь взять себя в руки, но вдруг заплакала.

– Они... они сказали, что... мой муж у них. – Слова с трудом прорывались между вздохами и всхлипываниями. – ...что они убьют его... и... они дали мне поговорить с ним, и он сказал...

Бернардо выразительно посмотрел на судью, но тот только кивнул. Лучше, если она расскажет все сразу. Надо было продолжать.

– И что вы сделали потом?

– Бернардо... приехал синьор Франко. Мы поговорили. А чуть позже позвонили в полицию.

– Почему не сразу же? Похитители сказали, чтобы вы этого не делали?

Она глубоко вздохнула.

– Да, потом. Но сначала я боялась, что если позвоню в полицию, то мои счета будут заморожены и мне негде будет взять деньги. И они, конечно же, были заморожены. – Она произнесла это с горечью.

– И поэтому вы пытались продать свои ювелирные украшения?

Она посмотрела на Паччиоли, сидевшего в конце зала суда, и кивнула. Он плакал.

– Да. Я бы сделала все... что угодно.

У Корбета напряглись скулы, и они с Бернардо обменялись взглядами.

– А что произошло потом? Вы достали деньги? Вы вручили их похитителям, хотя их было меньше, чем они требовали?

– Нет. Я собиралась. Я собиралась сказать им. Это было в понедельник вечером, а они потребовали деньги ко вторнику. Но... – Она снова задрожала. – ... но они позвонили... Это... это было... – Ее лицо исказилось от ужаса, а глаза искали Корбета и Бернардо. – Не могу! Я больше не могу!

Никто не двигался. Судья мягко обратился к ней, уговаривая ее закончить, если может. Она помолчала какое-то время, всхлипывая, пока судебный пристав не принес ей воды. Она сделала небольшой глоток и продолжила:

– В газетах напечатали, что я была у Альфредо. Кто-то сообщил им. – Сказав это, она вспомнила лицо девушки. – Похитители поняли, что мои счета заморожены и мы позвонили в полицию. – Она сидела очень тихо, закрыв глаза.

– И что они сказали вам во время следующего разговора?

Она прошептала с закрытыми глазами:

– Что они убьют его.

– Они больше ничего не сказали?

– Нет. – Она вновь открыла глаза, как бы увидев видение, как будто сейчас находилась очень далеко. Слезы катились по ее лицу. Она подняла взгляд на потолок. – Они сказали, что я могу... – ее голос затих, и она снова опустила глаза, – попрощаться с Амадео... И... я это сделала. Он сказал... он сказал мне... чтобы я еще немного оставалась храброй, что все будет... хорошо... что он любит меня... Я сказала ему, что люблю его... а потом... – Она невидящими глазами смотрела в зал. – А потом они убили его. На следующее утро полиция нашла его мертвым.

Изабелла безжизненно сидела там, вспоминая тот момент, свои чувства и последний звук голоса Амадео, который, казалось, затих, как и ее сейчас. Она молча посмотрела на трех мужчин, обвиняемых в убийстве, и, продолжая плакать, покачала головой.

Судья быстро сделал знак Бернардо. Ее участие в судебном процессе закончилось. Он хотел, чтобы ее увели.

Бернардо поспешно вскочил, поняв жест судьи, и Корбет последовал за ним и адвокатом к Изабелле, находившейся во невменяемом состоянии.

– Они убили его... они убили его... Амадео... – Ее голос прозвучал ужасным воплем в зале суда. – Он мертв!

Ее крик вылетел за пределы зала суда. Когда Корбет и Бернардо помогали ей идти к дверям, те распахнулись и фотографы ворвались в зал.

– Пошли, Бернардо! – Корбет внезапно преисполнился решимостью, хватая Изабеллу в объятия. – Прочь от нее, ублюдки! – Бернардо с двумя охранниками с трудом прорывались вперед, в то время как судья призывал к порядку, а приставы пытались удалить прессу. Зал суда походил на бойню, Изабелла плакала, а ошеломленная толпа наблюдала.

Наконец им кое-как удалось добраться до ее машины, дверцы захлопнулись, и все трое прижались друг к другу на заднем сиденье; машина рванула вперед, журналисты продолжали кричать, раздавались щелчки фотоаппаратов.

Изабелла припала к груди Корбета.

– Все кончилось, Изабелла. Все кончилось, дорогая... все кончилось. – Он повторял ей это снова и снова, а убитый горем Бернардо наблюдал. Он сожалел, что уговорил ее приехать. Он был не прав, но глаза Корбета не осуждали его, даже когда они приблизились к новой толпе репортеров, поджидавшей их у «Сан-Грегорио».

Бернардо в ужасе уставился на них, а Изабелла опять заплакала. Корбет взглянул на толпу и быстро сказал водителю:

– Не останавливайтесь здесь. Поехали дальше. – Он посмотрел на Бернардо: – Мы отвезем ее ко мне в гостиницу.

Бернардо порывисто закивал, думая, что его единственным разумным поступком за последнее время было то, что он позвонил Корбету Эвингу и попросил его приехать.

Пять минут спустя они были в его номере в «Гасслере», и Изабелла смотрела на них опустошенным взглядом.

– Теперь все позади, – сказал Корбет. – Тебе больше никогда не придется проходить через подобное.

Она медленно кивнула, как ребенок, только что видевший, как вся семья погибла в огне. Бернардо скорбно смотрел на нее.

– Прости меня, Беллецца.

Но она уже почти пришла в себя и, взглянув на него, подалась вперед, целуя его в щеку.

– Это уже не имеет значения. Наверное, теперь все действительно закончится. Что будет с теми людьми?

– Если им повезет и они выберутся живыми из зала суда, их признают виновными, и, полагаю, им грозит пожизненное заключение, – злобно сказал Бернардо, и Корбет кивнул в знак согласия. Затем он встал и быстро подошел к телефону. Он тихо заговорил и через минуту вернулся к ним посоветоваться.

– Думаю, нам лучше вернуться в Нью-Йорк следующим же рейсом. Мы можем уехать, Изабелла? Или у тебя здесь есть дела?

Она молча покачала головой, а потом посмотрела на него:

– А как быть с вещами?

Но Бернардо уже был на ногах.

– Я поеду и заберу их. Корбет кивнул:

– Прекрасно. Вы можете встретиться с нами в аэропорту через час?

Бернардо кивнул в ответ и постоял, глядя на Изабеллу.

– С тобой все в порядке?

– Суд закончился?

Они оба кивнули. Главные свидетельские показания были заслушаны, и не оставалось никаких сомнений в исходе. Это было тяжкое уголовное преступление. Люди, похитившие Амадео и убившие его, понесут наказание.

– Все кончено, Изабелла. Теперь ты можешь ехать домой.

Домой. Бернардо в первый раз назвал Нью-Йорк ее домом. И она впервые осознала, что это так и есть. Она больше не принадлежала Риму. Тем более после сегодняшнего, после этой недели, после того, что произошло.

Когда Бернардо ушел и Корбет запер дверь, Изабелла стала ждать, когда он посмотрит на нее. Она наблюдала, как он закрыл чемодан и вернулся немного посидеть рядом с ней.

– Спасибо, что ты был здесь. Я... это было так ужасно... я думала, что умру... Меня поддерживало только сознание того, что я должна рассказать все, чтобы покончить с этим раз и навсегда... – Она снова взглянула на него. – И я знала, что смогу это сделать, так как ты был там. – А затем она не выдержала и спросила его: – Тебя послала Наташа?

Но он медленно покачал головой. Он не собирался больше ничего скрывать.

– Мне позвонил Бернардо.

– Бернардо? – изумилась она, а потом кивнула. – Понятно.

– Ты сердишься?

Она улыбнулась ему и очень нежно сказала:

– Нет.

На сей раз Корбет тоже улыбнулся. Он долго смотрел на нее, сидя совсем рядом с ней на диване.

– Нам надо о многом поговорить, но сейчас поехали в аэропорт, чтобы успеть на этот рейс. У тебя паспорт с собой? Если Бернардо опоздает, то сможет отправить твой багаж следующим рейсом.

– Мой паспорт в сумочке.

– Тогда поехали. – Он протянул ей руку, и они вместе встали.

Лимузин уже ждал внизу. Газетчиков не было. Их не интересовал Корбет Эвинг из гостиницы «Гасслер». Они были слишком заняты ожиданием у «Сан-Грегорио».

Через час Бернардо встретился с ними в аэропорту за пять минут до окончания посадки на их рейс. Изабелла в последний раз крепко прижалась к нему.

– Спасибо, Нардо, спасибо.

Он на миг крепко обнял ее, а затем подтолкнул к самолету.

– Увидимся в марте! – были его последние слова, обращенные к ней, в то время как Корбет помахал ему. рукой, и они поднялись в самолет.

Пока Рим уменьшался в размерах под крылом самолета, Корбет молча наблюдал за Изабеллой, смотревшей в иллюминатор. Наконец она повернулась к нему и положила свою руку на его. Он больше не мог ждать и с беспокойством посмотрел на нее.

– Мне слишком рано говорить, что я люблю тебя? – чуть слышно прошептал он.

Изабелла посмотрела на него, и ее глаза постепенно засияли от улыбки.

– Нет, дорогой, для этого никогда не бывает слишком рано.

Они целовались долго и жадно, а стюардесса ждала, чтобы подать им шампанское. Она налила им пенистое искристое вино. Изабелла взяла свой бокал и пристально посмотрела в глаза Корбету, затем, поднимая бокал, тихо прошептала:

– Навечно, мой любимый. ...Насколько долго может длиться вечность.