Верь в меня

Глава 18

Юделл застыл на месте, не сводя с Хоука широко раскрытых глаз. То, что он видел, привело его в ужас, но у него не оставалось времени даже осознать происходящее. Отточенное лезвие из закаленной стали со свистом рассекло одновременно и воздух, и человека. Мерсианец умер мгновенно, его голова слетела с плеч. Кровь впиталась в щедрую землю, которую он хотел отобрать у законного короля.

Хоук опустил меч и огляделся по сторонам. Он увидел, что Юделл разделил судьбу своих приверженцев, которые один за другим падали на землю. Через несколько минут настала поистине мертвая тишина.

Пока не закаркали вороны.

Лорд Эссекс вытер свой меч о плащ Юделла и жестом подозвал к себе двоих воинов.

— В часе ходьбы отсюда есть деревня. Приведите оттуда людей, чтобы похоронить убитых.

Даже трупы предателей он не хотел оставлять воронам и волкам. Но и думать о них больше не желал.

Хоук быстро отыскал Кристу. Она все еще была завернута в плащ, волосы ее беспорядочной массой падали на спину. Лицо было таким бледным, что Хоук мог бы сосчитать все веснушки. Завидев его, девушка вскочила на ноги и с пылающими глазами бросилась в его объятия.

— Как хорошо, что ты жив, как хорошо! — закричала она, колотя Хоука кулаками в грудь.

— Ox, женщина, перестань! Юделл не причинил мне столько неприятностей, как ты.

— Он…

— Само собой разумеется. Выброси его из головы. Торголд, почему ты не научил эту девчонку хорошим манерам? Только погляди, как она колотит меня, а ведь это я выудил ее из реки, спас ей жизнь.

— Обучение хорошим манерам я предоставляю вам, милорд, — с ухмылкой ответил Торголд, свистом подозвал собаку и двинулся к дороге.

— У меня хорошие манеры, — заявила Криста жалобным голоском. — Да, хорошие, но ты пробуждаешь во мне все самое худшее. У меня просто голова не работает, когда ты рядом. Стараюсь вести себя хорошо, но чувства сильнее меня.

Хоук улыбнулся так, что у Кристы перехватило дыхание. Он подхватил ее на руки, отнес к своему коню, усадил и поскакал по дороге к Винчестеру.

Они въехали в город вскоре после наступления ночи. Винчестер был освещен факелами. Толпы людей, взбудораженных известием о предательстве Юделла, заполнили улицы. Хоука и его людей приветствовали дружными криками. Сам Альфред вышел во двор королевской резиденции встретить и поздравить вернувшихся воинов.

— Дорогие мои друзья! — воскликнул король. — Вы всегда были у меня в мыслях и в моих молитвах. Слава Всевышнему за то, что он сохранил вас для нас.

Кристу приняли ласковые руки, но едва Хоук спешился, он сразу окликнул ее и, подняв, прижал к своей груди.

— Благодарю вас, милорд. Юделл мертв. И теперь, если вы не против, я хотел бы подготовиться к возвращению в Хоукфорт.

Глядя на измученную женщину, прильнувшую к груди Хоука, Альфред виновато улыбнулся.

— Я не против. Но вам придется убедить не только меня. Едва он это выговорил, Илсвит приблизилась к своему царственному супругу и, бросив взгляд на Хоука, а потом на Кристу, заворковала:

— Бедное дорогое дитя! Немедленно внесите ее в дом: ей нужно искупаться, отдохнуть и как следует поесть.

— Конечно, она это сделает, — согласился лорд Эссекс. — Но как можно быстрее, миледи. Мы отправимся в Хоукфорт на рассвете.

Добрая королева, любящая мать и деликатная помощница своего мужа уставилась на могучего Хоука, который возвышался над ней, небритый, испятнанный кровью, весь в грязи и пыли, — ни дать ни взять ночной кошмар. Илсвит сдвинула брови.

— Вы можете отправляться когда и куда вам угодно, милорд. Но ваша леди останется здесь до тех пор, пока я не скажу, что она готова к путешествию.

Хоук удивленно взглянул на Альфреда, но тот лишь пожал плечами.

— На вашем месте я бы с этим согласился, — спокойно произнес король. — В конце концов, это намного проще.

Окрыленный Хоук поднялся по лестнице в покои королевы. Придворные дамы встретили их на верхней площадке лестницы и окружили тесным кольцом, сочувственно щебеча. Ему было дозволено внести Кристу в ее комнату и даже уложить на кровать. Едва он это сделал, как его выпроводили. Хоук не успел и сообразить, что происходит, как дверь захлопнулась у него перед носом.

Она была закрыта всю ночь и весь следующий день, так же как и дверь, соединяющая его спальню со спальней Кристы. Когда бы Хоук ни постучался — а он делал это регулярно, — к нему выходила одна из многих сладко улыбающихся леди и коротко сообщала, что войти нельзя. Криста спит, говорили ему. Ей нужно отдохнуть. С ней все будет хорошо. Ему скажут, когда он может ее проведать.

Хоук воззвал к Альфреду, но тот снова пожал плечами и предложил поехать на охоту. Так они и сделали, но после возвращения в конце дня, когда Хоуку снова дали от ворот поворот, он взбунтовался. Он настаивал, чтобы его впустили, что привело любезных дам в трепет и побудило призвать королеву. Лорд обратился к ней чуть ли не с мольбой.

— Я только хочу взглянуть на нее, — твердил он, чувствуя себя смешным: ему никогда еще не приходилось о чем-то умолять женщину. Но он был так благодарен судьбе за то, что Криста осталась жива, что о ней нежно заботятся, и теперь ему ничего другого не оставалось — только умолять.

Илсвит сжалилась и позволила Хоуку войти в комнату при условии, что он всего лишь постоит у постели и будет вести себя тихо. Как ему и говорили, Криста спала. Ее чудесные волосы были аккуратно заплетены в косы. Верхняя часть белоснежной рубашки виднелась из-под одеяла. Хоук испытал величайшее облегчение оттого, что наконец увидел нареченную, но через минуту на смену облегчению пришло сильное потрясение.

Багрово-красный кровоподтек занимал всю правую щеку Кристы, лоб был сильно расцарапан и распух. На запястья наложены повязки. Хоук повернулся к Илсвит, и она тихонько объяснила:

— Она некоторое время пробыла связанной. Веревки натерли ей запястья и лодыжки. Мы должны радоваться тому, что Юделл причинил ей только эти увечья. Остальное сделала река. Криста в синяках с головы до ног, но ни одна косточка не сломана, и нет никаких других повреждений. Она поправится, но какое-то время ей нельзя будет никуда уезжать.

Хоук печально покачал головой.

— Я не сообразил… Пока мы ехали сюда, она спала большую часть дороги, а я был счастлив, что она жива, и просто не подумал…

Илсвит ласково положила ему ладонь на руку.

— Вы знаете так же хорошо, как и я, что синяки появляются не сразу. Самое лучшее, что вы могли сделать, — это как можно скорее привезти ее сюда. Вы поступили очень разумно.

Страдание исказило черты Хоука, когда он снова перевел взгляд на бледное, тихое существо, лежащее на постели.

— Ей, наверное, больно.

— Было больно, когда она проснулась нынче утром, но она изо всех сил скрывала это. Я дала ей выпить снотворное средство, и она снова уснула. Ничто не вылечит ее скорее, чем сон.

А он-то колотил в дверь, требуя, чтобы его впустили… Илсвит посмотрела лорду в глаза и верно истолковала их выражение.

— Послушайте меня. Я скажу вам то, что сказала бы любому из моих сыновей. Вы ни в чем не виноваты. Мало того, вы спасли ее, а это самое важное. Она здесь, она поправится, вы снова будете вместе. Будьте благодарны за это и дайте ей отдохнуть.

Хоук кивнул, не в силах говорить. Глаза жгло, он видел все как в тумане. Опустившись на колени возле кровати, он осторожно взял руку Кристы в свою.

Позже, покинув комнату, он все еще чувствовал себя потрясенным и подавленным. Но едва вышел во двор, освещенный предзакатным солнцем уходящего летнего дня, как в душе вспыхнул гнев. Хоук старался подавить его, но ему хотелось, чтобы Юделл ожил и он снова убил бы его. Снова и снова, много раз… Но мерсианец был недостижим для него, а с остальными разделается Этелред. Не находя выхода ярости, Хоук стал искать, чем бы отвлечься. Он брел куда-то без видимой цели и вдруг обнаружил, что находится возле скриптория. Помедлив, вошел в здание. Отец Эссер был там и просматривал еще одну копию свода законов Альфреда, рукопись которой была близка к завершению. При виде лорда он оставил свое занятие. Они вместе вышли на улицу.

— Могу я что-то сделать для вас, милорд? — спросил священник.

Хоук кивнул. Он не знал, с каким намерением входил в скрипторий, но теперь это стало ясно.

— Я хочу заказать книгу. Священник удивился.

— Но у вас же в Хоукфорте есть свои переписчики?

— Да, есть, они способные люди, но не такие искусные, как здешние. Я хочу, чтобы это была особенная книга.

— И о чем же?

— О птицах, — подумав с минуту, ответил Хоук. — Правдивые рассказы о них, не такие, как сказки, которые рассказывают в народе. С рисунками, чтобы птицы выглядели как живые.

— Похвальная мысль, милорд, но простите, я не совсем понимаю ваш интерес к такому предмету.

— У меня его нет, — признался Хоук. — Но у леди Кристы есть. Я хочу сделать ей подарок.

Священник глянул на него и улыбнулся. Если ему и показалась странной затея подарить книгу женщине, то он ничем не дал это понять.

— Понимаю. Хорошо, мы найдем для этого подходящую руку. Здесь есть молодой монах, который каждый день кормит птиц в саду. Я приметил, как он наблюдает за ними и делает наброски. Думаю, он справится.

— Я полагаюсь на вас.

— Будьте уверены, я присмотрю за этим. Могу я еще чем-то помочь вам, милорд?

Хоук немного подумал и улыбнулся:

— Нет, если вам не довелось услышать, где в Винчестере можно купить ленточки для волос.

Эссер сказал, что не довелось. А вот девушка-служанка, которая принесла в скрипторий свежее молоко, рассказала Хоуку, где можно сделать покупку. Покинув скрипторий, лорд осознал, что самый действенный и скорый способ избавиться от гнева состоит в том, чтобы думать о Кристе. Он провел остаток дня, занимаясь именно этим, и чувствовал себя счастливым.

Откинувшись на подушки, Криста смотрела на запертую дверь в соседнюю комнату. Ни к кому в особенности не обращаясь, произнесла:

— Кто-то должен его остановить. Придворные дамы тихонько засмеялись. Сидевшая возле постели Илсвит ответила на слова Кристы улыбкой и сказала:

— Я думаю, что это очень приятно.

— О да, — согласилась Криста задумчиво. Она разглядывала теперь пестрый ворох лент у себя на одеяле. — Если дело так пойдет и дальше, то любая женщина в Англии, которая захочет приобрести ленточки для волос, сможет получить их только от меня. Не говоря уже о самых прекрасных духах, самых редких плодах, о шелке и бархате, которых мне не износить за всю мою жизнь. А эти драгоценности? — продолжила она и покачала головой. — Ну что мне с ними делать?

— Быть может, носить? — полувопросительно предложила одна из дам.

Она говорила самым любезным тоном, но в нем прозвучало то веселое изумление, которое охватило всех леди с той самой минуты, когда вчера под вечер в комнату начали поступать от Хоука подарки. Пробудившись утром, Криста увидела, что се комната превратилась в сокровищницу.

Между тем она испытывала не только приятные ощущения: вместе с сознанием к ней вернулась тошнота, которая мучила ее со дня приезда в Винчестер. Сухари и настои ромашки, которыми лечила ее королева, немного помогли, однако Кристу к тому же беспокоила боль от ушибов. Помогла и горячая ванна, особенно с добавлением ароматических масел, присланных все тем же Хоуком. Бросив на себя взгляд в зеркало, Криста содрогнулась. Мысль о том, что Хоук увидит ее такой, была непереносима. Он осведомлялся о ней днем; она просила сказать ему, что чувствует себя усталой, и передала благодарность за подарки.

Лорд был возле нее, когда она проснулась на следующее утро. Он сидел возле кровати в кресле, которое раньше занимала королева. Сейчас она устроилась в сторонке вместе со своими дамами. Выражение лица Хоука было решительное, словно ничто, кроме веления Господа Бога, не могло бы сдвинуть его с этого места. Заметив, что Криста проснулась, он улыбнулся. Наклонился и ласково сказал:

— Доброе утро. Как ты себя чувствуешь?

Криста попыталась сесть, намереваясь сообщить ему, что чувствует себя отлично, но, прежде чем она успела произнести хоть слово, ее стало тошнить. Криста застонала и прижала ладонь ко рту. Хоук вскочил и, склонившись над ней, обратился к королеве:

— Что с ней? Она больна. В чем дело?

Илсвит тотчас подошла к Кристе, помогла ей приподняться и поднесла к губам настой ромашки, приготовленный загодя. Криста стала пить медленными глотками, а Илсвит сказала:

— Вот уже неделю ее по утрам мучает тошнота. — Она посмотрела Хоуку в глаза. — Я полагала, что это может прекратиться после того, как она получила сильные ушибы в реке, но… к счастью, ничего не изменилось.

Криста удивилась. Почему Илсвит радуется тому, что ее все еще тошнит? Бессмыслица какая-то. И почему Хоук уставился на нее так, словно у него вот-вот земля уйдет из-под ног? Он побледнел, и что это он такое говорит?

— Милая, прости меня. Простить? Но в чем он виноват? Криста покачала головой, пытаясь сообразить хоть что-то. Все еще полусонная, она сказала:

— Тебе не в чем извиняться. Вряд ли это твоя вина. У меня слабый желудок.

Хоук и королева переглянулись. Илсвит подняла одну бровь, а лорд покраснел.

— Дорогая моя, — с нежностью заговорила королева. — Я знаю, что в детстве вы были лишены блага материнского руководства, но ведь вашим воспитанием, наверное, занимались другие женщины, не правда ли?

Не понятно, почему королева решила это обсуждать. Но Криста все же попробовала ответить:

— Меня вырастили двое преданных слуг, Рейвен и Торголд, но при мне были и другие женщины.

— И они говорили с вами о… некоторых вещах?

— Конечно. Мы постоянно говорили о жатве, о погоде, о том, чем питаются люди, и о многом другом.

— Я понимаю… Но эта… Рейвен… кажется, так вы ее назвали? У нее есть собственные дети?

Криста запнулась. Она не имела представления, чем занималась Рейвен, когда была не с ней.

— Я не знаю… может быть. Мы никогда не говорили об этом.

Илсвит похлопала Кристу по руке, бросила многозначительный взгляд на Хоука и выпроводила из комнаты своих дам. Когда Криста с Хоуком остались наедине, тот снова сел, не сводя с нее глаз. Было тихо, только похрустывал сухарик, который жевала девушка; она старалась делать это как можно тише, потом вообще перестала есть и сунула остаток сухаря под кровать. Немного погодя Хоук откашлялся и заговорил:

— Ну, видишь ли… дело в том… в основном ты здорова… что само по себе удивительно, но это огромное облегчение… А это зелье, что ты пьешь, оно помогает?

Он показал на чашку, которую Криста все еще держала в руке.

Криста стряхнула свободной рукой несколько крошек и сказала:

— Да, помогает. Королева была очень добра ко мне. Ты извини, но мне кажется, ты и сам выглядишь не вполне здоровым. Может, Илсвит и тебе предложила бы какое-нибудь зелье, чтобы ты чувствовал себя получше?

Если бы он продолжал смотреть на нее все так же. странно, Криста решила бы, что с лордом и в самом деле что-то не в порядке. Но он вдруг широко и весело улыбнулся:

— Не думаю, что я мог бы чувствовать себя лучше, чем сейчас. Впрочем, нет, это неправда, есть одна вещь, которая улучшила бы мое самочувствие.

Криста насторожилась. Неужели он имеет в виду новые подарки?

— Что же это? — наконец решилась она спросить. Он отобрал у нес чашку и поставил на стол. Потом взял руки Кристы в свои, посмотрел ей в глаза и проговорил очень серьезно:

— Наше венчание прямо здесь, в Винчестере, и как можно скорее. Отец Эссер окажет нам честь, Илсвит и Альфред будут в восторге, и мы вернемся в Хоукфорт мужем и женой.

У Кристы екнуло сердце. Ей стало холодно, потом очень жарко — так захватила ее внезапная картина открывшегося перед ней будущего. Но к ней тут же вернулись прежние страхи.

— Моя мать…

— Твоя мать была чудесной женщиной, я в этом уверен. Если бы она была здесь, то, несомненно, сказала бы тебе, что мы должны пожениться не откладывая, без дальнейших проволочек.

Он говорил возбужденно, однако с непоколебимой уверенностью. И эта уверенность была неотразима. Только честность удержала Кристу от соблазна немедленно поддаться ей.

— Хоук, есть еще одна вещь, которую я должна сказать тебе.

— Еще? — Хоук удивился, потом встревожился. Ее слуги… ее мать… что еще могло быть? — Что-то связанное с твоим отцом?

— О нет, он был совершенно нормальным человеком. Но есть одна сложность, понимаешь? Он был обыкновенным мужчиной, а чувства мужчин отличаются от чувств женщин. Быть может, потому, что вас воспитывают как воинов. Моя мать любила его, но он был не способен любить ее так же. Она не могла оставаться в этом мире, не имея опоры в любви. Точно так же, как она обладала умением вызывать существа из иного мира, мир этот позвал ее к себе.

Хоук нахмурился, стараясь, как видела Криста, понять ее слова. И она поспешила продолжить:

— Я не сказала тебе правду о том, почему я приехала в Хоукфорт переодетая служанкой, вернее, сказала не всю правду. Разумеется, я при этом думала, что, узнав тебя лучше, стану более достойной женой, но самое главное — я хотела, чтобы ты меня полюбил. — Голос у Кристы сорвался, и она закончила шепотом: — Тогда я не беспокоилась бы о том, что мне придется страдать от такой же судьбы, какая была у моей матери.

— И теперь это беспокоит тебя, потому… Хоук умолк и медленно наклонил голову. Господи, ну как он может быть таким глупым? Неужели он не понимает, как она стремится к нему…

— Я не верю этому! — Хоук вскочил, отошел на несколько шагов от кровати, повернулся и уставился на Кристу. — Ни капли не верю! После всего, что было, ты можешь лежать здесь и заявлять, будто не знаешь, люблю ли я тебя? Кровь Господня, женщина, ты что, глухая, немая и слепая? Ты перевернула всю мою жизнь, заставила меня сомневаться в самом себе, и я все это принял безропотно. Думала ли ты о том, что я испытывал, когда ты заявляла, что беспокоишься о моей чести больше, чем я сам, потому что любишь меня? Не подумала ли ты хоть на секунду, что я беспокоюсь о тебе по той же самой трижды проклятой причине?

Этой романтической декларации явно не хватало поэтичности, но Криста слушала ее с бешено колотящимся сердцем и горящими глазами. Он полюбил ее? Он ее полюбил! Как могла она быть такой глупой? Не люби он се, он свернул бы ей к этому времени шею.

Испустив крик радости, Криста выскочила из постели и бросилась в объятия Хоука. Тот обхватил ее обеими руками с выражением полного ужаса на лице.

— Что ты вытворяешь? Зачем ты выскочила из постели? Ты вся в синяках. Господи помилуй, женщина, я из-за тебя поседею раньше времени.

С огромной нежностью, очень бережно он уложил ее в постель, но не выпускал из объятий. Криста прижалась к нему, вне себя от счастья. Какие бури пришлось им претерпеть! Но теперь они достигли безопасной гавани, они вместе, и будущее манит их как блаженное обещание.

С удовлетворенным вздохом Криста повернулась лицом к Хоуку и положила руку на его широкую грудь. Как ей не хватало его, как она по нему тосковала, как он был нужен ей! Криста бессознательно гладила и гладила мускулистую грудь, твердую, точно гранит.

— О нет! — Хоук приподнялся и мрачно посмотрел на Кристу. — Клянусь, я не протяну и года до того, как ты окончательно сведешь меня с ума. Что это ты задумала? Ты считаешь, я могу лежать вот так, держа тебя в объятиях, вдыхая твой запах, чувствуя твои прикосновения, и оставаться спокойным? Не желать тебя? Пусть даже всю избитую, всю в синяках, да еще милостью Божией…

Он вдруг замолчал и затряс головой, словно хотел прояснить свой разум.

— Что значит твое «да еще»? — спросила Криста, приподнимаясь на локтях, чтобы получше вглядеться в лицо возлюбленного, так как он уже встал с постели и уставился на нее… беспокойными глазами? Или в тревоге? Странно, но, может, все мужчины ведут себя так, когда влюблены?

— Ничего не значит. Постарайся уснуть.

— Я и так спала целый день. Больше не могу.

— Я скажу Илсвит, чтобы она снова дала тебе сонное зелье.

— Ну спасибо тебе! Я не стану пить это. Не уходи. Я хочу развлечься.

— Развлечься? — Хоук разрывался между желанием отругать ее и смехом. — Поиграть со мной?

— Да, если ты позволишь.

Криста снова села. Рубашка соскользнула у нее с одного плеча, обнажив молочно-белую грудь. Она была соблазнительна, невероятно соблазнительна… Наблюдая за внутренней борьбой Хоука, заметила, что его самообладание победило, и разочарованно вздохнула.

— Ладно, иди. — Она откинулась на подушки. — Я скоро поправлюсь.

— Обязательно поправишься, — согласился лорд, направляясь к двери. — Но я пришлю для вас развлечение, леди, какое и положено невесте.

Криста поморщилась, попробовала шевельнуться и снова поморщилась. Умоляюще посмотрела на королеву. Илсвит улыбнулась:

— Вы очаровательно выглядите, дорогая. Оно вам очень к лицу.

Помня о швее, которая находилась возле нее и держала в руке самые острые в мире булавки, Криста спросила с осторожностью:

— Оно готово?

— Почти, — ответила Илсвит. — Как ты считаешь, Марта, понадобится еще часок или около того?

— М-м-ф.

Вероятно, изъявив таким образом согласие, швея продолжила свою дьявольскую работу. Криста закрыла глаза и молила небеса ниспослать ей терпение. Прошло три дня с тех пор, как королева разрешила ей встать с постели. Три дня бесконечных приготовлений к тому, что должно было стать самой пышной свадьбой в Винчестере с тех пор, как выдавали замуж дочь королевской четы. Само собой, Этелфлад с мужем были только двумя из сотен приглашенных во дворец по этому случаю. Гости съезжались со всех концов Англии. Все были готовы оказать честь Хоуку и, без сомнения, одержимы любопытством взглянуть на его супругу-норвежку.

Празднества уже начались. По вечерам в большом королевском зале показывали свое искусство актеры, фокусники, менестрели, акробаты. Во дворах и на улицах города предстоящее событие праздновал простой народ. Свадьба должна была состояться летом, после уборки урожая, а пока люди радовались избавлению от Юделла. От высших до низших, от юных до самых старых — все обитатели Винчестера стали улыбчивыми и беззаботными, за исключением портних и поваров, которым пришлось отложить отдых.

Дни сменяли один другой, и Кристе начинало казаться, что ее платье все еще далеко от завершения. Однако в тот день по прошествии часа, во время которого Криста избегала смотреть в огромное бронзовое зеркало, доставленное из покоев королевы, почтенная Марта распрямила спину, встала и объявила:

— Ну вот!..

Придворные дамы окружили их и с радостными восклицаниями захлопали в ладоши. Криста собралась с духом и сделала то, чего не делала до сих пор на всех примерках. В зеркале, в сиянии отполированной бронзы она увидела богиню. В одеянии из шелка и бархата цвета летнего леса в лучах солнца, украшенном жемчугом и дорогими камнями, с золотыми волосами, падающими на плечи. Нет, это не она. Разве она, веснушчатая, растрепанная, несуразная, может быть такой? Как это создание в зеркале, вдруг улыбнувшееся улыбкой полной тайны?

— О Боже! — выдохнула Криста — только и всего. Но для Марты этого было достаточно.

— Господи, тут и нечего больше сказать! — Портниха с удовлетворением посмотрела на Кристу в зеркало. — Стоило потрудиться, хотя иной раз я думала, что глаз моих не хватит. Больше никогда не сшить мне такого платья. — Тут она окинула взглядом комнату, заваленную кусками дорогих материй. — Если, само собой, ваша милость не пожелает другое.

— О нет! — вспыхнула Криста. — Во всяком случае, не сейчас.

Она знала, что все портнихи заняты шитьем одежды для нее: они шили рубашки и многое другое по настоянию Илсвит. Мало того, нынче утром королева объявила, что прибыли свадебные подарки.

— Быть может, вы бы присели теперь, дорогая? — услышала ошеломленная Криста голос Илсвит, которая подала знак Марте и ее помощницам.

Великолепное платье сняли с Кристы со всей осторожностью; она осталась в рубашке, и ее тут же усадили на табурет, вручив чашку с прохладительным напитком.

— Даже моя милая Этелфлад, — заговорила королева, — которую трудно было утомить, сочла приготовления к своей свадьбе ужасно утомительными. Правда, они продолжались полгода, а не две недели.

Сказать по правде, Криста не могла представить, что вынесла бы подобные мучения целых полгода, но королеве она этого не сказала. Она была глубоко признательна этой доброй женщине за ее заботы.

— Вы были так добры ко мне, — произнесла она. — Я никогда не смогу достойно отблагодарить вас за это.

— Не надо никакой благодарности, дорогая, — ответила Илсвит. — Мне все это доставляет огромную радость.

Криста подумала, как хорошо, что хоть кто-то радуется ее счастью.

В день ее свадьбы, когда солнце поднялось высоко в небо, настроение у Кристы улучшилось. Во-первых, ее больше не тошнило; она чувствовала себя совершенно здоровой и полной энергии. Выбравшись из постели с первыми лучами солнца, она постояла несколько минут у окна, глядя на город. Он просто кишел знатными гостями и их слугами. Погода стояла замечательно теплая, как порой бывает в самом начале осени. В зарослях еще жужжали насекомые, а листва на деревьях почти не изменила цвет. Лишь кое-где в окружающих лесах виднелся на дереве красный или желтый лист.

При мысли о грядущей брачной ночи Криста вдруг вспыхнула, но тут же усмехнулась над собственной глупостью. Она зайдет на брачное ложе не девственницей, и это очень хорошо. Только представить себе церемонию венчания, а потом разговоры с гостями, во время которых будешь волноваться по поводу брачной ночи в объятиях незнакомого человека! А Хоука она знает, он ей не чужой, он ее любимый, она верит ему, как никому другому во всем мире. Криста закрыла глаза и с надеждой прошептала пожелание, чтобы ночь прилетела на быстрых крыльях и сменила долгий и трудный для нее день.

Королева и придворные дамы появились, когда Криста все еще стояла у окна. Вместе с ними в комнату пришла веселая непринужденная болтовня. Принесли еду и воду для купания. Криста была рада — так время шло быстрее. Она очень удивилась, когда услышала, что колокола звонят к заутрене. Осталось три часа на то, чтобы приукрасить ее внешность: отполировать ногти — ей это вначале показалось смешным, но результат получился весьма привлекательным;

далее, по мнению дам, следовало как следует расчесать буйные кудри, хотя Криста предупреждала, что от этого они станут еще более непослушными.

И очень скоро, к великому удивлению невесты, настало время надевать платье. Сначала ее облачили в рубашку из тонкого полотна; потом — в шелковые панталоны до колен;

и наконец Криста подняла руки и три дамы надели на нее платье. Зеленый бархатный корсаж был вышит золотыми нитями, жемчугом и драгоценными камнями, широкие рукава при собраны на запястьях, а между клиньями юбки сделаны вставки из темного шелка, заметные лишь тогда, когда Криста двигалась. Тяжелые броши из золота и рубинов удерживали на плечах накидку из шелка цвета янтаря, которая спускалась со спины и превращалась в шлейф длиной в несколько ярдов.

Когда все было сделано, придворные дамы отступили в сторону и предоставили Кристе возможность посмотреть в зеркало. Только наклонив голову набок сначала в одну, а потом в другую сторону, девушка убедилась, что отражение и есть она сама.

— Поразительно, — пробормотала Криста, приметив, что у необыкновенного создания в зеркале шевельнулись губы.

— Вы прекрасно выглядели бы в любой одежде, дорогая, но это платье очень вам идет.

Криста повернулась к Илсвит и, взяв ее руки, проговорила от всего сердца:

— Я никогда не забуду вашей доброты и надеюсь, что всегда буду ее достойна.

— Будете, дитя мое, — со слезами на глазах ответила королева, — в этом нет никакого сомнения. А теперь идите под венец. Этот брак воистину благословлен небом.

В эту самую минуту зазвонили колокола, отбивая девять часов утра и призывая верующих на молитву, а Кристу и Хоука — к венчанию.

Время вдруг понеслось галопом, некогда было дыхание перевести. Дверь распахнулась, Кристу вывели под руки, придворные дамы подхватили шлейф. Пока она спускалась по лестнице, на нее были устремлены сотни глаз, но она этого даже не замечала. Оседланная белая лошадь ждала во дворе. Кристе помогли сесть верхом, и дети, взяв лошадь под уздцы, повели ее мимо собравшихся во дворе к королевской часовне. Солнце ярко сияло.

Сердце у Кристы яростно колотилось, она едва могла дышать. И вдруг все встало на свои места — потому что она увидела Хоука. Одетый в черное с золотом, он подошел и протянул к ней руки. Криста почувствовала себя легкой как перышко, когда лорд снял ее с седла и поставил рядом с собой.

Отец Эссер ждал их у входа в часовню. Неподалеку стояли Альфред и Илсвит.

— Ради чего ты пришел сюда? — спросил отец Эссер.

— Ради благословения, данного нашим Господом в Кане Галилейской, — ответил Хоук.

Так начался обряд венчания. Над Кристой и Хоуком были прочитаны молитвы, после чего их ввели в часовню. Оба преклонили колени у алтаря и приняли из рук священника хлеб и вино. Для Кристы это была минута покоя, похищенная у суетного мира. Она наклонила голову в благодарной молитве на том самом месте, где недавно так жарко молилась о спасении своего нареченного. Голоса поющих монахов звучали под куполом часовни, пахло ладаном, и Криста стояла рядом с коленопреклоненным Хоуком, живо ощущая его присутствие.

По знаку Эссера они встали, и Хоук надел Кристе на палец простое золотое кольцо — символ их союза на всю жизнь. Крепко держась за руки, молодожены вышли из часовни, принимая добрые пожелания собравшихся. Криста часто заморгала, на мгновение ослепленная светом дня, и почувствовала, как ее покидает страх, испытываемый с того самого времени, как ей объявили, что она должна выйти замуж за незнакомого человека из. чужой страны. Страх таял, улетучивался и, наконец, исчез совсем. Его сменила радость, такая огромная, что Кристе вдруг показалось: наступи она потверже на землю, чуть-чуть оттолкнись от нее — и улетит к облакам. Чтобы этого не случилось, она крепче сжала руку Хоука, и, сопровождаемые веселой толпой, они прошли короткий путь до главного зала дворца, где их ожидало празднество.