Ветер с севера

Глава 13

Спустя неделю Эристор объявил, что на следующий день он, Кэлибор эль-до, а с ними и еще трое эльфов отправляются в путь. С тем, чтобы посетить Дом Рыжего клена и познакомиться с родителями жениха. И только после возвращения Эристора должна будет всерьез начаться подготовка к свадьбе. Шаман примется говорить с родовым дубом, прося его принять и благословить новый союз — новую ветвь в его огромной кроне. Во все стороны помчатся гонцы с приглашениями. Лучшие мастерицы возьмутся шить подвенечный наряд. Весь замок от крыши до подземелья вычистят, проветрят и подготовят к приему гостей. Кухня превратится в ад, по которому с вытаращенными глазами и распаренными красными лицами будут метаться поварихи, кухонные мальчики и прочая людская челядь под руководством важного шеф-повара эльфа. И, наконец, в назначенный день ритуальная омела закрепит союз, уже созданный Духами…

Тир улыбнулась, глядя на влюбленную парочку, сидевшую рядышком, взявшись за руки.

— А ты никогда не думала выйти замуж? — Она вздрогнула и обернулась — на нее внимательно смотрел Эристор.

— Нет, — Тир вновь отвела глаза.

«Да и за кого? — продолжила она уже про себя. — Вот если бы…»

Тир усилием воли заставила себя отбросить эту безумную надежду. Она, несомненно, нравилась Эристору, и он жаждал ее тела, но жениться? Нет. Для этого знатные эльфы вроде него выбирают благовоспитанных юных девственниц… Ну или как минимум эльфиек столь же благородного происхождения и безупречной репутации.

В течение этой недели Эристор старательно вел себя так, будто того случая в спальне Тир просто не было. Он относился к ней по-прежнему весело и тепло, но попытки поцеловать, или как-то иначе проявить свою страсть прекратились. Сначала Тир была благодарна ему за это. Поведение Эристора позволило ей легче пережить стыд, который она испытывала, вспоминая тот день.

«Повела себя, как девица на выданье! — в раздражении думала она. — Увидела член и забилась в истерике! Глупо и смешно!»

Но дни шли, и Тир уже с печалью и легкой обидой думала об ушедших днях, когда Эристор видел в ней прежде всего женщину, а уж потом собеседницу и спарринг-партнера на ристалище.

А каждую ночь ей снились томительные, жаркие сны. Она видела Эристора, склонившегося к ней. Его широкую грудь, плоские темные соски, мощные плечи, руки с рельефными бицепсами, идеально вылепленные кисти с длинными пальцами. Она чувствовала их прикосновение к своей обнаженной груди. Кожа на ладонях лесного эльфа загрубела от слишком частого соприкосновения с оружейной сталью, и от этого ласки, которые он дарил, были еще утонченнее. А потом взгляд Тир скатывался вниз по его телу…

И она смотрела, смотрела во все глаза, смертельно боясь, что если посмотрит ему в лицо, то увидит вместо добрых, полных нежности и тепла черт Эристора одного из тех диких бородатых северных, что насиловали ее когда-то… И тогда он набросится на нее, срывая одежду, тараня неподготовленное тело, причиняя острую, почти нестерпимую боль.

Она просыпалась с криком, судорожно ловя воздух ртом и всхлипывая…

В назначенный день отряд отправлялся в поход. Кэлибор нежно простился с опечаленной предстоящим расставанием Куиниэ. Эристор также расцеловался с сестрой и братом, а после тепло, но сдержанно попрощался с Тир. И вот они уже в седлах, вот тронули лошадей, вот копыта простучали по настилу подъемного моста, вот всадники скрылись за поворотом дороги, направляясь вглубь Лесной страны…

Тир зажмурилась, чтобы не видеть этого. Но почему? Пройдет пара недель… Ну, пусть месяц, и они снова будут дома. От этого теплого слова защемило в душе.

«Тогда и я смогу вернуться к себе», — подумала она, и вдруг…

Стремительное стаккато мчащейся лошади. Назад, ближе… Тир распахнула глаза — перед ней вновь был Эристор. Он осадил коня, спрыгнул из седла и сгреб растерявшуюся Тир в объятия.

— Я не смог уехать так, — шепнул он с отчаяньем. — Пойми…

Жадный поцелуй оборвал его же собственные слова. Сильные руки гладили ей спину, пальцы зарывались в волосы, а губы пили ее как вино. Только Тир была слаще и сильнее будоражила кровь… Наконец он оторвался от нее, почти лишив сознания, окинул безумным взором и, вскочив в седло, взял с места в карьер.

И не обернулся, хотя Тир крикнула ему вслед:

— Будь осторожен! — потому что на душе у нее было неспокойно.

— Ого! — вскричал Тэргон и присвистнул.

Он только недавно оправился от ранения настолько, чтобы начать вставать. Происходившее между Эристором и Тир уже давно было предметом обсуждения среди лесных эльфов и дружины северных, но явилось полной неожиданностью для Тэргона.

— Что «ого»? — с вызовом спросила Куиниэ, сама едва придя в себя от изумления и тут же бросаясь на защиту своей бывшей госпожи.

Про себя же Куиниэ подумала: «Ну, Эристор Дориат! Ох, я тебе задам, вернись только домой!»

Тэргон смутился, косясь на задумчивую и отстраненную Тир:

— Куиниэ, они целовались!

— И что с того? — наступая на юношу, воинственно продолжала сестра. — Я тоже, если ты заметил.

— Вы брат и сестра, а с Кэлибором помолвлены…

Куиниэ фыркнула:

— Это, несомненно, имеет большое значение для того, чтобы поцеловаться! — издевка в ее голосе была столь велика, что Тэргон развернулся и заторопился прочь.

По опыту он уже знал — если сестра в таком настроении, то лучше не спорить — себе дороже будет. Но никто не мог помешать ему думать, и мысли в его голове были очень игривые. В итоге путь его завершился в одной из кладовых, куда он затащил, впрочем, не слишком-то сопротивлявшуюся молоденькую служанку, к которой особо благоволил. Он взял ее прямо на мешках с мукой, что хранились там, а потом, пока девушка поправляла одежду и волосы, выпытал все, что было известно об отношениях его старшего брата и молодой предводительницы северных варваров.

Эристор довольно быстро догнал отряд и, поравнявшись с Кэлибором, придержал коня.

— Плохая примета — возвращаться, эль-до. Надо было хоть в зеркало посмотреться, — прокричал ему один из спутников.

Эристор обернулся, глаза его сияли:

— Я заглянул сразу в два.

Уже отворачиваясь, он натолкнулся на иронично-вопросительный взгляд Кэлибора.

— Глаза — зеркало души, — таинственно пояснил Эристор, подмигнул и рассмеялся.

Кэлибор от души радовался за своего будущего шурина. Да и за Тир, потому что Эристор нравился ему. Кэлибор был счастлив сам и хотел видеть счастливыми всех вокруг. Губы его сами собой расплылись в блаженной улыбке. Куиниэ! Сдерживать себя становилось все труднее — в замке было столько укромных мест, а любимая так свежа и полна невинной сексуальности…

Если бы кто-то сейчас взглянул на небольшой отряд, двигавшийся вглубь страны, то решил бы, что возглавляют его братья — при всей внешней несхожести двоих эльфов, ехавших впереди, их лица освещались такими одинаковыми бессмысленно блаженными улыбками, что они становились почти что близнецами…

Шел последний месяц весны — щедрый и жаркий цветодар. Солнце сияло, природа, еще по-весеннему свежая и уже по-летнему богатая, дарила длинные жаркие дни и ясные, достаточно теплые ночи. Разбойники, которых в эти неспокойные времена на некогда безопасных, охраняемых магией эльфийских дорогах стало великое множество, обходили стороной небольшой, но прекрасно вооруженный отряд…

Путники и не заметили, как добрались до лесов, принадлежавших Дому Рыжего клена. А вскоре впереди сначала замаячила крона родового дерева, а после появился и отстроенный вокруг него замок. Он был намного меньше и скромнее того, в котором обитал род Дома Красного дуба, но Кэлибор, который не видел родной дом больше двух лет, все равно испытал бесконечную гордость при виде крепкого деревянного забора, над которым виднелась крыша единственного крупного строения в замке — кряжистого хозяйского дома. Кэлибор вздохнул.

— Что-то ты загрустил, жених, — тут же толкнул его в бок неуемный Эристор. — Не рад, что вернулся?

— Еще как рад! Увидеть мать, отца…

— А братья твои где?

— Старший — Даэронд, женат и живет здесь. Средний — Пэрсиваль, был холост и тоже по большей части торчал дома. Теперь не знаю…

— Что-то ты говоришь о них без особого энтузиазма, эль-до.

— Я родился от второго брака отца. И если свою первую жену он лишь терпел, то мою мать полюбил со всем жаром сердца. Похоже, братья так и не смогли простить этого ни ему, ни мне…

— Стой! Кто идет? — раздался зычный голос караульного из небольшой деревянной башенки над воротами.

— Кэлибор из Дома Рыжего клена вернулся домой! — незамедлительно откликнулся молодой эльф и поднял голову, позволяя рассмотреть себя получше.

За стенами поднялась суета, крики. Загрохотали засовы, и тяжелые створки ворот поползли в стороны. Маленький отряд неспешно въехал во двор. Топот копыт гулко отражался от близких стен. На пороге дома появился высокий и представительный эльф, чью голову украшала радикально рыжая шевелюра, а с ним миловидная кареглазая брюнетка, едва взглянув на которую, Эристор понял, что это и есть матушка Кэлибора.

Тот уже спешился и, швырнув поводья подбежавшему человеку, бросился к родителям.

— Батюшка, — Кэлибор преклонил колено перед отцом и, волнуясь, запечатлел поцелуй на его руке.

— Встань, встань, сынок. Дай-ка лучше поглядеть на тебя.

Они обнялись.

— Ты возмужал, мальчик. Где ты пропадал так долго? Мать уже начала всерьез беспокоиться о тебе.

Кэлибор обернулся и шагнул в протянутые к нему руки матери:

— То здесь, то там. Был и на юге, и на севере.

— Представь нам твоих друзей, Кэлибор, — предложила матушка Кэлибора, улыбаясь гостям.

— Не дело принимать гостей на пороге, — возразил ее супруг. — Милости прошу в дом, а ты, Линиэль, распорядись, чтобы приготовили комнаты и собрали на стол. Благородные эльфы устали и голодны с дороги.

— Даэронд и Пэрсиваль дома? — стараясь быть невозмутимым, спросил Кэлибор.

— На охоте. Но сегодня обещали быть, — отец нахмурился. — Поговорим о делах позже.

Гостей проводили в главный зал, где царила суета — слуги торопливо накрывали столы блюдами с холодными закусками, расставляли кувшины с вином и прохладительными напитками.

— Рассаживайтесь, дорогие гости, и давайте знакомиться. Я глава рода Рыжего клена Инглэон. Это моя супруга, благородная Линиэль. А теперь, сын мой, надеюсь, ты познакомишь нас со своими спутниками.

Кэлибор поднялся:

— Отец, позволь представить. Эристор эль-до из Дома Красного дуба.

— Ваше лицо свидетельствует о дальних странствиях, — учтиво заговорил старший Кэлибор, склоняя голову в поклоне.

— Не прошло и месяца, как я вернулся из похода в земли нагов, в который затеял истинный король Великого леса Ангрод Завоеватель.

— Король тоже вступил под сень родового кедра?.. — встрепенулся отец Кэлибора.

Эристор хмуро качнул головой:

— На пути домой он попал в плен. Это чудом удалось выяснить. Теперь речь идет о выкупе.

— Дух лесной да смилостивится над ним, — прошептала подошедшая Линиэль и положила ладонь на плечо мужа.

Инглэон ласково накрыл ее руку своей. Кэлибор, улыбаясь, смотрел на родителей. Эристор тоже отметил тепло в их отношениях, и еще один маленький плюсик прибавился на счет свежеиспеченного жениха Куиниэ — по его глубокому убеждению именно пример родителей во многом определял то, как их ребенок будет строить свою собственную семейную жизнь.

— Вы давно знаете моего сына, эль-до? — мягко улыбаясь, спросила Линиэль.

— Нет, но мы уже успели стать почти родными, эль-ро — улыбаясь и подмигивая смущенному Кэлибору, ответил Эристор. — А теперь позвольте мне отрекомендовать моих спутников: Сайдар эль-до из Дома Зимней яблони, мы вместе воевали пор командованием короля.

— Добро пожаловать, — Инглэон вновь поклонился, приветствуя гостя.

— Энтондил эль-ро. Это он обучил меня когда-то азам ратного искусства. А этот молодой лоботряс — Мэглин эль-до.

— Друзья моего сына всегда желанные гости в нашем доме.

— Спасибо, — все поклонились и вновь заняли места за столом и почти синхронно потянулись за наполненными стаканами.

Легкое питье и незамысловатая закуска с дороги было тем, что нужно.

— Просто путешествуете, эль-до, или вас привело сюда дело? — через небольшую паузу вновь обратился к Эристору глава Дома Рыжего клена.

— Дело, эль-ро. Но, как мне кажется, приятное, — Эристор опять обратил свой веселый взгляд к лицу Кэлибора.

— В любом случае, все потом. Сначала как следует перекусите, помоетесь, отдохнете с дороги, а за ужином и о делах поговорить можно.

— Лучшего и не пожелаешь, эль-ро.

Трапеза не затянулась, и спустя час гости разошлись по отведенным им комнатам. Дом не был большим, поэтому только Эристору предоставили отдельную спальню. Троих его спутников поместили в одной. Тем не менее, их комната оказалась просторной и светлой, а кровати были застелены чистым ароматным бельем. Опять же, в их распоряжении было сколько угодно горячей воды.

Поднимаясь в комнату, где расположился Эристор, Линиэль преследовала двойную цель. Во-первых, долг гостеприимной хозяйки повелевал ей помочь гостю снять обувь, а затем присутствовать при его омовении. Во-вторых, она сразу поняла, что дело, о котором упоминал Эристор, напрямую касалось ее единственного сына.

Слуги уже наполнили глубокую деревянную ванну теплой водой, и Линиэль отослала их. Эристор сбросил пропыленный дорожный плащ, освободился от перевязи, на которой висел меч и длинный узкий кинжал, а после с наслаждением избавился от кольчуги.

Линиэль, опустившись перед гостем на одно колено, помогла ему стянуть сапоги, а после отдала их служанке, чтобы та вычистила их. В те же руки вскоре отправилась и грязная одежда Эристора, в то время как он сам с наслаждением расслабился в горячей воде. Минуты шли, а Линиэль так и не придумала, с чего начать свои расспросы. Она все еще маялась, когда один зеленовато-карий глаз Эристора приоткрылся:

— Ну, говорите же, Линиэль эль-сэ. Невысказанные вами вопросы вьются вокруг меня как мухи над… Гм… А я все-таки привык думать о себе лучше.

Линиэль потупилась, прикрывая рот рукой, а потом не выдержала и рассмеялась. И сразу стало совсем легко.

— Меня мучает упоминание о деле, которое привело вас сюда, эль-до. Оно ведь касается Кэлибора? Я права?

— Материнский инстинкт не подвел вас, эль-рэ.

— Это… секрет? Или я могу спросить вас о сути? Сына так долго не было дома… Я не хотела бы расставаться с ним вновь слишком скоро…

— Боюсь, это в какой-то степени неизбежно.

Линиэль побледнела. Цветочное мыло из ее дрогнувшей руки выскользнуло и упало в воду.

— Простите.

— Ничего. Позвольте, я дальше сам.

— Как скажете, Эристор…

— И не расстраивайтесь так, эль-сэ. Если все сложится, а я думаю, что так оно и будет, Кэлибор осядет всего в неделе пути от вас. А в Доме Красного дуба всегда рады гостям.

— Вы хотите взять его на службу?

Эристор рассмеялся:

— Скорее, не я, а моя маленькая сестричка.

— Н-не понимаю.

— Речь идет о свадьбе, эль-сэ. Ваш сын просил у меня руки моей сестры, Куиниэль.

— О господи! Она…

— Она только-только вошла в брачный возраст, красива, непокорна и отчаянно влюблена в вашего Кэлибора, — довольство было явно написано на загорелом суровом лице Эристора.

Впрочем, Линиэль уже успела заметить, что глаза его практически всегда излучали веселье и добрую силу. Это был хороший эльф, и ей не хотелось разрушать его надежды, да и счастье сына, но, скрепя сердце, Линиэль все же заговорила:

— Я вынуждена огорчить вас, эль-до.

Черные брови Эристора, и без того почти сросшиеся на переносице, сошлись в одну линию.

— Приехав сюда, вы, наверное, рассчитывали узнать о том, что может дать мой сын вашей сестре в смысле лесов, домов или драгоценных камней. Это печально, но… ничего! Мы не богаты, а он третий в семье…

Она говорила и с удивлением видела, как чело гостя проясняется, было прижавшиеся к голове уши расходятся в стороны, расслабляясь, а когда закончила, услышала его облегченный смех:

— Вы меня почти испугали, эль-сэ. Я знаю все это. Дом Красного дуба достаточно глубоко пустил корни в землю, чтобы не заботиться о подобном… Для меня важнее, что ваш сын честен, смел, силен, далеко не глуп и… влюблен до идиотизма, — Эристор опять рассмеялся. — Он мне нравится, и сюда я приехал во многом лишь для того, чтобы соблюсти приличия… Ну и, конечно, главное — лично пригласить вас на свадьбу, которая назначена на первый день последнего месяца лета. Надеюсь, у вас нет возражений против этого?

— Я должна поговорить с мужем и с сыном…

— Ну, так идите. Спасибо за заботу, эль-сэ. Меня давно не принимали так радушно.

— Отдыхайте. Я пришлю слугу, когда придет время ужинать, — Линиэль присела, прощаясь, и торопливо вышла из комнаты гостя.

Ее сердце переполняли удивление, надежда и счастье, которое она всеми силами пыталась удержать в себе, чтобы не спугнуть удачу.

А Эристор, заговорщически улыбаясь, принялся за мытье.