Ветер с севера

Глава 22

Он смог поговорить с любимой лишь за ужином, где демонстративно усадил ее рядом с собой за главным столом. Тир ничего не могла есть. Она лишь вяло ковыряла вилкой в полупустой тарелке, а лицо ее то вспыхивало румянцем, то смертельно бледнело. Эристор опустил свою руку на ее и сжал.

— Я люблю тебя, — тихонько шепнул он, склоняясь к ней.

Она метнула на него быстрый взгляд и вновь потупилась, а потом робко, словно нехотя, высвободила свою ладонь из его пальцев:

— Что подумают твои гости?

— Мне нет дела до них.

Тир, чувствуя себя до крайности неуютно под прицельным огнем десятков глаз, решила сменить тему:

— Когда появится Кэлибор?

— Он, по всей видимости, прибудет прямо к церемонии. Лэндир эль-до слаб и нездоров, но все же настоял на своем присутствии.

Эристор вновь завладел рукой Тир и прижал ее к своим губам. Та вспыхнула:

— Здесь твоя невеста…

— Она не невеста мне. Я никогда не давал никаких обязательств.

— Эта мегера спит и видит, чтобы заполучить Дом Красного дуба, — подтвердила Куиниэ, которая сидела слева от Тир. — Противный папаша противной Патринэль уверяет, что наш отец ударил с ним по рукам, но сам папа этого не помнил. С некоторых пор он, к сожалению, слишком часто глядел на дно кубка…

А потом Куиниэ еще ближе придвинулась к своей бывшей госпоже и сердито зашептала ей в самое ухо:

— Ты не смеешь пасовать перед ними, Тир. Эти волки только того и ждут. Я понимаю, тебе не легко, но Эристор действительно любит тебя, я же вижу. А что до остального — после свадьбы эти типы разъедутся по домам, и все опять будет хорошо.

Тир качнула головой. Унижение, которое эти эльфы — лесные! — заставили ее испытать, не уедет вместе с ними, а останется с ней.

— Я уже приняла решение и не изменю его…

— Ты же не собираешься сейчас выйти в море? — всплеснув руками, прошептала Куиниэ.

— Нет…

«Сейчас нет. А вот завтра…» — продолжила про себя Тир и со щемящей тоской взглянула на Эристора, чьим вниманием опять завладел сидевший справа от него Мэртилинд.

«Это будет действительно правильное решение».

Тир окончательно поняла это сегодня и уже отдала приказание готовить ладью к отплытию. Она должна уехать! Только так можно спасти себя и освободить Эристора. Он забудет ее, женится, а она… Она всю жизнь будет лелеять этот подарок судьбы — большую любовь, которую ей посчастливилось встретить. Сегодня ночью у них все будет в последний раз…

Тир вновь посмотрела на Эристора, и на этот раз тот, словно почувствовав что-то, обернулся к ней. Мэртилинд еще бубнил ему в затылок, но Эристор уже был не с ним… Его зеленовато-карие глаза тонули в серебре взгляда любимой. Эристор видел в нем боль, нежность и томительное ожидание чего-то. Неодолимо захотелось обнять ее, защитить, утешить и любить… Любить до безумия, до полного истощения, отдавая всего себя этому чувству… Последнее время — с той самой, первой ночи с ней, он часто думал о ребенке. Их ребенке. Если бы Тир забеременела, быть может, она бы все-таки изменила свой взгляд на брак… Спросить? Пресловутая гордость не позволяла Эристору услышать «Нет!»

«Ну ничего, — думал он. — У нас еще есть время».

А его-то как раз и не было…

…Незаметно окончился ужин. Куиниэ занялась размещением гостей на ночлег, а Тир, пользуясь общей суетой, ускользнула к себе. Но потом поняла, что не хочет кривить душой, поднялась и пошла в комнату к Эристору… Она была пуста. Тир постояла, потом неловко опустилась в кресло у камина, снова вскочила и заметалась от окна к двери и обратно. Так прошел почти час, и она уже не раз пожалела о своем решении ждать любимого в его комнате. Гадая, где же он может быть, Тир все чаще представляла красивое самоуверенное лицо Патриниэль. Она видела ее рядом с Эристором и отдавала себе отчет, что эта лесная идеально подходит на роль жены благородного владельца Дома Красного дуба, кроме одного… Тир стиснула кулаки.

«Она любит замок, а не его хозяина! А ты сама просто бежишь! Оставляешь поле боя! Быть может, сейчас он как раз с ней… Но что я могу поделать? Остаться презираемой всеми любовницей и с ужасом ждать того момента, когда он придет и, пряча глаза, объявит, что долг повелевает ему жениться? Только не так! Только не я! Я не смогу!!! Вечные снега, нужно разрубить этот узел. Но где найти силы, чтобы вырвать из груди сердце, полное любви?»

Вдруг дверь комнаты распахнулась, и в нее всунулась лохматая голова Питера, слуги Хью. Широкая улыбка осветила веснушчатое лицо человека.

— Ну, я же говорил! — воскликнул он и исчез так же стремительно, как и появился.

Тир, хмурясь, ждала продолжения. Через пять минут в комнату как ураган ворвался Эристор и, схватив ее в объятия, прижал к груди так, что она едва могла вздохнуть.

— Я не мог найти тебя. Дух лесной! Я поднял на ноги весь дом, сделал себя полным посмешищем, а ты все это время была здесь… Я испугался… Тир, любимая, никогда не оставляй меня, мне не пережить этого.

Судорожно вздохнув, она молча спрятала лицо у него на груди.

«Но я должна, Эристор, милый, желанный мой! Я и сама не знаю, как выдержу это…»

Он поднял ее на руки. Тир думала, что он понесет ее к постели, но он шагнул к камину, где опустился в кресло, поудобнее устроил ее у себя на коленях и прижался щекой к склоненной на его плечо голове. Так, глядя на огонь, целуясь и изредка тихонько переговариваясь, они просидели до глубокой ночи, а после Эристор неспешно снял с нее платье, разделся сам… Он был нежен. Бесконечно нежен. В его глазах Тир читала любовь, ласку и спокойное счастье… А ей хотелось плакать. Биться, рвать на себе волосы и рыдать.

Эристор уже давно спал, закинув одну руку за голову и разметав по подушкам смоляные пряди, а Тир все лежала, подперев голову, и любовалась им. Едва касаясь, гладила соски, почти по воздуху проводила пальцем вдоль линии губ. Потом со вздохом опять приникала к нему, обвивая, словно хмель могучий дуб.

— Ну, что тебе не спится? — вдруг шепнул он.

— Мне жалко времени.

— Тогда иди сюда.

Эристор притянул ее руку к своему животу и медленно повел вниз.

— Люби меня, Тир. Дотронься до меня. Мне так нужна твоя ласка.

Она почувствовала, как от прикосновений ее пальцев, плоть его становится горячей и тяжелой, а сердце ускоряет свой ритм.

«Сегодня последняя ночь…» — мелькнуло в ее голове, и она, приподнявшись, склонилась над ним…

— Ох, Тир! — шептал он, выгибаясь навстречу ее губам и нежности рук.

А она, удивляясь самой себе, наслаждалась не меньше его, чувствуя свою полную власть над ним в эти мгновения, любуясь его мощью и беззащитностью, страстью и покорностью. Только сейчас она поняла и ощутила, что этот сильный человек отдается ей столь же полно, как она ему. И когда он овладел ею, Тир уже совершенно иначе воспринимала их близость. Не мужчина властно брал женщину, но двое, ставшие единым целым, отдавались своей безмерной любви…

— Теперь можно и умереть, — шепнула она после.

Эристор прижал ее к себе еще крепче:

— Дурочка. Я только с тобой и чувствую себя по-настоящему живым.

Кэлибор прибыл поздно ночью — дорога от Дома Зеленого остролиста в компании с его старым главой заняла значительно больше времени, чем он предполагал. Лэндир при этом чрезвычайно устал, хоть и проделал весь путь в паланкине, который несли на спинах четыре спокойных медлительных лошади.

Дорогой Кэлибор и Лэндир много разговаривали. И если за суетой последних недель у них почти не находилось времени для этого, то теперь старик наконец-то услышал историю любви Кэлибора и Куиниэ, узнал все про Тир и дал себе зарок поближе познакомиться с ней, а теперь расспрашивал своего молодого спутника о его семье.

— Я жду не дождусь, когда увижу твою мать и отца, Кэлибор эль-до.

— Отец очень жалел, что не поблагодарил вас за помощь мне. Но я так спешил отправить его с хорошими новостями к Куиниэ и к матушке…

— На кого ты больше похож, Кэлибор?

— На мать.

— А братья? У тебя ведь два старших брата?

— Сводных. Они оба от первого брака отца. Не очень удачного. А у мамы я один. Так уж получилось. Но отец совсем не расстроен. Сказал как-то: «Сыновей у меня теперь трое, а жена одна».

— Они ладят?

— Да. Вы поймете это сразу, как только увидите их. Иногда, в детстве, я даже хотел, чтобы они меньше любили друг друга. Мне казалось, что тогда больше любви досталось бы мне, — Кэлибор рассмеялся.

— Значит, ты дитя любви…

— О да. Братья до сих пор зовут меня не иначе, как «любимчик».

— Подожди, еще узнаешь, какие ласковые имена тебе будет придумывать в постели молодая жена.

Кэлибор смущенно улыбнулся.

— Не терпится, а?

— Не то слово.

— Прости, если лезу не в свое дело, но… Ты когда-нибудь имел дело с девственницей?

— Нет.

— Смотри, не торопись с ней. Будь терпелив. От первого раза во многом зависит то, что будет у вас после. Ты можешь или убить в ней все и сделать несчастными вас обоих, или же разбудить, и тогда… Да что я тебе говорю, сам все понимаешь. Кстати, где вы будете жить?

— В замке Дома Красного дуба. По крайней мере, пока Эристор не женится.

— Это рядом. Не забывайте старика. Навещайте. Своих внучат не понянчил, так хоть чужих…

Куиниэ встречала их — одна в заснувшем доме — и с разбегу бросилась на шею жениху.

— О Кэлибор, я так скучала!

— Я тоже.

— Почему же ты не ехал так долго?

— Боялся не дождаться свадьбы, вот и держался подальше от огня, — смеясь и целуя засмущавшуюся невесту, нежно ворковал Кэлибор.

— Ты так хочешь… этого?

— Больше, чем ты себе можешь представить.

— Тогда зачем ждать? Тем более что все и так считают, что кровь на свадебной простыне будет обманной…

Куиниэ потупилась и закусила губу.

— Что-то произошло?

Та дернула плечом.

— Гости собрались… А потом… Кэлибор! Эристор и Тир…

— Они теперь… вместе?

— Да. И все об этом знают. Ты бы слышал, что о ней говорят! Брат злится, но… В общем, все стало ужасно, и у меня очень нехорошее предчувствие.

— Не представляю, чем все это может кончиться… — Гай даже развел руками.

— Я думаю, что ему следует жениться на ней. Самый проверенный способ прищемить сплетникам языки, — старческий голос прозвучал столь неожиданно, что Куиниэ вздрогнула. — Простите, что невольно подслушал, но я теперь хожу так медленно…

— Куиниэ, позволь познакомить тебя. Это глава Дома Зеленого остролиста Лэндир эль-до.

— Ах, уважаемый Лэндир, — Куиниэ встрепенулась. — Как я рада видеть вас в нашем Доме. Ваша комната готова. Если что-то понадобится — только скажите.

Старик рассмеялся:

— Благодарю. Вы правы, моя милая, я действительно больше всего сейчас нуждаюсь именно в отдыхе.

Утро следующего дня выдалось серым и дождливым, но ничто не могло омрачить радости влюбленных, которые спустя всего каких-нибудь три часа должны были стать мужем и женой…

Куиниэ провела все время, оставшееся до церемонии, в обществе Тир и Лилиэль, своей будущей свекрови. В основном говорила Линиэль, рассказывая о премудростях семейной жизни, о неизбежных трудностях и более чем вероятных радостях. Тир слушала не менее внимательно, чем сама невеста и, тоскуя, ловила себя на том, что примеряет все сказанное на себя и Эристора…

Когда же речь зашла о брачной ночи, Тир, побледнев, сказала что не помнит, как это было у нее в первый раз, да и ее опыт несопоставим с тем, что ждет Куиниэ. Линиэль же, наоборот, покрылась краской и пролепетала лишь, что вначале было немного больно, но зато после…

— К тому же… Если честно, у меня это тоже произошло не в супружеской постели… Инглэон был слишком нетерпелив, а я словно с ума сошла от любви к нему.

«И я. Вечные снега, и я к Эристору! — эхом отдавалось в голове у Тир. — А сегодня я должна буду уйти. Ладья готова, люди ждут…»

Она тяжело вздохнула, почти всхлипнула. Будущие невестка и свекровь переглянулись. Каждая думала примерно одинаково — свадьба не самое веселое событие для той, чье положение любовницы столь унизительно и неопределенно…

«Ох, Эристор!» — в который раз, сердясь на брата и жалея подругу, думала Куиниэ.

Кэлибор, проснувшийся еще до зари, бесцельно слонялся по замку, побывав и на стенах, и в конюшнях, и на кухне. Ни Эристор, ни Тир не показывались, Куиниэ он видеть по обычаю не мог, родители еще спали, и молодой человек как-то незаметно забрел в покои, отведенные Лэндиру.

Старик, прекрасно понимая, насколько взвинчен его юный друг, встретил его непрекращающейся болтовней, за которой как-то незаметно и прошло время. Ближе к полудню Кэлибор помог Лэндиру занять его место на галерее в домашнем святилище Дома Красного дуба, откуда он мог видеть и слышать все. Внизу уже бурлил, рассаживаясь, народ.

— Вон мой отец, — Кэлибор указал на представительную фигуру Инглэона, севшего в первом ряду скамей.

К сожалению, Лэндир, как ни вытягивал шею, смог увидеть только его затылок и крепкие плечи.

— А где же твоя матушка, Кэлибор?

— С Куиниэ. Наверно, делится премудростями семейной жизни, — молодой человек улыбнулся.

— Нервничаешь? — заботливо поинтересовался Лэндир.

— Очень, эль-до. До сих пор не могу поверить, что это происходит со мной. Счастье так огромно, что пугает. Мне все время кажется, что вот-вот произойдет нечто… Не знаю. Чувство такое, что это сон и пробуждение близко…

— Все будет хорошо. Да и что может случиться?

— Сам не знаю.

Кэлибор ничего не мог с собой поделать. Дурное предчувствие, как тень огромной хищной птицы, нависало над ним, догоняло, становясь все мучительнее и острее…

Тир не собиралась идти в святилище омелы:

— Что делать мне в месте, посвященном вашим, лесным Духам и магическим деревьям?

Но Куиниэ была непреклонна:

— Ты должна присутствовать на моей свадьбе. Без тебя ее бы просто не было. Я хочу поделиться своим счастьем… Ну же. С тобой мне будет не так страшно, Тир. Да и Кэлибор расстроится. И Эристор…

— Да… Эристор…

— Он очень любит тебя.

— И я люблю его. Так странно…

— Ничего странного! Я просто чувствовала, что так и получится. Я знала — чтобы мой братец, наконец-то, задумался о свадьбе, ему нужно нечто особенное! — радостно щебетала Куиниэ, и вдруг осеклась, увидев, как вспыхнуло румянцем лицо Тир.

Куиниэ взглянула ласково:

— Я ни минуты не сомневаюсь, что он сделает тебе предложение.

— Ты же знаешь, что это невозможно…

— Но почему?

— Он должен взять себе эльфийку из хорошей семьи… Будет свадьба, кровь на простыне… В общем, все, как положено… Потом она родит ему наследников… Куиниэ! На любовницах не женятся! Да и брак между знатным лесным и женщиной из числа снежных? Кто такое позволит?

— Ерунда! Глупости и чушь!

— Я была любовницей Инглэона, а потом он женился на мне, — мягко вступила в разговор молчавшая до сих пор Линиэль. — Быть может, Эристору стоит просто намекнуть… Иногда мужчины в таких делах бывают непроходимо глупы.

— Я не стану осложнять ему жизнь, требуя то, что он не может мне дать, — излишне резко ответила Тир.

«Зато я обязательно сделаю это! — подумала Куиниэ. — Завтра же!»

В дверь постучали. Заглянула нарядная служанка и, сияя улыбкой, сообщила, что к церемонии все готово и шаман Дома Красного дуба уже написал ритуальны круг омелы своей магической силой.

— Я пойду первой, — Линиэль поднялась. — Кэлибор велел мне появиться раньше. Сказал, что это будет ему знаком. Дурачок так волнуется!

— А вот и матушка! — с облегчением воскликнул Кэлибор. — Значит, Куиниэ уже готова. Я должен идти, эль-до.

— Подожди, подожди. Где она?

— Да вон — стоит напротив отца. Он сейчас встал и взял ее за руки.

Лэндир наклонился вперед и прищурился, чтобы лучше видеть. Потом вдруг резко выдохнул и откинулся на спинку своего кресла. Лицо его сделалось бледнее бумаги. Кэлибор всполошился:

— Что случилось? Вам нехорошо, эль-до?

— Д-да, — с трудом выговорил тот. — Но это ничего, скоро пройдет. Иди, мой мальчик. Тебя наверняка уже ждут.

— Но…

— Иди, иди. Хотя постой. Дай-ка я…

Лэндир дрожащими руками ухватил Кэлибора за оба запястья и заставил опуститься рядом с собой на одно колено. Теперь лицо молодого эльфа оказалось на одном уровне с глазами старика. Кэлибор, нимало удивленный, ждал, а Лэндир со смутной болью, испугом, робкой радостью, всматривался, изучая, впитывая. Потом, словно очнувшись, быстро расцеловал в обе щеки:

— Иди. Я так счастлив, что дожил до этого дня.

— С вами все будет в порядке? Может, прислать кого-нибудь?

— Нет. Иди, Кэлибор эль-до. Уже совсем скоро к тебе будут обращаться иначе.

Кэлибор поднялся и торопливо сбежал вниз, а Лэндир вновь откинулся в своем кресле, прикрыл глаза, и принялся горячо молиться…

Линиэль вошла в церковь и, поискав глазами мужа, начала пробираться к нему через толпу гостей. Инглэон поднялся ей навстречу:

— Ну что, невеста готова?

— Да. А где жених?

— Сейчас прибежит. Он с рассвета бродит по дому, как тень в лесу.

— Бедняжка, — рассмеялась Линиэль. — О боже, Инглэон. Как быстро летит время! Подумать только: наш сын женится. Глядишь, через десяток-другой лет мы станем дедом и бабкой.

— Ты для меня моложе и красивее всех, родная.

— И я люблю тебя, Инглэон, — лицо Линиэль опечалилось, и муж сжал ей пальцы.

— Не грусти. Столько лет прошло, а ты все мучаешься.

— Я не могу не вспоминать… Особенно в такие моменты… Он должен быть сейчас здесь, с нами…

— Лучше посмотри-ка — шаман уже сбросил на пол плащ и взял свой бубен. А вот и Кэлибор! Сейчас начнется.

— О! Взгляни!

По проходу под руку с нарядным и торжественным Эристором шла невеста…

У Кэлибора, который уже ждал в центре традиционного круга омелы с узором, как и в Доме Зеленого остролиста выложенным из малахита, перехватило дыхание при виде Куиниэ, облаченной в роскошный свадебный наряд. Она была необыкновенно хороша, взволнованная, с сияющими счастьем глазами.

Платье очень шло ей, но больше всего сгоравшего на медленном огне страсти молодого человека волновала мысль, что уже сегодня вечером его юная жена предстанет перед ним без него… Без всего, укрытая лишь собственными вьющимися волосами… Он сглотнул, стараясь справиться с нервной дрожью.

И вот уже невеста стоит рядом с ним. Шаман, улыбаясь молодым, начал свое кружение вокруг них, пока что совсем редко и неритмично постукивая в большой бубен, обтянутый посеревшей от времени кожей священного марала. Гости стихли…

И в этой звенящей тишине, разбитой на неравные части одним лишь шаманским бубном, все услышали быстрые шаги, а затем дверь в святилище с грохотом распахнулась.