Викки

3

Поначалу упоения собственной дерзостью, когда она убедила родителей Дарси, что они с Дарси умрут, если не посмотрят «Призрак оперы», хватило, чтобы приглушить в душе ощущение тревоги. Впервые она по-настоящему усомнилась в том, что поступает правильно, когда Дарси объявила:

— Кашемировый пиджачок и серая юбка из шотландки ну совершенно никуда не годятся! Ты в этом такая унылая и скучная! Да, я понимаю, что этот пиджак стоит целое состояние, — но мы же собираемся встречаться не с какими-то там школьниками, учти это, — Дарси, блеснув глазами, хихикнула, и Викки выражение ее лица очень не понравилось. — Погоди, скоро увидишь Мэтта, тогда все поймешь. Я от него просто без ума!

Подавив в себе растущее сомнение, Викки уступила Дарси и через полчаса, перемеряв несколько платьев подруги, облачилась в наряд из голубого, как лед, шелка. Но поскольку она была выше Дарси на несколько дюймов[2], юбка оказалась для нее слишком короткой; кроме того, Викки смущало большое декольте. Дарси, сама нарядившаяся в платье-тунику с оборками и огромными подкладными плечами, заверила, что Викки выглядит просто потрясно, и той пришлось проглотить свою неуверенность и ответить притворно-веселым комплиментом.

Дорога из фешенебельного пригорода Бостона до улочки, где Дарси остановила отцовский «кадиллак-седан», заняла каких-нибудь полчаса, но для Викки это стало перелетом на другую планету. По обе стороны улицы тянулись трехэтажные здания кинотеатров, какие-то мрачные склады и ночные клубы. Огни рекламы возвещали, что «здесь вы сможете найти девочек, девочек, девочек!» Отовсюду, в том числе из полуоткрытых дверей кафе, где, по словам Дарси, было назначено свидание, неслась музыка — грохочущая, хриплая, возбуждающая.

— Ты же говорила, что мы должны встретиться в кинотеатре, — напомнила перепуганная Викки.

— Боже, Викки, до чего же ты наивная! Разве мы в кино собирались? Все это дымовая завеса, чтобы сбить со следа предков. Ну же, не будь такой занудой! Тебе понравится приятель Мэтта, вот увидишь, он парень вполне приличный.

Слегка ошарашенная Викки проследовала за подругой в шум и гам ночного кафе. Там оказалось темно, накурено и пахло кислым несвежим пивом. Викки закашлялась, но Дарси уже тащила ее вдоль длинной стойки куда-то в угол. Сначала Викки показалось, что в зале сидят одни только мужчины, большей частью в военной форме, и все они обернулись, чтобы разглядеть вошедших девушек. Когда глаза привыкли к полутьме, Викки заметила нескольких женщин — все они сидели в обнимку с кавалерами.

Не спрашивая согласия Викки, Дарси заказала у пухлой официантки два пива. Викки, подчинившись, сделала вид, что пригубила напиток, хотя с большим удовольствием выпила бы коку. Дарси как заведенная молола какую-то чепуху, не отрывая глаз от двери, и через несколько минут ее лицо засияло радостной улыбкой. Викки подняла голову и увидела, что в зал вошли двое мужчин.

— Тот, что высокий, — мой, — шепотом предупредила Дарси.

Одного взгляда на второго мужчину хватило, чтобы понять: Викки совершила непростительную ошибку, поддавшись на уговоры подружки. Мало того, что он совершенно не соответствовал описанию Дарси, — он показался Викки чуть ли не пожилым. Даже Дарси скривила губы и вполголоса извинилась: Мэтт, по ее словам, взял с собой кого-то другого.

— Но внешность сама по себе еще ни о чем не говорит, — поспешила прошептать она и за отсутствием других аргументов пожала плечами.

Мэтт Викки тоже не понравился. Его можно было бы назвать даже красивым, несмотря на излишнюю угрюмость, но взгляд, которым он окинул Викки, показался ей просто бесстыдным. А когда он уселся и начал сыпать скабрезными шуточками, Викки захотелось немедленно, сейчас же оказаться дома в теплой постели. Ужин был под стать всему остальному и состоял из сероватого ростбифа с горкой водянистого пюре, политого подобием мясной подливы. Ко всему прочему пища была жирной и пересоленной, и Викки тут же ощутила во рту противный клейкий привкус.

Чем дальше, тем больше эта авантюра казалась ей просто катастрофой. Ее кавалер — Оуэн Самфинг — молчал не менее упорно, чем она сама, но при этом не сводил с Викки глаз, так что в конце концов она смотрела либо в тарелку, либо на подругу, не умолкавшую ни на минуту. Лицо Дарси стало пунцовым, и Викки поняла вдруг, что этот мерзкий Мэтт вовсю ласкает ее школьную подругу под столом. После этого Викки перестала даже притворяться, что ест, и, оцепенев, молилась про себя о том, чтобы этот ужасный вечер наконец закончился.

— Ну, чем займемся теперь? — спросил Мэтт, когда ужин был съеден. — Куда пойдем? Может быть, ко мне, в «Шэдоу бокс»? — Он ухмыльнулся, не сводя глаз с декольте Викки. — Дарси тебе рассказывала, как мы повстречались? Я работаю вышибалой в «Шэдоу бокс», одном из местных кинотеатров. У Дарси возникла небольшая проблема с парнем, который ее привел, я вмешался и вышвырнул этого типа. С тех пор мы с Дарси не разлей вода.

Дарси подтвердила это смешком. Викки смех подруги всегда казался заразительным; сейчас же он действовал ей на нервы.

— А у меня другое предложение! — объявила Дарси. — Поедем на ярмарку — там разные аттракционы, покатаемся на карусели или еще на чем-нибудь.

Мужчины обменялись взглядами: Оуэн пожал плечами и Мэтт согласился:

— Идет. Поехали!

Поскольку Викки никто ни о чем не спрашивал, она молча проглотила принятое остальными решение. По крайней мере, на ярмарке ей не придется танцевать с Оуэном; кроме того, там много людей, так что при случае можно позвать на помощь. А потом надо будет улучить момент и, сославшись на головную боль, заставить Дарси уехать домой пораньше.

Уже при подъезде к воротам с горящими буквами «Большое южное шоу» стало ясно, что веселье там в самом разгаре. Оглушительная музыка не затихала ни на минуту, пронзительно визжали пассажиры на американских горках, шипел выпускаемый воздух — и металлические кабинки другого аттракциона начинали бешено вертеться вверх и в стороны, ревели мотоциклы внутри большого шара с претенциозной надписью «Стена смерти», и все это смешивалось с радостными воплями тех, кто катался на каруселях, с выкриками лотошников, предлагавших наперебой свои нехитрые товары.

Всюду витали запахи черствых кукурузных палочек, горячего жира и жженого сахара, приторно сладкий аромат ирисок — Викки снова замутило. Она еще пыталась изображать из себя «своего парня», но ей уже начинало казаться, что она видит какой-то кошмарный сон и никак ни может проснуться.

— Ха, «туннель любви»! — воскликнул Мэтт, стиснув локоть Дарси. — Как тебе это, крошка? Прошвырнемся разочек?

— Я тоже «за», — подал голос Оуэн, пристально глядя в лицо Викки. — Полагаю, это веселая штука.

Викки передернуло от одной мысли, что ей придется сидеть в темноте рука об руку с этим омерзительным типом.

— Боюсь, не смогу составить вам компанию. У меня от аттракционов начинает кружиться голова, — солгала она. — И вообще, я себя чувствую неважно. Наверное, все дело в ростбифе. У него был такой странный вкус.

— Боже, Викки, неужели и здесь ты не можешь обойтись без своих аристократических штучек? — надувшись, сказала Дарси. — Ты хочешь все испортить, так что ли?

— Ничего, глоток воды — и все, я думаю, будет в порядке, — торопливо продолжила Викки. — Я по дороге видела фонтан. Может быть, сходишь со мной?

— Нет уж, я останусь здесь. И смотри, не задерживайся слишком долго, — тем же капризно-обиженным тоном произнесла Дарси.

Викки не стала спорить, а просто поспешила прочь, сразу почувствовав облегчение. Так или иначе, а час-другой нужно на что-то убить… хотя можно притвориться, что на нее нашел приступ тошноты. В конце концов, она действительно чувствует себя скверно. Отчасти в этом виноват Оуэн Самфинг, но главное — эта гадкая обстановка вокруг, а уж Дарси! Нет такого она не ожидала! Она думала, что знает Дарси, но иметь подружкой девушку, которая, хихикая, позволяет мужчине шарить у себя под юбкой, — это не для нее, не для Викки. Что касается дороги сюда, на ярмарку, когда Дарси весь путь просидела у Мэтта на коленях, хотя тот и вел машину, то об этом Викки вообще старалась не вспоминать.

Через несколько минут ей удалось отыскать дамский туалет — по счастью, он оказался пуст. На какой-то момент это еле освещенное грязное помещение показалось девушке истинным убежищем от безобразной и пошлой действительности, ликующей за стенами. Повернув кран, Викки над ржавой раковиной сполоснула лицо и вгляделась в тусклое зеркало напротив. Лицо было таким бледным, что действительно можно было подумать, что Викки мутит.

Что ж, пора и вправду ставить точку. Вернуться и потребовать от Дарси, чтобы они отправились домой, и плевать на ее обиды и капризы! Дарси ей больше никакая не подруга, а испорченная девчонка, воспользовавшаяся их дружбой в своих интересах. И как только Викки раньше этого не разглядела?

Вытерев лицо шершавым бумажным полотенцем, Викки решительно сжала губы, поправила волосы и почувствовала себя лучше. Какое-то время она потратила, отыскивая обратную дорогу к «туннелю любви». Троица поджидала ее, сидя на скамейке, и Викки, увидев их со спины, невольно замедлила шаг.

— Черт подери, Дарси, ты же говорила, что она девчонка что надо! — возмущенно обратился к Дарси Мэтт.

— Но мне казалось, что так оно и есть. Она никогда раньше не вела себя так в моем присутствии, — огрызнулась Дарси.

— Должен признать, однако, что она и вправду красотка, — задумчиво сказал Мэтт.

— Вообще-то мне не очень интересно, какая там у нее физиономия, — процедил сквозь зубы Оуэн, и в отсветах огней его лицо показалось Викки особенно зловещим. — Мне от нее, черт бы ее побрал, нужно только одно, а она шарахается от меня, будто я прокаженный.

— Может быть, ты не в ее вкусе? — захохотал Мэтт.

Оуэн прорычал что-то невнятное, и Мэтт снова рассмеялся.

— А спорим, я бы в два счета завел ее? — сказал он азартно.

— Ты что, забыл, чей ты парень? — Дарси вскочила и с визгом ухватила Мэтта за воротник рубашки.

— Ладно, ладно, крошка, я только пошутил. Ты же знаешь, что мы с тобой не разлей вода. И разве я тебя не предупреждал, что эта финтифлюшка не как все остальные, а, Оуэн? — Мэтт поймал Дарси за руки и крепко обнял за бедро. — Слушайте, отличная идея! Дарси, будь пай-девочкой и покажи моему закадычному дружку класс по части траханья! А то он, кажется, скорее умрет, чем снова свяжется с этой твоей холоднокровной лягушкой.

Дарси с ужимками захихикала.

— Наговоришь тоже, — сказала она, но щеки ее раскраснелись от возбуждения.

Викки почувствовала, как к горлу снова подкатывает тошнота, и, повернувшись, кинулась прочь не разбирая дороги. Ей хотелось как можно скорее избавиться от этой отвратительной компании, но главное — от подлой подружки, которую она всячески защищала от упреков и обвинений, а та оказалась тем, чем слыла, и даже еще хуже.

Аттракционы закрывались где-то ближе к полуночи, и в ожидании этого часа Викки, так и не решившаяся что-либо предпринять, укрылась от своих приятелей в павильоне, где шел сеанс гипноза. Сверкание огней, надсадные крики ведущего, зазывающего на сцену новых участников, шум подъезжающих и отъезжающих машин — все ее раздражало здесь.

Но гораздо больше она боялась натолкнуться на Дарси и двух ее спутников, и дело было не только в отвращении к этим людям — Викки боялась разбушеваться и «выйти из берегов».

Гнев был тем самым чувством, которому Викки никогда не позволяла вырваться наружу. Слишком долго в самые нежные годы ее беспощадно наказывали за малейшие проявления характера — за то, что она повысила голос или позволила себе запрыгать от радости, — и сейчас она безумно боялась взорваться и натворить что-нибудь ужасное и непоправимое.

А поскольку из книг по психологии она знала, что ярость — результат подавленности, невозможности открыто выразить свои чувства, она по возможности избегала ситуаций, при которых гнев мог затопить разум.

Поэтому, почувствовав еще у скамейки явные признаки подступающего бешенства — тошноту, горящие щеки, легкое удушье, — она умчалась прочь, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость — например, отхлестать по физиономии эту подлую, мерзкую лгунью Дарси.

Когда гнев прошел, осталось тупое оцепенение. Викки по инерции все еще стояла в конце павильона, наблюдая за сеансом гипнотизера. Но скоро сцену должны были закрыть, а потому Викки сквозь редеющую на глазах толпу проскользнула к другому выходу, подальше от центральных ворот, и мимо ларьков и киосков вышла к длинной узкой шатровой палатке, где днем было какое-то представление.

Здесь, вдали от ворот и шоссе, шум машин был почти не слышен, зато было очень темно. В отсветах фонарей у главных ворот Викки начала пробираться мимо деревянных ящиков и железных контейнеров с мусором, надеясь, что найдет какой-нибудь задний выход с ярмарки, а там уже можно будет поймать машину или попросить денег, чтобы позвонить домой.

Дарси перед отъездом в город почти силой заставила Викки надеть туфли на высоких каблуках, и ноги теперь отчаянно ныли. Очень хотелось присесть и отдохнуть, но было темно и поздно, а потому Викки боялась.

Еще ее мучила жажда, но если бы даже у нее хватило духу выйти к главному входу, у нее все равно не было ни цента, чтобы купить в палатке стакан лимонада или коки. Какая глупость с ее стороны — отправиться на свидание с незнакомым человеком и не взять с собой денег! А впрочем, у нее никогда не было карманных денег, и зря она себя обвиняет. Если ей и случалось посещать магазины, то она никогда не расплачивалась наличными — все записывалось на счет Сен-Клера. В магазины, как и в школу или на занятия конным спортом, ее возил Джонсон, так что о личных деньгах ей приходилось только мечтать.

И потом, ее же заверили, что денег не нужно: «Все заметано», — сказала Дарси, — и вот Викки без гроша в кармане бредет по этому жутковатому месту и в голове ее нет ни единой мысли о том, как же ей отсюда выбраться.

Поняла ли наконец эта идиотка Дарси, в какое положение она ее поставила? И вообще, что она делает в эту минуту? Развлекается в какой-нибудь из комнат мотеля с этими омерзительными самцами или вся в слезах мчится домой, на ходу сочиняя очередную ложь в свое оправдание, — с нее все станется. И ведь родители ей поверят! Чего доброго, и дед предпочтет поверить ей, а не Викки.

Впрочем, об этом она будет беспокоиться потом, а пока нужно побыстрее вернуться домой. Именно домой, потому что после этой «маленькой вылазки» ни Дарси, ни ее дома для Викки больше не существует.

Будь у нее хотя бы одна монета в десять центов, можно было бы позвонить деду и во всем признаться. Конечно, он ужасно разозлится, накричит, неделю будет прочищать ей мозги и читать нотации, — но все это будет дома, где она в безопасности…

Выйдя на темную аллею, Викки растерянно остановилась, не зная, в какую сторону идти. Мимо, громко и грязно ругаясь, прошла какая-то парочка, и Викки шарахнулась назад — меньше всего ей хотелось сейчас связываться с пьяными. «Может быть, — судорожно соображала она, — мне удастся найти сторожа или полицейского и он одолжит несколько монет для телефонного звонка». Наверняка Дарси и два ее приятеля уже уехали, так что нечего бояться встретить их у ворот.

Она вышла из-за дерева, сделала несколько шагов, и вдруг кто-то больно схватил ее за плечо. Викки взвизгнула и попыталась вывернуться, но большая ладонь зажала ей рот, а другая рука потянула назад. От резкого запаха виски, пота и чего-то еще, крайне неприятного, она на миг задохнулась, но уже в следующую секунду рванулась изо всех сил.

В отчаянном порыве Викки изловчилась и пнула неизвестного каблуком, тот грязно выругался, и Викки с ужасом узнала голос Оуэна.

— Нечего, нечего, красотка, — прошипел он, обдавая своим горячим дыханием ей затылок. — Ты уже поиздевалась надо мной, сучка. Теперь мой черед!