Викки

4

В такую ужасающую ситуацию Викки еще никогда не попадала. Как и всякой девушке, ей иногда снились кошмарные сны, будто ее насилуют, — наряду со сценами смерти, долгой и мучительной. Но все кошмары померкли перед дикой реальностью, когда потный грязный мужчина волок ее с аллеи в тень деревьев, сжимая горло так, что дыхание остановилось.

Но когда первое оцепенение прошло и легкие отчаянно запросили воздуха, она начала сражаться и даже сумела на короткий момент вырваться и, глотнув воздуха, издать крик о помощи. Но тут же насильник набросил ей на голову свою кожаную куртку.

— Постой-постой, побереги силенки, нам еще предстоит немного поразвлечься… И не рыпайся, иначе я тебя так отделаю, что мать родная не узнает.

Отчаяние придало Викки сил, и она вновь начала отбиваться — ногами, локтями, извиваясь всем телом в попытке высвободиться. Но почти тут же удар массивного кулака в висок свалил ее с ног; под ней что-то жалобно хрустнуло, и в следующую секунду тяжелое тело рухнуло на нее, придавив к земле. Викки попыталась закричать, но опять последовал удар — на этот раз в подбородок.

Боль оказалась такой жгучей, что Викки на какое-то время парализовало. Тело обдало холодным воздухом, и девушка поняла, что Оуэн задирает ее подол. Она дернулась изо всех сил, но мужчина был таким тяжелым, что она не смогла даже двинуться. Секундой позже он стащил ей через голову юбку, обнажая ее бедра, а затем послышался звук застежки-молнии — насильник расстегнул ширинку.

Потом… потом — о чудо! — присевший на корточки мужчина пошатнулся и, не удержавшись, шмякнулся на землю. В желтоватых отсветах фонарей Викки увидела, как над Оуэном выросли смутные очертания другой фигуры, и только теперь ей стало ясно, что кто-то все-таки пришел ей на помощь.

— Убью, гад!

Это опять был хриплый голос Оуэна. Пошатываясь, он поднялся на ноги и вгляделся в незнакомца. По смутному силуэту напротив можно было определить, что мужчина ростом поменьше Оуэна, но в его стойке, в легком покачивании тела ощущалась такая угроза, что Оуэн спасовал. Вытерев рот и выругавшись, он нырнул в темноту и растворился в ней, напоследок злобно взглянув на распростертую на земле жертву.

— С вами все в порядке, леди? — спросил незнакомец.

— Мне… я думаю, все в порядке. Слава Богу, что вы проходили мимо, — всхлипнув, сказала она.

— Проходил? Нет, просто у меня рядом, в двух шагах отсюда, небольшой аттракцион. Я его запирал и услышал, как вы кричите. Пошел посмотреть, что происходит. И как это вас угораздило залететь в такое милое местечко?

— Меня пригласила подружка — сказала, что познакомит с одним парнем, — честно ответила Викки и, поскольку мужчина не двигался с места, шатаясь, встала на ноги. — Он… в общем, он вел себя совершенно неприлично. Я спряталась от него в дамском туалете, но когда хотела уйти, он меня подстерег и…

Она осеклась и содрогнулась при мысли, что сейчас могло произойти.

— Н-да, — отозвался незнакомец, пристально ее рассматривая. Викки захотелось, чтобы он передвинулся ближе к свету фонаря — тогда она смогла бы разглядеть его лицо. Было в их нынешней беседе что-то двусмысленное.

— Вам не нужна помощь врача? — с явной не охотой спросил он после долгой паузы.

— Нет, он ничего… мне не нужно врача. Но я бы хотела немного умыться, перед тем как поехать домой. Я здесь плохо ориентируюсь и не очень представляю себе, где находится дамский туалет.

— К вашему сведению, их на ночь закрывают, чтобы там не околачивались всякие бродяги. Вот что, на заднем дворе у меня стоит фургон. — Он махнул рукой куда-то в сторону. — Если желаете, можете там умыться и привести себя в порядок. Там уж вас точно никто не тронет.

Сполоснуть лицо водой казалось сейчас для Викки верхом блаженства, но она колебалась, не решаясь поверить незнакомому мужчине. Не будет ли это заменой одного насильника на другого? Эта мысль смущала ее.

— Разумеется, делайте как хотите, — добавил незнакомец, и равнодушная нотка в его голосе успокоила Викки.

— Я буду вам очень благодарна, — промолвила она.

— Тогда можете сварганить там себе немного кофе, но будьте начеку, когда станете включать плиту. Она работает на бутане, а потому немного вонючая и с характером. — Мужчина помолчал, обдумывая что-то. — Вообще-то мне нужно бы закрываться, но, полагаю, смогу выкроить пару минут, чтобы показать вам дорогу.

— Я была бы вам очень признательна.

— Угу. Ладно, давайте-ка сниматься с якоря. А то у меня душа не на месте оттого, что я гуляю, а мой аттракцион открыт — входи и бери что хочешь.

В голосе его прозвучало нетерпение, и Викки молча двинулась за ним по аллее. Через минуту-другую они вышли к автостоянке, переполненной машинами всех марок. Незнакомец ткнул пальцем в сторону фургона, прицепленного к огромному грузовику.

— Дверь не заперта. Только не забудьте, как войдете, дернуть за шнурок, чтобы включить свет. Там найдете умывальник и воду в баке. Кран, как умоетесь, закройте поплотнее, чтобы не капал. С чистыми полотенцами напряженка, но можете воспользоваться тем, что висит на гвозде, — оно еще вполне…

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и пошел обратно. «Наверное, он уже жалеет, что ввязался в это дело», — подумала Викки. Слишком уж поспешно он оставил ее одну.

Дверь и в самом деле оказалась открытой, но она долго никак не могла найти выключатель. Когда голая лампочка в конце концов вспыхнула, Викки увидела, что находится в крохотной комнатушке, заваленной всевозможными вещами — от запчастей к грузовику до старых номеров дешевых ковбойских журнальчиков.

Почувствовав малоприятный запах, Викки поморщила нос, пытаясь определить его происхождение: то ли загнивающие фрукты, то ли машинное масло… Еще у стены стояла железная раскладушка, накрытая тощим матрасом и кое-как застеленная шерстяным одеялом. Судя по разбросанной там и сям одежде, ее спаситель не отличался аккуратностью.

Налив в ковшик воды из металлического бачка, Викки тщательно завернула кран, сполоснула лицо и утерлась несвежим полотенцем, висевшим, как и говорил хозяин фургона, тут же на гвозде. Увидев на полу английскую булавку, Викки обрадовалась, подняла ее и заколола оборвавшуюся бретельку платья. Вглядевшись в свое отражение в тусклом зеркале без рамы, висевшем над умывальником, Викки обнаружила под глазом здоровенный синяк и еще один такой же украшал подбородок. «Придется объясняться с дедом, — подумала она. — Скажу, что попала в аварию, — авось поверит».

Аккуратно отодвинув в сторону горку одежды, Викки присела на кровать. Ноги подкашивались, ссадины и синяки на лице ужасно ныли, но главное — отчаянно хотелось выпить горячего чаю с лимоном. От внезапного осознания чудовищности того, что могло произойти с ней каких-нибудь десять минут назад, Викки всю передернуло. «Надо зажмурить глаза и притвориться, будто ничего не было и нет», — подумала девушка. Всего на минуту, — а там уж она соберется с силами…

Чья-то рука тряхнула ее за плечо, и Викки с воплем очнулась. Сердце готово было выскочить из груди, и со сна она не сразу разглядела, что это вернулся ее спаситель. «Боже, какая же я дура! — с отчаянием подумала Викки, понемногу успокаиваясь. — После всего, что со мной было, прийти в дом к незнакомому мужчине и заснуть на его постели — кто еще, кроме меня, на такое способен?!»

Какое-то время она исподлобья рассматривала хозяина фургона. Он оказался моложе, чем показалось ей в темноте аллеи: загорелый, белозубый, с широким, красивой формы ртом. Глубоко посаженные глаза отливали в свете лампочки янтарно-желтым светом, а русые волосы густо курчавились. Викки невольно хихикнула: если бы Дарси видела, какой красавчик спас ее от этой омерзительной твари Оуэна, она бы локти себе искусала от зависти!

Мужчина насупился.

— Что это вы то кричите как резаная, то хихикаете? У вас что, истерика?

— Нет, я в полном порядке, — испуганно ответила Викки, мгновенно утратив веселое расположение духа. — Просто еще не совсем оправилась от испуга.

— Вообще-то нужно быть поразборчивей с парнями, когда встречаетесь с ними вдали от дома. — Спаситель пристально вгляделся в ее лицо. — Кстати, сколько вам лет?

— Девятнадцать, — не задумываясь солгала Викки и только секундой позже подумала, что после происшедшего ощущает себя внезапно повзрослевшей — если не постаревшей.

— Я бы дал больше, — промолвил незнакомец, и Викки снова чуть не рассмеялась.

— Спасибо, — сказала она и густо покраснела.

— Как насчет кофе? — спросил хозяин фургона, не обратив внимания на двусмысленность ее благодарности. — В кофейнике осталось немного. Подогреть?

Не дожидаясь ответа, он включил горелку под черным от копоти кофейником. Достал из тумбочки две чашки, сбросил с неструганой доски, заменявшей обеденный стол, носки и поставил чашки.

— Надеюсь, вы пьете без сливок? Я их не держу — нет холодильника.

Викки открыла рот и хотела было сказать, что не пьет кофе вообще, предпочитая чай, но так и не издала ни звука. Хозяин фургона подождал, не скажет ли она еще что-нибудь, а затем, пожав плечами, сбросил с себя куртку, под которой оказалась видавшая виды тельняшка. На кисти руки у него была татуировка — синий якорь, — и Викки, не видевшая ничего подобного, уставилась на рисунок.

Он поймал ее взгляд и криво усмехнулся.

— Память о службе в Перл-Харборе. Ребята взяли на пушку: мол, духу не хватит, тогда я накачался пивом — и вперед! Глупость, конечно, но теперь уж ничего не поделаешь.

— Так вы служили на флоте?

— Да, на минном тральщике. Очищал от японцев Гуам. Потом пару месяцев провалялся в Триплере — есть такой госпиталь в Гонолулу; меня подлечили, подзашили, чтобы опилки не сыпались, и сделали ручкой. Вот, мол, тебе, парень, документ о списании с действительной службы, спасибо за все и катись к себе домой. Не скажу, чтобы я очень переживал. Свою долю в общее дело, полагаю, я внес, а потому со спокойной душой приехал на материк и ухватился за эту работу. Но все это временное — сейчас я коплю деньги, чтобы купить в собственность другой, классный аттракцион.

— И что же это за аттракцион? — спросила Викки скорее из вежливости, чем из любопытства.

— Дрессированные собаки. Всех пород — от маленьких до больших. Их хозяин хочет продать номер, а я немного секу в этом деле — спасибо моему старику. Тот, если бы не закладывал за воротник, и сегодня выступал бы в Ринглингс-цирке.

— Хорошее, должно быть, место, — вежливо отозвалась Викки. — Вы тоже собираетесь там выступать?

— Издеваетесь? Ринглингс-цирк — это мечта любого циркача, венец его карьеры, а не какой-то там балаган для зеленых новичков. — Он наконец прекратил ее рассматривать, и что-то изменилось в его непроницаемом лице. — Вы, случаем, не ищете подходящую работу? Мне нужна будет ассистентка для номера.

— Большое спасибо за предложение, но я сейчас не ищу работу.

Мужчина пожал плечами.

— Было бы предложено. Конечно, первое время я не смогу платить много. Постель, стол, деньги на мелочи — это пока все.

Он плюнул на палец, прикоснулся к кофейнику, и, услышав шипение, немедленно налил кофе в чашки. Викки с опаской сделала глоток, а потом с усилием заставила себя выпить полчашки.

— А домой вы как думаете добираться? Автобусы после двух не ходят, а сейчас уже около того, — подал голос хозяин.

Викки выдавила из себя улыбку.

— Если вы одолжите мне десятицентовик, я позвоню… своей подруге и она меня подвезет.

— Как, у вас десяти центов — и тех нет?! Так этот парень вас еще и ограбил?

— Нет. Я не сообразила захватить с собой деньги.

Мужчина ошеломленно тряхнул головой.

— Извините, но вы, кажется, полная дура. А я-то думал, сегодня у девчонок, которые ходят на свиданки, денег куры не клюют.

— Куры не клюют?

— Ну, конечно, если они при этом не корчат из себя недотрог.

— Мне никогда бы не пришло в голову, что можнотак зарабатывать деньги. Мы шли на свидание с подругой… впрочем, после всего, что произошло, она мне больше не подруга.

— Что ж, и такое бывает. Ладно, с учетом позднего времени я сам отвезу вас домой — если только это не у черта на куличках! Если далеко — тогда подброшу до первой телефонной будки.

— Отсюда до моего дома пятнадцать минут, — торопливо сообщила Викки, сознательно уменьшая время более чем в два раза.

— Только придется показать дорогу. Я в Бостоне не особо ориентируюсь. — Он снова натянул куртку. — В любом случае я собирался покурить перед сном, а за рулем курится лучше всего. У вас ненароком нет с собой сигарет?

— К сожалению, нет. Я не курю.

— Оно и видно. Ладно, двинемся в путь. Только сперва отцеплю фургон. Приходится, понимаете ли, думать о расходе бензина и прочей ерунде.

Потянув за шнур, он вышел из помещения, погрузившегося во мрак. Викки пришлось выбираться наружу на ощупь и самой, без его помощи, спускаться со ступенек.

«Это уж разумеется…» — подумала Викки и вдруг почувствовала, что еще способна улыбаться.

Высоченные чугунные ворота усадьбы оказались распахнутыми настежь — это было настолько необычно для здешних нравов, что Викки не на шутку забеспокоилась. Дед ложился спать строго в одиннадцать — а сейчас было уже около трех ночи. Неужели Дарси позвонила ему и подняла панику по случаю пропажи подруги? Это было бы трогательно, хотя ничего не могло изменить в их отношениях.

Викки попросила водителя — имени его она по-прежнему не знала — остановиться у подъездной дорожки.

— Я, пожалуй, лучше дойду до дома пешком, — сказала она. — Вдруг да удастся проскользнуть незамеченной? Тогда не придется давать объяснений по поводу разорванного платья.

— Вам виднее! — пожал плечами мужчина и, притормозив, открыл дверцу кабины.

Викки чуть помедлила.

— Большое спасибо за все.

— Не стоит. Но в будущем аккуратнее отбирайте себе парней для свиданий.

Викки бросила взгляд на особняк. В двух окнах второго этажа горел огонь. Неужели это дед сидит и поджидает ее — как паук, раскинувший свою паутину?

— Вы что, здесь работаете?

Вопрос был задан добродушно-фамильярно, но Викки невольно вздрогнула от звука его голоса. «Ну конечно, — подумала она, — если я здесь не живу — значит, прислуживаю».

— Да, — откликнулась она.

— Помогаете по кухне?

— Нет, я горничная, — пряча улыбку, сказала она.

— Забавно! Я бы принял вас за гувернантку, на худой конец — за секретаршу.

— Для первой должности я не имею диплома об образовании, для второй — не умею печатать, — сказала она.

— Вы уверены, что мое предложение вам не подходит? Уж всяко лучше, чем мыть клозеты за богатыми дамочками. Кроме того, посмотрите мир, повидаетесь с кучей интересных людей.

— Боюсь, что не смогу принять ваше предложение. Но все равно, большое спасибо.

— Ладно, если не ровен час передумаете — приходите. Спросите, где здесь Джим Райли — меня сразу покажут. Мы здесь стоим еще два дня, а затем махнем в Филадельфию.

Почувствовав по нетерпению в голосе, что мысль о бесхозном прицепе-домике не дает мужчине покоя, Викки еще раз поблагодарила своего спасителя и выскользнула из кабины. У ворот она обернулась, помахала рукой, и машина, взревев, растаяла в облаке сизого дыма.

Викки шла к дому, размышляя о том, что Джим Райли, будучи представителем совсем иного мира, по-своему был очень добр к ней. Он даже не попытался приударить за своей нежданной гостьей, что можно было списать либо на природную деликатность, либо, что вероятнее, на отсутствие интереса к спасенной жертве.

Как бы там ни было, она живая и невредимая возвращается домой, и единственное, что ей остается пережить, — это объяснение с дедом. Конечно, от многочасовой лекции и суровых ограничений на будущее никуда не деться, но по сравнению с тем, что она сегодня претерпела, все это казалось милым и забавным.

Двойная парадная дверь из резного дуба оказалась незапертой и, распахнув ее, Викки увидела, что у подножья лестницы стоит, поджидая ее, дед. Прямой, словно окоченевший, с застылым лицом. Окинув ее взглядом с головы до ног и, видимо, не упустив ни одной мелочи: ни растрепанных волос, ни синяков на лице, ни кое-как скрепленного булавкой платья, — он отрывисто произнес, еле шевельнув губами:

— Дрянь! Копия своей матери.

Слова прозвучали холодно и сухо, но Викки стало ясно: дед в ярости, и любое ее слово будет работать против нее. Но все-таки она попыталась объясниться:

— У меня… В общем, я поссорилась с Дарси и решила, что лучше будет, если я вернусь домой, — Выпалила она слова, сто раз повторенные про себя в кабине грузовика. — Я хотела остановить такси, но какая-то машина выскочила из ряда и сбила меня. Кроме нескольких царапин ничего страшного, но платье разорвано и, кроме того…

— Лгунья! — и снова его губы еле шевельнулись.

— Но это правда, дедушка! Мы обе вышли из себя и наговорили друг другу кучу всего…

— Лучше отдышись и послушай. Твоя подруга позвонила и обо всем рассказала. Не скажу, чтобы меня это сильно удивило. Плохая кровь рано или поздно дает себя знать — это я никогда не уставал повторять.

— Не знаю, что вам там наболтала Дарси…

— Она сказала, что ты пошла в кино — вопреки моему строжайшему запрету. Ты сама его раззадорила — этого мужчину, который приставал к тебе, и, как Дарси ни пыталась тебя образумить, ты не желала ничего слушать и уехала с ним. Она мне сразу же после этого позвонила — вся в слезах, испугавшаяся за тебя.

— Но это же совершеннейшая ложь! Она просто себя выгораживает. Это же она организовала для нас все… — Викки прикусила язык, сообразив, что правда о случившемся в глазах ее деда окажется не менее предосудительной, чем ложь Дарси.

— Я знал, что ты в конце концов прибежишь домой как побитая собака, — словно не услышав ее, продолжал дед. — Откуда у тебя эти синяки? Неужели кавалер так быстро охладел к тебе? О, я чувствовал, я подозревал, но мне интересно одно — сколько раз тебе удавалось обвести всех нас вокруг пальца и выбираться ночью из дома никем не замеченной? Да-да, Дарси и про это мне рассказала, как только я пригрозил отказаться от сотрудничества с ее отцом: эта кошка, по крайней мере, понимает, чье мясо ест.

— Но она лжет! Почему вы не хотите понять, что она лжет? — тихо спросила Викки.

И снова он будто не слышал ее.

— Я мог бы выставить тебя за ворота в чем ты есть — в этом драном наряде проститутки, но я решил проявить великодушие — последний раз в жизни. У тебя есть десять минут, чтобы собраться. Можешь взять с собой столько вещей, сколько унесешь. А что касается остального — живи хоть на милостыню.

Викки потрясенно молчала, и дед, занервничав, дернул плечами.

— Джонсон отвезет тебя куда ты скажешь — конечно же, в пределах разумного. — Рот Эрла Сен-Клера судорожно перекосился. — Не сомневаюсь, что с голода ты не умрешь. Ты найдешь себе пропитание и на панели. Но на мою помощь и поддержку можешь не рассчитывать. Отныне я тебе не дед, а ты мне не внучка. И не пытайся искать помощи у бабушки. Она целиком разделяет мое мнение.

Жгучий гнев опалил душу Викки, ее дыхание перехватило, и перед глазами все поплыло — какие-то размытые огни в красном тумане. Она была совершенно беззащитна перед этим человеком, у нее не было ничего — кроме ее голоса. И Викки возвысила его, заглушая все попытки остановить себя:

— Хорошо, я уйду. Ты отверг меня — ладно, только знай, что и я тебя тоже отвергла. И запомни: настанет час, когда ты один останешься заживо погребенным в этом мавзолее и не будет на свете ни одной души, которой было бы интересно, жив ты или давно мертв!

Не медля больше ни секунды, она взбежала вверх по лестнице. Как ни хотелось ей хлопнуть дверью и уйти, не взяв ни единой вещицы из этого дома, здравый смысл одержал верх. Она выбрала только практичные в носке вещи: юбки, блузки, свитера, белье, пару лакированных туфель, ботинки. В самый последний момент после недолгого колебания она запихнула в чемодан костюм для верховой езды — вдруг да пригодится, когда она станет искать работу?

Закончив сборы, она содрала с себя платье Дарси, бросила его посреди комнаты, а сама переоделась в брюки и свитер, набросила на плечи демисезонное пальто и подхватила чемоданы.

Меньше чем через десять минут она вышла из своей комнаты, неся в руках два чемодана, набитых одеждой. Когда она спускалась по лестнице, дед все еще стоял внизу, и лицо его приобрело пепельно-серый оттенок. Он сделал движение к ней… Стараясь не глядеть на него, Викки, стуча по черно-белому кафельному полу, пробежала к парадному входу и оказалась на мраморном крыльце.

В «роллс-ройсе» ее уже ждал Джонсон, и смуглое его лицо ничего не выражало. При виде Викки он выскочил из машины и с обычным поклоном открыл боковую дверцу. Загрузив чемоданы в багажник, он захлопнул его и снова сел на водительское место.

— Куда едем, мисс Виктория? — лаконично спросил он.

Викки ответила не сразу. По милости деда она отправлялась в самостоятельную жизнь без цента в кармане. А если учесть, что ни родственников, ни друзей у нее тоже не было, выбор был предельно узок — если вообще можно было говорить о выборе.

— Вестчестерская ярмарка, пожалуйста, — сказала она.

Сквозь слезы она бросила прощальный взгляд на особняк деда, где прошла вся ее сознательная жизнь. Свет из окон дрожал, расплывался, и все же ей показалось, что в дверях она различает одинокий и застылый силуэт Сен-Клера. Но слезы уже текли рекой, и убедиться, права она или нет, не было никакой возможности. Только сейчас до нее дошло, что она уезжает отсюда навсегда — и даже не попрощалась с бабушкой.