Властелин сердец

Глава седьмая

Прошел месяц. Льюис начал работать над второстепенной ролью в сентиментальном вестерне. Однако, когда однажды вечером нам прокрутили отснятый материал, стало ясно, что его лицо на экране притягивает всеобщее внимание. О нем заговорили. Но, казалось, его это совсем не волновало. Он молчаливо слонялся по студии, подолгу просиживал в моем офисе, слушая льстивые речи Кэнди, или грезил наяву среди никогда не демонтируемых голливудских декораций старых вестернов: деревни, балконы, деревянные лестницы, фальшивые фасады — пугающе безжизненные и вместе с тем трогательные, — за которыми ничего нет. Льюис мог часами бродить по искусственным улицам, затем присесть на ступеньку, выкурить сигарету… Вечером я отвозила его домой, где он часто оставался один, невзирая на все мои предложения. Пол был исполнен решимости притащить меня к священнику, и приходилось призывать на помощь всю свою дипломатию, чтобы противостоять его настойчивости. Все думали, что я, воображая себя сиреной, наслаждаюсь обществом сразу двух мужчин, и это, хотя и придавало мне ощущение молодости, было несколько обременительно.

Такое милое положение длилось почти три недели. Можно ли выразить словами, насколько хороша жизнь, когда ты просто любишь ее? Дни, полные радости, и ночи, полные наслаждения, скрипки нежности, возбуждение от работы, невыразимое счастье пробуждения, а впереди — столько времени, целый нескончаемый день, прежде чем снова заснешь, застыв в позе смерти на своей подушке. Наверное, я не способна быть до конца благодарной ни небесам, ни Богу, ни моей матери, за то, что они дали мне возможность жить на этой земле. Все и так было моим: свежие или влажные простыни, плечо любовника рядом с моим или одиночество, серый или голубой океан, гладкая, ровная дорога, ведущая к студии, музыка из радиоприемника, изучающий взгляд Льюиса…

И вдруг я наткнулась на непреодолимое препятствие. Во мне проснулось чувство вины. Каждый вечер меня мучило ощущение, что я покидаю его навсегда. Всякий раз, когда я приезжала на съемочную площадку, где он работал, захлопывала дверцу машины и шла к нему уверенным шагом женщины, у которой все «о-кей», видя его хмурое, нервное, задумчивое лицо, я думала — не обманываю ли я сама себя… не была ли вся моя жизнь, с ее радостью, любовью и самодостаточностью просто глупой ловушкой… не должна ли я бежать к нему, схватить его в свои объятия и спросить… но о чем? Что-то пугало меня. Я чувствовала, как меня тянет к чему-то неведомому, нездоровому, но, без сомнения, реально существующему. Поэтому я брала себя в руки, улыбалась и говорила: «Привет, Льюис», и он улыбался мне в ответ. Несколько раз я видела его в работе. Он замирал, подобно зверю, перед алчущей камерой, а затем делал несколько осторожных движений, похожий на льва, изнывающего от тоски в зоопарке, в чьи безжалостные глаза невозможно смотреть.

А потом Болтон решил его купить. Это было нетрудно: во всем Голливуде едва ли нашелся бы продюсер, способный отказать ему, и Джей Грант не был исключением. Болтон встретился с Льюисом, предложил более выгодные условия и перекупил контракт с Джеем. Я пришла в бешенство, тем более, что Льюис отказывался говорить об этой встрече. Мне пришлось буквально замучить его вопросами.

— Там был большой стол. Он сидел за ним с сигаретой во рту. Он попросил меня подождать, потом снял трубку и кому-то позвонил.

— А дальше?

— На столе лежал журнал. Я стал его листать.

Ситуация начинала меня забавлять. Приятно было представить, как какой-то юнец листает журнал в присутствии самого Болтона.

— А потом?

— Когда он повесил трубку, то спросил, не думаю ли я, что нахожусь у дантиста.

— И что ты ответил?

— Что я никогда не был у дантиста, у меня очень хорошие зубы.

В подтверждение сказанного он наклонился ко мне и оттопырил пальцем верхнюю губу, обнажив белые и острые, как у хищника, клыки. Я кивнула в знак согласия.

— А потом?

— А потом — ничего. Он что-то промычал и сообщил мне, что я должен ценить его внимание… и тому подобное. И что он оплачивает мой контракт, что он позаботится о моей карьере… постой, как он сказал?… успешной карьере.

Он неожиданно рассмеялся.

— Я и успешная карьера!.. Я сказал ему, что это меня не интересует, все, чего я хочу — заработать кучу денег. Кстати, знаешь, я нашел «Ролс».

— Что??

— Ну, «Ролс», такой, о каком вы с Полом на днях говорили. В который можно сесть не нагибаясь. Я нашел его для тебя. Ему лет двадцать, но он очень высокий и весь позолочен изнутри. Он у нас будет через неделю. Болтон предложил мне достаточно денег для первого взноса, вот я и подписал контракт.

Я была потрясена.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что купил мне «Роллс-Ройс»?

— А разве тебе этого не хотелось?

— Ты что же, собираешься таким вот образом осуществить все мои детские мечты? Сумасшедший!

Он сделал нежный, успокаивающий жест, который немного состарил его. Мы словно поменялись ролями. Вся ситуация, оставаясь чисто платонической, приобрела комичный оттенок. Трогательный, но комичный. Он, видимо, понял это по моему лицу и нахмурился.

— Я думал, ты обрадуешься, — сказал он. — Извини, мне пора идти.

Прежде чем я успела сказать хоть слово, он встал и ушел с террасы. Мучаясь раскаянием, я отправилась в постель, однако около полуночи проснулась и написала Льюису благодарственную записку, составленную в столь слащавых выражениях, что в конце концов была вынуждена кое-что вычеркнуть. Я засунула послание ему под подушку и потом долго не могла заснуть, ожидая его прихода. В четыре утра его все еще не было, и с облегчением, к которому примешивалась печаль, я заключила, что он, наконец то, нашел себе любовницу.

Желая выспаться, я отключила телефон и поэтому не имела ни малейшего представления о случившимся, когда в полдень, все еще зевая, приехала на студию. Кэнди, с потемневшими от волнения глазами, вскочила мне навстречу. Можно было подумать, что ее электрическая пишущая машинка каким-то чудом подключилась к ее ногам.

Кэнди обвила меня руками за шею.

— Дороти, что ты обо всем этом думаешь?

— Бог мой, о чем?

Меня вдруг посетило ужасное видение: мне предлагают выгодный контракт, а Кэнди, несмотря на то, что я пребываю в абсолютно нерабочем настроении, не позволяет от него отказаться. Надо сказать, что хотя я с детства обладаю отменным здоровьем, окружающие относятся ко мне как к умственно отсталой.

— Ты ничего не знаешь?

Ее лицо засветилось еще большим удовольствием:

— Джерри Болтон умер.

Должна признать, что я, как и Кэнди, и как многие другие на студии, восприняла это известие с радостью. Я присела напротив Кэнди и заметила, что она уже успела достать виски и два стакана, словно желая отпраздновать событие.

— Что значит — умер? Льюис видел его еще вчера днем.

— Убит.

Она была на седьмом небе от счастья. Я невольно спросила себя, не следует ли возложить ответственность за ее мелодраматические повадки на мои велеречивые литературные творения.

— Кем?

Кэнди заговорила как-то сбивчиво и жеманно:

— Не знаю, как и сказать… Кажется, нравы мистера Болтона были… э-э-э…

— Кэнди, — резко сказала я, — у каждого из нас те или иные нравы. Говори яснее.

— Его нашли в одном из «этих» домов, около Малибу, кажется, он был там постоянным клиентом. Он пришел с молодым человеком, который исчез. Он и убил Болтона. По радио сказали, что это было зверское убийство.

Джерри Болтон неплохо умел скрывать свое истинное лицо на протяжении тридцати лет. Тридцать лет он играл роль безутешного, целомудренного вдовца. И все это время поливал грязью некоторых женоподобных актеров, губя их карьеры, как теперь выяснилось — с целью самозащиты… Бессмыслица какая-то.

— Почему дело не замяли?

— Думают, что убийца сразу же позвонил в полицию, а затем — в газеты. Тело нашли в полночь. Предпринимать что-либо было поздно, и хозяин заведения все рассказал.

Я машинально взяла стакан, но сразу же с отвращением поставила его обратно на стол. Было рановато начинать пить. Я решила пройтись по студии. Везде царило оживление, даже веселье, что мне несколько претило. Чья бы то ни было смерть не могла меня радовать. Все эти люди в свое время были либо унижены, либо уничтожены Болтоном, и теперь двойное известие о его тайной жизни и ужасной смерти доставляло им какое-то противоестественное удовольствие. Я пошла на площадку, где снимался Льюис. Его работа начиналась в восемь, и бессонная ночь вряд ли пошла на пользу его форме. Тем не менее, когда я нашла его, он непринужденно опирался на парапет, весело улыбаясь. Он подошел ко мне.

— Льюис… ты слышал, что случилось?

— Да, конечно. Завтрашние съемки отменены. В знак траура. Мы можем поработать в саду.

Помолчав, он добавил:

— Нельзя сказать, что я принес ему удачу.

— Все это не на пользу твоей карьере.

Он махнул рукой, желая сменить тему.

— Ты нашел мою записку?

Он посмотрел на меня, краска залила его лицо.

— Нет, меня не было всю ночь.

Я рассмеялась.

— Ты имеешь на это полное право. Я только хотела сказать, что очень благодарна тебе за «Ролс», просто все произошло так неожиданно, что я не смогла тебе толком объяснить… Потом я так сожалела о случившимся…

— Ты никогда не должна раскаиваться из-за меня. Никогда.

Его окликнули. Он был задействован в любовной сцене вместе с восходящей звездой Джун Пауэр, брюнеткой с вечно приоткрытым ртом. Она с нескрываемым удовольствием бросилась ему в объятия, и я поняла, что отныне Льюис перестанет ночевать в моем доме. В конечном счете, это было только естественно, и я отправилась в буфет, где меня ждал Пол.