— Кишечный грипп? — С этими словами Джаред Максвелл предложил Мерседес Эштон чистое полотенце.
— Если бы грипп… — Мерседес отпустила край раковины, за которую держалась, взяла полотенце и вытерлась.
Джаред приобнял ее, утешая. Бледная кожа, необычная молчаливость во время ужина в его коттедже, а также выражение явного недомогания на лице — все это не на шутку встревожило его.
— Значит, это, наверное, мой ужин.
Она попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло.
— Что ты, твой ужин, как всегда, на высоте. Иначе я бы не приходила к тебе каждую среду.
Удивленный, он прислонился к двери.
— Тогда что же происходит?
Мерседес вымыла руки и брызнула водой в лицо. Волнистые волосы цвета карамели она убрала сзади в узел. Обычно она их носила распущенными, но только не сегодня. Женщина поймала на себе внимательный взгляд Джареда и невольно опустила глаза. Почему? Ведь между ними никогда не было секретов.
Ее руки дрожали. Да что такое она от него скрывает?
Наконец Мерседес вздохнула, распрямила плечи и повернулась. Все еще избегая его взгляда, она смотрела куда-то ему в плечо.
— Не возражаешь, если я уеду домой пораньше?
— Возражаю. Мерседес, я не смогу тебе ничем помочь, если ты не расскажешь мне, что же случилось.
— Ну, ты мне точно не поможешь, — в ее голосе было столько тревоги, что это невольно поразило его.
— Господи, ты хоть слышишь, что я говорю? — воскликнул Джаред, вспоминая все годы их дружбы и то, через что они прошли вместе. Мерседес была лучшей подругой его покойной жены, она помогла ему справиться с горем, когда он лишился всей семьи, а потом — с алкогольным пристрастием. Теперь они были лучшими друзьями.
Джаред аккуратно убрал выбившуюся прядку волос ей за ухо.
— Теперь моя очередь помогать. Так дай же мне шанс.
Она сжала губы, но он уже заметил, что они дрожали.
— Ладно, давай вернемся в твою комнату.
— Как хочешь.
— Мне надо домой, — опять начала она, явно волнуясь.
Он выдавил из себя улыбку, несмотря на все свое беспокойство.
— Идем сначала со мной.
И они прошли в комнату. Женщина забилась в угол ее любимого дивана, даже не сбросив туфли. Вся ее поза, плотно сжатые губы и сцепленные руки говорили о внутренней борьбе.
— Крейг ушел.
— И слава богу, — выпалил было Джаред, но тут же пожалел о своих словах, потому что в глазах женщины отразились боль и удивление. Она подняла руку, словно желая остановить его. — Не то чтобы я тебе не сочувствую, просто… ты же знаешь, я всегда недолюбливал этого парня. Он не подходит тебе. Твой вкус, Мерседес, всегда поражал меня.
Неуверенная улыбка появилась на ее лице.
— Да, ты не из тех, кто меняет мнение, — она пожала плечами.
Он пожал плечами в ответ. Мерседес была единственным человеком, с кем он мог быть честен до конца и кому доверял на все сто. Ну, не на сто, но на девяносто девять процентов — точно. Да, у него был один секрет, который бы он не доверил ей…
— Если хочешь сказать, что ты опечалена этим разрывом, я тебе не поверю. Ты же даже не любила его.
Женщина вздохнула и прижала пальцы к вискам.
— Нет, нет. Не любила. Даже скучать по нему не буду… и все же…
Часы на каминной полке громко тикали, отсчитывая секунды. Женщина молчала.
— Вы поссорились — дело в этом? — спросил Джаред.
Она поморщилась:
— И да, и нет.
— Он тебя чем-то обидел? — Кровь зашумела в его ушах.
— Нет, не физически… — Мерседес сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Она закусила губу. — Он попросил меня сделать аборт.
На какой-то миг Джареду показалось, что он ослышался или что-то не так понял, но в следующую минуту словно бы тысячи зеркал взорвались в нем, осыпав осколками. У него перехватило дыхание, сердце забухало в груди, как колокол. По коже пробежали холодные мурашки. Он судорожно сглотнул.
— Ты… беременна?..
Мерседес нервно кусала губы.
— Да. Не хотела тебе говорить… пока не решу, что делать.
Внутри у него все похолодело. Джареду вдруг захотелось разнести к чертям весь этот мир за такую несправедливость. Хоть как-нибудь унять эту боль! Мерседес была ему как сестра, именно она шесть лет назад вернула его к жизни. Он был обязан ей всем. Если бы не она, то рядом с телами его погибших жены и сына нашли бы третье тело — самого Джареда.
— Ты не хотела говорить мне, потому что этим напомнила бы про Хлою и Дилана? — Его голос прозвучал слишком ровно.
Слеза пробежала по бледной щеке Мерседес и забралась в краешек губ.
— Да, прости…
Впервые за долгое время ему захотелось выпить, чтобы заглушить невыносимую боль. Нет, этого делать нельзя, он должен победить внутренних демонов, как победил однажды.
— И ты приняла решение?..
И снова она заколебалась.
— Я оставлю ребенка.
Джаред поднялся и пересек комнату. С трудом переведя дыхание, он схватился за каминную полку.
— Я не хочу быть такой же, как мой отец, Джаред. Я не могу притворяться, что этого ребенка не существует. Пусть он и не запланирован в моей жизни, но я никогда не дам ему почувствовать себя нежеланным или нелюбимым, — в ее словах слышались страдание и боль.
Он не выдержит этого. Вот так просто стоять и наблюдать, как постепенно растет живот Мерседес и ребенок — внутри. Он не выдержит этого: сначала заботиться о ком-то, а потом — снова потерять. Если, не дай бог, что-нибудь пойдет не так… Только не Мерседес! Ему слишком дорога эта женщина…
— Прости, — пробормотала она. — Я не хотела тебя огорчать.
— Он хотя бы женится на тебе? — Джаред сжал кулаки и сдержал те слова, которые готовы были уже вырваться.
Горький женский смех был ему ответом.
— Нет. Он заявил, что ребенок не его. А жениться на женщине с чужим ребенком он не собирается.
Пораженный, Джаред взглянул на нее:
— Но ты же в это время больше ни с кем не встречалась!
Она лишь усмехнулась.
— Джаред, мы встречались с тобой каждую среду по вечерам. А еще наши частые вылазки на природу и занятия спортом… Вот Крейг и заявил, что ребенок — твой.
Его челюсть в буквальном смысле отвисла. Он пытался понять, что же она сказала. И снова его пронзила невыносимая душевная боль.
— Но у нас чисто дружеские отношения! Мы же не спали вместе! Ради бога, мы только друзья…
— Крейг этому не верит. А может, ему все равно, лишь бы сбросить с себя бремя ответственности. В любом случае он выразил твердое желание заплатить за аборт, а уж говорить о родах вообще не хочет. Ему не нужна жена с ребенком. Он принял предложение от одной фирмы и уезжает работать в Калифорнию.
Джаред провел рукой по волосам.
— А что сказала твоя семья?
Она склонила голову и стала нервно теребить сережку.
— Я еще не рассказала им. И не собираюсь. Пока.
Он не пытался скрыть свое удивление и возмущение. Мерседес часто общалась со своими младшими братьями и сестрами по отцу. Ей не скрыть от них этой новости.
— Почему?
Боль в ее глазах заставила его смутиться.
— И что я им скажу? Мол, я была настолько глупа, что забеременела от нелюбимого? От человека, который бросил женщину с ребенком?
Боль пронзила его левый висок.
— Но, Мерседес…
Она всплеснула руками и, поднявшись с дивана, зашагала по комнате.
— У нас сейчас тяжелые времена. Пресса крутится вокруг моей семьи и развода моих родителей. Каждое событие становится для журналистов размером с гору, они делают из мухи слона. Любой скандал сейчас — грандиозное событие. Журналисты ждут новой ссоры в семье Эштонов, как стая волков жаждет крови своей жертвы.
Джаред отлично знал, что с этим не поспоришь.
— И на каком ты месяце?
— На втором. Пока что к врачу я не ходила, боюсь огласки. Я знаю, что не смогу вечно хранить этот секрет, но… как только найдут убийцу Спенсера, пресса, надеюсь, оставит нас в покое.
— Ну, это затянется надолго. И беременность станет уже заметной. А врач тебе все равно нужен, — взволнованно говорил Джаред, вспоминая о выкидышах своей жены.
— Знаю. Я все помню, — сказала она, приложив ладонь к его лбу в желании утешить. И отчего ее руки такие горячие? Или это его лоб слишком холодный?
Мерседес отлично знала, как Джаред любил свою жену и каково ему было пережить ее смерть. Ей не нравились слабые мужчины, и он это понимал. И все равно — именно она поддержала его в трудную минуту.
— Но ребенок усложнит твою жизнь, — произнес Джаред, зная, что и его жизнь больше не останется прежней.
Она подняла голову.
— Я знаю, и мне все равно. Джаред, я ценю твою дружбу больше всего на свете. Пожалуйста, никому ничего не рассказывай.
— Тебе поможет твоя семья, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
Она вздрогнула и побледнела, прижав руку, к груди.
— А разве ты…
— Я не могу.
Шли минуты.
— Так значит, мы больше не будем встречаться по средам?
Боль, прозвучавшая в ее голосе, пронзила его сердце. Безусловно, отталкивая Мерседес от себя, он причинял боль и себе тоже, но так будет лучше, для обоих.
— Нет.
Ее глаза потемнели, губы задрожали, но, сдержав себя, она кивнула и отступила прочь.
— Понимаю. Я только об одном тебя прошу: до поры не говори моей семье.
— Но ты совершаешь ошибку.
— Нет. Ошибкой было связаться с парнем, которого я никогда бы не полюбила, — она взяла свою сумочку, пиджак и направилась к выходу. — Но, Джаред, жизнь продолжается, и мы вынуждены играть ту партию, которую нам предлагают. И ты знаешь, выиграть можно, даже если у тебя на руках плохие карты.
Как часто она говорила ему эти слова, когда он готов был сдаться и покончить счеты с жизнью! Мерседес была дорога ему, как никто на свете. Он не мог подвести ее. Не мог.
Больно было видеть, как буквально на глазах распадалась ее семья. Если бы кто-нибудь спросил Мерседес о причинах этого несчастья, она бы точно могла сказать: это случилось из-за Спенсера Эштона, доставшего их даже из могилы. Но ее никто об этом не спрашивал.
Она подавила в себе гнев и тошноту, которая подкатывала к горлу. Ей была невыносима мысль о том, что она может потерять контроль над собственной жизнью, которую так долго налаживала. Взяв себя в руки, Мерседес вошла в бистро, где они должны были встретиться с сестрой, Пейдж. Заметив ее за одним из столиков, Мерседес махнула рукой.
Возможно, ей надо было отказаться от совместного ужина с сестрой. В последнее время показываться на публике членам семьи Эштон было небезопасно. Сразу возникали разные толки. Но она не хотела огорчать Пейдж.
Пейдж улыбнулась, поднялась и пожала руку Мерседес:
— Спасибо, что пришла.
— Кажется, у тебя дело серьезное.
— Да, я хотела спросить… — взгляд Пейдж скользнул в сторону, потом она снова посмотрела на Мерседес. — Как ты? Я слышала, ты порвала со своим парнем?
Мерседес лишь вздохнула, села и потянулась за хлебом.
— Да, Крейг — уже в прошлом. Но я с этим справилась. Можно спросить, откуда ты знаешь? Не думаю, что он давал публичные объявления насчет нашей размолвки. — Хлеб корябал рот, как наждачная бумага. Отлично, теперь она еще и вкуса еды не различает.
— Об этом упомянула Кэрри, помощница моего отца. Помнится, в феврале на вечеринке я встречалась с Крейгом. Довольно симпатичный…
— Очаровательный, смешной и отличный для свиданий, — подхватила Мерседес, — а еще он фальшивый и ненадежный. В общем, с таким жить до старости не захочешь. — Очень похож на ее отца. И уж совершенно не из тех, кого бы она могла полюбить.
Пейдж заморгала, услышав такие откровенные слова от Мерседес. Слава богу, появилась официантка и прервала этот тягостный разговор.
Мерседес нравилась сестра. Ей нравилось вспоминать о том, что в свое время и она была такой же молодой, наивной и восхищенной. Правда, это было лет эдак десять назад. Казалось, прошло целое столетие с тех пор, как она закончила колледж и стала сотрудничать в их семейной компании. Улыбка коснулась ее губ.
Пейдж тоже уже работала в компании Эштонов. Из молодых да ранних…
— Вина не будешь? — спросила Пейдж, когда они заказали обед.
— Нет. У меня гора работы. Нужна светлая голова, — объяснила Мерседес. Как быстро до работников ее PR-отдела дойдет причина, по которой их руководитель не пьет вина?
Неожиданно глаза Пейдж задорно сверкнули, и она подалась вперед.
— А ты знаешь, что в следующем месяце мы организуем аукцион для холостяков? Может, и для тебя найдется Прекрасный Принц?
Мерседес лишь поморщилась. Вряд ли полнеющая беременная женщина подберет себе принца.
— Мне кажется, придется пропустить это знаменательное событие.
Кроме того, она никогда не будет встречаться с мужчиной, который ей не подходит. А ее стандарты в выборе мужчины были довольно высоки. Далеко не все вписывались в них. Да и потом, куда бы ни бросила взгляд Мерседес, все кругом только и делали, что разводились. Едва ли не сразу после пышной свадьбы. Например, ее отец бросил мать и женился на секретарше. Да и ту потом тоже бросил. Родная сестра Мерседес, Джиллиан, тоже неудачно вышла замуж. Потом были Джаред и Хлоя… правда, тут другая история. Их постигло несчастье. И Джаред до сих пор любит Хлою, хотя прошло почти шесть лет.
Нет, Мерседес была точно уверена, что не выдержит такого: полюбить кого-нибудь, а потом потерять. Поэтому она четко решила для себя не влюбляться. А если встречаться, то только не по любви.
Наконец им принесли заказанные блюда.
Мерседес отпила имбирного эля и придвинула себе тарелку.
— Как держится мать?
Глаза Пейдж потемнели.
— Отец… Он был таким активным… Будет трудно жить без него. Мы все пытаемся справиться горем.
Учитывая тот факт, что у отца обнаружился еще один ребенок, с горем справляться было вдвойне тяжело. Впрочем, чему уж тут удивляться! Когда-то Спенсер бросил жену и двоих детей и женился на матери Мерседес, потом бросил и ее. Все кругом недоумевали: да любил ли этот Спенсер кого-нибудь кроме самого себя? Бедная Пейдж и не подозревала, каким ублюдком был ее — нет, их! — отец.
Неожиданно Мерседес стало плохо. Опять желудок. Она потянулась за элем. Любопытно, сколько еще братьев и сестер у нее раскидано по белу свету. Пока что она могла назвать шестерых, но… Журналисты наверняка уже копаются в грязном белье Спенсера Эштона. И вскоре, без сомнения, отроют еще что-нибудь не менее пакостное.
Пейдж развернула на столе газету.
— Я вызвала тебя вот по какому поводу.
Газета буквально пестрела кричащими заголовками.
— Даже смотреть не хочу, — отвернулась Мерседес, но взгляд все равно зацепился за огромные буквы: «Станет ли компания Эштонов мошенником года?», «Будут ли они оспаривать волю главы корпорации?», «Отвоюет ли новая семья кусок пирога Эштона?».
Мерседес с отвращением отодвинула газету. Жуть какая! У них в компании журналисты гораздо талантливее. Все так не вовремя…
Дети Эштона стали публичным посмешищем после его смерти. Последнее время Мерседес постоянно ощущала себя кем-то вроде телезвезды, за каждым шагом которой следят журналисты. А учитывая ее положение… О ее беременности вскоре станет известно на весь мир. И уехать она не могла. Бизнес нуждался в ней. А Джаред… она пока еще не решила, что же ей делать с ним, но терять эту дружбу ей точно не хотелось. Кроме того, побег еще никогда никого не спасал.
— Но надо же что-то делать! — вскинулась Пейдж. — Страдают и наши семьи, и наш бизнес.
Мерседес кивнула.
— Согласна, но я понятия не имею, что тут можно предпринять.
— Может, поговорить с Эли и убедить ее не оспаривать завещание?
Ах, так вот она, настоящая причина этой встречи!
— Мой брат делает то, что считает нужным и правильным. Земля, на которой находится поместье Эштонов, так же как и корпорация Эштон — Латтимер, по праву должна принадлежать моей матери, поскольку это собственность ее отца. А поскольку Спенсер официально так и не развелся со своей первой женой, то женитьба моих родителей не была законной. И все остальные действия с его стороны тоже были незаконными. Так что лично я вообще не могу ничего исправить.
Пейдж махнула в сторону газет.
— Уверена, мы могли бы прийти к взаимопониманию, а не стирать грязное белье на публике.
Если бы это было возможно…
— Пейдж, я думаю совершенно так же! Не уверена, что у меня получится, но я постараюсь сделать все от меня зависящее.
— Ты бы не уехал без меня, а? — Припарковавшись рядом с минивэном Джареда, Мерседес высунулась в открытое окошко машины.
Джаред выпрямился и сдвинул брови. Прохладный ветерок с озера приятно освежал лицо, а послеполуденное солнце золотило волосы на висках. На нем были штаны цвета хаки и ее любимая рубашка под цвет его голубых глаз.
Он бросил сумку в багажник.
— Я не думал, что ты захочешь поехать.
Мерседес выскочила из машины.
— Я же каждый раз ходила с тобой в эти походы, помнишь? С чего бы я сейчас не поехала?
Он колебался.
— А ты хорошо себя чувствуешь?
На данный момент — да. Правда, пару минут назад ее тошнило, но у нее были специальные таблетки. Промучившись бессонницей уже вторую ночь, Мерседес решила: что во что бы то ни стало надо сохранить отношения с Джаредом.
Она повесила ему на плечо свою сумочку.
— Готова ко всему. Если хочешь узнать мое мнение, то вот оно.
Он поднял руку, чтобы загородиться от солнца.
— Ценю твое мнение.
— И потом, мне надо на недельку уехать отсюда. Чувствую себя как под микроскопом. Сам знаешь, эти журналисты…
Женщина порылась в багажнике своей машины, достала спортивную сумку с вещами для похода и пошла к грузовичку Джареда.
Она было хотела закинуть сумку в багажник грузовика, но Джаред вовремя перехватил поклажу и невольно коснулся ее руки. Их лица оказались в одном дюйме друг от друга, и неожиданное чувство охватило Мерседес.
Странно… Сотни раз они были рядом друг с другом. И никогда она даже не думала о Джареде в таком смысле. А сейчас… она ощутила мятный запах его дыхания, и голова ее закружилась.
Наверное, это все беременность.
Он нахмурился.
— Тебе нельзя таскать тяжелое.
Неожиданно во рту у нее пересохло, и она облизнула губы.
— Я налегке. Мы же едем не надолго.
Он улыбнулся.
— Вижу твою сумку. Давай помогу.
Что же с ней такое происходит? Джаред — ее давний друг. До сих пор она никогда не чувствовала к нему никакого физического влечения. Да и его сердце до сих пор принадлежит Хлое. И так будет всегда, она знала. Так как же объяснить теперь тот факт, что ее сердце ускорило свой темп, а ладони внезапно вспотели?
Гормоны. Все это — гормоны.
— Готова? — спросил он.
— Да. Я бы взяла меньше вещей, если бы ты сказал заранее, куда мы едем и что нам может пригодиться. Но для меня это всегда сюрприз, — и она запрыгнула на сиденье, как это бывало сотни раз раньше. Вот только теперь что-то изменилось в самой атмосфере. Она отлично чувствовала, как Джаред пытается отдалиться от нее.
— И тебе это всегда нравилось, — напомнил он. — Мы едем в Сьерра-Неваду.
Удивленная, она подняла бровь.
— Но это больше часа езды.
Когда они приблизились к старинному викторианскому особняку, Мерседес из машины помахала мистеру и миссис Уайт, управляющим гостиницами Джареда. Эту парочку она сама посоветовала Джареду, когда тот решил заняться гостиничным бизнесом. Теперь бизнес шел сам собой, Джаред лишь раз в полгода проверял дела.
— Хороший выбор, спасибо тебе, — кивнул он в сторону Уайтов. — Я бы сам лучших управляющих не нашел.
— И то верно, ты бы просто продал дом, в котором жил с Хлоей. Она же так любила его…
Печальная улыбка тронула его губы.
— И ты любила этот дом. Даже не знаю, кто из вас больше его любил.
И он был прав. Мерседес покачала головой, лишь бы не погружаться в печальные воспоминания. Конечно, она не из чувствительных романтичных особ, и все же…
— С чего ты решил поехать именно сюда?
Он пожал плечами.
— Здесь уютно.
Она подняла бровь. До недавнего времени Джаред избегал приезжать в такие места, где было полно семей с детишками. Неужели это значит, что его боль утихает?
— Обычно ты предпочитал романтичные места для влюбленных парочек или спа-курорты.
— Здесь тоже полно развлечений. Можно ходить в походы, ловить рыбу, кататься на лыжах и спускаться по горным рекам на плотах, плюс остальные обычные развлечения для туристов.
Она кивнула.
— Понятно. — Но жить они будут в другой гостинице — подальше. В той, которую Джаред хотел купить. — Так мы поедем на плотах?
— Я — возможно. Ты — нет.
Она выпрямилась в кресле.
— То есть?
— Для тебя это слишком рискованно, — он укоризненно взглянул на нее. — Тебе надо думать о ребенке.
Теперь она поняла. Хлоя несколько раз теряла детей на позднем периоде беременности. Джареду было о чем волноваться…
— Джаред, я сильная.
Он схватился за руль покрепче.
— Откуда тебе знать?
— Я в хорошей форме. Ведь мы с тобой часто ходили в походы.
Он оглядел ее с ног до головы. Этот взгляд… Мурашки пробежали по ее коже. Удивленная неожиданной реакцией, Мерседес сложила руки на груди, которая уже стала более округлой, чем раньше.
Джаред поджал губы.
— Да, но теперь ты в положении, и это надо учитывать.
— Но я действительно в хорошей форме.
— Тебе лучше поберечь свои силы… для другого.
— И все же тебе не удержать меня в комнате. Ради бога, Джаред, я же не собираюсь прыгать с парашютом или с моста на резинке!
— И слава богу. Этого бы я точно не разрешил.
Подумать только: он бы не разрешил! В ней заклубился гнев.
— Спасибо, у меня уже есть братья-защитники. И мне не нужен еще один.
— А я и не твой брат, — процедил он.
— Вот и нечего командовать! — фыркнула Мерседес.
Да что это с ней? Она никогда не разговаривала с ним в таком тоне.
— Я прошу тебя только об одном: не шути со здоровьем. Вот после родов делай что хочешь.
После этих слов наступила долгая пауза. Мерседес прикрыла глаза и откинулась на спинку сиденья. Кажется, все-таки она чувствует себя не лучшим образом. Эта беременность вытягивает из нее все силы.
Она резко ощутила запах одеколона Джареда, который всегда был его спутником, на протяжении уже стольких лет. И так ему подходил.
— Смотри-ка, — вдруг сказал Джаред, резко затормозив.
— Что случилось? — открыла глаза Мерседес.
— Прямо перед машиной пробежал олень, — он медленно опустил руки. — С тобой все нормально? Не ударилась?
— Нормально. Я лишь задремала. Мы еще не приехали?
— Гостиница за следующим поворотом.
— Отлично. Потому что мне срочно надо в дамскую комнату. — И непременно надо взять под контроль разыгравшиеся эмоции и воображение, которые вели ее к далеко не дружеским отношениям с Джаредом.