Водопад одержимости

ГЛАВА 24

Джосайя

В девять утра было уже жарко. В горах официально наступило лето, и казалось, что оно будет знойным. К счастью, кондиционер в ремонтируемом доме работал. Как только я установлю камеру у Одри, оставшуюся часть дня я не буду страдать от жары.

Макс сидел у ее входной двери и наблюдал за мной, виляя хвостом. Я предложил оставить его сегодня со мной. Подумал, что он мне не помешает. Мне даже нравилось его присутствие, пока я работал, и это позволило бы ей сэкономить на платном присмотре.

— Надеюсь, этот придурок окажется достаточно глуп, чтобы снова появиться здесь. Черт, ему даже не обязательно быть глупым, достаточно просто быть самоуверенным.

Макс продолжал вилять хвостом.

Я закрутил последний шуруп и проверил свою работу. Выглядело хорошо. Камера дверного звонка была одной из трех, которые я решил установить в ее доме. Две другие охватывали те зоны, которые не были видны на фронтальной камере, в том числе и заднюю дверь. Слепые зоны были, и я не исключал, что установлю еще одну или две камеры. Но в целом, подъездная дорожка и входы в дом уже полностью просматривались.

И все же, хотелось установить еще парочку.

— Я помогу ей настроить приложение на телефоне, когда она вернется домой.

Я понятия не имел, почему объясняю Максу все, что делаю. Он же не мог меня понять.

Мой телефон зазвонил, и я достал его из кармана, чтобы ответить. Это был Гарретт.

— Да.

— Просто контрольный звонок, особых новостей нет. Мы не нашли никаких отпечатков или волокон, так что это тупик.

— Что насчет соседей? Кто-нибудь что-нибудь видел?

— Ничего. К сожалению, прямо через дорогу нет ни одного дома. У Кэмпбеллов вверх по дороге есть камера дверного звонка, но она не показывает ничего полезного. Слишком далеко. А миссис Каттер, живущей по соседству, в тот день не было дома. Она была в гостях у своей дочери.

— Черт.

— Я знаю. Мы связались с ее бывшим парнем, но у него есть алиби.

— А что, если он кого-то нанял?

— Да, он мог. Я не исключаю его, особенно потому, что у Одри, похоже, нет врагов. Не хочу признаваться, но это дело ставит меня в тупик. Писать на ее двери кровью животного — это довольно экстремально.

— Полное дерьмо.

— Ты установил камеры?

— Да, только что закончил с последней.

— Хорошо. Это будет сдерживающим фактором, как минимум.

— Я не ожидаю, что парень снова подойдет к двери, ведь теперь тут камеры. Но никогда не знаешь. Если он достаточно самонадеян, то может и подойти.

— Будем надеяться, что, если он это сделает, ее не будет дома. Она остановилась у тебя?

— В первую ночь — да. Сейчас я живу у нее.

— Хорошо. Я не хочу, чтобы она оставалась одна, если мы можем помочь с этим.

— Поверь мне, этого не случится.

— Я сегодня же свяжусь с ее мамой. Может быть, она сможет нам что-нибудь рассказать. Возможно, Одри о чем-то умалчивает или упускает. Старое соперничество или что-то в этом роде.

Я не думал, что Одри что-то специально скрывает, но он был прав. Она долгое время жила не здесь, и возвращение могло спровоцировать кого-то со старой обидой. Особенно если этот кто-то был не в себе.

Ведь если серьезно, нужно быть не в себе, чтобы убить белку и написать на двери ее кровью.

Мы с Закари все убрали, как только копы дали нам разрешение. Часть крови впиталась в дерево, поэтому после экстренного городского собрания я отшлифовал и покрасил дверь. Теперь все следы исчезли.

— Продолжай копать, — сказал я. — Мы должны найти этого парня, пока он не натворил чего-нибудь похуже.

— Согласен. Я буду держать тебя в курсе.

— Спасибо.

Я закончил разговор и убрал телефон в карман.

При мысли об этом психопате моя кровь закипела от злости. Мне хотелось расквасить ему лицо за то, что он сделал с моей девочкой. Не только за вандализм, но и за страх и стресс, который она испытала.

Одри была буквально одним из самых милых и добрых людей, которых я когда-либо встречал. Кто посмел так издеваться над ней?

Но я все же задавался вопросом, не скрывает ли она какую-то тайну.

Я не хотел сомневаться в ней. Но я не был идиотом. Я знал, что люди могут хранить секреты, даже самые хорошие люди. Я просто надеялся, что не подставляю себя под удар.

Хорошее напоминание. Не торопи события. Я спал в ее доме, рядом с ней в постели, и желание было сильным. Я хотел ее. Очень. Но, наверное, было разумно пока не заходить на эту территорию.

Мне нужно было быть осторожным.

— Здесь мы больше ничего не можем сделать, — сказал я Максу. — Пойдем в соседний дом.

Макс последовал за мной и тут же свернулся калачиком в углу, чтобы вздремнуть. Видимо, наблюдать за тем, как я устанавливаю камеры, было для собаки утомительным занятием.

Плинтусы были установлены, и примерно половина окон была отделана. Мне нужно было закончить с окнами и приступить к отделке дверей.

После долгих раздумий над вариантом отделки я наконец спросил Одри, что она думает по этому поводу. Ей понравились плинтусы в четыре с половиной дюйма со ступенчатыми деталями в верхней части. Теперь, когда они были установлены, я должен был сказать, что она не ошиблась. Белый цвет отлично смотрелся на фоне деревянных полов, а высота идеально подчеркивала комнату.

Окна тоже выглядели хорошо, их отделка повторяла линии плинтусов. Я принялся за работу: измерял, резал и устанавливал. Время от времени Макс вставал и требовал внимания или выходил на улицу. Немного погодя я решил сделать перерыв. Он запрыгнул со мной в грузовик, и мы поехали в город, чтобы перекусить.

Я заехал в офис Одри, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Она вышла поздороваться со мной и Максом, но не смогла задержаться. Она была занята подготовкой статьи для газеты на следующую неделю. Тем не менее я был рад увидеть ее и поцеловать. А Макс был в восторге от встречи с мамой.

Он действительно был милым псом.

После обеда я вернулся к работе. Вторая половина дня прошла быстро, и я добился хороших результатов в работе над окнами и дверями. Наконец-то дом стал выглядеть пригодным для жизни.

И тут я вспомнил, что мне нужно принять решение по поводу столешниц. Мой мастер уже работал над шкафами для кухни и ванной, но я не был уверен, что делать со столешницами. Изначально я думала о кварце, но гранит тоже подходил. Однако образцы гранита, которые я посмотрел, мне не понравились.

Может быть, я спрошу Одри и об этом.

Макс вскочил со своего места в углу и побежал к входной двери.

Я взглянул на время. Уже больше пяти. — Твоя мама дома?

Он посмотрел на меня и завилял хвостом, как бы говоря: «Пойдем к ней!».

Я не смог сдержать улыбку, которая заиграла на моем лице. Если бы у меня был хвост, я бы тоже им вилял.

Черт. Я в беде.

Я смахнул опилки с рук и вышел на улицу.

Одри вышла из машины с улыбкой на лице. Очевидное клише, но эта женщина была солнечным светом. Я чувствовал ее тепло с того места, где стоял.

Макс побежал поприветствовать ее, виляя хвостом так сильно, что я подумал, не сломает ли он спину.

— Привет, Макс. — Она присела, чтобы погладить его, а он осыпал ее возбужденными собачьими поцелуями. — Я тоже по тебе скучала.

Я позволил собаке насладиться моментом, пока шел к ней по траве. Ее глаза встретились с моими, и я взял ее за руку, чтобы помочь ей встать. — Привет.

— Привет, — ответила она с улыбкой.

Я притянул ее к себе и поцеловал в губы. Возможно, Макс только что облизал ее лицо, но мне было все равно. Мне нужны были ее губы, теплое ощущение наших языков, сплетающихся друг с другом. На вкус она была как мята и еще какой-то аромат, присущий только ей.

Это начинало вызывать привыкание.

Она отстранилась и облизала губы. — Вау.

— Как прошел твой день?

— Что? Мой день? — Она несколько раз моргнула. — Извини, ты просто отключил мой мозг. Мой день прошел нормально. Как прошел твой?

Мне понравился ее ошеломленный взгляд — то, что я так на нее влиял. — Все было хорошо. Многое успел сделать.

— Могу я посмотреть?

— Камеры установлены. — Я указал на ее входную дверь. — Одна там, другая над гаражом и третья над задней дверью.

— Многовато камер.

— У меня есть соблазн поставить еще, но для начала хватит и этого. Позже я покажу тебе, как ими пользоваться.

— Спасибо, что помог с установкой.

— Конечно. — Я ткнул большим пальцем через плечо. — Хочешь посмотреть дом? Я почти закончил отделку.

— Определенно.

Мы зашли в соседний дом, и я показал, как великолепно смотрится то, что она выбрала. Оконные рамы и двухпанельные двери добавляли акценты, а отделка идеально обрамляла все это.

— Это выглядит невероятно. Ты так много сделал сегодня. Я рада, что Макс не мешал тебе.

— Нет, он не мешает. Он в основном дремлет в углу, пока я работаю. Шум пилы в гараже его даже не беспокоит.

— Это хорошо. А что ты будешь делать дальше, когда закончишь отделку?

— Скоро в спальнях появится ковровое покрытие, и я смогу закончить плинтусы наверху. Я взял образцы и разложил их, чтобы показать ей. — Как ты думаешь, какой из них?

Она присела и провела руками по образцам, пока Макс их нюхал. — Мне нравится вот этот. — Она потрогала темно-бежевый. — Цвет нейтральный, что, по-моему, хорошо, если ты собираешься сдавать его в аренду, и он такой мягкий. Когда утром встаешь с постели, хочется, чтобы под ногами был мягкий ковер.

Я мысленно вычеркнул этот пункт из своего списка. — Согласен. Спасибо.

Она встала и улыбнулась мне. — Не за что.

Раз уж мы оказались, в доме я решил спросить ее и о столешницах. — Не могла бы ты посмотреть еще кое-что?

— Конечно.

— Кухонные столешницы. — Я достал образцы и разложил их. — Вот эти — гранитные, а эти — кварцевые. Что скажешь?

— Определенно этот. — Она указала на простой кремово-белый кварц. — Он такой красивый. Гранитные тоже хороши, но они слишком насыщенные. Мне нравится его простота. И он будет контрастировать с полом, который, я уверена, будет просто грандиозным.

Она была права. Кроме того, по причинам, которые я не мог объяснить, я хотел, чтобы ей нравился этот дом. — Отлично. Еще одним поводом для беспокойства меньше.

— Не могу дождаться, когда увижу, как это будет выглядеть, когда все будет на своих местах.

— Мы оба.

— Это все?

— Да, пока это все. Пойдем, Макс.

Мы вернулись к ее дому, и как только мы оказались внутри, во мне что-то изменилось. По правде говоря, это зрело во мне. Не только после акта вандализма и последних нескольких ночей, проведенных рядом с ней, хотя и это дало толчок к развитию событий. Это происходило с момента нашей первой встречи.

Я хотел ее.

И я хотел ее сейчас.

Какая-то часть меня не хотела ее желать. Я должен был держать ее на расстоянии, чтобы, если все рухнет и сгорит, я мог уйти невредимым.

Но когда я увидел, как она положила сумочку и сняла туфли, я понял, что для этого уже слишком поздно. Я уставился на нее, желание наполнило мои вены, и я наблюдал за ней, как хищник за своей добычей.

— Что? — спросила она, на ее губах играла легкая улыбка.

Я всегда был немногословным человеком, и сейчас было не время для разговоров. Я подошел к ней, провел руками по ее волосам и притянул ее губы к своим. Она слегка застонала, когда я крепко поцеловал ее.

Я отстранился и бросил быстрый взгляд на Макса. Он свернулся калачиком на диване и, казалось, не проявлял особого интереса к тому, что мы делали.

Хороший пес.

Я поцеловал ее в челюсть, направляясь к уху, а затем произнес низким голосом. — Спальня?

— О да, — выдохнула она.

Это было все, что мне нужно было услышать.

Я поднял ее и перекинул через плечо. Немного пещерный человек — или, может быть, горный человек, — но, будем честны, я совсем не изысканный джентльмен.

В ее спальне я закрыл за нами дверь и бесцеремонно бросил ее на кровать. Нам потребовалось всего несколько мгновений, чтобы сорвать с себя одежду. Я целовал и облизывал ее кожу, пока раздевал ее, делая паузы только для того, чтобы она стянула с меня одежду.

Это был не первый раз, когда я видел ее обнаженной, но впервые я смог оценить ее естественную красоту. Она была мягкой и изящной, с подтянутыми стройными ногами, вероятно, от всех тех пеших прогулок, которые она совершала со своей собакой.

Совершенство.

Ее руки были шелковистыми на моей грубой коже, а рот — жаждущим. Я позаботился о презервативе, но не спешил. Мое тело жаждало ее, но я хотел насладиться этим. Прикоснуться к ней, попробовать ее на вкус, ощутить каждый изгиб.

Ее руки блуждали по мне, пальцы впивались в мою кожу, пока я исследовал ее. Ее вздохи и стоны заводили меня, пока я больше не смог терпеть.

Застонав, я вошел в нее, упиваясь ощущением ее тела, соединяющегося с моим. Это было все, что я мог сделать, чтобы не взорваться сразу.

Мы нашли свой ритм, двигаясь синхронно, словно это был не первый раз вместе. Я почувствовал, как она отпустила себя, открываясь навстречу, вздыхая и стоная от удовольствия, которое я ей доставлял.

Я хотел присвоить всю ее, поглотить ее целиком. Я не мог насытиться. Чувство обладания и инстинкт защиты разгорались во мне, придавая интенсивность каждому движению. Каждый толчок был похож на припев: Моя, моя, моя.

Жар между нами достиг предела. Я видел, как ее начинает захлестывать кульминация, видел, как закатываются ее глаза и раздвигаются губы. Она была так чертовски красива, что я больше не мог сдерживаться.

Я кончил внутри нее и застонал, когда напряжение выплеснулось горячими струями. Когда волна оргазма спала, я сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

— Вау, — сказала она, ее губы изогнулись в мечтательной улыбке. — Это было потрясающе.

Я слегка приободрился от ее комплимента. Да, черт возьми, это было потрясающе. Я слегка улыбнулся и нежно поцеловал ее.

Я встал, чтобы привести себя в порядок, и она отправилась в ванную следом за мной. Я уже собирался снова надеть одежду, когда она вышла и забралась обратно в постель. Обычно я не любил обниматься. Секс был прекрасным, мы оба наслаждались им, но разве мы не можем просто жить дальше?

Но то, как она слегка приподняла бровь, невербально выражая просьбу, невозможно было проигнорировать.

Я вернулся в постель и притянул ее к себе. Она глубоко вздохнула, расслабившись в моих объятиях. Я почувствовал, как расслабляются мои мышцы, как напряжение в моем теле исчезает от того, что она прижимается ко мне.

Я был спокоен и удовлетворен, и, хотя мне было немного страшно признаться в этом, возможно, даже счастлив.

8 июля

В Тиликуме полно идиотов.

Я ходил на их так называемое экстренное городское собрание. Никто меня не заметил. У меня это хорошо получается: оставаться незамеченным. Это полезный навык.

Но это была ложная победа. Кого волнует, смогу ли я проскользнуть туда и обратно, не привлекая к себе внимания.

Она все еще здесь.

Я должен был догадаться, что моего подарка будет недостаточно, чтобы заставить ее уехать. У нее все еще есть работа. И горный мужчина.

О нем я не беспокоюсь. Мне все равно, с кем она встречается или с кем трахается. Она может перетрахать полгорода, если захочет.

Это только заставляет меня ненавидеть ее еще больше.