Война Поппи

Глава 3

Поппи

“Breathe (2AM)” — Anna Nalick

Полуденное солнце прячется за густыми серыми облаками. Над головой пролетает чайка, подхватываемая ветром, дующем с Ла-Манша. Я прислоняюсь к металлическим перилам парома, сжимая дымящийся кофе в руках, и мой взгляд падает на воду. В оцепенении я наблюдаю, как искристая пена колышется по бокам лодки. Прошло много лет с тех пор, как я направлялась на этом пароме в Англию. В последний раз, когда я находилась в Лондоне, со мной были Коннор и Брэндон…

В меня врезается мужчина, бормоча что-то на иностранном языке, улыбается и приподнимает шляпу. Я могу разглядеть каменистый серый порт Холихед. Примерно через пять часов я буду в Лондоне и примусь за поиски Брэндона. У меня звонит телефон, и я вытаскиваю его из сумочки. Имя Хоуп мигает на экране, но я перевожу звонок на голосовую почту. Прежде чем мне удается засунуть телефон обратно в сумочку, от нее приходит сообщение.

«Где ты? Поппи! Я только что заходила к тебе домой, а там висит уведомление о выселении. Перезвони мне, или я натравлю службу безопасности на твою задницу!».

Мне стоит ответить на ее звонки или сообщения, но я не могу точно объяснить ей, где я сейчас. Если бы я рассказала Хоуп, она бы нашла способ остановить меня. Уже давно. Но иногда в жизни бывают моменты, когда нам просто нужно сбежать.

Именно так и поступил Брэндон.

Десять месяцев. Десять месяцев мне потребовалось, чтобы найти его. Не прошло и недели со смерти Коннора, как мне позвонили военные.

"У вас были контакты с мистером О'Киффом? Знаете, где он может находиться? Если он выйдет на связь, позвоните нам немедленно!".

Ушел в самоволку. Дезертир. Брэндон оставил Коннора в той пустыне. В том смятом фоксхаунде. Он сбежал. Я неделями колебалась между гневом от ситуации и облегчением от того, что он все еще жив. Я беспокоилась, не зная, где он. И что с ним.

Дело в том, что, поскольку я потеряла всю семью, которая у меня была, на протяжении всей жизни Коннор и Брэндон стали моими константами. Они были первыми друзьями, которых я завела, когда мой отец перевез нас из Америки в Ирландию. Они — все, что я когда-либо знала о любви. А какую в самом деле цену можно назначить за любовь?

Сто тысяч фунтов — сумма страховки за жизнь Коннора — такова цена. Дом, изъятый из собственности. Конфискованная машина. Все, что у меня осталось, это вещи в этом чемодане и тысяча фунтов в банке. Но я была полна решимости найти его.

Лишь вчера я узнала, где он. Когда офицер полиции позвонил мне и сообщил, я сразу же собрала чемоданы и отправилась в путь. Не знаю, что скажу ему. Или что сделаю.

Я знаю только то, что нуждаюсь в нем. И он должен — обязан — нуждаться во мне. В конце концов, мы — единственное, что осталось у нас.

Бармен подает мне эль через прилавок. Я хватаю его и сразу же делаю глоток. У меня вспотели ладони, и внутри все скручено в узел. Он где-то здесь. Я нервно всматриваюсь в пустые лица, надеясь заметить знакомое лицо Брэндона в этой пьяной толпе.

— Ставлю на Крушителя, — невнятно произносит какой-то старикан и хлопает по спине очень полного мужчину.

— Ах, еще бы! — тот свистит женщинам за барной стойкой. — Мальчишка не проиграл еще ни один бой.

Брэндон Крушитель Блейн. Он взял фамилию Коннора. На самом деле я не удивлена этому. Все здесь для него словно дом родной. Он был воспитан цыганами, а борьба голыми руками для них была своего рода обрядом посвящения. Он вернулся на дно той бочки, из которой его вытащил Коннор. И я хочу утонуть вместе с ним… Я поднимаю пиво и делаю большой глоток, наблюдая за двумя мужчинами, которые завернули за угол бара. Парень за стойкой выглядит слегка безумным: седой хвостик, татуировки по всей руке. Я напрягаю слух, чтобы расслышать разговор троих мужчин.

— Это за бой, Ларри, — говорит он, протягивая деньги.

Тот мужчина, Ларри, с улыбкой кивает, поднимая веревку, преграждающую неприметный проход между баром и коридором. Он открывает дверь, и те двое исчезают за ней.

Я допиваю пиво, ставлю бокал на барную стойку и направляюсь к прилавку, где Ларри протирает стаканы.

Прочищаю горло и кладу смятую двадцатку на стойку.

— Я пришла посмотреть на бой.

При виде меня старик усмехается.

— Не понимаю, о чем ты, золотце.

Его сильный американский акцент кажется довольно неуместным в этом месте. Он улыбается. Ларри, должно быть, держит меня за идиотку, ведь я слышу крики за лестницей. Он протягивает мне деньги обратно.

— Может, лучше пойдешь и выпьешь пива?

— Я сказала, — бросаю деньги обратно, — что пришла посмотреть бой.

Я многозначительно выгибаю бровь, и он забирает деньги, опуская их в карман.

— Такой малышке не стоит находиться внизу среди этих потных мужиков, — он опирается на стойку, разглядывая меня. — Много кровищи, — он смеется и качает головой.

— Мне все равно.

Пожав плечами, он идет к концу бара и поднимает веревку, пропуская меня через нее.

— Не жалуйся, если запачкаешь свое красивое платьице кровью.

Я игнорирую его и открываю дверь в подвал. Затхлый запах сигарет, пива, пота и мочи чуть не сбивает меня с ног к тому моменту, когда я добираюсь до третьей ступеньки. Крики и хлопки отдаются эхом на узкой лестнице, вслед за ними раздается глухой удар кожи об кожу. Я съеживаюсь и замираю на последнем шаге. Дверь слева от меня. Здесь довольно темно, и я ничего не вижу за группой мужчин, слоняющихся у подножия лестницы. Делаю глубокий вдох, закрываю глаза и шагаю вниз, хватаясь за дверной косяк и пробираясь в грязные недра паба.

Душная комната заполнена мужчинами. В основном они щеголяют в грязных майках и с сигаретами, зажатыми между губами. Пинты эля поднимаются в воздух, пиво хлещет через край. Крики сливаются в непрерывный гул. Мужчины орут, срывая горло:

— Выбей ему зубы, порви глотку, чемпион!

— Оторви ему яйца!

Прожектор направлен в дальнюю часть комнаты, и за шевелящейся толпой я едва могу различить две головы, подпрыгивающие туда-сюда, кружащие, полагаю, по импровизированному рингу. Продравшись сквозь толпу людей, я останавливаюсь и приподнимаюсь на цыпочки. Кто-то позади меня спотыкается и толкает меня к мужчине передо мной.

Он оборачивается с поднятым кулаком, готовый к драке, пока не натыкается взглядом на меня, после чего по его губам расползается похотливая улыбка.

— Ну, что за красотка!

Я сглатываю и снова поднимаюсь на цыпочки, стараясь рассмотреть, что происходит позади него.

— Хочешь посмотреть, сладкая? — спрашивает он, отступив в сторону и пропуская меня вперед.

— Ох, эм… — я бросаю на него короткий взгляд и встаю перед ним, моля бога, чтоб он не схватил меня за задницу. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста, сладкая.

Наконец, я поворачиваюсь лицом к рингу, и мое сердце пропускает несколько ударов, после чего пускается вскачь. Потому что это именно Брэндон кружит по рингу. Его каштановые волосы, взмокшие и растрепанные, тело покрыто кровью, а кулаки подняты перед лицом, готовые нанести удар в любой момент. Даже со своего места я могу видеть его зеленые глаза, когда он смотрит на своего противника. Слезы затуманивают мой взгляд, в груди все сжимается, а затем меня внезапно накрывает волной гнева, пронзая будто электрическим разрядом. Быстрая улыбка проскальзывает на его губах, и он наносит удар, на мгновение ошеломляя другого парня, прежде чем тот падает ничком. Мужчины в комнате буквально сходят с ума, кричат и ревут.

Женщины свистят. А мужчина, стоящий за спиной, проливает на меня пиво. Я слышу его извинения, но не отвечаю, поскольку не могу отвести взгляд от Брэндона. Чем дольше я смотрю на него, тем сильнее во мне вскипает гнев. Он оглядывает толпу с дерзкой ухмылкой на губах, и на короткий миг его взгляд встречается с моим, и он замирает на месте. Он заметил меня. Я знаю, что он меня видит. А затем… он поворачивается ко мне спиной и уходит, словно меня вовсе и не существует.