Возьмите меня замуж

Глава 1

Кончилось тем, что ссора, тлевшая в течение нескольких недель, вспыхнула из–за такого пустяка, что, по мнению Тома, любой, кто узнал бы об этом, просто помер бы со смеху. На самом деле они дошли до роковой отметки, до пистолетов, вовсе не потому, что Джек, налетев на него в дверях, наступил ему на ногу и Том расплескал бокал с шампанским. И лицо Джека стало смертельно бледным, а губы тонко сжались от гнева вовсе не из–за того, что его обозвали неповоротливым увальнем. Если ты знаешь человека буквально с пеленок, играл с ним вместе, учился в школе, ходил на рыбалку и на охоту, то можешь позволить себе обзывать его безнаказанно, рассчитывая, что дело может закончиться дружеской потасовкой или смехом, но уж никак не встречей холодным утром, в сопровождении секундантов. Даже если бы они не были близкими друзьями, такие вещи давно уже устарели, — вздор, уместный разве что на театральной сцене! Конечно, Том знал, если верить семейным легендам, что его дедушка дрался пять раз, причем по самым пустяковым поводам. Однажды у него была дуэль с двоюродным дедушкой Джека — Джорджем. Том и Джек раньше часто хихикали, представляя, как смешно, должно быть, выглядели их предки с выбритыми головами (оба носили парики), нелепыми гофрированными манжетами, которые им то и дело приходилось подтягивать, и босыми ногами, истертыми жесткой землей. Теперь, если люди дерутся на дуэли, они выбирают пистолеты и не устраивают из себя посмешище. Но только в наши дни это происходит очень редко и уж во всяком случае не из–за того, что кто–то с кем–то столкнулся в дверях.

В действительности эта невообразимая ситуация возникла по причине куда более серьезной, хотя никто бы, пожалуй, не назвал Марианну Трин серьезной — наоборот, она была самой веселой и легкомысленной среди всех причин раздора, которые можно было себе представить.

Удивительно, какие перемены могут произойти в женщине за каких–нибудь несколько лет! До того как маленькая Марианна Трин отправилась на юг продолжать учебу в пансионе, в ней не было ничего примечательного; более того, Том отчетливо помнил, что Джек, Гарри Денвер и он сам считали ее просто глупой девчонкой, вечно совавшей свой веснушчатый нос в сугубо мальчишеские дела. Отъезд Марианны из Йоркшира оставил их совершенно равнодушными, а так как она проводила каникулы у бабушки в Лондоне, друзья очень скоро забыли о ее существовании.

Но настал день, когда веснушчатая девчонка вернулась в Йоркшир. Перед этим она наслаждалась изысканным обществом Лондона, а когда высший свет отъехал в Брайтон, миссис Трин привезла дочку домой в Трин—Холл, и соседи имели честь возобновить с ней знакомство на одном из вечеров в Хай—Хэрроу–гейт. Все молодые джентльмены на несколько миль вокруг испытали сильный шок — кто бы мог предположить, что веснушчатая малышка Марианна, которая все время хныкала: «Можно мне с вами, ну, пожалуйста, можно мне с вами!» — станет ослепительной красавицей.

Мальчишки редко брали ее в свои игры, и вот теперь Марианна получила возможность за все отомстить. Но она была слишком доброй и веселой, чтобы думать о таких вещах. И если девушка и была к кому–то более благосклонна, чем к другим, то она прилагала все усилия к тому, чтобы внешне казаться беспристрастной.

Том и Джек были фаворитами Марианны как безусловно самые усердные из ее поклонников. Над ними даже слегка подсмеивались за то, что они все делали вместе, даже когда пришло время первый раз влюбиться. Это, конечно, не могло хотя бы немного остудить горячие головы. Кроме того, странным и прискорбным был тот факт, что все родственники не могли взять в толк, что это не просто легкое увлечение. Они пребывали в заблуждении, что если молодой человек еще не успел закончить Оксфорд, то он слишком молод, чтобы думать о женитьбе.

Каждый из них двоих считал себя достойной кандидатурой. Может быть, у Джека было небольшое преимущество перед Томом, потому что его отец был баронетом. Но с другой стороны, отец Тома был сквайром, что тоже кое–что значило, и Том был его единственным сыном, в то время как Джеку нужно было заботиться о двух младших братьях.

Поначалу их ухаживание не было отравлено ядом недоброжелательства. Они сошлись во мнении, что Марианна несравненна, и их соперничество проходило в самом что ни на есть дружеском духе. Вряд ли кто из них осознал, в какой момент змея вражды вползла украдкой и испортила их отношения. Может быть, Джек позавидовал высокому росту и широким плечам Тома (что довольно–таки нравится женщинам!); может, Тома задели элегантные манеры Джека и его красиво очерченный профиль. Как бы то ни было, но в их отношениях возникла трещина. Оба стали с подозрением следить за действиями друг друга, ища малейшего повода для обиды. Несколько раз чуть было не доходило до драки, но до этого трагического вечера ни один из них не мог всерьез предполагать, что их соперничество разрешится вот таким образом — на рассвете, на Стенхоупской поляне, традиционном месте подобных встреч.

Оба друга не сомневались в том, что еще до конца лета Марианна отдаст предпочтение одному из них. Оставалось только выяснить кому, и поэтому крайне важно было, чтобы ни один не получил несправедливого преимущества перед другим. После одного или двух случаев выяснения отношений соперники согласились с этим — по крайней мере Том так думал до этой вечеринки у Тринов, когда он собственными глазами убедился в вероломстве Джека. Каждый из них собирался послать Марианне букетик цветов с подходящей запиской — и то, с чьим букетом она будет на балу, должно было ясно показать ее предпочтение. Том заставил главного садовника отца сделать ему изысканный букет из пунцовых роз и веточек душистого горошка и решил сам отправиться верхом в Трин—Холл и передать подношение через дворецкого, но тут его поджидала роковая случайность. Когда он в то утро скакал, погруженный в свои мечты, ослабив поводья, его кобылку Бесс неожиданно укусил слепень, и Том вдруг почувствовал, что он уже не сидит в седле. Да, не повезло хрупкому букетику, зажатому в правой руке! Он едва успел поймать Бесс, как в этот момент будто по закону подлости на дороге показался Джек в своем новеньком экипаже. Рядом с ним на сиденье лежач букет желтых роз, что само за себя говорило о цели его поездки.

Тремя месяцами раньше Джек просто покатился бы со смеху, увидев, что приключилось с его приятелем, сейчас же он был сама вежливость, и даже при виде плачевного состояния букета Тома его губы лишь слегка дрогнули. Джек еще имел невероятную наглость проявить великодушие. Он заявил, что из–за неприятности, случившейся с Томом, он теперь тоже не имеет права дарить свой букет. Именно это и собирался потребовать Том на основании их договора. Он так и сказал, с нескрываемой ненавистью к педантичности Джека. Джек лишь презрительно улыбнулся и довольно прозрачно намекнул, что только такой чурбан, как Том, мог иметь намерение подарить красные розы богине с волосами цвета восхитительной тициановской меди.

Том думал об этом весь день, но мысль о дуэли даже мельком не приходила ему в голову. Он не вспомнил о ней даже тогда, когда, придя вечером в Трин—Холл, в облачке бледно–желтого газа поверх белого атласного платья он увидел Марианну, сжимавшую обтянутой перчаткой ручкой букетик желтых роз. Если какая–то мысль и забрезжила у него в мозгу, то разве что смутное решение хорошенько поколотить Джека при первом же удобном случае, если только Джек сам его не отделает, ведь он был хорошим боксером.

Вечер был роскошным. В Трин—Холл приехало несколько важных персон из Лондона. В другое время Том, чутко следящий за веяниями моды, внимательнее пригляделся бы к складкам шейного платка столичного щеголя, разговаривавшего с мисс Трин, или с завистью изучил бы покрой пиджака, который словно влитой сидел на плечах этого джентльмена из Лондона, танцевавшего с Марианной. Он даже не испытывал ревности к этому типу, несмотря на его красивое лицо и изящные манеры, потому что тот был уже довольно стар — не меньше тридцати, по оценке Тома, — и, возможно, уже являлся отцом семейства.

Всю свою ревность, всю кипящую злость Том приберег для Джека, своего лучшего друга. Превосходное шампанское из запасов мистера Трина не могло смягчить его чувства. Не успело пройти и часа с начала вечера, как всем присутствующим, кроме совсем уж тупых, стало очевидно, что этим симпатичным парням явно не терпится вцепиться друг другу в глотку.

И тут Джек, вежливо попятившись, чтобы пропустить пожилого джентльмена, наступил на ногу Тому, и тот расплескал свое шампанское.

Глава 2

Они стояли друг против друга в маленькой гостиной, ведущей в зал для танцев. Том всячески ругал Джека, а Джек, вместо того чтобы дать ему кулаком в ребра или как–то извиниться за неловкость, стоял жесткий и прямой, с бледным лицом и сжатыми губами. Его приятные серые глаза стали холодными и твердыми как гранит. Затем Том произнес слова, после которых дороги назад уже не было.

— Мои друзья желают иметь встречу с вашими! — сказал он торжественно, и только его дрожащий от ярости голос немного портил впечатление.

Старый добрый Гарри Денвер, который был свидетелем инцидента, а потом проводил действующих лиц в гостиную, попытался примирить их, призывая не быть идиотами и помнить, где они находятся.

— Гарри, я могу рассчитывать на тебя? — обратился к нему Том.

Бедный Гарри стал заикаться и мямлить.

— Перестань, Том, знаешь, это уже слишком! Джек ведь не нарочно! Джек, ради Бога!..

— Я готов встретиться с Томом Кроли, когда и где ему будет угодно, — ответил Джек резким ледяным тоном.

— Извольте назвать имена ваших секундантов, Джек Фрит! — сказал Том, не желая, чтобы его обошли в соблюдении формальностей.

— Джек, ну ты–то не настолько пьян! — настойчиво продолжал Гарри. — Не валяй дурака, приятель!

Тут Гарри заметил, что они в комнате уже не одни. Лондонский джентльмен, который танцевал с Марианной, зашел в гостиную и закрыл за собой дверь. Трое молодых людей уставились на него с явной неприязнью местных жителей по отношению к чужаку.

— Вы должны простить мое вторжение, — произнес он вежливо. — Как я понимаю, дело чести? Лучше закрыть двери, вы согласны? Могу ли я быть полезен кому–нибудь из вас?

Молодые люди продолжали молча смотреть на него. Наконец Гарри, нуждавшийся в союзнике, кое–как объяснил, что послужило поводом для дуэли, и стал умолять джентльмена из Лондона убедить заклятых врагов в том, что они ведут себя как идиоты.

Джек, перебравший в уме всех своих знакомых в округе и отвергший всех их в качестве кандидатур на роль секунданта, высокомерно заявил:

— Я убежден, что ни один человек чести не станет советовать другому отклонить вызов. Разумеется, если мистер Кроли откажется от своих опрометчивых слов…

По мнению Тома, это было умышленное оскорбление, потому что Джек был гораздо лучшим стрелком, чем он. — Нет!

— Но они не должны драться! — протестовал Гарри. На его честном лице проступило выражение отчаяния. — Сэр, скажите им!

— Но я согласен с мистером Фритом, — как бы извиняясь, ответил джентльмен из Лондона. — Человек чести, сэр, не может уклониться от такого вызова.

Джек посмотрел на него с явным одобрением, однако жестко произнес:

— Не имею чести быть знакомым с вами, сэр.

— Меня зовут Килхем, — сказал джентльмен из Лондона. — Могу ли я вновь предложить свои услуги? Я был бы счастлив быть вашим секундантом, мистер Фрит.

Три пары глаз уставились на него. Можно жить далеко от Лондона, но нужно было быть полной деревенщиной, чтобы не слышать о сэре Гэвине Килхеме, друге принцев, члене «Уайтс»[1] непревзойденном наезднике, знатоке моды.

Неудивительно, что его шейный платок был безупречным даже при самом придирчивом осмотре! Неудивительно, что его пиджак сидел на нем отлично! Джек, смущенный тем, что его секундантом будет такой высокопоставленный джентльмен, не нашелся что ответить и склонился в признательном поклоне, Том заскрежетал зубами оттого, что счастье опять улыбнулось Джеку, а Гарри с облегчением подумал, что такой человек, как Килхем, должен хорошо знать, что нужно делать дальше.

— Я… Я свяжусь с вами, сэр, когда вам будет угодно! — обратился к Килхему Гарри.

— Это будет не совсем удобно, — сказал сэр Гэвин с невозмутимым видом, словно возникшая трагическая ситуация была в порядке вещей. — Я всего лишь гость в этом доме, вы понимаете. Давайте уладим все вопросы здесь и сейчас!

Гарри, у которого были смутные представления о том, что в обязанности секундантов входит поиск путей примирения дуэлянтов, заколебался, но будущие участники дуэли сразу же энергично поддержали предложение.

Сэр Гэвин достал свою табакерку, щелчком открыл ее и извлек понюшку табака.

— Так как, сэр, право выбора за нами, мы выбираем в качестве оружия пистолеты, расстояние двадцать пять ярдов, завтра, точное время и место вы можете предложить сами.

Глубокая тревога отразилась на лице Гарри — ведь большее расстояние давало лучшие шансы хорошему стрелку. Прежде чем Том успел сказать хоть слово, вмешался Джек.

— Я предпочел бы стреляться с мистером Кроли на расстоянии двенадцати ярдов, сэр. — Его голос неприятно резал слух Тома.

— Я не собираюсь стреляться с тобой на двенадцати ярдах! — взорвался Том. — Двадцать пять, черт тебя подери!

— Том, ради Бога! Послушайте, идиоты, это же безумие! Эту ссору можно ведь быстро уладить! — воскликнул Гарри.

Они резко повернулись к нему, и их с трудом сдерживаемые чувства нашли выход в том, с какой горячностью они посоветовали ему придержать язык.

Бедному Гарри не оставалось ничего другого, как назначить время и место, которые были приняты сэром Гэвином с дружеской благожелательностью.

И в этот момент одна и та же парализующая мысль молнией пронеслась в головах трех молодых джентльменов.

— …Оружие? — пробормотал Гарри, устремив на Тома страдальческий взгляд.

Какое–то время никто не проронил ни слова. Ленивые глаза сэра Гзвина были увлечены созерцанием его очаровательной табакерки, а если его губы и тронула кривая усмешка, то она была такой мимолетной, что осталась незамеченной. Джек и Том с горечью вспоминали о своих отцах, которые держали свои дуэльные пистолеты под надежными замками (если они вообще у них были). Казалось бы, благоразумный родитель должен был вместо дробовика дать своему сыну пару хороших дуэльных пистолетов и научить его, как себя вести в подобных ситуациях. Однако ни баронет, ни сквайр палец о палец не ударили, чтобы хоть как–то помочь своим наследникам, и теперь их ссора могла завершиться быстрее, чем они думали, и безрезультатно.

Гарри, хотя и желал всем сердцем окончания скандала, не собирался показывать джентльмену из Лондона, что у его стороны нет дуэльных пистолетов. Он сообщил, что, к великому сожалению, пистолеты Тома отправлены изготовителю для незначительного ремонта. Джек тоже не собирался ударить в грязь лицом и, так как он не мог придумать причины отсутствия своих собственных пистолетов, заявил, противно скривив губы:

— Странно, что я ни разу не видел оружия мистера Кроли.

— У тебя самого нет пистолетов, к черту эту болтовню! — парировал Том.

— В таком случае, — сказал сэр Гэвин, пряча в карман свою табакерку, — об оружии позабочусь я. И так как до назначенного часа остается не так много времени, я осмелюсь предложить вам покинуть этот бал и отправиться по домам хоть немного поспать. Мистер Фрит, я заеду за вами в своем экипаже в половине шестого; мистер Денвер, я хотел бы переговорить с вами до того, как мы разойдемся.

Глава 3

«Легко говорить о сне, если ты всего лишь секундант», — с горечью подумал Том. Он ускользнул из Трин—Холл и в свете полной луны доехал до своего дома. Дующий с болот холодный ветерок остудил его голову, и его ярость почти исчезла. Когда Том прибыл в поместье и поставил лошадь в конюшню, то поймал себя на мысли о том, что без всякого воодушевления думает о завтрашнем дне — даже уже сегодняшнем: войдя в дом, он обратил внимание на высокие напольные часы, стоящие у основания лестницы, — было уже за полночь.

Матушка уже отправилась спать, но отец, к несчастью, был еще на ногах.

— Том, это ты? — раздался из библиотеки голос сквайра. Теперь Том был просто обязан зайти в комнату, что он и сделал, и обнаружил, что отец не один — он играл в шахматы с сэром Джоном Фритом. Том относился к сэру Джону как к родному дяде и был к нему очень привязан, но в эту минуту он меньше всего хотел видеть старшего Фрита.

— Ты что–то слишком рано вернулся, — заметил сквайр, бросив на него беглый взгляд из–под кустистых бровей.

— Да, сэр, — ответил Том, стараясь, чтобы его голос звучал беззаботно, — там была такая толкотня, и потом, мы с Гарри договорились завтра с утра пораньше порыбачить на Буром пруду.

— О! — воскликнул сквайр, не отрываясь от доски. — Пожалуй, ты прижал меня здесь, Джон.

— Да, похоже на то, — согласился гость. — Джек идет с вами, Том?

Том почувствовал, как предательская горячая волна приливает к его щекам.

— Да, да, конечно! — заикаясь проговорил он, чувствуя себя иудой — с той лишь разницей, что скорее всего именно его через несколько часов принесут домой.

— Рад слышать! — сказал сэр Джон. — Все лучше, чем в ваши годы как двум идиотам болтаться около чьей–то юбки!

Так говорили сорокапятилетние старики, такие древние, что совсем забыли, что значит быть молодым и влюбленным. Том сухо ответил, что он собирается идти спать.

— Да, иди, — отпустил его отец. — Спокойной ночи, мой мальчик, и смотри, когда будешь вставать, не перебуди весь дом.

Я знаю, где я ошибся, Джон, — мне не нужно было ходить сло — ном.

Том оставил стариков, равнодушных к нему, продолжавших разбирать только что сыгранную партию. Меньше всего он хотел, чтобы они заподозрили правду, но все же то, что они не почувствовали надвигающейся беды, оставило у него в душе неприятный осадок.

Ложась в постель, он надеялся, что Гарри не проспит. Гарри должен был заехать за ним в своей двуколке, и если он проспит, то это будет катастрофа. Лондонский джентльмен, разумеется, доставит своего подопечного точно в срок.

Вскоре Том понял, что сам по крайней мере не проспит. Он вообще не мог заснуть. Он ворочался с боку на бок, откидывал одеяло, укутывался снова, взбивал подушки — все напрасно. Сна не было ни в одном глазу, напротив, мысли теснились в его голове, наскакивая друг на друга, не давая ему покоя, к чему он совсем не привык

Не то чтобы он боялся — по крайней мере не больше, чем при поступлении в Итон, — но ему было жаль отца, который спустится утром к завтраку и получит приятное известие, что его сын либо безжизненный труп, либо тяжело ранен. Его мать не вынесет такого удара; и какая это будет трагедия для сэра Джона и леди Фрит, когда их наследник вынужден будет бежать из страны, а все отношения с поместьем сквайра будут прерва–ны! Бедный, ничего не подозревающий дядя Джон так, между прочим, спросил, идет ли Джек с ними на рыбалку!

Неожиданно эта мысль, мелькнувшая у него в голове, сме–нилась другой — как было бы здорово, если бы это было прав–дои, если бы они с Джеком отправились ранним росистым ут–ром к озеру, с сэндвичами в карманах, удочками в руках, и чтобы между ними ничего не было — только приятная легкая болтовня закадычных друзей. И не надо Гарри для их мероприя–тия; на самом деле, лучше без Гарри, хотя, если он уж очень хочет, пусть идет, он ведь в сущности неплохой парень — вер–ный друг, хотя, конечно, не сравнить с Джеком. Он все время был немного лишним, как, например, когда они… Том резко оборвал эти мысли. Бессмысленно было вспоминать все, что они с Джеком делали вместе, все их затеи, все истории, в которые они влипали! Это было уже позади; и даже если их утренняя встреча не завершится смертью одного из них, между ними никогда не будет того, что было раньше. Но он не мог отделаться от воспоминаний, и было бессмысленно размышлять о сегодняшней жалкой двуличности Джека, который за спиной своего лучшего друга подарил Марианне цветы. Это не так уж и важно. У Тома все равно не было лучшего, чем Джек, друга. С ним он делился всеми помыслами, помогал в трудных ситуациях, сам обращался к нему за помощью, так что усомниться в нем было все равно что усомниться в Господе Боге.

И все из–за маленькой веснушчатой Марианны Трин, которая, если посмотреть беспристрастно, была всего лишь легкомысленной кокеткой, и к тому же, вполне вероятно, они оба были ей безразличны! Сегодня вечером она станцевала с ними по одному танцу — причем оба раза это был контрданс! — в то время как она дважды танцевала вальс с сэром Гэвином Килхе–мом и оставила кадриль за одним городским щеголем. Подумать только, сколько времени он потерял впустую, пытаясь вызвать в ней интерес, — да, впустую — вот правильное слово! Все эти летние месяцы, которые они с Джеком могли провести с толком, были потрачены на девчонку, которая у них с Джеком раньше не вызывала ничего, кроме скуки!

Чем дольше он размышлял, тем больше блекнул образ теперешней Марианны и тем яснее в его памяти всплывала надоедливая девчонка в веснушках, которая всегда приставала к ним и клянчила, чтобы они взяли ее с собой, а потом или падала в ручей, или ныла, что она устала, или боялась пройти через поле, где паслись коровы. То, что он и Джек — Джек! — будут стреляться из–за Марианны Трин, могло бы быть отличной шуткой, если бы не было трагической правдой. А если предположить, что по какой–нибудь нелепой случайности свою цель найдет не пуля Джека, а его? Тогда ему придется пустить себе пулю в лоб, потому что это единственное, что останется делать другу Джека!

Глава 4

Том не заметил, когда его печальные мысли сменились беспокойным сном, но, по всей видимости, какое–то время он все же поспал, потому что, открыв глаза, он увидел, что не лунное сияние пробивается сквозь ставни, а неверный утренний свет.

На часах было уже начало шестого, и Том быстро вскочил со смятой постели. Он был уже одет, когда услышал осторожные шаги по шуршащему гравию на дорожке под его окном и высунулся наружу предупредить Гарри, что он уже проснулся. Гарри уже собрался швырнуть в окно пригоршню камешков, но, увидев Тома, бросил камни на землю и знаками показал ему, что им пора ехать.

Том на цыпочках спустился вниз по лестнице и выскользнул из дома через черный ход. Никто не проснулся. Они с Гарри прошли по дорожке к экипажу.

— Ты знаешь, старина, мне совсем не нравится эта история, — сказал Гарри, отвязывая лошадь от ограды. — Но человек не может отказаться от поединка, особенно если он первый в его жизни и до этого не предоставилось возможности проявить свой характер.

— Ты что, вообразил, что я могу пойти на попятную? — спросил Том.

— Ну, я не знаю, — пробормотал Гарри, занимая место в коляске рядом с Томом. — В конце концов, вы с Джеком…

— Не трать силы зря, — посоветовал ему Том. — Обратись к Джеку, послушай, что он тебе скажет! Если я его знаю, то ответ будет коротким.

— Вряд ли Джек отказался бы от поединка, — сказал Гарри.

— Я так и не думаю.

— Но я хочу сказать, что это ты его вызвал! Ты напился, Том, не спорь!

— Ничего подобного, — возразил Том.

— Черт возьми, вызвать на дуэль человека только потому, что он натолкнулся на тебя в дверях, ничего не…

— Все было не так, — ответил Том. — Бесполезно меня убеждать — я не буду ничего слушать.

Гарри замолчал, и остаток дороги они провели, не проронив ни слова. Они прибыли на место точно в назначенное время, как раз в тот момент, когда на широкой лесной дороге показался белый кабриолет, запряженный парой великолепных лошадей. В кем сидели двое, доктора с ними не было. Тому было любопытно, укажет ли его флегматичный секундант на, это упущение сэру Гэвину. Сам он решил не обращать на это внимания. Он украдкой бросил взгляд на Джека, сошедшего с экипажа и снимающего свой желто–коричневый плащ. У Джека было все то же окаменевшее лицо, а глаза его, как заметил Том, когда их взгляды мимолетно пересеклись, излучали холодное спокойствие. Том решил лучше обратить свое внимание на пару гнедых, и ему пришло в голову, что как было бы здорово спросить у Джека, действительно ли они так хороши, как кажутся, и дал ли сэр Гэвин ему вожжи по дороге сюда.

Сэр Гэвин не торопясь прошел через поляну навстречу Гарри. На нем были высокие, начищенные до зеркального блеска сапоги, пальто с пелериной. Под мышкой он нес зловещего вида чемоданчик. Они с Гарри осмотрели оружие и принялись отмерять шагами поле сражения. Тома слегка подташнивало, его знобило, и какая–то тяжесть свинцом давила ему на грудь. Он предпочел бы, чтобы секунданты поторопились, их обстоятельность могла свести с ума. Еще один взгляд в сторону Джека позволил ему убедиться, что тот совершенно спокоен и собран, только слишком бледен.

К нему направлялся Гарри, чтобы сопроводить к месту, которое ему надлежало занять. Сэр Гэвин держал в каждой руке по пистолету, ручками вперед; Джек взял один из них в правую руку и, опустив его дулом вниз, встал боком к противнику.

Сэр Гэвин протянул Гарри второй пистолет. Том убедился, что курок взведен, и с удовлетворением отметил, что его рука не дрожит. Он выслушал, что говорил сэр Гэвин о том, что делать, когда он уронит свой платок, и кивнул.

Затем сэр Гэвин и Гарри одновременно отступили в сторону, и Том остался один на один с Джеком, глядя на него в упор через разделяющее их зеленое поле.

Носовой платок плавно спланировал на землю, и Том выстрелил в воздух. Его взгляд был прикован к Джеку, и, прежде чем Том понял, что его пистолет дал осечку, он заметил, что рука Джека дернулась вверх, так что его пистолет тоже оказался направленным в небо.

Но Джек даже не потрудился спустить курок — ничего не произошло, не было даже вспышки. Тома возмутило этакое героическое поведение Джека, он швырнул пистолет на землю и бросился вперед.

— Какого черта ты так себя ведешь?! — воскликнул он. — Стреляй, черт побери! Ты даже не нажал на курок!

— Я нажал на курок! — закричал Джек. — Проклятый пистолет дал осечку! Это ты не стрелял! Идиот, я ведь мог тебя убить!

— Ты целился в воздух! — воскликнул Том. — Это мне надо было тебя убить! Так дело не пойдет! Черт возьми, это оскорбительно!

— Значит, ты сам стрелял в воздух! — воскликнул Джек. — Мог бы целиться в меня, все равно с двадцати пяти ярдов ты не попал бы даже в сарай!

— Ты уверен?

— Да, даже с двенадцати!

— Неужели? — возмутился Том. — Ну что ж, по крайней мере одно я могу сделать наверняка — вздуть тебя как следует!

— Можешь попробовать! — сказал Джек, отбрасывая в сторону свой пистолет и сжимая кулаки.

Они сошлись лицом к лицу, слишком разгоряченные, чтобы терять время на снятие пиджаков. Это была скорее неуклюжая потасовка, чем настоящая драка, потому что пиджаки мешали им, а вырвавшиеся наружу облегчение и раздражение превратили их бой в сумбурный обмен ударами, после которых они быстро вошли в раж. Каждый из них пытался бросить противника через бедро, но, так как Том был крупнее и сильнее, результат поединка не вызывал сомнений.

— Черт бы тебя побрал! — воскликнул тяжело дыша Джек, вставая на ноги и потирая локоть.

Они уставились друг на друга. Кулаки Тома разжались сами собой.

— Джек, — произнес Том неуверенно, — мы… мы дрались на дуэли!

Губы Джека дрогнули. Он прикусил нижнюю губу, но было уже поздно. Если бы Том не улыбался, Джек еще смог бы сохранить серьезную мину, но на лице Тома уже появилась широкая ухмылка, и огромный пузырь смеха, росший внутри него, наконец лопнул.

Глава 5

Когда смолкли последние смешки и они утерли слезящиеся глаза, одна и та же мысль пришла им в голову.

— Ни один из пистолетов не выстрелил! — воскликнул Том и резко повернулся к секундантам.

Когда они с Джеком бросились друг на друга с кулаками, они совсем забыли о джентльмене из Лондона. Разрываемые противоречивыми чувствами, подозревая, с одной стороны, джентльмена в том, что он все подстроил, а с другой стороны, опасаясь его презрения за их ребяческое поведение, они, еще не переведя дух, раскрасневшиеся, обернулись к нему.

Сэр Гэвин поднялся с пенька, на котором он с беспечным видом все это время сидел, и подошел к ним.

— Превосходно! Временами, может быть, слишком откровенно, прямолинейно, но я хотел бы взглянуть на вас без одежды. Когда будете в Лондоне, сообщите мне о своем визите, и я проведу вас в бокс–клуб Джексона.

Такое лестное предложение, исходящее от признанного Хозяина Ринга, не могло не успокоить задетые чувства недавних противников. Однако нельзя было терять достоинства.

— Сэр, — обвиняющим тоном произнес Джек, — ни мой, ни пистолет моего друга не были заряжены!

— Вы знаете, мне только что эта мысль пришла в голову, — сказал сэр Гэвин. — У меня такая плохая память! Вы должны простить меня, со мной бывают такие вещи, это всем известно.

Они подозревали, что над ними смеются, но было очень трудно затевать ссору с джентльменом из Лондона. Том вышел из положения, переключившись на Гарри.

— Ты должен был проверить оружие! Ты мой секундант!

— Я проверял! — ответил Гарри и разразился хохотом. Если было не совсем понятно, как следует вести себя с джентльменом из Лондона, то как быть с Гарри, — который имел наглость выставлять дураками двух друзей, столько раз терпевших его присутствие из чистого сострадания и позволявших ему сопровождать их в забавах, — было ясно как день.

Они смерили его взглядами и стали приближаться к нему с недвусмысленными намерениями.

Но джентльмен из Лондона преградил им дорогу.

— Вина целиком лежит на мне, — сказал он. — А… а что, вы так хотели убить друг друга?

— Нет! — воскликнул Джек. — И это было… это было очень мило с вашей стороны, сэр, помочь нам уладить это дело, потому что мы с самого начала не знали, как нам выйти из этого положения.

— Мой недостаток такта часто не дает мне заснуть по ночам, — извиняющимся тоном произнес сэр Гэвин. — Видите ли, одна дама попросила меня вмешаться в вашу ссору, что мне оставалось делать?

Джек взглянул на Тома, и тень озабоченности пробежала по его лицу, когда он вспомнил события предыдущего вечера.

— Том, почему? — спросил он. Том покраснел:

— Какое это имеет значение? На войне и в любви все приемы хороши, это верно, но… Короче, это все из–за роз! Я никогда не думал, что ты так поступишь!

— Каких роз? — удивился Джек.

— Твоих. Тех, которые были у нее в руках!

— Это были не мои цветы! — вскричал Джек. Его глаза горели яростным огнем. — Ей—Богу, Том, тебя следует вызвать на дуэль за то, что ты мог подумать, будто я нанес тебе такой подлый удар!

— Не твои? — опешил Том. Сэр Гэвин деликатно откашлялся.

— Если вы имеете в виду розы, которые были у мисс Трин вчера вечером, то это мои цветы. — Они оба уставились на него. — Я надеюсь, вы не будете вдвоем вызывать меня на дуэль, — продолжал он, — но дело в том, что мисс Трин оказала мне честь, дав согласие выйти за меня замуж. Наша помолвка была объявлена вчера за ужином.

Это было шокирующее известие. Каждый из неудачливых ухажеров попытался осознать, что его жизнь кончена, но так и не смог.

— Вы могли бы сказать нам об этом вчера вечером, сэр! — с достоинством произнес Том.

— Конечно, мог, но мне почему–то пришла в голову нелепая мысль, что это делу не поможет, — признался сэр Гэвин.

Они поразмыслили над этим. Несмелая улыбка появилась на лице Тома.

— Возможно, вы правы, — согласился он. Джек склонился в изящном поклоне.

— Мы желаем вам счастья, сэр, — сказал он.

— Очень вам признателен, — вежливо ответил сэр Гэвин.

— По–видимому, — сказал Том, покраснев от смущения, — вы считаете, что мы вели себя как полные идиоты, сэр?

— Вовсе нет, — возразил сэр Гэвин. — Вы вели себя самым достойным образом, и я был счастлив помочь в деле чести, в котором оба участника проявили себя как настоящие джентльмены. А теперь я предлагаю отправиться в трактир вон за той восхитительной рощицей и позавтракать. Я заказал завтрак около часа назад и думаю, что он уже нас дожидается. Кроме того, мои лошади совсем застоялись!

— Действительно! — воскликнул Том. — Осмелюсь заметить, сэр, что эта пара просто великолепна! Чувствуется благородная кровь!

— Я очень рад, что они вам понравились, — сказал сэр Гэвин. — Будьте так любезны, прошу вас, испытайте их бег по дороге к «Восходящему солнцу». А я, если позволите, поведу вашу коляску.

Это было бы уж слишком — ожидать от двух друзей, что они будут причитать над своими разбитыми сердцами, когда им предложили прокатиться на паре чистокровных скакунов. Коротко, но горячо поблагодарив сэра Гэвина, Том и Джек поспешили к кабриолету, довольно жарко споря о том, кто первый возьмет вожжи.

Сэр Гэвин, всем сердцем надеясь, что он правильно оценил их способности совладать с парой горячих жеребцов, обнял своего коллегу–секунданта и мягко подтолкнул его к старенькой двуколке.