Возьмите меня замуж

Глава 1

Юный лорд Аллертон, слегка бледный, несмотря на загар, перевел взгляд с матери на своего управляющего делами.

— Но… Господи Боже, почему никто никогда не говорил мне, каково мое положение?

М-р Тимблби не пытался ответить на этот вопрос. Он понимал, что внешнее сходство юного лорда Аллертона и его покойного отца было обманчивым. Этот последний виконт меньше всего желал, чтобы ему рассказывали о создавшемся положении. Трехлетняя кампания на Полуострове, судя по всему, пробудила в пятом виконте чувство ответственности, которое, несмотря на возможное благоприятное влияние на будущее его управляющего, в данный момент могло, однако, привести к неприятностям. М-р Тимблби обратил свой умоляющий взор на вдову.

Она не подвела его. С гордостью и обожанием глядя на своего красивого старшего отпрыска, миссис Аллертон сказала:

— Но когда бедный папочка умер, ты же был ранен, дорогой! Ни за что на свете я не пошла бы на то, чтобы причинить тебе дополнительные страдания!

Виконт нетерпеливо произнес:

— Царапина! Через неделю я снова был в седле! Мама, как ты могла держать меня в неведении относительно положения дел? Знай я хоть малейшую правду, я тотчас вернулся бы в Англию!

— Именно! — кивнула его родительница. — И я, дорогой Алан, была решительно против этого! Все говорили, что война скоро закончится, и я знала, каким убийственным будет для тебя вынужденный уход из армии перед славным окончанием войны! Я очень рассчитывала, что после Тулузы тебя отпустят, но этого не произошло, и вот мы здесь, со всеми этими иностранными знаменитостями, только я ужасно боюсь, что портной не подготовит твой смокинг к балу, который я устраиваю на следующей неделе!

— Мама, это самая незначительная из наших проблем!

— Именно так, любовь моя, — согласилась ее милость, — Трикс просто в отчаянии, но я сказала с самого начала: «От этого зависит все». Даже если твой брат покровительствовал Скотту, а не Уэстону, которому так хорошо жилось при бедном папочке, можешь быть уверен, ни один портной не подведет при таких обстоятельствах!

Миссис Аллертон одобрительно окинула взглядом новый оливковый сюртук сына и его нежно–желтые панталоны, обтягивающие ноги, начищенные до блеска высокие сапоги и шейный платок, так лихо завязанный, что мадам с удовлетворением вздохнула.

Виконт в отчаянии повернулся к своему управляющему:

— Тимблби! Будь настолько любезен и объясни, почему тебе не пришло в голову сообщить мне, что отец оставил одни долга?

Мистер Тимблби, бросив еще один умоляющий взгляд на вдову, начал оправдываться:

— Ее милость оказала мне честь, оказала мне доверие, милорд, и я осмелился надеяться…

— Осмелился надеяться на что?..

— Мой дорогой сын, тебе не следует обвинять нашего милого Тимблби! — вмешалась леди Аллертон. — Никто не виноват, и ты убедишься, что положение наше не такое уж отчаянное!

— Отчаянное! Надеюсь, что нет! Но нам необходимо придерживаться строжайшей экономии, несмотря на то что это может претить и мне и вам, мама! Я должен был знать, какими были мои собственные обязанности в поместье в течение этих месяцев, когда мне следовало делать все, приложить все усилия, чтобы спасти остатки состояния.

— Нет, нет, все не настолько плохо! — заверила сына леди Аллертон. — Мой милый Алан, ты забываешь одно обстоятельство!

Нахмурившись, виконт пристально посмотрел на мать:

— Ну и о чем же я забываю?

— Хэтти! — сказала леди Аллертон, широко раскрыв глаза.

— Я конечно же помню свою кузину, мама, но каким образом мои заботы могут иметь к ней отношение?

Ужасная мысль мелькнула в голове виконта, и он быстро произнес:

— Уж не пытаешься ли ты намекнуть, что состояние моей кузины было использовано, чтобы…

— Нет, это невозможно! Она еще несовершеннолетняя, и ей нельзя…

— В конце концов, кроме моего отца был еще один попечитель! Старый Оссетт никогда бы не одобрил этого.

— Ничего подобного! — сказала ее милость. — И должна заметить, Алан, что удивлена твоим предположением, будто способна на такое, за исключением, конечно, того, чтобы при данных обстоятельствах распорядиться им с толком! Моя племянница! Почти что дочь, ведь она мне не менее дорога, чем Трикс!

М-р Тимблби, который потихоньку складывал свои бумаги, решил, что пришло время уйти от дискуссии, которая, несмотря на все его ожидания, приобретала не тот характер. Виконт, ограничившись довольно резким напоминанием о том, что ждет его завтра, не возражал, когда управляющий, поклонившись, оставил их, а сам, нахмурив брови и поджав губы, словно стараясь сдержать невольно рвавшиеся наружу слова, принялся раздраженно ходить по комнате.

Его мать сочувственно произнесла:

— Я боялась, что ты будешь слегка шокирован, милый. Мне не хотелось этого. Я знала, что ничего хорошего не получится, когда бедный папочка проиграл в фараон[5], в котором ему всегда так везло!

Виконт замер и, с усилием сдерживая себя, сказал:

— Мама, ты понимаешь, что, для того чтобы освободиться от этой горы долгов, я должен продать некоторую часть — а возможно, всю! — отчужденного имущества? Когда я узнал, что мой отец все оставил мне, никак не обеспечив ни Тимоти, ни Трикс, я изумился! Теперь я понимаю, почему он так поступил, но как мне теперь позаботиться о них, я не знаю! Мама, е момента моего возвращения ты постоянно говоришь о бале, который устраиваешь в честь этой своей великой княгини, об изостудии, в которой ты собираешься представить мою сестру, но понимаешь ли ты, что нам нечем заплатить за все это?

— Боже милостивый, Алан, неужели ты мог себе вообразить, что я не знаю этого?! — воскликнула ее милость. — Я заявляю, что сейчас я меньше, чем когда–либо, способна оплатить счета, а их скопилось так много в ящике моего стола, что я не могу открыть его!

— Господи, мама, как же ты можешь продолжать так жить?! — изумился виконт.

— Ну, мой любимый, с помощью кредита! Все так любезны!

— О, небо! — пробормотал виконт. — Какой кредит, мама?

— Но, Алан, они все считают, что ты женишься на милой Хэтти, и они знают, что ее состояние внушительно.

Виконт подошел к окну.

— Значит, так, да?

Леди Аллертон смотрела на его прямую спину с некоторым смятением.

— Это всегда подразумевалось!

— Ерунда!

— Но то было желанием моего дорогого брата!

— Едва ли он хотел, чтобы его дочь вышла замуж за обедневшего ловца удачи! — с горечью заметил он. — И это совсем уж не соответствовало бы желанию сэра Джона Оссетта!

— А вот в этом ты ошибаешься! — победно воскликнула ее милость. — Сэр Джон не станет возражать, он сам сказал мне! Он знает, что такова воля моего брата, а кроме того, он очень хорошо относится к тебе, мой дорогой!

— Очень ему обязан!

— Алан! Ты… ты ведь не сделал предложения другой? — Нет!

— Нет, конечно же… я уж подумала… конечно, она была очень молоденькой, когда ты уехал, но мне казалось…

— Мама, — перебил ее виконт, — какими бы ни были мои чувства, у тебя нет оснований считать, что при нынешнем положении дел я сделаю предложение кузине!

— Но кажется, это самый подходящий момент! — запротестовала леди Аллертон. — Да и она ожидает этого!

Алан резко обернулся:

— Ожидает?

— Да, уверяю тебя! Милейшая Хэтти! Если бы она смогла это сделать, то отдала бы мне все свое состояние! Я никогда не знала девушек добрее!

— Боже, так вот почему она так стесняется меня! — сказал виконт. — Моя бедная маленькая кузина! Как ты могла внушить ей, что она обязана выйти за меня замуж? Это постыдно! Неужели ты держала ее взаперти от людского мира, чтобы она не встретила кого–нибудь более подходящего, чем я?

— Нет, неправда, — стала отпираться леди Аллертон, — я выводила ее в свет года два назад, и у нее было великое множество поклонников, но она всех их отвергла! Она очень послушная девочка и никогда бы не расстроила меня своим замужеством!

— Вы просто используете ее самым беззастенчивым образом! — сказал виконт Аллертон.

Глава 2

Объект сочувствия виконта — мисс Хенриэтта Клиферо сидела в этот момент в маленьком салоне позади дома, изучая со своей юной кузиной мисс Аллертон последний номер «La Belle Assemblee» и пытаясь убедить девушку, что платье из газа поверх холодящей и прозрачной нижней юбки едва ли будет способствовать ее утверждению среди «людей света», которые должны были появиться на приеме у ее матери в честь великой княгини Катерины Ольденбургской. В данных обстоятельствах Хенриэтта Клиферо не могла идти на поводу у мисс Аллертон, которая в свои семнадцать лет могла своими выходками свести в могилу родную мать. Хенриэтта знала, что она никогда не позволила бы своей дочери надеть такое платье, а посему уговаривала кузину предстать в более подходящем для юной девушки наряде из белого сатина, украшенном розовыми бутонами и бантиками.

Хенриэтта как раз говорила, правда довольно расстроенным голосом, что находит это платье премиленьким, когда в комнату вошел виконт и, все еще придерживая дверь, произнес:

— Последние крики моды? Я помешал или могу поговорить с вами, кузина?

Щечки Хенриэтты вспыхнули; она пробормотала запинаясь:

— О нет! Я хочу сказать, конечно, Алан!

Мисс Аллертон, с неожиданным для нее послушанием, подчинилась кивку головы брата и поспешила покинуть комнату. Виконт прикрыл дверь, повернулся и через весь салон посмотрел на свою кузину. Она, все еще заливаясь румянцем, делала вид, что ищет что–то на столе.

— Хенри… — произнес виконт.

Девушка подняла голову, услышав свое имя, и скромно улыбнулась.

— О, Алан, с твоего отъезда никто так не называл меня! Мне это очень приятно!

Лорд с некоторым усилием улыбнулся.

— Неужели! Ты же знаешь, что всегда будешь для меня Хенри. — Алан помолчал и несколько смущенно добавил: — Я только что около часа беседовал с мамой и Тимблби. То, что я узнал от них, вынуждает меня незамедлительно поговорить с тобой.

— Да?

— Да. Никогда в жизни я не был в таком смятении, когда узнал… — Алан замолчал, понимая всю неловкость момента. Его лицо покраснело; с горьким смехом он закончил: — Дьявол, я косноязычен, словно школьник! Хенри, я только хочу сказать… я не сделаю тебе предложения!

Краска сошла со щек Хенриэтты.

— О! Н-не сделаешь мне предложения?

Алан подошел к кузине, взял ее за руки и ободряюще сжал их.

— Конечно, нет! Как ты могла такое подумать, глупенькая Хенри? Тебе внушали, что ты связана каким–то обещанием, так? Какое–то абсурдное желание твоего отца, обязательство перед моей семьей? Ну так ты ничем нам не обязана, моя дорогая кузина! Скорее это мы у тебя в большом долгу. Ты была нашей самой любимой сестрой, с тех пор как пришла жить к нам. Мне стыдно, как вообще могло подразумеваться, что ты обязана выйти за меня замуж: ничего подобного! Ты свободна в своем выборе.

Хенриэтте Клиферо это показалось невероятным. Она развела руками:

— Так ли это?

— Конечно! — С кажущейся легкостью виконт добавил: — Если только ты не выберешь кого–нибудь недостойного! Предупреждаю, я сделаю все, чтобы не допустить этого, Хенри!

Девушка с усилием улыбнулась:

— Тогда я должна быть благодарна за свободу? Я… я рада, что ты был так откровенен со мной. Теперь мы оба сможем чувствовать себя непринужденно!

— Бедняжка! — быстро проговорил Алан. — Если бы они только мне сказали! В твоих письмах не было ни малейшего намека. Я бы давно успокоил тебя.

Девушка отвернулась и принялась наводить порядок на столе. Затем каким–то чужим голосом она сказала:

— Я не хотела бы, чтобы на мне женились из–за моего состояния!

Алан ничего не ответил, и, помолчав, она добавила:

— Твои дела очень плохи, Алан?

— Ну не настолько, чтобы со временем, при правильном управлении ими я не смог все поправить, — ответил лорд. — Конечно, хотелось бы, чтобы мэм не была сейчас такой расточительной. Полагаю, уже поздно отменять прием в честь этой русской, но что касается остального — Белый Бал, презентация Трикс…

— Господи, только не говори, что моя тетя должна отложить это! — воскликнула Хенриэтта. — Если она будет вынуждена прождать еще год, то Трикс может сбежать с этим красавчиком Энсайном! — Девушка заметила удивление в глазах кузена и добавила: — Ты еще не знаешь ее, Алан!

— Дорогая Хенри, в свои семнадцать лет Трикс не может и думать о замужестве!

— До этого она была влюблена в молодого Стиллингтона, — задумчиво произнесла Хенриэтта. — Конечно, он был лучше того актера из Челтенхэма, но все–таки не совсем подходящим. К счастью, мысли Трикс были заняты планами на первый сезон.

— Настало время обуздать Трикс! — резко заметил его милость. Затем сделал еще несколько критических замечаний по поводу поведения своей непоседы–сестры и ушел, оставив Хенриэтгу наедине с ее мыслями.

Но она не могла долго размышлять о возможности столкновения между братом и сестрой в доме Аллертонов. Неожиданно девушка подошла к зеркалу и долго всматривалась в собственное отражение.

То, что Хенриэтта увидела, успокоило ее. Темные кудряшки обрамляли очаровательное личико, но блестящие голубые глаза были наполнены слезами, из–за чего отражение ее короткого прямого носика и соблазнительной верхней губки стало расплывчатым и дрожащим. Все эти черты, кажется, не смогли пленить виконта. Мисс Клиферо подавила вздох и, решительно еще раз посмотрев в зеркало, попыталась вообразить предстоящий разговор с мисс Аллертон, которой не терпелось знать, на какое число назначена ее свадьба.

И девушка не ошиблась. Спустя несколько минут Трикс заглянула в комнату и, увидев, что кузина одна, тут же потребовала рассказать, чего хотел Алан.

Хенриэтта старалась выглядеть как можно веселее:

— О, я вздохнула с облегчением! Он вовсе не хочет жениться на мне!

Трикс, пораженная этими словами, лишь молча смотрела во все глаза.

— Ты не представляешь, как я счастлива! — бойко продолжала Хенриэтта. — Если бы он того пожелал, я сочла бы своим долгом выйти за него, но он снял камень с моей души, и теперь я чувствую необыкновенную легкость!

— Но ведь ты любила его все эти годы! — воскликнула Трикс,

— Да, это так, — чистосердечно призналась Хенриэтта, — и уверена, что буду всегда любить его!

— Хэтти! Ты же писала ему!

— Ну и что? Для меня он словно старший брат, которого у меня никогда не было.

— Хэтти, что за ерунда! Он — мой брат, а я никогда в своей жизни не писала ему!

Прежде чем Хенриэтта нашлась, что ответить, к ним присоединился стройный как тростинка молодой джентльмен, в котором лишь глупый не узнал бы «светского льва». От макушки напомаженной головы до подошв ослепительно начищенных высоких сапог достопочтимый Тимоти Аллертон был великолепен. Обычно он ничем не интересовался, кроме модных галстуков, теперь же выказал явные признаки озабоченности новостями, которые выложила ему сестра.

— Не собирается делать Хэтти предложение? — повторил он ошеломленно. — Как же так! Что же будет со всеми нами! Я не хочу сказать, что удивлен его решением, но все же он — глава семьи и должен заботиться о ней! Кроме того, — продолжал Тимоти, и дружелюбное выражение его лица померкло, — если он думает, что сможет заставить меня сделать кузине предложение, то он чертовски ошибается! Это не потому, что я плохо отношусь к тебе, Хэтти, — добавил он смягчившись, — ты мне нравишься, просто это уж слишком!

Глава 3

Если у виконта и были какие–то тайные сомнения относительно правдивости слов его матери, то они быстро рассеялись. Его кузина, которую совершенно никто не держал в изоляции, казалось, перезнакомилась со всеми достойными внимания холостяками городка и с великим множеством тех, кого не колеблясь можно назвать «охотниками за удачей». Хенриэтта была благосклонна ко всем этим джентльменам, кружила по городу в сопровождении заинтересованных пожилых матрон и в общем вела себя настолько фривольно, что ее обеспокоенная тетушка сказала, что и не подозревала о подобных чертах характера племянницы. Она вселяла надежды в десятки сердец, но единственным поклонником, к кому она проявляла хоть какое–то внимание, был сэр Мэтью Киркхэм. И казалось абсурдным (так уверяла Алана леди Аллертон), что девушка с таким хорошим вкусом, как Хэтти, хоть немного заинтересуется претенциозным повесой без гроша за душой, к тому же далеко не первой молодости, чье имя связывалось по меньшей мере с двумя неприятными скандалами.

Алан не возлагал особых надежд на благоразумие и хороший вкус своей кузины. Он редко выказывал в отношении кого–либо недовольство, но крайне протестовал против сэра Мэтью, предупредив Хенриэтту, чтобы она не давала тому никаких надежд: эти попытки в использовании Аланом своих прав кузена привели лишь к тому, что девушка тем же вечером в Оперном театре прикрепила к корсажу цветы сэра Мэтью.

Лорду Аллертону пришлось признать, что, каким бы мерзавцем ни представал Киркхэм в глазах его друзей, он обладал обаянием, неотразимо действующим на женщин: так ему сказала Трикс. Трикс с интересом выслушала язвительные замечания брата о сэре Мэтью и после огорошила его, рассказав о блестящих манерах сэра Мэтью и о его преувеличенно любезном внимании, которое тот уже долгое время оказывает Хэтти.

Сэра Мэтью не было среди Двухсот гостей, приглашенных на прием по поводу визита сестры русского царя. Эта леди приехала в Англию, опередив всевозможных королей, принцев, генералов и дипломатов, прибывающих, чтобы принять участие в празднованиях по поводу заключения мира и собирающихся в отеле «Пултени».

Она не была ни слишком красивой, ни чрезмерно любезной, но ее расположения добивались, особенно после ее сенсационного невежливого обращения с принцем и прогулок по улицам города в огромных угольно–черных шляпках, которые моментально стали последним криком моды. Трикс, хихикая над тем, что великая княгиня внезапно покинула прием в Карлтон—Хауз, как только заиграл оркестр, потому что (по ее словам) от музыки ее с души воротит, предсказывала ее быстрый уход с бала леди Аллертон. Однако леди Аллертон, хорошо знакомая с великой княгиней, сказала, что она ведет себя вызывающе только тогда, когда этого хочет.

Трикс также не должна была появляться на балу. Виконт сказал сестре, что при всем его желании он не может в настоящий момент изыскать средства, необходимые для того, чтобы организовать церемонию ее приобщения к жизни общества. А чувство собственного достоинства леди Аллертон не позволяло ей разрешить дочери присутствовать на таком значительном балу до того, как ее введут в свет.

Трикс умело скрыла свое разочарование, не споря с Аланом и не упрекая его. Тронутый сдержанностью сестры, лорд обещал ей великолепный дебют следующей весной, даже если ему понадобится для этого продать последний клочок земли. Трикс поблагодарила брата и сказала, что в свою очередь поможет ему.

Такая невиданная покорность должна была бы встревожить Хенриэтту, но та была слишком занята своими собственными переживаниями. Так было до самого дня бала, когда Трикс с таким бескорыстием помогла кузине облачиться в элегантный наряд из бледно–желтого сатина и светло–зеленого газа. Тут Хен–риэтте пришло в голову, что поведение Трикс слишком необычно и подозрительно. Но та с видом оскорбленной невинности заверила кузину, что не планирует никакого розыгрыша, и Хенриэтга успокоилась. Трикс тепло обняла ее, и та ушла, чтобы присоединиться к леди Аллертон, думая, что всегда ошибалась на счет своей своенравной кузины. В этом убеждении Хен–риэтта пребывала до полуночи, когда ее постигло горькое разочарование.

Глава 4

Тимоти Аллертон, воспользовавшись передышкой в танцах, встал у входа в бальный зал и украдкой утирал лоб. Майская ночь была очень теплой, и, хотя длинные окна были распахнуты настежь, ветерок не шевелил занавески, а жар от сотен зажженных свечей, горевших в настенных канделябрах и огромной хрустальной люстре, свисавшей с потолка, не только заставлял вянуть цветы, но и портил накрахмаленные сорочки джентльменов. Но это были пустяки. Аллертон–младший, обычно придирчивый и скептический, был явно доволен успешным ходом бала.

Каждая мелочь была тщательно обдумана; его матушка, к огромному его удовлетворению, появилась в вечернем туалете из сапфирово–синего сатина, щедро украшенном широкими кружевами; его кузина тоже выглядела наилучшим образом; даже его брат, хоть и в одежде от военного портного, не подвел его. Великая княгиня была в превосходном настроении; кроме «цвета общества»; два герцога королевской крови почтили своим присутствием этот вечер; и в довершение всего явился сам великий м-р Бруммель.

И вот эта приятная атмосфера была нарушена. Чья–то рука сжала запястье Аллертона, и голос его кузины горячо зашептал в ухо:

— Тимоти, поднимись быстро в гардероб моей тетушки! Я должна поговорить с тобой наедине!

Жуткое предчувствие того, что кончилось шампанское и растаял весь лед, охватило Тимоти Аллертона. Но новости Хенриэт–ты не имели ничего общего с делами по дому. Кузина сжимала в руке клочок бумаги, к краешку которого прилипли вафельные крошки; она молча протянула листок. Мистер Аллерген взял его и механически поднес монокль к глазу.

— Что за черт?! — воскликнул он. — Боже, не могу разобрать эти каракули! Что это?

— Трикс! — произнесла Хенриэтта сдавленным голосом.

— Тогда все ясно, — сказал Тимоти, возвращая письмо. — Никогда не мог разобрать ее почерк! Лучше скажи мне, в чем дело.

— Тимоти! Свершилось самое ужасное! Она сбежала с Джеком Бойнтоном!

— Что? — ужаснулся Тимоти. — Нет, перестань, Хэтти! Должно быть, это розыгрыш!

— Нет, нет, это правда! Трикс нет дома, и она оставила мне это письмо. Доусон тотчас же передала его мне!

— Нет, я потрясен! — сказал Тимоти. — Джек Бойнтон? Знаешь, Хэтти, я и не подумал бы такое про него!

Слишком хорошо осведомленная о процессах, происходящих в голове м-ра Аллертона, Хэтти ответила:

— Конечно, нет! Должно быть, это она убедила его, ведь он такой молоденький! Я не могла этого и представить. Боже милостивый, я считала, что это увлечение окончилось уже много месяцев назад! Как она смогла нас перехитрить? Но, кажется, я догадываюсь! Если бы я так эгоистично не думала только о своих проб… — вернее, удовольствиях! — этого не произошло бы! Тимоти, надо действовать немедленно, и ты должен помочь мне!

Тимоти уставился на кузину:

— Проклятье, ничего не сделаешь в самый разгар бала!

— Мы можем и должны! Они убежали в Гретна—Грин, и мы должны их перехватить.

— В Гретна—Грин? — эхом отозвался м-р Аллертон. — Неправда, Хэтти! Не может быть!

— Трикс и не скрывает этого в своей записке. Кроме того, где же еще эти двое несовершеннолетних могут обвенчаться? Конечно, Трикс не предполагала, что я получу ее письмо так скоро, но Доусон, верная душа, сразу же решила передать его мне! Мы с тобой можем незаметно ускользнуть. Я уже все продумала, и есть надежда перехватить их еще до наступления утра. Я уверена, у мальчишки не наберется денег, чтобы нанять больше пары лошадей. Мы же найдем четырех и будем постоянно менять их. Луна сейчас полная; мы нагоним их не далее чем в тридцати милях от Лондона! Потом привезем Трикс домой, и н чего не узнает, что произошло, даже моя бедная тетушка, потому что я доверяю Доусон, она может хранить секреты, а я могу поспорить десять к одному, что моя тетя не покинет своей комнаты до самого завтрашнего полудня!

— Мне кажется, нужно все сказать Алану, — возразил Тимоти.

— Ни в коем случае! Великая княгиня все еще здесь, и Брум — мель тоже! Во всяком случае, Алан не может покинуть дом! И ведь Трикс верит, что я не предам ее, и, как бы ужасно она себя ни вела, я не могу сделать этого! Алан так рассердится! Боже, ведь это его вина, что он отложил ее выход в свет! Я предупреждала, чем это может кончиться! Тимоти, ты должен знать, где можно нанять почтовую карету и четверку хороших лошадей!

Тимоти согласился, но предупредил:

— Дело в том, что ты права насчет Бойнтона, но я не готов уплатить за карету и четверку лошадей!

— Зато я готова! Только вчера я сняла достаточно солидную сумму и дам тебе деньги, — сказала Хенриэтта. — Принесу свой плащ и проинструктирую Доусон, что ей сказать, если спросят, где мы, и в путь. Не проси Хелмсли вызвать экипаж! Мы выйдем через заднюю дверь во двор и сами найдем все необходимое!

— Но Хэтти! — запротестовал м-р Аллертон. — Нельзя же скакать по деревням в вечерних туалетах! Надо переодеться!

Благодаря долгому знакомству со своим кузеном Хенриэтта отлично знала его страсть к переодеванию и не могла согласиться на его предложение. Заверив Тимоти, что его фрак и бриджи скроет плащ, она так уговаривала и подталкивала его, что через несколько минут Тимоти оказался вытащенным из дома по задней лестнице через дверь, ведущую на конный двор.

— Нет, — заявил м-р Аллертон спустя пять часов. — Я буду заставлять их править к «Норман Кросс—Инн»! И не надо спорить со мной, Хэтти, потому что я не собираюсь скакать еще милю в этой погоне за дикими гусями! Если тебе хочется продолжать трястись по этой разбитой дороге, расспрашивая на каждом шагу зевак, не проезжала ли мимо Золушка в етромной тыкве, так ты и делай это! Мы промчались не менее семидесяти миль и ни разу не наткнулись на следы Трикс, и я хочу есть! Скажу больше, позавтракав, я собираюсь вернуться в город! Она разыграла тебя; я говорил тебе это с самого начала!

Удивленный официант поспешно проводил мисс Клиферо в один из номеров «Талбот—Инн» в Стилтоне, где она развязала шнурки своего плаща и откинула капюшон со своих сбившихся локонов. Прижав руки к уставшим глазам, Хенриэтта удрученно проговорила:

— Трикс не поступила бы так со мной! Я знаю, она способна на различные розыгрыши, но так пошутить она просто не могла!

— Насколько я знаю Трикс, — сказал Тимоти, — весьма вероятно, что, сказав, будто она отправляется в Гретна—Грин, она направила тебя по ложному пути!

Хенриэтга в растерянности уставилась на него:

— Ты хочешь сказать, она могла бежать совершенно в другую сторону? Тимоти, это просто ужасно! Могут пройти дни, пока мы обнаружим ее местонахождение, а где же они смогут отыскать священника, чтобы обвенчаться?

— Вот именно! — сказал Тимоти и с омерзением добавил: — Не может быть и речи о том, чтобы привезти ее домой. Придется поскорее обвенчать их, чтобы избежать скандала.

— Нет, нет! Не могу поверить! — воскликнула Хенриэтга. — Они все еще где–то впереди нас! Мы должны продолжать погоню.

Ответ м-ра Аллертона был кратким и недвусмысленным, но когда он увидел истинное горе на лице своей кузины, то смутился и пообещал, что, позавтракав, расспросит людей еще на трех почтовых станциях в городе. После этого Хенриэтта утешилась. Официант принес им завтрак, выслушал с вежливым скептицизмом историю, поспешно состряпанную Тимоти, объяснявшую их появление в Стилтоне в восемь утра в вечерних туалетах и касавшуюся их умирающего родственника, к постели которого их якобы срочно призвали, и отошел, покачивая головой над заслуживающими осуждения привычками высшего общества.

Мистер Аллертон воздал должное еде. Хенриэтта, едва пригубившая чашку кофе и съевшая кусочек бутерброда, следила за ним со всевозрастающим нетерпением, но не возмущалась. Наконец Тимоти закончил завтрак и, с напоминанием о невозможности благоприятного исхода, направился в «Колокольчик», «Ангел» и «Мешок шерсти».

Хенриэтта осталась дожидаться, пытаясь изо всех сил сдержать свое нетерпение. Время тянулось бесконечно; по прошествии получаса девушка поднялась, не в силах сохранять неподвижность, и принялась шагать по комнате, пытаясь придумать, как лучше поступить, если Тимоти не удастся ничего разузнать о беглецах в Стилтоне.

Звук подкатившего и резко остановившегося возле гостиницы экипажа заставил ее подбежать к окну. То, что Хенриэтта увидела, было настолько неожиданным и нежелательным, что у нее перехватило дыхание. Ее кузен Алан, высунувшись из собственной двуколки, допрашивал кого–то из служащих. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, как он сердит, чего Хенриэтта и ожидала в том случае, если выходка его сестры достигнет его ушей. Алан спрыгнул с козел и направился ко входу в гостиницу.

Девушка отошла от окна, пытаясь разгадать, что именно ему стало известно от Доусон и что следует сказать, чтобы смягчить его. Хенриэтте почему–то хотелось, чтобы сбежавшая парочка была уже вне пределов досягаемости, она стала бояться, как бы бедному мистеру Бойнтону не пришлось поплатиться жизнью в случае, если виконт поймает его.

Виконт вошел, оглядев комнату. В отличие от своего брата он успел переодеться в костюм для верховой езды, поверх которого был надет серый плащ с капюшоном и огромными перламутровыми пуговицами. Он казался необыкновенно красивым и неприступным. Алан устремил свой взгляд на кузину, серые глаза пылали таким гневом, что она невольно отступила назад. Срывая с рук перчатки, виконт рассерженно произнес:

— Как посмела ты так поступить, Хенри? Как ты могла? Хенриэтте и в голову не приходило, что весь гнев будет обращен против нее. Она смущенно ответила:

— Конечно, я поступила необдуманно, но это единственное, что я могла сделать!

— Необдуманно?! — воскликнул лорд Аллертон. — Ты это так называешь? Это самая поразительная выходка!

— Алан! Нет, нет! Как бы опрометчиво я себя ни вела, у меня просто не было другого выхода. Ни за что на свете я не обмолвилась бы тете или тебе, потому что…

— Этого я и не ожидал! — перебил кузину Алан. — Ты прекрасно знала, что я никогда бы не дал согласия! Ты была права, девочка, совершенно права! Где этот парень?

— Не знаю. О, Алан, не сердись на меня безо всякой причины! Я ведь действительно хотела как лучше! Алан!

Виконт резко схватил ее за плечи и встряхнул:

— Не лги мне! Где он?

— Говорю же, не знаю! Да если бы и знала, все равно не сказала бы, раз ты так взбешен! — решительно ответила Хенриэтта.

— Посмотрим! — угрюмо произнес виконт. — Я покончу с ним, как только разберусь с тобой. Если бы ты избрала достойного человека, я ушел бы с пути, чего бы мне это ни стоило, но этот парень! Нет, видит Бог! Если уж ты решила выйти замуж за «ловца удачи», пусть им буду я! Я, по крайней мере, люблю тебя!

От удивления Хенриэтта потеряла дар речи; она только с изумлением вглядывалась в лицо Алана.

Он привлек ее к себе и поцеловал с таким жаром, что Хенриэтта даже запротестовала. Но виконт не обратил на это ни малейшего внимания, а лишь сказал:

— Ты понимаешь, Хенри? Я не отдам тебя Киркхэму!

— О, Алан, не отдавай меня никому! — взмолилась Хенриэтта, плача и смеясь одновременно. — О, дорогой, какой же ты противный! Как ты мог подумать… Алан, пусти меня! Кто–то идет!

Дверь распахнулась.

— Говорил тебе, ничего путного из этого не выйдет, — с мрачным удовлетворением произнес Тимоти Аллертон. — Ни единого намека на их след. — Он осекся, уставясь на брата. — Вот уж не ожидал!

— Что ты здесь делаешь? — воскликнул виконт.

— Приехал вместе с Хэтти, — объяснил Тимоти. — Я говорил, что все это глупости, но она внушила, что мы должны перехватить их.

— Приехал с Хэтти? Перехватить? — повторил виконт. — Ради Бога, о чем вы говорите?

Тимоти Аллертон вставил монокль.

— Ты перегрелся на солнце, старик?

— Тимоти, он не знает! — сказала Хенриэтта. — Он приехал сюда не из–за этого! Алан, произошла чудовищная вещь. Трикс сбежала! Понять не могу, почему ты решил, что это я! Мы с Тимоти бросились в погоню, я так надеялась поймать их, но мы не нашли ни единого следа!

— Совершенно верно, — пришел на помощь Тимоти. — Сбежала с Джеком Бойнтоном. По крайней мере так она сказала.

— Вы с ума сошли! — воскликнул виконт. — Трикс дома!

— Увы, Алан, ее там нет! — сказала Хенриэтта. — Она ускользнула в разгар бала, оставив письмо, которое ее горничная передала мне в полночь. Трикс написала, что сбежала с Бойнтоном в Гретна—Грин, но я очень боюсь, что она обманула меня и поехала в другом направлении.

Виконт, слушавший это с застывшим лицом, громко вздохнул.

— Скорее всего, она обманула меня! — странным голосом проговорил он. — Понятно! Маленькая… чертовка!

— Он рехнулся, Хэтти! — заявил Тимоти.

Грустная улыбка промелькнула в уголках рта виконта. Он не обратил внимания на слова брата и продолжал:

— Знаешь, любовь моя, через час после того, как вы покинули дом, я также получил послание от Трикс!

— Ты? — недоверчиво переспросила Хэтти.

— Да, я! Она призывала срочно встретиться в матушкиной гардеробной. Там она объявила мне, что ты сбежала из дома и направляешься к границе вместе с Киркхэмом. Она призналась, что не могла больше хранить тайну и решила все мне рассказать.

— Ох! — воскликнула Хенриэтта. — Маленькая негодница! Ее… ее следует высечь!

— Да, возможно, — согласился виконт. — Однако не надейся, что это сделаю я, ведь теперь я у нее в долгу. Кроме того, ты должна признать, что она спланировала все мастерски!

— Отвратительно! — воскликнула Хенриэтта, едва сдерживая улыбку.

— Хэтти, я же говорил, что она обманывает тебя, — произнес Тимоти. — И говорил вовремя. А тебе, Алан, я хочу сказать, что, если ты действительно собираешься жениться на Хэтти, дела у нас будут в порядке. Меня волнует то, что ты, должно быть, покинул дом до окончания бала. Очень невежливо! Великая княгиня обидится! Почти все высшее общество было приглашено познакомиться с ней, а ты в самый разгар вдруг уходишь!

— Ну, — нетерпеливо сказал виконт, — они имели честь познакомиться с княгиней, а я имел честь попросить Хенри быть моей женой, поэтому мы все довольны!

Он протянул руки, и Хенриэтта пожала их.

— Да, возможно, — сказал мистер Аллертон, — но дело не в этом. Негоже, — добавил он язвительно, — целовать Хэтти в грязном гостиничном номере и у меня на глазах!